Глава 12

Мистер Рэнсом ушел, чтобы принять ванну и покопаться в кладовке. Как он мрачно заметил, ему не удалось поужинать. А мистер Готт остался давать объяснения.

– Теперь, полагаю, – начал он, – можно рассказать всю историю. Вы, несомненно, слышали о деле с бумагами Рэнсома, которые Амплби держал у себя? Так вот, Рэнсом вернулся в Англию месяц назад, разъяренный тем, что Амплби не выслал ему эти материалы. И вместо того чтобы открыто явиться в колледж, он остался в городе и вызвал Кэмпбелла. Они с Кэмпбеллом всегда очень дружили, и Кэмпбелл выступал за то, чтобы предпринять в отношении Амплби радикальные меры. Вскоре они решили сами вершить правосудие. После этого они пришли к выводу, что надо привлечь меня как… компетентного специалиста.

Готт несколько раз пыхнул трубкой. Он рассказывал историю с неким обезоруживающим удовольствием.

– Я согласился (весьма опрометчиво, как вы скажете) и отчасти превратил это дело в какое-то подобие игры. Мы могли просто ворваться к Амплби и силой заставить его отдать бумаги: он бы не решился поднять публичный скандал. Но вместо этого мы решили спланировать идеальную кражу, чем я и занялся. В ней участвовали трое: Кэмпбелл, Рэнсом и я, и меня заинтересовал аспект алиби. Я должен был участвовать в самой краже, как и Рэнсом…

– Почему именно вы двое? – резко прервал его Эплби.

Какое-то мгновение Готт раздумывал над этим вопросом, показавшимся ему щекотливым. Затем он дружелюбно улыбнулся.

– Я должен был участвовать в ней, – ответил он, – поскольку сами обстоятельства требовали присутствия… человека с особым складом ума. Вы вскоре поймете, о чем я. А Рэнсом – просто потому, что я не собирался ввязываться в это довольно рискованное и бесспорно дурацкое предприятие ради него, пока он спокойно нежился бы в постели. Меня интересовало алиби. Во-первых, я учел, что Рэнсому оно не требовалось: для всех, кроме нас троих, он находился за тысячи километров отсюда. Однако нужно было составить алиби для меня и для Кэмпбелла, если бы он в этом деле участвовал. Как я сказал, это было чем-то большим, нежели игра. Я не думал, что Амплби решится вызвать полицию по поводу кражи. И, прошу меня простить, я не предполагал, что полиция станет проверять наши алиби, если он это сделает. И тем не менее я попытался составить алиби как можно тщательнее.

– Экспериментальный подход к детективным романам, – пробормотал Эплби.

– Возможно, что и так. Вероятно, я разрабатывал алиби с оглядкой на свой литературный опыт. В любом случае вы знаете, что у меня получилось. В одиннадцать сорок пять Кэмпбелл, как вы угадали, должен был обернуться мной. Затем мне надлежало направиться прямиком в колледж и встретиться с Рэнсомом, который должен был разведать обстановку. Мы предполагали закончить «операцию» к двенадцати десяти. Затем мне предстояло выскользнуть за пределы Святого Антония и кружным путем дойти до переулка Святого Эрнульфа, куда Кэмпбеллу надлежало прибыть ровно в двенадцать двадцать. Предполагалось, что к этому времени Рэнсом успеет скрыться. Однако после ухода из апартаментов ректора следовало поднять шум, чтобы кражу тотчас обнаружили и зафиксировали время. Время, когда «предполагаемый» я в сопровождении помощников находился на некотором расстоянии от колледжа и когда Кэмпбелл не мог дойти до него пешком от сэра Теодора. Мы с Кэмпбеллом должны были «поменяться ипостасями» за углом переулка вне поля зрения помощников проктора. Через две-три минуты он бы вернулся к себе, а я бы просто прошел к главным воротам колледжа (сами понимаете, мне едва ли требовалось снова идти от переулка к турникету), где привратник впустил бы меня через добрых десять минут после обнаружения кражи.

