Глава двадцать восьмая. Опознание

Спарго снова сел в кресло и смерил взглядом немолодую пару, на которую его слова произвели такое убийственное впечатление. Он видел, что они оба боятся. Но мисс Бэйлис уже успела взять себя в руки и сидела с угрюмым видом, вызывающе глядя на Спарго. Страх в ней боролся с желанием узнать, как ему удалось раскрыть ее секрет. Для нее эта история закончилась: тайна вышла наружу, и большего вреда он ей уже не причинит.

Совсем иначе вел себя мистер Элфик. Адвокат все еще дрожал от потрясения. Когда он сел в кресло, из его груди вырвался стон, а рука с бокалом тряслась так, что он не мог поднести его к губам. Полупрезрительная манера, с которой он до сих пор обращался со Спарго, исчезла: перед журналистом сидел человек, переживший шок. Всматриваясь в его лицо, Спарго говорил себе: нет, дело не только в том, что Марбери был Мэйтлендом, а Бретон – его родной сын. Этот человек знает больше, намного больше; он знает нечто такое, что ни в коем случае не может выйти наружу, что должно быть спрятано любыми способами. Будто он закопал глубоко в землю какой-то позорящий его предмет, а теперь с отчаянием и ужасом наблюдал за тем, как его извлекают на свет.

– Я подожду, пока вы не успокоитесь, мистер Элфик, – произнес Спарго. – Поверьте, я не хочу вас расстраивать. Но, конечно, вижу, что факты, о которых я вам рассказал, вызывают у вас сильное чувство. Страх.

Элфик сделал большой глоток из бокала. Его руки перестали дрожать, а лицо слегка порозовело.

– Если вы позволите мне объяснить, – начал он, запинаясь, – если поймете, как много было сделано для ребенка…

– Именно этого я и хочу! – перебил Спарго. – Уверяю вас, я не собираюсь причинить мистеру Бретону вред.

Мисс Бэйлис насмешливо фыркнула.

– Да неужели? – воскликнула она. – Он всего-навсего хочет рассказать в своей дешевой газетенке, что Роналд Бретон, в которого мы вложили столько денег, – сын вора, мерзавца и…

Мистер Элфик предупреждающе вскинул руку.

– Тише, тише! – попросил он. – Мистер Спарго не желает ничего дурного, я убежден. Если он выслушает меня…

В дверь громко постучали. Элфик вздрогнул, тяжело поднялся с кресла и медленно направился к двери. В гостиной раздался мальчишеский голос:

– Простите, сэр, я ищу мистера Спарго из «Наблюдателя». Он оставил этот адрес на случай, если придется срочно связаться с ним.

Спарго узнал голос посыльного из редакции.

– В чем дело, Роулинг? – крикнул он.

– Сэр, не могли бы вернуться в офис? Мистер Расбери хочет немедленно вас видеть.

– Хорошо, сейчас приду.

Спарго отпустил посыльного и обратился к Элфику:

– Мне надо идти. Вероятно, я задержусь. Мы можем встретиться завтра утром.

– Да, да, конечно, завтра утром, – с готовностью согласился адвокат. – Непременно встретимся. Например, в одиннадцать часов. Вам удобно?

– Буду ровно в одиннадцать, – заверил Спарго.

Он направился к двери, но адвокат опять схватил его за рукав.

– Минутку, еще одно слово! – попросил он. – Вы ведь не сказали моему мальчику… Роналду… о том, что вам известно?

– Нет, – ответил Спарго.

Элфик еще крепче вцепился в его руку. Он умоляюще смотрел ему в лицо.

– Прошу вас, сэр, обещайте мне, что ничего не сообщите Роналду, пока не увидите меня завтра утром! – воскликнул он. – Ради бога, обещайте!

Журналист помедлил, а потом кивнул:

– Хорошо, обещаю.

– И вы не станете этого печатать? – не унимался адвокат, держа его за руку. – Не напечатаете это завтра утром?

– Не напечатаю, – ответил Спарго. – Не беспокойтесь.

Хватка Элфика на его руке ослабла.

– Тогда… приходите завтра, – произнес он и закрыл за ним дверь.

Спарго быстро вернулся в редакцию и поспешил в свой кабинет. В одном из его кресел, куря сигару и читая вечернюю газету, сидел детектив Расбери, как всегда, беспечный и невозмутимый. Он встретил журналиста легкой улыбкой:

– А, это вы! Как дела?

Спарго, запыхавшись, сел за свой рабочий стол.

– Вы пришли сюда, чтобы задать мне этот вопрос? – буркнул он.

Расбери рассмеялся:

– Нет, я пришел, чтобы сообщить вам новость. Думаю, вы с радостью поместите ее в своей завтрашней статье.

– Какую?

Детектив вытащил изо рта сигару и подавил зевок.

– Личность Эйлмора установлена, – небрежно обронил он.

– Установлена?

– Да, установлена, друг мой.

– Но кто он такой?

– Преступник, бывший заключенный. Отбывал срок в Дартмурской тюрьме. Там и встретился с Марбери, или Мэйтлендом. Видите, Спарго, теперь все ясно.

