48
– Умоляю, скажите, что вы пошутили! – воскликнула Линн.
Она совсем вымоталась после бессонной ночи в кресле у кровати Кейтлин в маленькой, вызывающей клаустрофобию палате. На экране небольшого, плохо настроенного телевизора беззвучно крутится мультфильм. Капает вода из крана. Пахнет вареными яйцами с подносов с завтраком, жидким кофе и дезинфекцией. Не похоже ли все это на напряженную безнадежную ночь заключенного перед назначенной на рассвете казнью?
Всю ночь зажигались и гасли лампы. Постоянно кто-то входил. Кейтлин то и дело обследовали, делали уколы, давали таблетки, брали анализы крови и мочи. Над ее головой висит шнурок срочного вызова. Стоят пустые капельницы и ненужный дыхательный аппарат.
Кейтлин никак не могла заснуть, вновь и вновь повторяла, что у нее жуткий зуд, ей страшно и она хочет домой. Линн старалась ее успокоить. Заверяла, что утром все будет хорошо. Через три недели она выйдет из больницы с новенькой печенью. К Рождеству будет дома. Ну, не в Зимнем коттедже, а в нынешнем доме. Это будет лучшее в жизни Рождество!
Теперь в палате стоит Шерли Линсел. У нее нежно-розовое, типично английское лицо, длинные волосы. Она в той же самой белой блузке, вязаной розовой кофте и черных брюках, как при их первой встрече неделю назад – а кажется, прошел миллион лет. Только держится она иначе. Тогда была дружелюбна, а сейчас, в семь утра, холодная, отчужденная, виноватая. Линн пылала гневом.
– Мне чрезвычайно жаль, – сказала координатор. – К несчастью, такое случается.
– Жаль? Вы вчера вечером позвонили, объявили об идеально подходящей печени, а теперь сообщаете, что ошиблись?
– Нас известили о появлении подходящего трансплантата.
– И что случилось?
Координатор поочередно обращалась к Линн и Кейтлин:
– Судя по полученным нами сведениям, печень можно было разделить надвое, правую часть пересадить взрослому пациенту, а левую тебе, Кейтлин. Наш консультант с бригадой признали ее здоровой и подходящей для пересадки. Мы оцениваем размеры печени относительно веса тела. Но сегодня утром ее обследовал главный хирург и обнаружил более тридцати процентов жира. Он решил, что она для тебя не подходит.
– Я все-таки не понимаю, – твердила Линн. – Значит, вы ее выбросите?
– Нет, – ответила Шерли Линсел. – Ее пересадят шестидесятилетнему мужчине с раком печени. Это на несколько лет продлит ему жизнь.
– Потрясающе! – воскликнула Линн. – Отказываете моей дочери ради старика? Кто он такой? Наверняка какой-нибудь хренов алкоголик!
– Я не могу обсуждать с вами других пациентов.
– Нет, можете! – Линн повысила голос. – Можете, черт побери! Отправляете Кейтлин домой умирать, чтоб какой-то долбаный пьянчуга прожил еще пару месяцев?
– Прошу вас, миссис Беккет… Линн… это вовсе не так.
– Да? А как?
– Мам, – пробормотала Кейтлин. – Послушай ее.
– Я слушаю, милая. Очень внимательно слушаю. Только услышанное мне не нравится.
– Здесь все очень заботятся о Кейтлин. Не только по обязанности – для всех нас это глубоко личное дело. Мы хотим пересадить ей здоровую печень, дать наилучший шанс на нормальную жизнь. Зачем же пересаживать орган, который через несколько лет может выйти из строя, и ей вторично придется пройти через этот кошмар. Пожалуйста, поверьте, все хотят помочь Кейтлин. Мы ее очень любим.
– Прекрасно, – кивнула Линн. – Когда будет здоровая печень?
– Не могу ответить. В зависимости от подходящего донора.
– Значит, мы вернулись к тому, с чего начали?
– Ну… да.
Наступило долгое молчание.
– Моя дочь останется среди первоочередных кандидатов? – требовательно спросила Линн.
– Очередность устанавливается строго определенным образом. Здесь имеют значение многие факторы.
