71

Жизнь не подготовила Ронни к картинам разрушения, открывавшимся перед ним по пути от станции подземки к Всемирному торговому центру. Казалось бы, должен иметь представление, видев события вторника собственными глазами, насмотревшись потом телевизора, но действительность потрясла его до глубины души.

Стоял полдень. Похмелье после вчерашней выпивки с Борисом не облегчало жизнь, от запаха гари и пыли накатывала тошнота. Слышалась та же самая едкая вонь, которую он чуял, просыпаясь в Бруклине в последние два дня, только здесь она гораздо сильнее. По улице медленно едут шеренги машин спасательных и аварийных служб, военные автомобили. Вдали воет сирена, беспорядочно трещат вертолеты, зависшие в нескольких футах над крышами небоскребов.

По крайней мере, время на нового лучшего друга потрачено не напрасно. Действительно начинает казаться, что он может все. Рекомендованный Борисом спец по поддельным документам обитает в десяти минутах ходьбы от нынешнего пристанища Ронни. Он ожидал увидеть в грязном логове в темном закоулке сморщенного старикашку с увеличительным стеклом в глазу и перепачканными чернилами пальцами, а попал в красивый уютный офис в перестроенном на современный лад здании, где встретил симпатичного, очень любезного русского лет тридцати, в дорогом костюме, похожего на банкира или адвоката.

За пять тысяч долларов – пятьдесят процентов вперед, которые Ронни сразу же выплатил, – парень готов был сделать паспорт с визой. В результате на руках осталось около трех тысяч. Можно продержаться какое-то время, не выходя за рамки и уповая на то, что марочный рынок скоро оправится, хотя финансовые по-прежнему падают, согласно утренним выпускам новостей.

Впрочем, все это капля в море по сравнению с теми богатствами, которые ожидают его после успешного осуществления плана.

Невдалеке впереди дорогу перегораживал барьер с поднятым шлагбаумом, через который проезжали грузовики. Шлагбаумом управляли два молодых солдата в пыльных рабочих мундирах и армейских касках, с агрессивно нацеленными автоматами, в любую минуту готовые кого-нибудь шлепнуть в ходе новой войны с терроризмом.

Толпы туристов, включая группу японской молодежи, таращили глаза, фотографируя все подряд – занесенные пылью фасады, листы бумаги, клочья пепла, по щиколотку завалившие улицу. Пыли еще больше, хотя призраки не такие серые. Сегодня больше похожи на людей. На людей в шоке.

Женщина лет под сорок, с разлохмаченными волосами, в халате и шлепанцах мечется, обливаясь слезами, высоко держа фотографию симпатичного высокого мужчины в рубашке с галстуком, не говоря ни слова, только оглядывая всех по очереди, молча умоляя кивнуть в подтверждение: да, помню, видел, вышел из башни живой и здоровый…

Подходя к солдатам, Ронни увидел слева огромный щит с десятками наклеенных снимков. Лица крупным планом, некоторые на фоне звездно-полосатого флага. Фотографии завернуты в прозрачную пленку от дождя, под ними написано имя, фамилия и чаще всего вопрос: «Кто видел?..»

– Прошу прощения, сэр, дальше нельзя, – прозвучал вежливый, но твердый голос.

– Я пришел помогать на раскопках, – объявил Ронни, имитируя американский акцент. – Слышал, что добровольцы нужны. – Вопросительно посмотрел на солдат, опасливо покосился на автоматы. Потом горестно выдавил: – Мои родные… были в Южной башне во вторник…

– Как и у многих нью-йоркцев, приятель, – заметил солдат постарше с беспомощной улыбкой, словно говорившей: все мы вместе вляпались в это дерьмо.

Через шлагбаум прогромыхал экскаватор, за ним бульдозер.

Другой солдат ткнул пальцем вниз по улице:

– Поверните налево, увидите палатки. Там дадут инструменты, скажут, что надо делать. Желаем удачи.

– Вам тоже, – кивнул Ронни.

Нырнул под барьер, и через несколько шагов перед ним полностью открылись руины, напомнившие виденные когда-то изображения Хиросимы после атомной бомбардировки.

Он неуверенно свернул влево, прошел чуть вперед по дороге. Впереди неожиданно возник Гудзон и прямо возле реки перед горами обломков целый лагерь из палаток и тентов.

Ронни прошел мимо перевернутого автомобиля, доставлявшего спортивные товары. Рядом на земле валялась рваная куртка пожарного – пыльная, серая с желтыми полосами. Оторванный рукав отлетел в сторону. На груде камней, в запыленной серой футболке сидит пожарный, подпирая одной рукой голову, в другой держа бутылку с водой. Судя по виду, дошел до предела, больше не выдержит.

В секундные передышки от вертолетов слышатся другие звуки: рев подъемного крана, пронзительный вой резаков, дрелей, бульдозеров, непрерывные трели, звонки и гудки мобильных телефонов. В палатки по одному ныряют люди-муравьишки в защитных касках, другие выстроились в очередь у столов, сооруженных из козел. Оттуда доносятся запахи жареной курятины и гамбургеров.