Все это время Эплби внимательно слушал. Теперь он задал вопрос:

– Вы говорите, что Рэнсом должен был разведать обстановку до встречи с вами. Означает ли это, что он производил разведку внутри колледжа?

Готт кивнул.

– Вы подумали о новых ключах? Конечно, они едва не заставили нас изменить план. Так бы и случилось, но нам повезло. У Рэнсома всегда был ключ от калиток, и хотя мы знали, что делают новые ключи, но не ожидали, что их изготовят так скоро. Разумеется, особого значения это не имело: одного ключа было вполне достаточно. Но куда лучше нам с Рэнсомом иметь по ключу. Нам пришлось понервничать, когда во вторник утром ко мне внезапно явился Амплби, сказав о смене замков и вручив мне новый ключ. Если бы даже и сделали ключ для Рэнсома, он бы, разумеется, оставил его у себя.

– Вам не кажется, – прервал его Эплби, – что вся эта затея со сменой ключей имела отношение к тому, чтобы лишить Рэнсома ключа, что Амплби чего-то опасался?

Готт удивленно посмотрел на него.

– Никогда об этом не думал. Полагаю, что ключи заменили по той самой, объявленной причине. Мне кажется, что Амплби в этом смысле вообще не брал Рэнсома в расчет.

Эплби кивнул.

– Вы представляете себе, мистер Готт, что обвинение может сделать из этого далеко идущие выводы? – сухо произнес он.

– Я достаточно хорошо представляю себе всю сложность ситуации, – ответил Готт. – Иначе я бы (как любят говорить мои вымышленные злодеи) не вываливал вам все факты. Сложность заключается в том, что я заполучил десятый новый ключ, ключ Рэнсома.

– Так, значит, это вы его взяли, – ядовито произнес Эплби, задумчиво проведя рукой по все еще болевшему затылку.

– Нет, я не имею в виду то время, я имею в виду место. Мне просто повезло, и я проделал небольшой трюк. Амплби пришел ко мне после всех, и у него оставались два ключа. Я взял свой новый ключ, а старый положил на стол. Затем я протянул Амплби толстый фолиант и спросил его мнение по какому-то вопросу. Он взял том обеими руками: он обладал способностью за три минуты разобраться в чужой работе, наш Амплби, и любил этим щегольнуть. И машинально положил последний новый ключ на стол. Я вовлек его в горячий спор, чтобы полностью отвлечь его внимание, а тем временем взял десятый ключ. Чуть позже я пальцем пододвинул ему старый ключ и как бы невзначай спросил: «А это чей?» В ответ он проворчал: «Рэнсома, если он вернется». Результат: Рэнсом получил свой ключ.

– Результат, – подытожил Эплби, – на шаг ближе к преступлению… Итак, что же в действительности произошло той страшной ночью?

– А ничего. В одиннадцать тридцать Рэнсом проскользнул на территорию колледжа через турникет, чтобы осмотреться. Он сразу же заметил суету и каких-то людей, бегавших по саду. Затем он услышал, как Дейтон-Кларк прокричал, что надо осмотреть турникет. Он понял, что дело плохо, выскользнул из колледжа и нашел меня после того, как мы с Кэмпбеллом произвели первую «перемену». Разумеется, я следовал плану до второй «перемены» в переулке. Вот и все.

Воцарилось минутное молчание.

– За исключением того, что когда вы вернулись в колледж, вы услышали, что Амплби убит?

– Да.

– И никто из вас не рассказал эту историю?

– Мы берегли ее для вас. – Готт предпринял слабую попытку отшутиться: он явно размышлял о том, что его ждет дальше.

– Прежде чем вы продолжите, – поднажал Эплби, – ответьте мне на один важный вопрос. Кому-нибудь из вас во время этого дивного приключения удалось проникнуть в кабинет Амплби во вторник вечером?