Линн яростно затрясла головой.
– Нет, Шерли… сестра Линсел. Для меня имеет значение лишь один фактор – моя дочь. Ей срочно требуется пересадка – правильно?
– Правильно, и мы над этим работаем. Но вы должны понять – она одна из многих.
– Только не для меня.
Шерли кивнула:
– Я понимаю.
– Действительно? – переспросила Линн. – Какой процент пациентов из списков умирает, не дождавшись трансплантации?
– Мам, прекрати скандалить!
Линн села на край кровати, обхватила голову Кейтлин.
– Милая, дай мне, пожалуйста, разобраться.
– Ты говоришь обо мне как о слабоумной. Я тоже переживаю! Разве не видишь? Переживаю не меньше тебя – даже больше, – но что толку злиться?
– Ты вообще понимаешь, что говорит эта стерва?! – вдруг взорвалась Линн. – Отправляет тебя домой умирать!
– Не разыгрывай драму.
– Ничего я не разыгрываю! Скажите, когда будет новая печень?!
– Не стану вводить вас в заблуждение, называя точное время.
– Речь идет о сутках? О неделе? О месяце?
Шерли Линсел пожала плечами, слабо улыбнулась.
– Скажу честно – не знаю. Мы считали, что нам повезло так быстро получить эту печень. Донор – с виду здоровый тридцатилетний мужчина, а на поверку вышло, что у него были проблемы либо с алкоголем, либо с питанием.
– И в другой раз может выйти такая же хреновина?
Координатор улыбнулась, стараясь умиротворить Линн и подбодрить Кейтлин.
– У нас очень хорошие показатели. Я уверена, все будет в полном порядке.
– Хорошие показатели? – повторила Линн. – Что это значит?
– Мам! – воскликнула Кейтлин.
Линн продолжала:
– То есть у вас хорошие показатели по сравнению со средними по стране? У вас умирает всего девятнадцать процентов, не дождавшись очереди, а по всей стране двадцать? Мне все известно о национальном здравоохранении и о вашей дерьмовой статистике. – Она заплакала. – Вы рискуете жизнью моей дочери, обеспечивая старику-алкоголику несколько лишних месяцев, потому что это подкрепляет статистику? Так или нет?
– Мы не боги, миссис Беккет. Не можем сказать, что у кого-то больше прав на жизнь, потому что он молод, заботится о себе, ведет здоровый образ жизни. Мы не судим. Делаем все возможное, чтобы помочь каждому. Иногда приходится принимать нелегкие решения.
Линн прожгла ее взглядом. Никогда не испытывала ни к кому такой ненависти, как сейчас к этой женщине. Даже не скажешь, говорит ли она правду или вешает лапшу на уши. Может, какой-то богатый олигарх с больным ребенком сделал больнице пожертвование, чтобы Кейтлин вышвырнули, а его дитя спасли? Или тут прикрываются грязные делишки?
– В самом деле? – усмехнулась она. – Нелегкие решения? Скажите, Шерли, вы когда-нибудь проводили бессонную ночь, принимая трудное решение?
Координатор, сохраняя спокойствие, мягко ответила:
– Я глубоко беспокоюсь о каждом пациенте, миссис Беккет. Каждый вечер возвращаюсь домой, унося с собой их проблемы.
Линн поняла, что она говорит правду.
– Ладно. Тогда ответьте – вы только что сказали, что Кейтлин сделали бы трансплантацию, если бы печень была здоровой, поскольку она стояла первой в списке подходящих реципиентов. Положение может измениться? В любую минуту?
– Список уточняется на еженедельных совещаниях, – сказала Шерли Линсел.
– Значит, может измениться на следующем? Если в него внесут того, кто, по вашей оценке, нуждается больше, чем Кейтлин?
– К сожалению, это возможно.
– Замечательно! – снова вскипела Линн. – Вы как расстрельная команда, да? Еженедельно решаете, кому жить, а кому умереть. Одновременно спускаете курок, а у одного оружие не заряжено, там холостой патрон. Пациенты умирают, и никто из вас, черт возьми, не считает себя виноватым!
