Глава 22
Четвертое появление тики

Вернувшись в отель, Аллейн обнаружил, что его ждет доктор Те Покиха.

– Вы не забыли, что обещали со мной поужинать, мистер Аллейн?

– Дорогой доктор, я ничего не забыл, просто не думал, что уже так поздно. Простите, пожалуйста. Надеюсь, вы ждали меня не слишком долго?

– Я только что приехал. Не беспокойтесь, у нас полно времени.

– Тогда я, может быть, сбегаю наверх и переоденусь?

– Как хотите. Только никаких смокингов, пожалуйста. Мы будем одни.

– Хорошо. Буду через пять минут.

Аллейн вернулся точно в указанное время. Они выпили по коктейлю и отправились к машине Те Покиха.

– Мы поедем на северо-восток к горе Раупеху, – объяснил доктор. – Наверное, вам уже надоело слушать про наши горы и термальные источники. Боюсь, новозеландцы слишком настойчиво расхваливают их иностранцам и все время ждут в ответ восторгов.

– Я с удовольствием послушаю, как о них рассказывают маори.

– Вы имеете в виду – настоящие маори? Не маори-пакеха?

– Да.

– Возможно, вы не знаете, но мы на этой земле тоже чужаки. Маори прибыли сюда всего тридцать поколений назад. Мы принесли с собой свою культуру и приложили ее к тому, что нашли здесь. Это также относится к нашей религии и науке, если, конечно, ее можно называть наукой.

Аллейн посмотрел на его красивую голову. Те Покиха был светлым маори с прямым носом и не слишком толстыми губами. Он вполне мог сойти за грека или египтянина. В нем чувствовалась тонкая аристократическая жилка: полное отсутствие грубости и вульгарности как в голосе, так и в жестах. Этому впечатлению соответствовала и его речь – четкая, ясная, прекрасно артикулированная и лишенная какой бы то ни было манерности.

– Откуда вы прибыли? – спросил Аллейн.

– Из Полинезии, а еще раньше – с Восточных островов. Или, может быть, из Юго-Восточной Азии. Тохунга и рангатира считают, что мы происходим из Ассирии, но ученые пакеха, кажется, с этим не согласны. Наши знания даются не всем. Только представители благородных и просвещенных классов хранят память о прошлом расы. Знания передаются из уст в уста, а также с помощью иероглифов и рисунков. Мой отец был посвященным рангатира, и я многое узнал от него. Он был членом одного древнего ордена, который больше не существует.

– Вы сожалеете о его утрате?

– В определенном смысле – да. У меня есть родовая гордость – или лучше сказать – племенная гордость? Пакеха все здесь изменили. Под напором их цивилизации мы не могли оставаться прежними. Пытаясь следовать их примеру, мы забыли множество своих обычаев и постарались благоразумно усвоить большинство их достижений. Например, гигиену и евгенику. В результате мы физически и ментально заплыли жиром. Это моя личная точка зрения. Большинство наших людей вполне довольны, но я не могу не испытывать ностальгии, глядя, как исчезает наше прошлое. Пакеха дают своим детям имена маори, потому что им нравится, как они звучат. Они называют по-маорийски свои дома и корабли. Возможно, кто-то сочтет это за комплимент, но мне такое положение дел кажется немного странным. Мы стали просто второстепенным развлечением туристов: наши танцы, наше искусство – все.

– Включая маленького тики? Я понимаю, о чем вы говорите.

– А… Тики.

Доктор посмотрел на Аллейна так, словно хотел что-то сказать на эту тему, но потом передумал. Начинало темнеть. Голова Те Покиха стала силуэтом на фоне зеленых холмов и темных густо-синих гор.

– К северу – вершины Руапеху и Нгаурухоэ, – объяснил доктор. – Мой отец мог бы рассказать вам, что огонь вулкана Нгаурухоэ был сотворен для младшего сына Матери-Земли, которая лежит там, глубоко внутри, прижимая дитя к своей груди. Это пламя извергает Рокахоре, божество горы.

Они ехали молча, пока очертания не превратились в черные пятна на фоне гаснущего неба.

– Мой дом недалеко отсюда, – негромко обронил Те Покиха.

Минуты через две под колесами прогремела решетка, закрывавшая ямы для скота, и они въехали в длинный темный туннель, где фары автомобиля выхватывали из мрака стволы гигантских папоротников.

