35
Несмотря на доставку в морг Брайтона и Хоува двух черных, сильно потрепанных пластиковых мешков с телами, поднятыми утром из канала, Рой Грейс пребывал в самом солнечном настроении. Наплевать, что уже без пятнадцати три и вскрытие, скорее всего, развеет его планы на вечер. Он будет отцом! Эта мысль затмила все. Вдобавок вчера вечером он выиграл в покер пятьсот пятьдесят фунтов – самый крупный выигрыш на его памяти.
Кроме отдыха по вечерам в братской компании приятелей и коллег, в покере ему особенно нравится психология игры. Вряд ли выиграешь, сев за стол в дурном настроении. Но когда чувствуешь себя на высоте, энтузиазм помогает, можно взять верх даже со средними картами. А вчера у него были не средние карты, а полный банк.
Оставшись на несколько мгновений наедине с Клио в офисе морга, Грейс под свист закипавшего чайника обнял ее, поцеловал.
– Люблю тебя.
– Правда? – усмехнулась она и подняла руки, сплошь закутанная в халат. – Даже в таком виде?
– До конца света.
Действительно. После покера он вернулся к ней, вывалил на постель деньги. Лежал рядом, чересчур взвинченный, чтобы заснуть, раздумывая о своей жизни. О Сэнди. О Клио. На самом деле он хочет на ней жениться. По-настоящему. Решил утром начать давно откладываемый процесс официального признания Сэнди умершей. С утра первым делом связался с рекомендованной ему брайтонской адвокатшей Сьюзен Энсел и договорился о встрече.
Клио вернула ему поцелуй.
– Только до конца света?
Он с улыбкой оглянулся на дверь – закрыта ли, – снова поцеловал ее.
– Если хочешь, до конца Вселенной.
– Лучше, – кивнула она, выставила ладони, шевеля пальцами, требуя продолжения.
– До конца любой другой Вселенной, которая когда-нибудь будет открыта.
– Еще лучше.
Он вдруг замер на полуслове, жалея, что прибег к подобной аналогии. Сэнди была страстной поклонницей «Путеводителя по Галактике», особенно, насколько помнится, второго тома под названием «Ресторан на краю Вселенной». Черт побери, почему ее тень кругом падает, омрачая счастливейшие моменты? Порой кажется, будто его преследует призрак.
– Что с тобой?
– Все прекрасно!
– Ты как бы на секунду исчез.
– Меня потрясла твоя красота.
Она опять усмехнулась:
– Здоров же ты врать, Грейс!
Он тоже усмехнулся в ответ:
– Я не вру.
– Полжизни допрашиваешь преступников, которые убедительно врут. Не рассказывай, будто не научился.
Он крепко, но ласково взял ее за плечи, заглянул в глаза.
– Я тебя никогда не обманывал. Никогда не собираюсь обманывать.
– Я тебя тоже, – сказала она.
Постояли в уютной тишине. Чайник заклокотал, отключился. На секунду отвлекшись, Рой посмотрел через ее плечо на расставленный углом ряд стульев за загроможденным столом. В углу стола маленькая рождественская елка в блестках и сверкающих шариках. Стены сплошь увешаны сертификатами в рамках, календарями, снимком Брайтонского пирса на закате, планшетами на крючках с подробными сведениями о невезучих постояльцах холодильников. На одном стуле номер «Аргуса».
Заметка Кевина Спинеллы об обнаружении «неизвестного мужчины» оказалась на пятой странице. В небольшой колонке изложены факты, в принципе отвечающие предложениям Грейса, включая его призыв к общественности. Он с облегчением удостоверился, что репортер сдержал обещание не упоминать об отсутствии жизненно важных органов.
Пронзительно затрещал дверной звонок.
Клио оглянулась на монитор камеры наблюдения на стене.
– Прибыл твой приятель.
Рой увидел на экране физиономию Гленна Брэнсона – далеко не радостную.
– Пойду, – вздохнул он.
Прошел по короткому коридору мимо раздевалки, толчком открыл дверь, изумленно уставился на сержанта. Что произошло с его всегда безупречно одетым другом? Рыжевато-коричневые туфли промокли насквозь, на белой рубашке пятна, шелковый галстук в грязи, кремовый макинтош в масле цвета ржавчины, словно в рыбьей чешуе.
– Откуда ты, черт побери? – ухмыльнулся Грейс. – Занимался на скотобойне кикбоксингом? Или борьбой без правил на рыбном рынке?
– Очень смешно, старик. Когда будешь в очередной раз отправлять меня в морской круиз, я сам закажу билет.
Суперинтендент посторонился, пропуская сержанта.
– Надюшка уже здесь? – спросил тот.
– Только что звонила. Через десять минут будет. Мне послышалось, что ты собирался заехать домой и переодеться?
– Так и сделал. Приехал к тебе и нашел там два жутких письма.
– Пожалуйста, не стесняйся, я не против, что ты переадресовал ко мне свою почту.
Брэнсон покосился на друга, не поняв, издевается он или говорит серьезно. Не догадавшись, не стал испытывать судьбу.
