57
Октябрь 2007 года
Идет час за часом, свет горит, вентилятор в вытяжке работает. В крошечной комнатке без окон Эбби потеряла счет времени. Неизвестно, то ли глубокая ночь, то ли утро. Во рту и в горле пересохло, желудок терзает голод, затекшее тело болит под тугими полосами липкой ленты.
Она тряслась от холода на ледяном сквозняке. Отчаянно хотелось высморкаться, прочистить заложенный нос. Ртом вообще вдохнуть невозможно. Эбби почувствовала приближение очередного приступа паники.
Чтобы успокоиться, постаралась дышать медленней. Возникало ощущение, будто она умирает, отделяется от тела, парит над ним. Как будто связанная обнаженная женщина уже не она, а другая.
Она умерла.
Сердце колотится, стучит кузнечным молотом. Попыталась сказать что-нибудь самой себе, слыша в горле глухое мычание. Я еще жива. Слышу, как бьется сердце.
Пластырь на лбу врезается в мозг. Глаза слипаются, взгляд не фокусируется. Вдруг тело покрылось холодным потом от ударившей в голову мысли: вдруг он ушел и оставил ее… умирать?
При первом знакомстве казалось, что его жестокость – точно так, как у Дэйва, – простое бахвальство, бравада, старание держаться на равных с дружками-гангстерами. Однако как-то ночью, когда они были вместе, он поймал паука в ванне, прижег сигаретой ножки и бросил живым в стеклянную банку умирать от голода и жажды.
Сообразив, что Рики вполне может сделать с ней то же самое, Эбби с новой силой принялась ворочаться в путах.
Паника усилилась.
Сгустилась.
Надо помнить – это просто приступ страха. Я не умираю. Не отделяюсь от тела. Произношу слова.
Сделала вдох, выдох, вдох, выдох.
Привет. Я Эбби Доусон. У меня все прекрасно. Это просто болезненная химическая реакция. Со мной все хорошо, я в своем теле. Я не умерла, это пройдет.
Она сосредоточилась на опутавших ее лентах, на каждой по очереди, начиная со лба. Голова чересчур запрокинута, шея болит сильней и сильней. Как ни старайся, нельзя повернуть ее даже на дюйм.
Переключилась на руки, привязанные к ляжкам. Пальцы растопырены и тоже привязаны, чтобы ничего не схватили. Попробовала шевельнуть ногами – связаны вместе так крепко, что как бы слились воедино. Пластырь не поддается, не слабеет.
Где он научился так ловко связывать людей? Или прямо на месте придумал? Улыбался за делом?
О да, разумеется, улыбался.
И его вряд ли можно винить.
Никогда не надо было соглашаться на это. Теперь ясно, что она не такая сильная и не такая умная. Черт возьми, как вообще можно было подумать, будто она на такое способна? Как можно было сделать подобную глупость?
Мысли прервал стук, скрип резиновых подошв. На пол упала тень. Рики смотрел на нее сверху вниз, держа в одной руке большую пластиковую сумку, в другой высокую белую кружку с кофе. Послышался аромат. Боже, до чего прекрасный.
– Надеюсь, хорошо выспалась, Эбби? Сегодня ты мне нужна свеженькая. Хорошо отдохнула?
Она глухо простонала.
– Да, извини за пластырь. Стены тут не очень толстые. Не могу рисковать. Ты наверняка понимаешь. Может, кровать слишком жесткая? Ничего, для осанки полезно. Спина будет прямая. Никто тебе не рассказывал, как важна правильная осанка?
Она молчала.
– Нет, едва ли в твоем лексиконе найдутся понятия «прямая», «правильная» и тому подобное. – Он поставил на пол сумку, которая громко стукнула, внутри задребезжало что-то металлическое. – Я тут принес кое-что. Собственно, пытками никогда раньше не занимался. В кино видел, конечно. Читал.
У нее перехватило горло.
– Просто хочу, Эбби, чтоб ты поняла – мне тебя мучить не хочется. Тебе только надо сказать, где они. Знаешь, то, что ты у меня забрала. Например, все мои накопления.
Она молча дрожала.
Он схватил сумку, встряхнул с железным грохотом.
– Здесь необходимые инструменты, хотя довольно примитивные. Дрель для коленных чашечек. Иглы и молоточек, чтоб вбивать их под ногти. Щипцы для зубов. Хотя можно вести себя и культурней. – Он сунул руку в карман, вытащил черный плеер, поднес к ее глазам. – Музыка. Слушай.
Вставил ей в уши наушники, посмотрел на дисплей, нажал кнопку «пуск».
Эбби услышала песню, узнала, только название не сразу вспомнила.
– «Одураченный любовью», – подсказал Рики. – Прямо как я, правда?
Она смотрела на него, ничего не соображая от ужаса, не зная, какой реакции он от нее ожидает, стараясь не выдать смертельного страха.
– Нравится мне эта запись, – признался он. – А тебе? Помнишь, взгляд вправо – «да», влево – «нет».
Она перевела глаза вправо.
– Хорошо, теперь мы сварим кашу! Ну, так где же они? Здесь? В другом месте? Задам простой вопрос. Здесь, в квартире?
Она покосилась влево.
– Хорошо. В другом месте. В Брайтоне?
Она перевела взгляд направо.
– В депозитном сейфе?
Снова вправо.
Рики полез в карман джинсов, вытащил маленький тоненький ключик.
– Этот ключ?
Глаза подтвердили.
Он улыбнулся:
– Хорошо. Теперь установим банк и адрес. «Натвест»?
Влево.
– «Ллойдс Ти-би-эс»?
Влево.
– «Эйч-си-би-эс»?
Влево. И на «Барли» тоже.
– Ладно, кажется, понял, – кивнул он, вышел в дверь, вскоре вернулся со справочником «Желтые страницы», открытым на перечне страховых компаний. Провел сверху вниз пальцем, останавливаясь на каждой и получая отрицательный ответ. Дошел до «Саутерн депозит секьюрити», и Эбби взглянула направо.
Он долго смотрел на название и адрес, как бы запечатлевая в памяти, потом захлопнул справочник.
– Ладно, хорошо. Остается уточнить еще несколько деталей. Счет открыт на имя Эбби Доусон?
Влево.
– Кэтрин Дженнингс?
Вправо.
Рики улыбнулся, обрадовался.
Она взглянула на него, подавая сигнал. Но его это не интересовало.
– Hasta la vista, детка! – весело бросил он и пристально посмотрел на нее. – Это из моего любимого фильма. Помнишь?
Она скосила глаза вправо. Помнит и фильм и фразу. «Терминатор» с Арни Шварценеггером. Знает, что это значит по-испански.
До следующей встречи!
