66

— Я не хотела тебя волновать, но, помимо всего прочего, днем был какой-то странный телефонный звонок, — нерешительно проговорила Наоми. — Возможно, ничего страшного.

Джон подцепил на вилку кусок трески. Как и все, что готовила Наоми, рыба была великолепна. Прислушиваясь одним ухом к новостной программе по телевизору, он переспросил:

— Странный? В каком смысле странный? Очень вкусно, кстати.

— Спасибо, это новый рецепт. Тебе не кажется, что я пересолила грибной соус?

— Нет, все прекрасно. Как раз так, как надо. Так кто звонил?

— Какой-то американец. Спросил — это дом Клаэссонов? А потом спросил, не я ли Наоми Клаэссон. И после этого повесил трубку.

Джон, забыв о новостях, внимательно посмотрел на нее:

— Когда он звонил?

— Примерно часа в три дня.

— Он не представился?

— Нет.

Он взглянул в окно. Смутная тревога поднялась откуда-то из глубины, словно потревоженный ил со дна пруда.

— В три? А откуда мог быть звонок, как ты думаешь?

— Я проверила определитель. Там было сказано «международный» и больше ничего. А что?

Джон мысленно подсчитал. Время на Восточном побережье США. Время в центральной части. Время на Западном побережье.

Вчера на работе он получил почти такой же телефонный звонок. Молодой человек с американским акцентом спросил, с кем он разговаривает. Получив подтверждение, что говорит с Джоном Клаэссоном, он повесил трубку. В тот момент в кабинете Джона находился его коллега. Сначала он немного обеспокоился, но тут же отвлекся на текущие дела и вскоре забыл о странном звонке.

Теперь звонок вдруг приобрел совершенно иное значение.

Ему позвонили в 2.45 дня. На Западном побережье в это время было 6.45 утра. На Восточном побережье 9.45 утра — более вероятно. Может, Нью-Йорк? Да что угодно, на самом деле. Журналист, продолжающий раскапывать историю с Детторе? Тоже вероятно. Будем надеяться, что не больше.

Только журналист бы обязательно перезвонил.

Он отрезал еще кусочек рыбы, помедлил, повозил ее в соусе. Сказать Наоми или нет? После происшествия в яслях она и так на нервах. Возможно, не стоит волновать ее еще больше. И рассказывать об игре с Гасом Сантьяно, наверное, тоже не надо, по крайней мере сейчас.

— Сколько Фиби прибавила в росте за последний год? — вместо этого спросил Джон.

— Два с половиной дюйма, — ответила Наоми.

— Столько же, сколько и Люк, так?

— Да.

— А сколько раз у нее были месячные?

— Один.

— Таблетки, кажется, действуют, — заметил Джон.

— Пока да.

— Да. Пока действуют. А это означает, что они, по всей вероятности, будут действовать и дальше, правильно? А если они будут действовать и дальше, то Фиби будет расти нормально. Так?

Наоми неохотно кивнула.

— Давай будем оптимистами.

После ужина Джон вернулся в кабинет. До сегодняшнего происшествия он никогда не ставил пароль на свой ноутбук — эта мысль просто не приходила ему в голову, но сейчас он зашел в «Управление» и вбил в строку несколько произвольных символов.

Потом он открыл шахматную программу, сделал первый ход в новой игре и отослал его Гасу Сантьяно. Затем погрузился в работу.

В начале первого Джон выключил компьютер, прошел в кухню и прислушался к радионяне. Ничего. Только ровное, размеренное дыхание. Он потихоньку поднялся наверх и на цыпочках подкрался к двери детской. Осторожно приоткрыл дверь.

Слабо светил ночник. Люк и Фиби лежали в кроватках и крепко спали. Он послал им воздушный поцелуй, прикрыл дверь и отправился в спальню.

Наоми тоже спала. На прикроватном столике горела лампа; на одеяле лежала раскрытая книга. Услышав его, она пошевелилась.

— Который час? — сонно пробормотала она.

— Начало первого.

— Мне снился сон. Мы с тобой убегали, а Люк и Фиби нас преследовали. Мы были на велосипедах, а они на машине. Они все время повторяли, что не хотят причинять нам зла, потому что любят нас, но, если мы не будем крутить педали быстрее, им придется нас переехать.

Джон нагнулся и поцеловал ее в лоб.

— Классический кошмар.

— Это было очень страшно. Я им говорила: «Вы наши дети, вы должны любить нас. Нельзя давить собственных родителей».

— А они? Что они говорили?

— Они смеялись.

— Спи и ни о чем не думай, — нежно сказал Джон.

Он снял одежду, надел халат, прошел в ванную и почистил зубы.

Потом вытащил из своей тумбочки фонарик, потушил настольную лампу и, стараясь не издавать ни звука, спустился по лестнице в кабинет.

Там, при свете фонарика, он расстелил на маленьком диванчике спальный мешок, который заранее достал из гардероба, забрался в него и попытался устроиться поудобнее.

В пять утра, после нескольких часов беспокойной дремоты, Джон сдался. Все его тело затекло. Он вылез из спального мешка и отправился наверх, в кровать.