Журналист постучал пальцами по столу. Он не спускал глаз с карты Лондона, висевшей на стене; снизу до него доносился стук печатающих станков. Но он видел только лица двух испуганных девушек, слышал их встревоженные голоса…

– Что ясно? – резко спросил Спарго.

– Да все. Например, мотив. Мэйтленд познакомился с Эйлмором – кстати, его настоящая фамилия Эйнсуорт – в Дартмуре, скорее всего, незадолго до освобождения Эйлмора. Вскоре Эйлмор уехал за границу, заработал много денег, вернулся обратно и начал новую жизнь, став депутатом парламента и уважаемым человеком. Тем временем Мэйтленд тоже отбыл срок, уехал за границу и вернулся. И вот они встретились. Мэйтленд, наверное, шантажировал Эйлмора и угрожал рассказать всем, что преуспевающий мистер Эйлмор, член парламента, на самом деле бывший уголовник. Поэтому тот заманил его в Темпл и заставил замолчать.

– Как вы это узнали? – спросил Спарго. – Как установили его личность?

– Такова моя работа, – скромно улыбнулся Расбери. – Для этого и существуют детективы, друг мой. В последнее время я много размышлял о данном деле. Особенно после того, как мы выяснили, что Марбери – это Мэйтленд.

– Вы хотите сказать – я выяснил, – заметил Спарго.

Расбери махнул сигарой.

– Не важно, – возразил он. – Вы помогаете мне, я помогаю вам, какая разница? Так вот, я много думал, спрашивал себя: где Мэйтленд, или Марбери, мог познакомиться с Эйлмором? Явно не в Лондоне, поскольку мы знаем, что Мэйтленд там не бывал, по крайней мере до суда. И почему Эйлмор скрывал их знакомство? Очевидно, потому, что это случилось в каком-то скверном месте. И тут вдруг на меня снизошло… как у вас, писателей, называют подобные вещи?

– Озарение, – предположил Спарго. – Или наитие.

– Точно. Так вот, меня будто озарило: где Мэйтленд находился двадцать лет назад? В Дартмуре! Там они и могли встретиться! Мы нашли надзирателей, работавших в то время в Дартмурской тюрьме, показали им Эйлмора и попросили опознать его. Конечно, за двадцать лет он изменился, отпустил бороду, но многие его вспомнили, а один даже сказал, что, если это тот самый человек, у него должна быть особая родинка. И она у него была!

– Эйлмор в курсе, что его опознали?

Расбери бросил сигару в камин и расхохотался:

– Он это признал. Какой смысл возражать против убедительных доказательств! Он признал это сегодня вечером, в моем присутствии.

– И что Эйлмор сказал?

Детектив презрительно усмехнулся:

– Какие-то пустяки. Стал уверять, будто тогда его осудили несправедливо, он был невиновен. Любит изображать невинность!

– А в чем его обвиняли?

– О, это мы тоже выяснили досконально. Как только мы установили его личность, все остальное было делом техники. Лет тридцать назад Эйлмор, или Эйнсуорт (полное имя Стивен Эйнсуорт), возглавлял в своем городе – в Клаудемптоне, на севере Англии, – так называемое Общество взаимопомощи. Формально считался его секретарем, но на самом деле это была целиком его затея. Он создал нечто вроде общей кассы для городских низов, мастеровых и ремесленников, которые вкладывали туда свои «медяки», как они их называли. А вскоре предприятие лопнуло. Эйнсуорт – или Эйлмор – заявил, что его ограбили и он был обманут каким-то мошенником, клерком, но суд ему не поверил, и он получил семь лет. Как видите, Спарго, история очень простая.

– Все истории кажутся простыми, когда их уже знаешь, – возразил тот. – Значит, все это время он молчал, потому что не хотел, чтобы дочери знали о его прошлом?

– Именно так, – подтвердил Расбери. – И я не стану винить его в этом. Он надеялся, что дело с Марбери сойдет ему с рук. Но, увы, правда всегда выходит наружу, друг мой!

Спарго встал и начал расхаживать по комнате, а Расбери закурил новую сигару. Наконец журналист вернулся к столу и хлопнул детектива по плечу.

– Расбери! Ваша версия, что Эйлмор убил Марбери, строится лишь на одном этом свидетельстве?

Детектив поднял голову и с удивлением посмотрел на журналиста.

– Но это неопровержимая улика! – воскликнул он. – Конечно, на этом. У нас есть мотив, дружище!

Спарго рассмеялся:

– Вот что я вам скажу, Расбери! Эйлмор так же виновен в смерти Марбери, как я или вы!

Детектив встал и взял шляпу.

– Понятно, – произнес он. – В таком случае, может, вы знаете, кто это сделал?

– Выясню через несколько дней, – пообещал Спарго.

Расбери с интересом посмотрел на журналиста, а потом решительно направился к двери.

– Спокойной ночи! – бросил он на ходу.

– Спокойной ночи, – отозвался Спарго и сел за стол.

Однако вечером он ничего не написал для «Наблюдателя». Вместо этого Спарго отправил короткую телеграмму, адресованную дочерям Эйлмора. В ней было всего два слова: «Не бойтесь».