– Я люблю запах леса, – заметил Аллейн.

– Да? А я однажды сделал очень глупую вещь. В Оксфорде – это был мой первый год в Англии, – меня охватила такая тоска по родине, что я сообщил об этом в письме. Я написал, что скучаю по запаху смолистых дров в камине, и попросил прислать мне ветки, срубленные в новозеландском лесу. В результате отец отправил мне целое бревно. Думаю, вы понимаете, это было недешево, но я с удовольствием сжег его в своей комнате, после чего весь Оксфорд пропитался ароматным дымом Те-Ика-а-Мауи, весело стлавшимся над знаменитыми Дремлющими Шпилями! – Он рассмеялся. – Забавно, правда?

– А медицинскую степень вы получили дома?

– Да, в больнице Святого Фомы. К тому времени я был уже чистым пакеха – ну, почти. Вот и приехали.

Они остановились на открытой площадке перед длинным одноэтажным домом. В центре выступал портик с двускатной крышей. Аллейн разглядел на нем резьбу маори.

– Разница в архитектурных стилях на моей совести, – произнес доктор. – Я знаю, что сочетание старинного портика с современным бунгало может показаться довольно безвкусным. Но резьба, по крайней мере, подлинная.

– Мне нравится.

– Ее лучше смотреть при дневном свете. Заходите.

Они неторопливо поужинали в просторной комнате, где им прислуживала толстая пожилая маорийка, которая заходилась от смеха каждый раз, когда Аллейн произносил что-то похожее на шутку. После еды они перешли в уютную гостиную с большим камином, где полыхали ароматные дрова, напомнившие Аллейну об оксфордской истории. Комната была обставлена как старомодная курительная в тяжеловесном английском стиле. Стену украшали эстамп с изображением Крайст-Черч, несколько студенческих снимков и великолепная туземная накидка из перьев.

После рюмки превосходного бренди они закурили трубки, и Аллейн спросил Те Покиха, является ли он врачом широкого профиля.

– Да. В первое время по возращении я подумывал о гинекологии, но потом понял, что в этой области медицины мое происхождение будет работать против меня. А потом, немного осмотревшись, я увидел, какой опустошительный урон нанесло вторжение цивилизации моему народу. Тиф, сифилис, туберкулез – ничего этого не знали в первобытные времена, когда практиковались целебные ритуалы и укреплявшие здоровье танцы. Поэтому я решил спуститься с небес на землю и стать врачом для своих.

– Наверное, вы не сожалеете об этом выборе?

– Нет. Хотя бывает тяжело смотреть на то, как быстро вырождается наша раса. У меня много работы, как в городе, так и в деревне. Кроме того, я начинаю лучше понимать жизнь соплеменников.

Те Покиха рассказал ему несколько историй о своих пациентах – искренно и без всякой позы. В приятной беседе время летело незаметно.

Наконец Аллейн сунул руку в карман и достал фигурку тики. Он поставил ее на подлокотник докторского кресла.

– Вы не против, если мы поговорим о тики?

Те Покиха с удивлением уставился на божка:

– Неужели мисс Дэйкрес не приняла ваш подарок? Она вернула его?

– Нет. Но, надеюсь, она его все-таки примет. Если, конечно, ей захочется. В данный момент он является уликой.

– Уликой? Что вы имеете в виду?

– Его обнаружили в галерее над сценой, на том самом месте, где стоял убийца.

В глазах Те Покиха мелькнуло что-то, похожее на страх.

– Это… поразительно. Вам известно, как он туда попал?

– Да. Мне это известно.

– Понимаю.

В голосе доктора послышалось облегчение и еще что-то не совсем понятное – может быть, разочарование? Неожиданно он подался вперед.

– Но я не могу в это поверить – столь прекрасное создание! Нет, это какая-то ошибка. Не думаю, что она на такое способна.

– Мисс Дэйкрес? Почему вы заподозрили именно ее?

– Потому что я видел… Нет, я ее не заподозрил.

– Потому что вы видели, как она спрятала тики в платье?

– Да. Все очень странно, – пробормотал Те Покиха, не спуская глаз с нефритовой фигурки. – Можно задать один вопрос, мистер Аллейн? Вы подозреваете мисс Дэйкрес в убийстве?

