37
— Ну, как ты? — настойчиво расспрашивала Софи. — Что стряслось? Как…
— Смотри, — оборвал он, выкладывая пакет на поднос, не обращая внимания на вопросы.
Удивленная и несколько обеспокоенная таким поведением, она покорно развязала ленточку, заглянула в подарочную коробку. Пока видна только оберточная бумага.
Краем глаза она видела на телеэкране, как Крис Тэррант шевелит губами:
«Это окончательный ответ?»
Интеллектуал в огромных очках кивнул. Желтый мигающий свет окружил ответ: «Марокко». Через пару секунд зеленый замигал вокруг слова «Тунис». Брови Криса Тэрранта подскочили на несколько дюймов. Дама в инвалидном кресле, недавно ожидавшая удара крикетной битой, выглядела теперь так, будто ее ударили кузнечным молотом. Софи читала по губам Тэрранта:
«Джон, у вас было шестьдесят четыре тысячи фунтов…»
— Будешь телевизор смотреть или вскроешь подарок? — спросил он.
Она поставила поднос на тумбочку у кровати.
— Конечно подарок! Только хочу спросить, как ты себя чувствуешь. Хочу знать…
— Не желаю говорить об этом. Открывай! — выпалил он с неожиданной агрессивностью.
— Сейчас…
— Зачем такую дрянь смотришь? — Он покосился на экран.
— Мне нравится, — объяснила она, стараясь успокоить его. — Бедняга. Жена прикована к инвалидной коляске. Только что завалил вопрос за сто двадцать пять тысяч фунтов.
— Это шоу — сплошной обман, — заявил он.
— Нет!
— Вся жизнь обман. Ты еще этого не поняла?
— То есть как обман?
Он, в свою очередь, указал на экран:
— Я понятия не имею, кто это такой, и его никто в мире не знает. Несколько минут назад сидел в кресле, ничего у него не было. А теперь унесет с собой тридцать две тысячи фунтов, и еще недоволен, хотя должен вопить от радости. Скажешь, он не обманщик?
— Все дело в точке зрения. Я имею в виду…
— Выключи чертов телевизор!
По-прежнему ошарашенная его тоном, Софи из упрямства ответила:
— А мне нравится!
— Хочешь, чтоб я ушел, не мешал смотреть идиотскую белиберду?
Софи уже жалела о своих словах. Несмотря на принятое раньше решение порвать с Брайаном, она, видя его во плоти, понимала, что ей в миллион раз сильней хочется быть с ним, чем смотреть это самое шоу, как, впрочем, и любое другое. Господи боже, бедняге сегодня здорово досталось! Она выключила телевизор, робко пробормотала:
— Прости…
Он смотрел на нее таким взглядом, какого она раньше никогда не видела. Глаза словно закрыты ставнями.
— Я действительно виновата, прошу прощения. Только удивилась твоему появлению.
— Не рада меня видеть?
Она вскинулась, обняла его за шею, поцеловала в губы. Дыхание зловонное, от него несло потом, но ей было на это плевать. Мужские запахи, опьяняющие больше всего на свете, его запахи…
— Не просто рада, — прошептала Софи. — Но… — она взглянула в обожаемые ореховые глаза, — знаешь, очень удивлена… после нашего телефонного разговора. Рассказывай. Пожалуйста, расскажи, что случилось. Пожалуйста, объясни…
— Открывай! — повысил он голос.
Она сняла слой бумаги, под которым, как в китайской шкатулке, оказался еще один, и еще. Надо как-нибудь успокоить его необычное раздражение.
— Ну, попробую угадать. По-моему…
— Открывай! — завопил он. — Открывай, сука, мать твою!