– Точно нет.

– И вы там не были раньше, скажем, когда вы якобы находились в кабинете проктора? Вы не производили в кабинете некий предварительный осмотр?

– Точно нет.

– Рэнсом и Кэмпбелл тоже?

– Кэмпбелл точно нет. Рэнсом нет, если не врет.

– И вы не искали там сейф?

Готт покачал головой.

– Я его там разыскал гораздо раньше, – ответил он.

– И вы не возились там со свечой? – Последнее слово прозвучало как выстрел.

И снова отрицание было полным, на сей раз с долей удивления.

– Мистер Готт, вы только что сказали, что кража представлялась дурацким предприятием. А то, что оно совпало с убийством, делало его весьма опасным. Что побудило вас повторить попытку следующей ночью?

– Упрямство, – ответил Готт, – и представившаяся возможность.

– Вы имеете в виду то, что у вас оставался еще один ключ?

– Именно. Полиция забрала девять ключей, десятый был у нас. В этой связи я подумал, что, зная о существовании десятого ключа в чьих-то руках, вы везде выставите охрану. Но этого не произошло… Так вот, мы все еще обладали доступом в Садовый сквер и в какой-то мере – в кабинет. И об этом никто не знал. Вчера днем мы встретились и спланировали вторую попытку. На сей раз все было предельно просто. Рэнсом со своим ключом в двенадцать пятнадцать входит в Садовый сквер через турникет. Он рисковал, поскольку, как я уже сказал, вы могли выставить охрану. Однако нам сопутствовала удача… Затем ему предстояло открыть западную калитку в Епископский дворик и впустить меня в сквер. Мы должны были сделать все, что в наших силах.

Все шло хорошо, по крайней мере, сначала. Мы пробрались в кабинет и достали из сейфа бумаги…

– Вы знали о сейфе? Знали комбинацию?

– Я знал, что там что-то есть. Вот и все. Задолго до этого я достаточно тщательно изучил кабинет Амплби, чтобы заметить стеллаж с муляжами. Я догадался, что за ним, возможно, находится сейф…

– И были уверены, что сможете открыть его? Ведь даже в романах это весьма трудно, не так ли?

Готт осклабился в улыбке.

– Я полагался на свой ум и интуицию. Вот почему мне пришлось самому присутствовать при краже. В результате моей литературной деятельности и, возможно, как вы сказали, оттого, что я библиограф, у меня появилась некая способность… И там действительно оказался сейф, и я его действительно открыл. Не так ли?

Готт снова стал рассказывать с явным удовольствием. Эплби ввел в бой свой «последний резерв».

– Дорогой мой, – произнес он, – но каким же образом? Неужели вы мне скажете, что с помощью стетоскопа выслушивали щелканье механизма или нечто вроде? Возможно, что и так. Вы проникли в кабинет почти что хрестоматийным методом: с помощью холста и патоки, прости господи! Вероятно, вы и сейф открыли столь же абсурдным способом?

– Нет, – скромно ответил Готт, – я ничего не выслушивал. Я просто смотрел.

– Смотрели? На что?

– На стеллаж с муляжами и на свидетельство эксцентричности ума Амплби. Вы не помните, что за муляжи там стояли?

– Длинные узкие полки с примерно пятьюдесятью томами сочинений британских авторов, – быстро ответил Эплби. Временами его память становилась фотографической.

– Именно так. Пятьдесят корешков томиков, аккуратно приклеенных к доске. Возможно, вы не удосужились внимательно взглянуть на последние десять томов?

– Нет, не удосужился!

Готт расплылся в широкой улыбке.

