86
Джон с треском проиграл Люку в шахматы и никак не мог оправиться от потрясения.
— Но ведь ты, кажется, этого и хотел, Джон? — ядовито заметила Наоми. — Разве ты не этого добивался? Ты часами сидел в детской, без конца ставил им эту музыку, разговаривал с ними. Чувственное восприятие, все такое, помнишь? Ты хотел, чтобы они выросли умными, — ну, вот и получай, что хотел.
Был вечер воскресенья. Они вдвоем сидели в кухне. Мать Наоми, извинившись, легла спать пораньше — у нее началась мигрень. Обычно по воскресеньям ужин готовил Джон, как правило что-нибудь легкое и незамысловатое, и они ели перед телевизором. Сегодня он собирался сделать омлет с грибами и греческий салат.
— Да, но не совсем, — возразил он. — Такого я не хотел.
— Когда я возражала, ты поднимал меня на смех. А теперь злишься из-за того, что Люк обыграл тебя в шахматы.
Наоми заметила в углу пакет корма для морских свинок, подняла его и убрала в шкаф.
— Наоми, ему три года, господи помилуй! Многие дети в этом возрасте еще не умеют ходить на горшок. И он не просто обыграл меня, он размазал меня по стенке. А скорость, с которой он делал ходы… это просто немыслимо.
— Помнишь, несколько лет назад, когда был популярен кубик Рубика, был такой феномен: взрослые никак не могли собрать его, но маленькие дети делали это за минуты. Кто-то еще сказал — это потому, что детям никто не говорил, что это невозможно. Дети очень ловко справляются с головоломками, а потом, взрослея, теряют эту способность. Шахматы — это ведь в некотором роде головоломка?
Джон помешал в сковороде. Обычно он любил запах жареных грибов, но сегодня нервничал и аппетита совсем не было.
— Отчасти верно. Маленькие дети меньше размышляют, меньше задумываются. Они просто приступают к решению задачи и — решают ее.
— Может быть, с шахматами то же самое? Никто не сказал Люку, что победить тебя невозможно, поэтому он и выиграл? Ты же мне рассказывал, что, когда тебе было семь лет, ты сам однажды выиграл у своего деда, а тот был шахматист высокого класса.
— Я выиграл у него всего один раз. И до этого мы играли с ним несколько месяцев. И, кроме того… — Джон пожал плечами. — Может быть, в тот раз он нарочно мне поддался.
Он разделил омлет на две половинки, выложил их на тарелки, снял сковородку с плиты и выключил газ.
— Готово.
Они поставили тарелки на подносы и переместились в гостиную; Джон еще раз сходил в кухню и вернулся с двумя бокалами шираза. По телевизору двое ведущих путешествовали по городам и деревням Англии в поисках антикварных вещей.
— Ты делаешь самые лучшие омлеты в мире, — сказала Наоми. Почему-то она заметно повеселела. — Может, нам просто нужно чаще куда-нибудь ходить с детьми? Доктор Микаэлидис права, мы обращаемся с ними как с маленькими. Помнишь, им понравилось в зоопарке.
— Да уж, там они научились по-настоящему любить животных, правда?
Наоми ничего не ответила. Несколько минут они молча ели.
— Извини, милая, — сказал Джон. — Я не должен был так говорить.
Наоми пожала плечами. На экране бородатый, скромного вида мужчина демонстрировал набор старинных хирургических инструментов.
— Может, отвести их на экскурсию в морг? — предложил Джон. — Это будет гораздо веселее, чем фокусы мистера Ананаса. Или в анатомический театр при медицинском колледже.
— Не говори глупостей.
— В том-то и дело, что это не глупости. Им это может действительно понравиться. Мне кажется, их интересуют взрослые вещи.
— Ты же работаешь в одном из самых продвинутых научных институтов Британии. Устрой им экскурсию по Морли-Парк. Покажи ускоритель заряженных частиц, опыты по холодному ядерному синтезу.
Джон поставил поднос на пол.
— Что такое?
— Не хочу есть. Кусок в рот не лезет. Я… я не знаю, как мы со всем этим справимся. Не представляю, что делать.
Они уставились в экран. Ведущий рассказывал маленькой старушке в бархатной шляпке о стоимости инкрустированной шкатулки.
