Глава XII
Милашка Сьюзи

Через неделю после отъезда миссис Брэдли домой на Рождество в гостинице «Качающаяся вывеска» нашли мертвую Сьюзан Козенс. Она утонула в ванне.

Как ни странно, это никого не удивило. Ведь гостиница была не то чтобы заколдованная, но бесы там водились, это точно.

Однако Майкла Спратта и его жену Дору в свое время разговоры суеверных жителей деревни не остановили. Этот достойный во всех отношениях и к тому же веселый человек сорока лет от роду купил «Качающуюся вывеску», что по Лондон-роуд, меньше, чем в пяти милях от Богнора, и славно зажил со своей женой Дорой, крупной, спокойной, трудолюбивой женщиной, сдержанной и любезной с окружающими. Люди находили ее также щедрой, ибо у Доры Спратт всегда можно было найти утешение и помощь в случае болезни и всяких неприятностей. Говорили, что их брак был неравный, но они с мужем представляли превосходную пару. Он шустрый, подвижный — ходили слухи, что Майкл когда-то был чемпионом по борьбе, — а она, с ее кажущейся вялостью, буквально кипела энергией.

Не прошло и года после покупки «Качающейся вывески», как у них родился сын. Многие в деревне прочили этой семье разные беды, а им все везло и везло. Деревенские поначалу старались эту стоящую на отшибе гостиницу обходить стороной, а вот тем, кто проезжал на машинах по Лондон-роуд, она была в самый раз. Так что бар Спратта, а также кафе, шесть прекрасных номеров и гараж никогда не пустовали. Гостями в основном были иностранцы и лондонцы. Там не раз останавливались пары, поженившиеся в Гретна-Грин, а однажды даже человек, сбежавший с деньгами фирмы. Любой посетитель был в «Качающейся вывеске» желанным, если вел себя тихо и платил как положено. Многие приезжали снова и снова, поскольку цены здесь были умеренные, еда и выпивка хорошие, а постели удобные. Когда Джону исполнилось двадцать, его отец разбогател настолько, что начал подумывать о расширении заведения. К тому же в «Качающейся вывеске» завелось привидение. Еще одна причина провести там уикенд. О гостинице Спраттов писали в газетах.

К сожалению, везение не длится вечно. И вот, почти совпав с двадцать первым днем рождения Джона, в этом районе открыли новую дорогу, и большинство стали ездить по ней, а не по Лондон-роуд, которая шла мимо «Качающейся вывески», и хозяева оказались если не полностью на мели, то в сильной зависимости от притока туристов, приезжающих на уикенды и в отпуска.

И сразу же деревенские вспомнили старый байки о проклятии, якобы довлеющем над этим местом. Семейство Спратт это только забавляло. Но их ожидала другая напасть, похуже. Когда Джон влюбился в Сьюзи Козенс.

Невысокая, ладно сложенная, хорошенькая, она была на три года старше Джона. Успела поработать продавщицей в Лондоне и вот теперь приехала помогать своей овдовевшей матери в деревенской лавке. Даже Майклу, весьма терпимому человеку, становилась дурно от мысли, что эта пустая, пахнущая дешевыми духами платиновая блондинка может стать его невесткой. А Сьюзи, в свою очередь, свысока смотрела на своих будущих родственников. Кстати, не отказавшись от того, чтобы найти кого-нибудь получше, если подвернется.

Джон был молод. В ее глазах это было существенным недостатком. Ей был нужен мужчина постарше и поопытнее. Да, крупный, сильный парень, но немногословный и без чувства юмора.

Были, конечно, очки и в его пользу. В деревне Ларкин, где жила Сьюзи, подавляющее большинство мужчин его возраста и постарше были фермеры. Джон, один из троих, составлял исключение. Остальные двое — сын приходского священника юный Эрик Гринейкр и шофер местного помещика тридцатилетний Рой.