– А я вот удосужился. Они стояли не по порядку. Не томики не по порядку, заметьте, а муляжи, размещенные не по порядку. Нечто вроде 49, 43, 46, 41, 47, 42, 50, 45, 48, 44. Другими словами, удобная подсказка для Амплби, что код к сейфу 9361720584. Элементарно…

– Ватсон, – заключил Эплби и выбил трубку. – Так, значит, трюк, демонстрирующий эксцентричность ума вашего покойного ректора.

Он снова набил трубку и пододвинул Готту жестяную баночку с табаком. Он явно настраивался на долгий разговор со знаменитым мистером Пентрейтом…

– А теперь, – предложил он, – перейдемте к весьма деликатному делу.

Готт указал на корзину для белья, все еще стоявшую посреди вестибюля.

– Вполне в стиле Рэнсома, – произнес он, – хотя и не скажешь, что он не получил око за око… Нехорошо так отзываться о коллеге, но на Рэнсома иногда накатывает недомыслие. Не мог он просто так выйти из колледжа со своими драгоценными бумажками. Обязательно ему надо было явиться ко мне, чтобы выпить за нашу победу. За победу над покойником, подумать только! Так вот, вышли мы оба в Епископский дворик, и у калитки он сказал, что защелкнул замок и что мне можно двигаться дальше. Я и двинулся, а после обнаружил, что этот осел не только оставил калитку открытой, потому что она скрипела, но еще и ключ забыл в этом чертовом замке.

Эплби усмехнулся:

– Ошибка номер один, которая весьма меня озадачила. Вижу, вы не очень-то верили в то, что Рэнсом в одиночку сможет вскрыть сейф. Или в то, что он не сможет врезать кому-то по затылку, даже если припрет. Однако, возможно, вы стояли рядом и давали указания?

– Нет, не стоял. Мне бы и в голову не пришло бить кого-то по затылку – разве что в романе. Слишком рискованно. На месте Рэнсома я бы, пожалуй, просто сдался или же на ходу сочинил нечто правдоподобное. Однако кажется, что он действовал довольно искусно. Он обнаружил, что путь отхода охраняется, затаился, пока не пошел по вашим следам и вы снова лишились ключа.

– Я лишился другого ключа.

– Ага, значит, он совершил еще одну ошибку. Да, маловато у Рэнсома хватки, если его не загонят в угол.

– Или не упрячут в корзину для белья, – сказал Эплби. Затем он добавил: – А зачем Рэнсому болтаться нынче по соседству в этом дивном маскарадном наряде?

– Изначально я сам изменил ему внешность, – ответил Готт. – Меня всегда интересовали переодевания и грим: насколько хорошо они срабатывают и прочее. Рэнсом наивно верил в накладные бакенбарды, а когда он перепугался, что ударил знаменитого сыщика, он решил продолжить скрываться в своем убежище. Он обосновался в весьма уютном логове, пока его не нашли наши юные друзья.

Готт встал и прошелся по комнате. Подойдя к книжному шкафу, он, как и Эплби чуть раньше, уперся взглядом в «Последнее дело Трента», вытащил эту библию своего ремесла, наугад открыл ее и на несколько минут погрузился в чтение. Затем он резко захлопнул книгу и заговорил:

– Интересно, теперь-то вы верите всему этому? Знаете, я мог бы на ходу легко сочинить несколько сказок для подгонки под факты. Вы верите тому, что я вам сказал?

Эплби молча попыхивал трубкой и напряженно размышлял. «Величайшее дело Эплби»… Или «Самое запутанное дело Эплби»… Тоже ничего себе. Интуиция подсказывала ему, что надо рискнуть, но лишь потому, что она же твердила ему: нет никакого риска.

– Я верю сказанному вами, – ответил он. – Буквально и дословно.

– И что я ничего не утаил?

– И что вы ничего не утаили.

– Тогда, – обходительно произнес Готт, словно благодаря за доверие, – нам лишь остается найти настоящего убийцу. А теперь, если я еще не под арестом, намереваюсь выскочить в город и принести немного пива… Вам мягкого или горького, Эплби?

– Горького, Готт.