Глава 14

На закате Виктор Крей остановился в ста метрах от дома, где Ева Грей, единственная женщина, которую он любил по-настоящему, произвела на свет Якоба Флейшмана. Снова увидев белый фасад виллы, он разбередил душевные раны, казалось, давно и навсегда закрывшиеся. Свет в доме не горел, и жилище выглядело покинутым. Виктор решил, что дети до сих пор развлекаются с Роландом в городке.

Смотритель маяка приблизился к дому и зашел за окружавший его белый забор. Хорошо знакомые дверь и окна сверкали в последних лучах солнца. Он пересек сад и задний двор и вышел на луг, простиравшийся за домом. Вдалеке вставал лес, а на опушке виднелся сад скульптур. Крей очень давно не бывал в этом месте. Он опять остановился, рассматривая сад скульптур издалека. То, что находилось за его стенами, внушало старику трепет. Сквозь темные прутья ворот просачивались языки плотного тумана, стелившегося по направлению к дому.

Виктор Крей боялся и чувствовал себя дряхлым. Страх, разъедавший душу, был сродни тому, что терзал его десятки лет назад в переулках промышленного пригорода, где он впервые услышал голос Владыки Тумана. И теперь, под занавес жизни, круг замыкался, и с каждым новым ходом в игре он все отчетливее понимал, что у него не осталось тузов для заключительной ставки.

И все же смотритель маяка решительным шагом дошел до ворот сада скульптур. Туман, наплывавший из сада, моментально окутал его до пояса. Виктор Крей дрожащей рукой вынул из кармана пальто старый револьвер, который тщательно зарядил перед выходом из дома, и мощный фонарь. Вскинув оружие, он ступил за каменную ограду, зажег фонарь и осветил сад. В ярком луче перед ним открылась поразительная панорама. Виктор Крей опустил револьвер и протер глаза, решив, что стал жертвой галлюцинации. Произошла какая-то ошибка! Во всяком случае, такого он не ожидал увидеть. Он снова прорезал лучом фонаря туман. Нет, зрение его не обмануло: сад скульптур был пуст.

Виктор Крей растерянно обошел покинутые пьедесталы. Пытаясь привести в порядок свои мысли, он уловил отдаленные раскаты вновь надвигавшейся бури и поднял взор к горизонту. Угрожающая пелена черных клубящихся туч заволакивала небо, словно расплывающееся пятно чернил, пролитых в воду. Молния рассекла небо надвое, и над побережьем грянул гром, как барабанная дробь боевой тревоги перед битвой. Прислушиваясь к литании бури, набиравшей силу в открытом море, Виктор Крей внезапно вспомнил, что уже наблюдал подобное зрелище на борту «Орфея» двадцать пять лет назад. И он понял, что должно произойти.

Макс проснулся в холодном поту и в течение нескольких секунд соображал, где находится. Он чувствовал, что сердце в груди стучит с перебоями, как мотор старого мотоцикла. На расстоянии вытянутой руки он различил знакомое лицо: Алисия спала рядом с Роландом. Макс все еще был в хижине на пляже. Мальчик мог бы поклясться, что его сон длился всего пару минут, хотя на самом деле он проспал около часа. Макс бесшумно встал и вышел на пляж подышать свежим воздухом, пока видения тягостного кошмара — муки удушья на затонувшем «Орфее», где они с Роландом оказались в ловушке, — не выветрятся из головы.

Пляж был пустынным. Высокая волна прилива слизнула с песка лодку Роланда и унесла в открытое море, а там маленькое суденышко подхватило течение и безвозвратно увлекло на просторы безбрежного океана. Макс подошел к кромке берега и смочил лицо и шею прохладной морской водой. Потом он направился к крошечной заводи, образованной излучиной, сел на скалы и опустил ноги в воду в надежде обрести спокойствие, которого не принес ему сон.

Макс интуитивно чувствовал, что в цепи последних событий заключена определенная логика. Воздух был пропитан тревожным ощущением нависшей опасности. И если задуматься, в явлениях доктора Каина прослеживалась определенная закономерность. С каждым часом его силы как будто прибывали, а его присутствие становилось все более осязаемым. С точки зрения Макса, все это являлось частью сложного механизма, который по деталям, одна за другой, складывался в единое целое, причем его стержнем было покрытое мраком прошлое Якоба Флейшмана. Все укладывалось в единую схему, начиная от загадочных посещений сада скульптур, запечатленных на пленках, найденных в гараже, до неописуемой твари, чуть не расправившейся с ними нынче.