Находясь в каком-то тумане, Ронни пристроился к двигавшейся вдоль столов очереди, получил от кого-то бутылку воды, у другого стола респиратор. В палатке длинноволосый улыбчивый парень, похожий на престарелого хиппи, вручил ему голубую каску, фонарь и пару запасных батареек.

Затолкав бейсболку в карман, Ронни надел респиратор и каску. Отказался у следующего стола от носков, нижнего белья, рабочих ботинок. Двинулся дальше к выходу. Проследовал в муравьиной шеренге мимо почерневшего остова здания. Коп из нью-йоркской полиции в каске и прозрачной голубой куртке бежал рядом с зеленым трактором, таща за собой пластиковые мешки для останков.

За обгоревшим деревом с густой листвой над каркасами парит птица в небе. Одна массивная стена накренилась под опасным углом, наподобие падающей Пизанской башни. В окнах не уцелело ни одного стекла, остались только рамы с переплетами, а сорок-пятьдесят этажей обрушились полностью.

Ронни споткнулся о крышу раздавленного полицейского автомобиля, потом о брюхо перевернутой полусгоревшей пожарной машины. Со всех сторон раздаются сигналы мобильников. Небольшие группы людей лихорадочно копают и что-то кричат. Кругом рассыпались проводники с немецкими овчарками, лабрадорами, ротвейлерами и другими собаками неизвестных пород, которые принюхиваются, натянув поводки.

Ронни пробирался все дальше и дальше, мимо вращающегося кресла, покрытого пылью, с накинутым на спинку столь же пыльным женским пиджаком. С сиденья свисала телефонная трубка на витом проводе.

Что-то блеснуло. Присмотревшись поближе, Ронни разглядел обручальное кольцо. Рядом разбитые наручные часы. Отойдя в сторону от цепочки людей, разгребавших обломки, пристально наблюдал, стараясь уловить ритм работы. Со временем понял, что нет ни ритма, ни порядка. Просто люди в форме стоят по углам с огромными черными мусорными мешками, куда добровольцы приносят и складывают найденное.

Перед глазами возникло нечто вроде воскового слепка. Через секунду Ронни с отвращением понял, что это оторванная рука. Съеденный завтрак подступил к горлу. Ронни отвернулся, хлебнул воды, чувствуя, как во рту растворяется сухая пыль.

Заметил на краю развалин коричневый щит с красной надписью: «Благослови Бог Федеральную службу и полицию Нью-Йорка».

По периметру все так же бродят убитые люди, держа в руках фотографии. Мужчины, женщины, дети – среди них совсем маленькие – смешиваются со спасателями, одетыми в форму разных чрезвычайных служб, в касках, масках и респираторах.

Он миновал горящий крест, стараясь не оступиться на осыпающихся под ногами обломках. Увидел покосившийся подъемный кран, двоих мужчин в зеленых хирургических костюмах, нью-йоркского полицейского в голубой каске с шахтерской лампой и какими-то альпинистскими причиндалами, висевшими на поясе, который крошил завал автоматическим резаком.

В завале под пьяным углом торчал звездно-полосатый флаг, словно кто-то только что отвоевал это место.

Полный и абсолютный хаос. Никто никого не координирует.

Замечательно, решил Ронни.

Глянул через плечо на тянувшуюся позади нескончаемую цепочку людей-муравьев, шагнул в сторону, пропустив ее, пошел дальше. Со временем исподтишка без всякого сожаления бросил в кучу камней мобильник, раздавил ногой. Через несколько шагов вытащил из кармана бумажник, проверил, вытащил долларовые купюры, сунул в задний карман джинсов.

Оставил пять кредиток, членские карточки Королевского клуба автомобилистов, автомобильного клуба Брайтона и Хоува и, немного подумав, водительские права.

Точно не зная, можно тут курить или нет, украдкой сунул в рот сигарету, вытащил зажигалку, прикрыл ладонями вспыхнувший язычок. Однако не прикурил, а обжег бумажник по краям, швырнул в мусор, крепко притоптал.

Только потом поднес огонь к сигарете, закурил с облегчением. Докурив, наклонился, подобрал бумажник, вернулся за мобильником. Понес то и другое к импровизированному месту сбора.

– Вот что нашел, – сообщил он.

– Кидай в мешок. Туда все пойдет, – кивнула женщина из нью-йоркской полиции.

– Вдруг поможет кого-нибудь опознать, – предположил он на всякий случай.

– Затем нас здесь и поставили, – сказала женщина. – Со вторника много народу пропало. Очень много.

– Да, – кивнул Ронни. Ткнул в мешок пальцем, чтобы удостовериться. – Все сюда складывают?

– Можешь не сомневаться, все, милый. Каждую вещь. Каждую туфлю, ботинок, пряжку от ремня. Кто бы что ни нашел, сюда тащат. У любого из нас где-то здесь были родные, – добавила женщина, широким жестом указывая на руины. – У каждого жителя города здесь был кто-то из близких. Проклятье.

Ронни кивнул и пошел прочь. Все оказалось гораздо легче, чем он думал.