«Это превосходный образец шкатулки танбриджской работы, — сообщил ведущий, одетый в твидовый костюм. — Вы знаете что-нибудь о ее истории?»
— Ты заметил, — спросила Наоми, — что в этой программе они зациклены на «истории» предмета. И еще на его происхождении. Представь себе, что мы участвуем в передаче, — что бы мы сказали о происхождении Люка и Фиби?
— Скорее это они будут там участвовать и демонстрировать нас как антиквариат, — заметил Джон. — Вымирающий вид. Homo Sapiens начала двадцать первого века. Женская особь, красивая, в отличном состоянии. Мужская особь, швед, довольно изношенный, мозг атрофирован, нуждается в реставрации. Но с большим членом.
Наоми хихикнула и поцеловала его в щеку.
— Мы справимся. Обязательно. Мы найдем способ. Мы сделаем из них хороших людей, потому что мы сами хорошие люди. Ты — очень хороший человек. Мы узнаем, как можно воздействовать на них.
Джон грустно улыбнулся:
— Знаешь, Люк действительно напугал меня сегодня днем. Я серьезно — именно напугал. Это было как… не знаю, я играл не с ребенком… или даже вообще не с человеком, а с роботом. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что продолжать матч бессмысленно, потому что это уже не игра.
Она сделала глоток вина.
— Может, стоит сделать заявку на участие в шахматном турнире? Посмотрим, что будет, когда у него появятся настоящие соперники.
— И попасть на первые полосы газет? Ты представляешь, какая это будет сенсация — гениальный трехлетний шахматист? Это все равно что самим позвонить Апостолам. Нет, это невозможно. А вот о чем нам в самом деле стоит подумать — так это о специализированной школе.
— Интересно, есть школы для роботов? — полушутя спросила Наоми.
Джон обнял ее за плечи и слегка сжал.
— Можешь себе представить, какими они будут через десять лет?
— Через десять лет? А как насчет через три года? Они уже выглядят как уменьшенные в размерах взрослые. Как ты думаешь, чем они сейчас занимаются? Ждут, когда все улягутся спать, чтобы опять тайком залезть в Сеть? Изобретают новый ракетный двигатель? Пишут новую конституцию Великобритании?
Она доела омлет.
— Надо рассказать доктору Микаэлидис об инциденте со свинками. Ты позвонишь ей утром? Хотелось бы знать, что она думает по этому поводу.
Джон кивнул и встал.
— Я иду в кабинет.
— Тебе обязательно сегодня работать? У тебя усталый вид.
— Нужно закончить редактуру книги. Она должна быть у издателя не позже следующей недели.
Джон уселся за письменный стол, зашел в Сеть и открыл журнал посещений в своем собственном компьютере. Он стал перелистывать страницы назад, начиная с дня, предшествующего дню рождения близнецов.
Сотни и сотни сайтов, на которые он никогда не заходил. Как и в компьютере детей, посвященных математике, физике и другим наукам. Иногда истории, антропологии, геологии, географии. Список был бесконечным.
Ничего развлекательного. Его трехлетних детей не интересовали детские сайты или чаты. Казалось, ими владела только неутолимая жажда знаний.
Три месяца назад Люк, или Люк и Фиби вместе, начал посещать шахматные сайты. Сначала те, что обучали основам игры, потом все более продвинутые.
Джон сел на пол и включил компьютер близнецов. Экран засветился. Появилась надпись:
ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ.
Он набрал ряд символов, пароль, созданный им утром, чтобы закрыть детям доступ к компьютеру на время наказания.
ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ, ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.
Джон нарочно придумал сложный пароль, такой, чтобы его невозможно было угадать случайно. Может быть, он перепутал буквы? Он ввел пароль еще раз:
d*223*&65&*
ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ, ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.
Он достал из кармана джинсов бумажку, на которой записал пароль, и проверил. Все правильно. Никакой ошибки. Сверяясь с запиской, Джон тщательно, одну за другой, набрал все буквы и цифры.
ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ, ПОПРОБУЙТЕ ЕЩЕ РАЗ.
Не веря своим глазам, он покачал головой. Потом сделал последнюю попытку. Снова неудача. Сомнений не осталось.
В кабинете побывали дети. Или один из них, не важно. Каким-то образом они сумели взломать его пароль и заменить его своим.