Учитывая, как обернулось дело днем, Макс пришел к выводу, что они не могут позволить себе роскошь дожидаться новой встречи с доктором Каином, ничего не предпринимая. Было необходимо предвосхищать его действия, научиться предвидеть каждый его шаг. Макс видел для себя лишь одну возможность проникнуть в замыслы доктора Каина: идти по следу, много лет назад оставленному Якобом Флейшманом своими фильмами.

Не считая нужным будить Алисию и Роланда, Макс сел на велосипед и помчался к дому на пляже. Вдалеке, на линии горизонта из ниоткуда возникла черная точка. Она быстро разбухала и расползалась в стороны, словно облако смертоносного газа. Надвигалась буря.

Вернувшись домой, Макс зарядил бобину с фильмом в проектор. Пока он доехал от бухты до северной оконечности побережья, температура воздуха заметно понизилась и все продолжала падать. В промежутках между порывами шквального ветра, ударявшего в ставни, слышались первые раскаты грома. Прежде чем расположиться у проектора, Макс сбегал наверх и надел сухую теплую одежду. Деревянные половицы скрипели под ногами, старый дом словно ходил ходуном, угрожая рухнуть под напором ветра. Переодеваясь, Макс увидел из окна своей комнаты, что небо почти полностью потемнело и сумерки сгустились часа на два раньше положенного срока. Макс проверил запоры на окне и спустился обратно в гостиную, чтобы посмотреть фильм.

И вновь на стене ожили картины. Макс сосредоточился на изображении. На сей раз камера путешествовала по знакомому интерьеру, показывая коридоры дома на пляже. Макс узнал гостиную, где находился в настоящий момент, сидя рядом с проектором. Отделка и мебель были другими, и дом представал богатым и ухоженным перед оком камеры, медленно перемещавшейся по кругу. В кадре появлялись стены и окна… Казалось, вдруг открылась дверца в ловушке времени, приглашая зайти в гости в дом, каким он был почти десять лет назад.

Ненадолго задержавшись на первом этаже, камера перенесла зрителя наверх.

Очутившись в коридоре, оператор приблизился к двери в дальнем его конце. Эта дверь вела в комнату, где жила Ирина. Створка отворилась, и камера проникла в помещение, окутанное полутьмой. В комнате никого не было. Камера остановилась у стенного шкафа.

Некоторое время на экране ничего не происходило, в пустой комнате не было заметно ни малейшего движения. Но вот внезапно дверь шкафа распахнулась, ударилась о стену и закачалась на петлях. Макс напряг зрение, тщетно стараясь рассмотреть смутную тень в темном шкафу. Из сумрака вынырнула рука в белой перчатке, державшая блестящий предмет, висевший на цепочке. Макс догадался, что произойдет дальше: из шкафа вышел доктор Каин и улыбнулся в объектив.

Макс узнал овальный предмет, сверкавший в руках Владыки Тумана. Это были часы, подаренные ему отцом на день рождения, часы, которые он выронил в склепе Якоба Флейшмана. Теперь они находились в распоряжении мага, неведомым образом принесшего его самое ценное сокровище в фантастический мир черно-белых картин, рождавшихся из старого проектора.

Камера показала часы крупным планом, и Макс ясно увидел, что стрелки на циферблате крутятся вспять с неправдоподобной скоростью, возраставшей до тех пор, пока различить их стало невозможно. Вскоре механизм задымился, посыпались искры и, наконец, луковица вспыхнула. Макс завороженно следил за этой сценой, не в силах отвести взгляд от объятых пламенем часов. Через мгновение камера резко повернулась, и в кадр попали стена комнаты и старый туалетный столик, над которым висело зеркало. Камера приблизилась к зеркалу и замерла, показав изображение ребенка, державшего аппарат у серебристого стекла.

Макс проглотил комок в горле: наконец он встретился лицом к лицу с тем, кто давным-давно делал съемки в этом самом доме. Макс узнал детское улыбающееся лицо мальчика, снимавшего самого себя. На экране он был младше на несколько лет, но черты лица и глаза остались прежними, и за последние дни Макс имел массу возможностей их изучить: Роланд.

Пленка застряла в проекторе, и кадр, застопорившийся перед линзой, начал медленно расплываться на экране. Макс выключил проектор и сжал кулаки, чтобы побороть внезапную дрожь в руках. Роланд оказался Якобом Флейшманом.

Вспышка молнии озарила полутемную гостиную на доли секунды, но Макс успел заметить, что за окном какой-то человек стучит в стекло и жестами просит позволения войти. Макс зажег люстру в комнате и узнал Виктора Крея с мертвенно-бледным, искаженным от ужаса лицом. Судя по его виду, он повстречался с привидением. Макс шагнул к двери и впустил старика. Им было о чем поговорить.