Глава двадцать пятая
В домике над старым колодцем
Брайс поспешно приближался к нему, а Фоллиот стоял в воротах своего сада, заложив руки за спину с видом добродушного, ничем не занятого джентльмена, готового уделить свое время любому. Он посмотрел на Брайса поверх очков, и во взгляде не читалось ничего, кроме любопытства. Однако будь Брайс не столь взволнован, он заметил бы, как приглашавший его войти Фоллиот внимательно осмотрел Клоуз и убедился, что на площади пусто. За исключением пары детишек, игравших под старым вязом рядом с другими воротами, и священника, двигавшегося по дорожке.
– Мне необходимо поговорить с вами, – сказал Брайс, когда Фоллиот запер ворота и повернул на тропинку, ведущую в данный угол сада. – Давайте найдем место, где нас никто не услышит.
Фоллиот молча повел его за собой, и вскоре они оказались около старой постройки из увитого плющом серого камня. Он открыл дверь ключом и жестом пригласил Брайса войти внутрь.
– Здесь очень тихо, доктор. Вы никогда тут не бывали, а я люблю это местечко.
Брайс, поглощенный своими мыслями, бегло оглядел помещение, в которое его привел хозяин. Это был квадратный маленький домик, построенный из потемневшего от времени камня. Пол, выложенный плиткой из известняка, за долгое время отполировали подошвами до гладкости мрамора. В самом центре вровень с уровнем пола располагалась крышка люка, снабженная тяжелым стальным кольцом вместо ручки. На этот люк Фоллиот и указал Брайсу.
– Под крышкой находится самый глубокий колодец в Райчестере, – объяснил он. – Глубина сто футов. Теперь уже пересох. Другой бы снес этот древний колодезный сарай, но только не я! Мне пришла в голову удачная мысль, как его использовать. – Фоллиот поднял руку и указал вверх на балки современного потолка из прочной древесины. – Укрепил крышу и превратил верх домика в уютное гнездышко, нечто вроде кабинета. Давайте поднимемся!
И он стал первым взбираться по лестнице, устроенной в углу нижнего этажа, а достигнув верхней площадки, открыл дверь и провел своего спутника в небольшую комнату. Стены покрывали плотные набивные обои, на полу лежал мягкий ковер, повсюду висели картины, на полках стояли книги и безделушки. Два огромных кресла выглядели достаточно глубокими, чтобы в них можно было даже лечь. Из окон открывался живописный вид на башни собора с одной стороны и на Клоуз – с другой.
– Прекрасное место, если захочется побыть в одиночестве, не правда ли? – произнес Фоллиот. – Летом прохладно, зимой тепло – здесь стоит обогреватель, изготовленный по последнему слову техники, если вы не заметили. Прихожу сюда, когда чувствую необходимость побыть вдали от всех.
– Самое подходящее место для подобных целей, – согласился Брайс.
Фоллиот указал гостю на одно из необъятных кресел, а сам повернулся к буфету, чтобы достать стаканы, сифон с содовой водой и тяжелый хрустальный графин. Потом кивнул на открытую коробку с сигарами, стоявшую прямо под рукой у Брайса, и начал смешивать пару напитков.
– Угощайтесь, – сказал он. – Табак отличного качества.
Передав Брайсу стакан и сев в другое кресло, Фоллиот спросил:
– Что же привело вас ко мне?
Раскуривший сигару Брайс видел сквозь легкую завесу табачного дыма невозмутимое лицо человека, сидевшего напротив него.
– У вас только что побывал Глассдейл, – тихо промолвил он. – Я заметил, как он уходил.
Фоллиот кивнул, но выражение его лица не изменилось.
– Да, доктор, – отозвался он. – Интересно, а что вы сами знаете о Глассдейле?
Брайсу доставляла удовольствие возможность поговорить с добродушным хозяином, которого он скоро собирался проводить на эшафот. Он поднял свой стакан и сделал глоток.
– Я знаю очень много, – ответил он, поставив стакан на стол. – Собственно, я и пришел, чтобы сообщить вам об этом.
– Слишком общее выражение, – заметил Фоллиот. – Вы сами накладываете тем самым на себя ограничение. Что вы имеете в виду, говоря «очень много»?
– Я имею в виду все последние дела. Меня они заинтересовали по личным причинам. С тех пор как тело Брэйдена было найдено у подножия лестницы в «Райском уголке», я стал вести свое расследование. И выяснил любопытную информацию.
Фоллиот положил ногу на ногу и стал покачивать мыском ботинка.
– Вот как! – воскликнул он после паузы. – Значит, вы действительно много знаете, доктор. Не хотите поделиться со мной?
– Да, – ответил Брайс. – И как раз пришел кое-что вам рассказать, когда заметил, что вас посещал Глассдейл. Потому что я сам беседовал с Глассдейлом утром.