Рой — фамилия, а имя при крещении ему дали Хэм. Он зарабатывал тридцать пять шиллингов в неделю и жил в комнате над гаражом, за которую не платил. Завтракал тоже бесплатно, а за остальную еду у него вычитали из жалованья семь шиллингов шесть пенсов в неделю. Помещик был чудак и библиофил, интересовался разными экономическими теориями, которые проверял на челяди. Например, если Рой в какой-то день не завтракал — не важно по какой причине, включая болезнь, — то к его еженедельному жалованью добавлялись десять пенсов. И так за каждый пропущенный завтрак. Вот такой у него был хозяин.

Сьюзи долго взвешивала достоинства и недостатки Джона и Хэма Роя, не решаясь, кого предпочесть. Оба они были в равной степени неотесанными мужланами, не способными оценить тонкую натуру дешевой притворщицы Сьюзи. Джо получал от отца двадцать шиллингов в неделю, но был наследником всего состояния семьи. Рой имел на пятнадцать шиллингов больше, но зато никакого наследства. С другой стороны, рассуждала Сьюзи, возможно, мне придется пробыть замужем за Джоном лет тридцать, пока он станет хозяином «Качающейся вывески», и все эти годы я должна буду провести с его родителями, которые меня недолюбливают и не доверяют. Так стоит ли?

У Роя никаких родственников не было — это во-первых, а во-вторых, он ездил на машине, в то время как Джон помогал родителям по хозяйству, в том числе и обслуживал гостей в баре.

Вот если бы можно было окрутить молодого сына священника, но об этом не стоило и мечтать. И все же родители Джона Спратта могут не прожить так долго, и тогда у нее будет паб с гостиницей и свой автомобиль. Это много лучше, чем украдкой ездить на прогулки с Роем на его служебном.

Так что в конце концов она остановилась на Джоне.

Стимулировать его сделать предложение ей ничего не стоило. Они обручились, все честь по чести, несмотря на молчаливый протест родителей. Сьюзи стала ходить к ним на чай и каждое воскресенье принимала в гостинице ванну. Молодые люди посещали церковь с одним псалтырем и молитвенником на двоих, во время службы держались за руки, затем медленно шли к дому. В общем, примерно пять месяцев Джон и Сьюзи вели себя так, как подобает паре, решившей провести жизнь в обществе друг друга. Джон был горд и счастлив, а Сьюзи по-прежнему сомневалась, правильный ли выбор сделала.

Родители, понимая безуспешность попыток повлиять на сына, скрепя сердце примирились с неизбежным. И ни словом, ни жестом не намекали, что они не желают иметь Сьюзи своей невесткой. А та твердо знала, что они не желают, но Джону ничего не говорила. Боялась, что он не захочет огорчать родителей и уйдет из дома. Что тогда делать? Поскольку она выходила замуж по расчету, такая ситуация ее никак не устраивала. Поэтому Сьюзи вела себя с его родителями очень мило, как будто ничего не замечая.

У нее у самой был небольшой источник дохода. Она шантажировала убийцу. Но это была тайна за семью печатями.

Однажды в конце зимы, в сырой туманный воскресный день, где-то в половине третьего, Сьюзи сидела, размышляя, отказаться ей от привычной прогулки в полторы мили к гостинице или нет. По такой погоде идти особого желания не было.

Мать поглядывала на нее с неприязнью. Ей очень хотелось предупредить Джона, чего ему следует ожидать от Сьюзи. Он был добрый парень и заслуживал лучшей доли. Но как решиться сказать, что ее дочь злобная ехидная дрянь.

Они обосновались с мужем в этой деревне, открыли магазинчик и почтовое отделение при нем, потом родился ребенок, девочка. Все шло хорошо, пока мужа не парализовало в тридцать лет. Сьюзи смоталась в Лондон, как только представилась возможность.

Миссис Козенс подозревала, что дочка вернулась в родной дом не из-за смерти отца, а потому что нарвалась на какую-то неприятность в Лондоне. Так оно, собственно, и было. Сьюзи попалась на воровстве в большом лондонском магазине. К счастью, дело замяли, а то сидеть бы ей в тюрьме.