– Одно от поверенной Эри, надутой идиотки. Сообщает, что по ее распоряжению начинает бракоразводный процесс и советует мне нанять адвоката, будто я только что въехал в город в кузове грузовика и не знаю законов.
Грейс захлопнул за ним дверь.
– Похоже, тебе в самом деле понадобится адвокат, причем незамедлительно.
– Ты опоздал. Я его уже нанял.
– Многих шлюх защитил?
– По правде сказать, это женщина.
– Очень умно. В таких делах женщины гораздо круче мужчин.
Гленн внезапно пошатнулся, схватился за стенку рукой. Рой на миг заподозрил, что он пьян.
– Земля еще шатается под ногами. Вернулся на твердую почву больше двух часов назад, а она все колышется.
– А как же твои предки на судах работорговцев? Море не вошло тебе в гены и в кровь?
– Откуда этот бред насчет предков?
– Слава прирожденного морехода бежит впереди тебя.
– Видел когда-нибудь фильм «Хозяин морей»?
Грейс призадумался.
– С Расселом Кроу, – подсказал Гленн.
– Угу.
– Так вот я себя чувствую тем самым членом команды, которому в живот попало пушечное ядро.
– Слушай, приятель, даже если Эри решила с тобой расплеваться, это автоматически не дает ей права губить твою жизнь.
– Ошибаешься. Помнишь фильм «Крамер против Крамера»?
– С Мерил Стрип?
На губах сержанта промелькнула бледная улыбка.
– Потрясающе, черт побери! Видел оба фильма! Правильно, Мерил Стрип и Дастин Хоффман. Такова ситуация.
– Хотя ты не такой красивый, как Хоффман.
– Умеешь пнуть лежачего, правда?
– Всегда целюсь в мошонку. Самое подходящее место.
Брэнсон принялся стаскивать макинтош.
– В другом письме прошение в суд о разводе. Не поверишь, старик, ни хрена не поверишь, что она там накатала!
Он перебросил макинтош через руку и принялся загибать пальцы.
– Говорит, отношения безвозвратно испорчены, понял? Я веду себя неразумно и безрассудно. Сексом больше не интересуюсь. Слишком много пью – ну, правда, да ведь это она меня довела, черт возьми! Говорит, не видит ни любви, ни заботы…
Сержант полез в карман макинтоша, вытащил сколотые скрепкой бумаги, сверился с верхним листком и продолжил:
– Я отказываюсь возвращаться к семье. Ору на нее в машине. Не даю денег – мать твою, после покупки той дерьмовой лошади! А еще, слушай, не ценю ее заботу о детях! – Он затряс головой. – Обалдеть! Что мне делать? Говорить на службе, извините, я знаю, расследуется убийство, но мне надо домой, купать Рэми?
Роя Грейса мороз по коже прохватил. Он вдруг понял, что ждет его после рождения ребенка. Обычно он сидит в офисе уже в семь утра, если не раньше. Возвращается к восьми вечера, если не позже. Получится ли перекроить расписание?
Без ущерба для карьеры – нет.
Он вгляделся в вопрошающие глаза Гленна, зная, что ответ сержанту не понравится. Хороший полицейский должен быть женат на полиции. В течение тридцати лет до пенсии – дольше, если пожелаешь, – работа стоит на первом месте. Если жена или партнерша смирится, считай, посчастливилось. Катастрофическое множество, включая жену Гленна, не желает мириться.
– Знаешь, в чем проблема?
Сержант недоуменно затряс головой.
– В том, что Эри, возможно, права. Немножко жестока, конечно, но в целом права. Ты сам должен решить, чего хочешь – удачной карьеры или счастливой семейной жизни. То и другое можно совместить, но для этого необходимо полное взаимопонимание и бесконечное терпение.
– Забавно… Я пошел в полицию, чтобы дети могли мной гордиться.
– Значит, они должны гордиться тобой.
– Чем они будут гордиться, если я уйду из полиции?
– Дело не в том, вернешься ли ты в вышибалы или станешь охранником в аэропорту Гатуик, – заявил суперинтендент, – а в том, что ты за человек. Можно быть превосходным гуманным вышибалой. Можно быть замечательным зорким охранником. Можно быть дьявольски хреновым копом. Важно, что у тебя внутри, а не на жетоне и не в удостоверении личности.
– Конечно. Но ведь ты понимаешь, что я имею в виду.
– Слушай, ты хорошо знаешь, как я свою жизнь исковеркал. Не мне давать советы насчет супружеской жизни. Только, по-моему, если Эри действительно тебя любит, то и не разлюбит. Я, по правде сказать, не уверен, будто она действительно тебя любит, затевая судебный процесс и обливая грязью. По-моему, если уступишь, уйдешь из полиции, она со временем еще чего-то потребует. Что ты ни сделаешь, ей все равно не понравится. На мой взгляд, она ненасытная. Любая уступка устроит ее ненадолго. Поэтому я на твоем месте остался бы на службе, продолжил карьеру.
Гленн угрюмо кивнул.
– Знаешь, что Уинстон Черчилль сказал про уступчивость?
– Расскажи.
– Уступчивый кормит крокодила, надеясь, что он его съест в последнюю очередь.