Фоллиот промолчал. Но от Брайса не укрылось, как его спокойная, почти безразличная манера держаться начала меняться – он уже ощущал внутреннее беспокойство.
– Расставшись с Глассдейлом около полудня, – продолжил Брайс, – я даже не предполагал, что он отправится на свидание с вами. Однако нетрудно догадаться, отчего у него возникло подобное намерение. Я дал ему по экземпляру двух листовок с объявленными вознаграждениями. Несомненно, он решил, что сможет еще подзаработать, а потому явился сначала в город, а потом и к вам.
– И что?
– Меня не удивит, если Глассдейл окажется человеком, от которого легко откупиться. У него есть своя цена. Но все, что знает Глассдейл, – ничто в сравнении с тем, что известно мне.
Сигара Фоллиота погасла. Он отшвырнул ее в сторону, вынул другую из коробки и прикурил.
– Что же такого особенного вы можете знать? – спросил Фоллиот.
– У меня талант находить интересные факты, – усмехнулся Брайс. – И я развиваю его. Мне хотелось узнать все о Брэйдене, о том, кто убил его и почему. И есть только один способ решить подобную задачу. Нужно вернуться в прошлое, порой в далекое прошлое – к самым истокам. Вот я и вернулся к тем временам, когда Брэйден был еще женат. Хотя, конечно, его звали не Брэйденом, а Джоном Брэйком. Все происходило в деревне Брэйден-Медуорт рядом с Барторпом в Лестершире.
Он сделал паузу, наблюдая за Фоллиотом, но тот лишь молча внимательно слушал его.
– Но это далеко не самая важная часть истории, – продолжил Брайс. – Важнее другое. Чуть позже у Брэйка появились в Барторпе другие связи. Он познакомился с мужчиной, который как раз в то время, когда Брэйк женился, покинул Барторп и поселился в Лондоне. Брэйк с новым приятелем ввязались в тайные махинации. В деле фигурировал еще один человек, судя по всему, партнер мужчины из Барторпа. Брэйк проникся к этим двум людям доверием, полагался на них во всем и, к несчастью для себя, доверял им еще и деньги из своего банка. Мне понятен механизм – он ссужал их казенными средствами для финансовых спекуляций, чтобы в очень короткий срок деньги вернулись в банковскую кассу. Но уж слишком часто Брэйк играл с огнем и однажды сильно обжегся. Двое приятелей обманули его – преимущественно тот, что был главным из двух, – и исчезли. Ему пришлось держать ответ за все. И он честно принял удар на себя. А удар оказался жестоким – десять лет тюрьмы. Естественно, что, отбыв срок, Брэйк захотел разыскать двоих бывших подельников. Хотите знать имена тех людей, мистер Фоллиот?
– Отчего же не упомянуть их, если они вам известны?
– Главный – Фалкинер Райе, – отозвался Брайс. – Второй, менее значительная фигура, был известен под фамилией Флуд.
Воцарилось продолжительное молчание, когда двое мужчин в упор смотрели друг на друга. Первым заговорил Брайс, и в его голосе звучала уверенность человека, который умеет владеть словом, как хлыстом:
– Рассказать вам дальше о Фалкинере Райе? Пожалуй, расскажу! Это очень интересно. После того как он заманил в ловушку и обманул Брэйка, заставив того сполна заплатить за доверчивость, Фалкинер Райе убрался из Англии, чтобы раскрыть свои потрясающие способности делать деньги из ничего за пределами нашей страны. Он преуспел и через какое-то время вернулся, женился на богатой вдовушке и обосновался в тихом провинциальном английском городке, чтобы на досуге выращивать розы. Вы ведь и есть Фалкинер Райе, мистер Фоллиот!
Брайс рассмеялся, а потом подался вперед в кресле и указал сначала на лицо Фоллиота, а затем на его левую руку.
– В юности с Фалкинером Райе произошел несчастный случай на охоте, оставивший отметины на всю жизнь. Он лишился среднего пальца на левой руке, а щеку с левой же стороны пересек шрам. Вот они, эти приметы! К счастью для вас, мистер Фоллиот, полиции известно гораздо меньше, чем мне. Знай они об особых приметах убийцы, находиться бы вам за решеткой уже много дней!
Фоллиот сидел молча и только все сильнее качал ногой – очень грозное проявление темперамента, которое могло бы насторожить Брайса, будь он осведомлен об этом.
– Могу я поинтересоваться, каким образом вы собираетесь распорядиться добытыми сведениями? – наконец произнес он. – Вы только что сказали, будто от Глассдейла можно откупиться, а я уверен, что и вы имеете свою цену. Какова она?