Сьюзи уже надела воскресное платье, но все не решалась выходить. Обычно она делала это в половине четвертого и примерно десять минут пятого уже была в гостинице. Чай подавали в пять, так что она успевала принять ванну и посидеть с Джоном на диване, дожидаясь, пока Майкл пробудится после послеполуденного сна, а Дора переоденется в воскресное платье и приготовит на кухне все к чаю.

Сьюзи сидела наверху в своей комнате, заканчивая приводить в порядок волосы и размышляя насчет выходки Хелма, который не так давно пригласил ее принять ванну из морской воды.

Она услышала, как у дома остановился автомобиль. Минуту спустя мать позвала ее вниз. Приехал Рой с просьбой от помещика, чтобы миссис Козенс и Сьюзи помогли приготовить у него ужин. Дело в том, что его поварила поскользнулась на лестнице и повредила ногу, а вечером помещик ожидал гостей.

Вначале Сьюзи решительно отказалась ехать. Она злилась на помещика. Если бы он платил Рою побольше, она бы не стала связываться с Джоном Спраттом, который нравился ей все меньше и меньше. В прошлое воскресенье он вдруг вздумал чинить радиоприемник и возился больше двух часов. А она сидела скучала. Правда, он попросил ее подержать какую-то деталь, а она не нарочно, конечно, но все же со зла уронила маленький винтик, и он провалился в щель между половыми досками. Так Джон настолько вышел из себя, что даже обругал ее. Куда это годится?

— Если ты не поедешь, то и я тоже, — сказала мать.

А Сьюзи вдруг что-то расхотелось идти к Джону. Она была готова ехать, оставалось только надеть пальто и шляпку, а мать сидела в домашней одежде. К тому же Рой торопился. Так что они поехали сразу, а он обещал вскоре вернуться за миссис Козенс.

Автомобиль медленно тащился сквозь густой туман. Один раз Рою пришлось остановиться, чтобы показать дорогу человеку, заблудившемуся в тумане. В общем, чтобы преодолеть три с половиной мили до дома помещика, у них ушел почти час.

Рой высадил Сьюзи и тут же уехал за ее мамой.

Она вошла в дом с заднего входа, где ее ждала пятнадцатилетняя Фэтти — помощница поварихи.

Когда Рой вернулся в шесть с миссис Козенс, Сьюзи здесь уже не было. Ее мать хмыкнула и продолжила готовить ужин с того места, где прервалась дочь. По словам Фэтти, Сьюзи отлучилась на пять минут, но так больше и не вернулась.

Миссис Козенс с помощницей прекрасно справились и без нее. Только один раз их отвлек закутанный в шарф мужчина. Он вошел в заднего входа и спрашивал о Сьюзи. Естественно, они ему ничего сказать не могли.

Так или иначе, но ужин получился на славу. Гости помещика прибыли позднее назначенного срока. Им тоже пришлось поплутать в тумане. Было уже поздно, и миссис Козенс осталась ночевать в комнате у помощницы кухарки.

Позднее на этой неделе по поводу дочери с ней разговаривали многие, включая нескольких джентльменов из прессы.

Им она сказала:

— Мне сразу показалось, что я где-то видела этого человека. Похож на коммивояжера. Спрашивал ее очень настойчиво, даже дерзко. И это при том, что она помолвлена. Я, конечно, резко его отшила. Так вот, потом я вспомнила, где его видела. В газете. У меня хорошая память на лица, понимаете, а он ну просто вылитый… как его фамилия… Ах да, Катлер. Именно Катлер. Я люблю читать воскресные газеты, там всегда найдется что-нибудь интересное. Всякие криминальные истории. А этот Катлер запал мне в память, потому что действовал очень осторожно. Хотя то, что он убил свою жену, ясно как дважды два. Вот так. Некоторые хорошо запоминают разные цифры и даты, другие что-то еще, например, кто в чем был одет на праздники, а вот я лица. Бедная девочка. Но ведь никто не знает свою судьбу, верно?