– Нет. Я считаю, что она невиновна.

– Тогда как там оказался тики?

– Позже я вам все расскажу, – пообещал Аллейн. – Но это действительно странно, не правда ли? Можно подумать, что тики сам приложил к этому руку. Вам так не кажется?

– Вы задаете наводящие вопросы, – улыбнулся Те Покиха. Очевидно, он уже полностью пришел в себя. – Не забывайте, что я доктор и материалист.

– Однако вы еще и рангатира, – возразил Аллейн. – Что бы сказал об этом ваш дед?

Те Покиха протянул вперед свою смуглую руку, словно собираясь взять тики. Но в последний момент ее отдернул.

– Полубог Тики считается прародителем человечества. Эти маленькие фигурки названы в его честь. Они не являются его воплощением – скорее это человеческие эмбрионы, символизирующие силы плодородия. Орнамент и резьба имеют чисто фаллический характер. Что касается этого тики, я знаю его историю. Он был тапу. Вам известно, что это означает?

– Священный? Неприкасаемый?

– Да. Много лет назад он упал с груди женщины в очень «тапуированном» месте – доме свиданий – и долгое время лежал там незамеченным. Поэтому он сам стал тапу. Дом свиданий сгорел дотла, и некий пакеха нашел его на пепелище и взял себе, а позже рассказал. Мой дед сказал тогда, что одно это само по себе уже являлось профанацией и кощунством. Вскоре этот пакеха утонул, пытаясь переплыть реку. Тики нашли в его кармане и передали отцу того человека, у которого вы его купили. Владелец амулета одно время был преуспевающим бизнесменом, но во время кризиса почти все потерял. Вот почему он решил продать тики.

– Мисс Гэйнс говорила, что он приносит неудачу, – сухо заметил Аллейн. – Похоже, она была права. А что бы ваш дед сказал о том приеме, который устроили этому тики вчера вечером? Боюсь, бедняга Мейер повел себя легкомысленно, обратившись к нему с шутливыми молитвами.

– Не только легкомысленно, но и невежливо, – спокойно ответил Те Покиха.

– Мне немного стыдно за своих соотечественников, доктор, и я уже говорил, что сожалею о своем подарке.

– Вам не о чем сожалеть. Тики был отомщен.

– Пожалуй. Я лучше попрошу мисс Дэйкрес мне его вернуть.

Те Покиха посмотрел на него с сомнением и добавил:

– Уверен, ей нечего бояться.

– Простите, если мой вопрос покажется неуместным, – продолжал Аллейн, – но вы сами не испытываете… Скажем так, могли бы испытывать то же, что и ваши предки по поводу этого совпадения?

Наступило долгое молчание.

– Вполне естественно, – ответил наконец доктор, – что я не могу смотреть на тики так же, как обычный европеец. Как там говорят ваши цыгане? «Хочешь закопать отца, копай яму поглубже».

– Да, – пробормотал Аллейн, – понимаю.

– Я слышал, вы лично занимаетесь делом, – продолжал Те Покиха после новой паузы. – Вы уверены, что сможете поймать убийцу?

– Уверен.

– Замечательно, – удовлетворенно кивнул доктор.

– Для этого надо просто исключить ложные версии. И, кстати, вы можете нам помочь.

– Я? Каким образом?

– Мы пытаемся установить алиби для всех подозреваемых. Проследить действия мистера Мэйсона труднее, чем других членов труппы, поскольку все время перед праздником он просидел в офисе. Уэйд говорит, что вы его там видели.

– Да, видел. После спектакля я вышел из театра на улицу и заметил, что дверь в офис приоткрыта. Я решил заглянуть к нему до того, как пойду за кулисы. И тут он как раз подошел к кабинету.

– Со стороны двора?

– Да. Он сказал, что ходил поговорить с вахтером.

– Это совпадает с нашей информацией. Как долго вы были в кабинете? Надеюсь, вы не против, что я говорю о деле?

– Нисколько. Наоборот, я сам хотел затронуть эту тему. Попробую вспомнить. Мы сидели там минут десять, может быть, чуть больше. Мистер Мэйсон сказал, что сцену должны привести в порядок, а мы пока можем пропустить по стаканчику. После этого мы сняли пальто и сели у камина. Я отказался от угощения, но Мэйсон выпил рюмку бренди, и мы закурили. В какой-то момент к нам заглянули люди из кассы, и он заговорил с ними о делах. Потом приходил человек обналичить счет из банка. Был, кажется, еще вахтер – да, точно был, я помню. Ах да, Акройд, актер-комик, – он тоже к нам заходил.