– Вы слишком торопите события. До этого мы еще не дошли, – ухмыльнулся Брайс. – Если я имею цену, то не в той же валюте, какую потребует от вас Глассдейл. То есть вообще не в деньгах. Но прежде чем мы это обсудим, мне хотелось бы немного расширить свои познания. Буду с вами честен. Мне безразлично, что Брэйден – или Брэйк – мертв, как мертв и Коллишоу, мне нет никакого дела до того, что один свернул себе шею, а другого отравили. Но очень любопытно, чью все-таки руку видел несчастный каменщик Варнер в то утро, когда Брэйка спустили с лестницы?
– Только не мою, друг мой, – ответил Фоллиот как можно искреннее. – Это факт.
Брайс колебался, пристально вглядываясь в его лицо.
– Уверяю вас, не мою! Я не имел к этому отношения.
– Тогда кто имел? – воскликнул Брайс. – Ваш подручный Флуд? Если так, то кто же он такой?
Фоллиот поднялся и с сигарой в зубах, с руками, заложенными под полы старого пиджака, некоторое время молча расхаживал по небольшой комнате. Он был погружен в глубокие раздумья, и Брайс не делал попыток помешать ему. Через несколько минут Фоллиот вынул изо рта сигару и, облокотившись о полку газового камина, устремил пристальный взгляд на своего гостя.
– А теперь послушайте меня, приятель, – серьезно сказал он. – Никто не сомневается в ваших способностях раскапывать информацию, и вы действительно много чего разнюхали, что теперь дает вам повод гордиться собой. Но есть одна деталь, о которой вам никогда не узнать, как и полиции тоже. Я говорю об обстоятельствах смерти Брэйдена. Я к ней не причастен. Впрочем, повесить это преступление на меня не удалось бы в любом случае.
Брайс поднял на него взгляд и произнес только одно слово:
– Коллишоу!
– И это тоже дохлый номер. Может, мне известно об обоих убийствах, но только ни вам, ни полиции никогда не связать меня с ними. Даже если поверить всем вашим историям, где улики?
– Как насчет косвенных доказательств?
– Вам придется немало потрудиться, чтобы добыть их, – возразил Фоллиот. – Предположим, все ваши истории о нашем прошлом правдивы. Никто и никогда не докажет, что я встречался с Брэйденом в то утро. А вот я развею любые сомнения, отчитавшись за каждую минуту – где я находился и что делал. Что касается второго дела, то там не наскребешь ни на унцию даже косвенных улик!
– Тогда все сделал другой человек! – воскликнул Брайс. – Так кто же он?
Фоллиот окинул его презрительным взглядом.
– Человек, который предает другого, способного, в свою очередь, предать его, – последний идиот! – ответил он. – Если мой подельник вообще существует…
– Его не может не существовать!
– То ему ничто не угрожает. Я вам не скажу о нем ни слова.
– А до вас самого можно добраться только с его помощью?
– Примерно так, – кивнул Фоллиот.
– Умно, ничего не скажешь, – усмехнулся Брайс. – Но вернемся к другому вопросу. Вы заговорили о моей цене. Я буду полностью удовлетворен и не стану распускать язык, если вы мне расскажете кое-что о событиях семнадцатилетней давности.
– Что? – удивился Фоллиот.
– Вы знали Брэйка и не могли не быть в курсе его семейных дел. Что случилось с женой и детьми Брэйка, когда его посадили в тюрьму?
– Вы ошибаетесь, – произнес Фоллиот. – Я никогда не слышал ни о каких семейных делах Брэйка. Более того, не подозревал, что он вообще был женат.
Брайс вскочил и, глядя на него, воскликнул:
– Вы утверждаете, что ничего не знали о двоих детях Брэйка и о том… Невероятно!
– Почему невероятно? О чем вообще речь?
Брайс схватил Фоллиота за плечи и встряхнул его.
– Небом клянусь! – крикнул он. – Двое воспитанников Рэнсфорда – дети Брэйка! Неужели вы не догадывались об этом? Ничего не знали?
– Ничего! – ответил тот. – И при чем здесь вообще Рэнсфорд? Какова его роль? Я никогда не слышал, чтобы Брэйк упоминал о Рэнсфорде! Что за странную игру вы затеяли?
Но прежде чем Брайс открыл рот, Фоллиот вздрогнул, отодвинул своего собеседника в сторону и подошел к окну. Брайс тут же встал рядом. Фоллиот поднял дрожащую руку и указал в сторону сада.
– Смотрите, – прошептал он. – Что это означает?
Брайс взглянул в указанном направлении. Из-за увитой розами беседки появились несколько мужчин, которых вел один из садовников Фоллиота. И двигались они в сторону дома над колодцем. В одном из них он было узнал Митчингтона, а за ним следовали лондонский детектив и… Глассдейл!
