1
Если б проснувшийся Ронни Уилсон знал, что всего через пару часов будет мертв, то спланировал бы день несколько иначе.
Во-первых, не трудился бы бриться. Не тратил бы столько последних бесценных минут, смазывая волосы гелем и тщательно укладывая до полного удовлетворения. Не стал бы долго начищать туфли, идеально прилаживать узел дорогого шелкового галстука. И уж точно не выложил бы, черт возьми, запредельные восемнадцать долларов – чего фактически не мог себе позволить – за срочную глажку костюма в течение часа.
Сказать, будто он находился в блаженном неведении о поджидающей его судьбе, было б преувеличением. Всякие радости и удовольствия так давно исчезли из эмоционального арсенала, что позабылось само представление о блаженстве. Он уже не испытывал блаженства даже в последние летучие мгновения оргазма в тех редких случаях, когда они с Лоррейн еще занимались сексом. Половые органы как бы онемели, оглохли, вместе с остальными.
Фактически в последнее время, к некоторому недоумению Лоррейн, Ронни на вопрос, как жизнь, отвечал: «Дерьмово» – и коротко пожимал плечами.
И гостиничный номер был дерьмовым. До того маленький, что, если упадешь, на полу не поместишься. Самый дешевый, какой имеется в отеле «Дабл-ю», но название помогает хотя бы поддерживать видимость. В «Дабл-ю» на Манхэттене кто попало не останавливается. Даже если ночует в чулане для швабры.
Понятно, надо привести себя в более оптимистичное настроение. Люди реагируют на исходящие от тебя вибрации, особенно когда ты просишь денег. Никто, даже старый друг, не даст их неудачнику – по крайней мере, таких, какие ему требуются в данный момент. Тем более этот старый друг.
Интересуясь погодой, Ронни выглянул в окно, вытягивая шею, пока не увидел узкую полоску неба над огромным серым зданием, высившимся перед ним, как скала, на другой стороне Тридцать девятой улицы. Неоспоримые признаки прекрасного утра нисколько не подняли дух. Попросту показалось, будто все тучи из голубой бездны перекочевали в сердце.
Поддельные часы «Булгари» показывали 7:43. Куплены за сорок фунтов по Интернету, но, слушайте, кто скажет, что они фальшивые? Он давно усвоил, что дорогие часы многое говорят тем, на кого стараешься произвести впечатление. Если заботишься о таких мелочах, наверняка позаботишься и о деньгах, которые собираются тебе доверить. От внешнего вида, конечно, зависит не все, но немало.
Итак, 7:43. Пора плясать.
Ронни подхватил кейс «Луи Вуиттон», тоже не настоящий, пристроил сверху на упакованном чемодане на колесиках и вышел из номера, волоча за собой багаж. Выйдя на нижнем этаже из лифта, прошмыгнул мимо администраторской. Оставшегося на кредитках, возможно, не хватит на оплату счета, но об этом побеспокоимся позже. Сногсшибательный голубой кабриолет БМВ скоро заберут за неуплату кредита, ипотечная компания за просрочку лишит права выкупа закладной на дом. Сегодняшняя встреча, мрачно думал он, последний шанс. Который был ему обещан десять лет назад.
Остается надеяться, что обещание не забыто.
Сидя в подземке, зажав вещи коленями, Ронни понимал, что его жизнь идет как-то не так, только не совсем ясно, в чем дело. Многие однокашники и одноклассники добились серьезных успехов в своих областях, оставив его бултыхаться в хвосте, все глубже погружаясь в отчаяние. Финансовые консультанты, застройщики, бухгалтеры, адвокаты… Обалденные дома, призовые жены, дети, ради которых умереть не жалко…
А у него?
Неврастеничка Лоррейн, швыряющая деньги, которых у них не имеется, на всевозможные салоны красоты, нисколько – если честно сказать – не нуждаясь в подобных услугах; на непозволительную – если честно сказать – одежду от модельеров; на счета самых модных на той или иной неделе ресторанов за абсурдно дорогие обеды из листового салата и минеральной воды со своими до смерти изголодавшимися подругами, каждая из которых неизмеримо богаче их. И, несмотря на целое состояние, потраченное на лечение от бесплодия, она до сих пор не способна произвести на свет желанного ребенка. Единственная поистине стоящая затрата, по его мнению, – операция по наращиванию груди.