– Правда? Зачем?

– Если не ошибаюсь, он сообщил о прибытии гостей. Мне показалось, что он напрашивается на выпивку, но Мэйсон его сразу выпроводил.

– Вы видели, как он уходил?

– Кто, Акройд? Да, я видел, что он вышел во двор. Потом к нам заглянул кто-то еще. Люди все время приходили и уходили.

– Понятно.

– Думаю, это был ключевой момент, – добавил Те Покиха. – Вчера я слышал, как Гаскойн и Мэйсон говорили о противовесе. Оба считают, что это было сделано специально. Разумеется, они правы. Такие вещи не случаются сами собой.

– Да, это очень маловероятно. Момент действительно очень важный. Когда вы ушли, Мэйсон остался в кабинете?

– Да. И когда я вернулся, он по-прежнему был там: сидел в том же кресле у камина.

– Вы вернулись в кабинет? Зачем?

– Разве я вам не говорил? Как глупо. У служебного входа я обнаружил, что надел пальто Мэйсона… Когда мы их сняли, то повесили рядом. Я взял свое пальто, перекинулся с ним парой слов и ушел, оставив его в кабинете запирать ящики и столы. Не успел я дойти до сцены, как там появились вы и Мэйсон.

– Все верно. Я встретил его у двери офиса, когда шел через двор.

– Что ж, похоже, я обеспечил мистеру Мэйсону алиби, – улыбнулся Те Покиха. – Надеюсь, и себе тоже, если в этом есть необходимость.

– О, алиби никогда не помешает.

– Согласен. Хотя в моем случае нет никакого мотива, не так ли?

– Вы правы, – пробормотал Аллейн, – мотив тоже нужен.

Он взял тики, убрал его в карман и взглянул на часы.

– Господи, уже одиннадцать, а я еще не вызвал такси.

– В этом нет необходимости. Я отвезу вас обратно и переночую в гостинице. Я часто так делаю – у меня зарезервирован свой номер. Хотите выпить на дорожку?

– Нет-нет, спасибо. Я обещал позвонить Уэйду в половине двенадцатого, так что если вы не против…

– Вы можете позвонить от меня.

– Это будет долгий разговор, и я лучше отложу его до Миддлтона.

– Хорошо, тогда едем, – вежливо согласился Те Покиха. – Не стану вас задерживать.

– Это был прекрасный вечер.

– Надеюсь, не последний.

В город они возвращались при свете звезд. Аллейну казалось странным, что буквально сегодня утром, всего несколько часов назад, он стоял на пустынной улице и смотрел, как над горными вершинами встает рассвет. С тех пор прошла целая вечность. Столько событий произошло! Заплаканная Каролин рассказывала о своем муже; птичка в лесу насвистывала песенку; вытянув губы на сморщенном лице, Гордон Палмер наливал себе виски из огромной бутыли для шампанского. «Постойте, ее нельзя трогать». «Но меня научил этому отец. На ярмарках мы пользовались успехом». Инспектор Уэйд, словно дрессированная обезьянка, взлетал вверх и вниз по лестнице, приговаривая: «Полицейский участок, стоянка восемь минут». «Но мы еще не сняли отпечатки пальцев». «Все в порядке, просто вначале надо посигналить гудком. Слышите, как он звучит? Бип-бип, бип-бип!»

– Надо же, гудок сигналит «бип-бип», – заметил Те Покиха. – Я сразу вспомнил парижские улицы.

– Вот черт, кажется, я заснул, – пробормотал Аллейн.

– Боюсь, вы немного переоценили свои силы, мистер Аллейн. У вас усталый вид. Разве вы не в отпуске?

– Завтра же начну отдыхать вовсю.

– Так скоро?

– Надеюсь. А вот и гостиница. Большое спасибо, Те Покиха. Это был чрезвычайно интересный вечер.

– К сожалению, я мало помог вам в вашем деле.

– Напротив, – возразил Аллейн, – вы дали мне ценнейшую информацию.

– Правда? Впрочем, я не должен спрашивать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.