Разумеется, гордость не позволяет признаться, что он в полном дерьме. Вечный оптимист всегда верит, что выход откроется за ближайшим углом. Приспосабливается к обстоятельствам не хуже хамелеона. Торгуя подержанными машинами, антиквариатом, недвижимостью, он проявлял недюжинное остроумие, но талант болтуна, к сожалению, перевесил талант финансиста. После краха агентства недвижимости он быстренько превратился в застройщика, убедительно выглядя в джинсах и блейзере. Когда банки из-за превышения сметы наложили арест на двадцать строящихся домов, снова вынырнул в качестве финансового консультанта одного богача. Снова потерпел провал.
Поэтому теперь сидит в нью-йоркской подземке, надеясь убедить старого друга Дональда Хэткука, что нашел очередную курицу, несущую золотые яйца, – биодизель. По слухам, Дональд заработал больше миллиона на дериватах – что б это ни было, – потеряв всего жалкую пару сотен тысяч, вложенных десяток лет назад в рухнувшее агентство недвижимости Ронни. Полностью взяв на себя обязательства друга, он заверил, что при случае обязательно его поддержит.
Несомненно, Билл Гейтс и прочие предприниматели всего мира ринутся на новый рынок экологически чистого биологического топлива, охотно вкладывая деньги в его создание и развитие, поэтому Ронни решил, что нашел подходящую нишу. Остается нынче утром уговорить Дональда. Проницательный бизнесмен сразу увидит, поймет, согласится. Дело – верняк, мяч в корзинке, как говорят в Нью-Йорке.
Фактически чем дальше поезд продвигался в центр города, тем уверенней Ронни мысленно репетировал обращенные к Дональду речи. Явственно превращался в Гордона Гекко, сыгранного Майклом Дугласом в фильме «Уолл-стрит». Всю жизнь к такой роли стремился. Вместе с десятком других безупречно одетых актеров, сидевших вместе с ним в тряском вагоне. Если кто-нибудь переживает хоть половину таких неприятностей, которые на него навалились, они это успешно скрывают. Дьявольски самоуверенно выглядят. Впрочем, если кто-то потрудится посмотреть на него, то увидит не менее самоуверенного высокого стройного симпатичного парня с гладко зачесанными волосами.
Говорят, что если к сорока не добьешься успеха, то уже никогда не добьешься. Ровно через три недели стукнет сорок три.
Вот и станция «Чемберс-стрит». Последние кварталы хочется пройти пешком.
Ронни вышел в погожее манхэттенское утро, сверился с картой, которой его вчера вечером снабдил консьерж в отеле, посмотрел на часы – 8:10. Судя по опыту прошлых блужданий по нью-йоркским конторам, остается добрых пятнадцать минут, чтобы прийти на место, добраться до офиса Дональда. По словам консьержа, отсюда минут пять ходьбы, если не заблудиться.
Пройдя мимо таблички, которая уведомляла, что тут уже Уолл-стрит, он миновал бар с соками справа, ателье по пошиву и ремонту одежды, зашел в битком набитую деликатесную лавку, где пахло только что заваренным кофе и жарившейся яичницей. Сел на красный кожаный табурет у стойки, заказал свежевыжатый апельсиновый сок, молоко, омлет с отдельным куском бекона и поджаренным пшеничным хлебом. Ожидая заказа, опять пролистал бизнес-план, вновь взглянул на часы, мысленно подсчитывая разницу во времени между Нью-Йорком в Америке и Брайтоном в Англии.
В Англии на пять часов позже. Лоррейн сидит за ленчем. Быстренько звякнул ей по мобильнику, объяснился в любви. В ответ она пожелала удачи. Женщинам очень легко угодить, время от времени упоминая про любовь-морковь, цитируя случайно вспомнившиеся стишата, даря дорогие с виду цацки – только не слишком часто.
Когда минут через двадцать он расплачивался по счету, где-то вдали послышался жуткий грохот. Сидевший рядом тип буркнул:
– Мать твою, что еще за хреновина?..
Ронни забрал сдачу, оставив приличные чаевые, и вышел на улицу, продолжив путь к офису Дональда Хэткука, который, согласно полученным по электронной почте сведениям, располагался в Южной башне Всемирного торгового центра.
Сегодня был вторник, 11 сентября. Время 8:47.
