69

У самой окраины Льюиса Грейс свернул с шоссе на проселочную дорогу. Миновав магазинчик «Свежие продукты с фермы» и телефонную будку, он увидел впереди слева высокую сетчатую ограду, обнесенную поверху колючей проволокой. Местами проволока провисла. Широко распахнутые двойные ворота, видимо, не закрывались уже лет десять. К первым была прикручена вывеска с облупившимися, выцветшими буквами: «Авторемонтная мастерская Уилера». Рядом висела табличка «Осторожно, злые собаки!».

Перед Грейсом было типичное нищее подворье – он перевидал таких уйму. Хижина являла собой не просто обиталище хиллбилли, но невообразимую развалюху, окруженную настоящей свалкой металлолома.

Посреди двора стоял большой синий грузовик-тягач. Вокруг него валялись полу- и совсем рассыпавшиеся остовы машин – искореженных, проржавевших до основания, но одна машинка, маленькая «тойота», выглядела так, будто ее оставили в опасном районе и воришки растащили все, что только можно было украсть.

Здесь же Грейс увидел груду распиленных и цельных бревен, деревянные козлы, ржавеющую ленточную пилу. К деревянному каркасному домику, выглядевшему так, словно вот-вот развалится, притулился трухлявый вагончик с еще заметной надписью мелом: «Распродажа елок».

Въехав в ворота и выключив мотор, Грейс услышал яростный низкий собачий лай. Сторожевой пес нарушал тишину теплого вечера. Рой благоразумно остался в машине, дожидаясь появления собаки. Но вместо этого дверь домика распахнулась, и оттуда вышел крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти, с редеющими сальными волосами. Его обтянутое майкой внушительное «пивное» брюхо нависало над буровато-коричневыми рабочими штанами подобно шапке снега, готовой сорваться наземь.

– Мистер Уилер? – спросил Грейс.

Собака залаяла еще громче и злее.

– Да. – Лицо у мужчины было добрым, в больших глазах затаилась грусть. В крупные кисти рук намертво въелась грязь. Пахло от Уилера дегтем и машинным маслом.

Грейс достал свое удостоверение и подержал у него перед глазами.

– Детектив-суперинтендент Грейс, полиция Суссекса. Глубоко сожалею о гибели вашего сына.

Мужчина не двигался с места. Вдруг Грейс заметил, как он задрожал, руки сжались в кулаки, а в уголках глаз проступили слезинки.

– Не желаете зайти? – срывающимся голосом спросил Фил Уилер.

– Буду признателен, если вы уделите мне несколько минут.

Внутри домик был примерно таким же, как и снаружи: застарелая табачная вонь выдавала в хозяине злостного курильщика. Грейс следом за Уилером прошел в грязную гостиную, обстановку которой составляли только диван, два кресла да большой старый телевизор. На полу и на диване валялось множество журналов: в основном автомобильных и для любителей музыки в стиле кантри, а также конверты от старых виниловых пластинок. На буфете, среди фарфоровых безделушек, стояла фотография светловолосой женщины, обхватившей плечи маленького мальчика на самокате. Стены были голыми. Часы на каминной полке, вделанные в живот треснувшей фарфоровой лошади, показывали десять минут восьмого. К удивлению Грейса, они шли более-менее точно.

Сметя с кресла несколько пластинок, Фил Уилер, как бы извиняясь, проговорил:

– Дэви их обожал… без конца слушал, собирал…

Не договорив, он вышел из комнаты.

– Чаю хотите?

– Нет, спасибо, – отозвался Грейс, представив, что творится на кухне.

Обычно руководители следственной бригады посылали на такого рода беседы кого-то из подчиненных, но Грейс всегда строго придерживался правила: на месте надо побывать самому. Опрос родственников он считал самой интересной и многообещающей частью расследования, хотя иногда подобные беседы давались тяжело – вот как сейчас.

Через пару минут Фил Уилер вернулся, неуклюже ступая, смел с дивана груду журналов и несколько пластинок. Потом плюхнулся на сиденье и выудил из кармана жестянку с табаком. Подцепив крышку ногтем, Уилер открыл банку, достал пачку папиросной бумаги и одной рукой свернул самокрутку. Грейс невольно залюбовался его движениями: он всегда недоумевал, как можно крутить сигареты одной рукой.

– Мистер Уилер, насколько я понял, сын говорил вам, что общался по рации с пропавшим без вести Майклом Харрисоном.

Фил Уилер провел языком по краю листка и заклеил сигарету.

– Не знаю, кому понадобилось обижать моего мальчика. Он был самым добрым человеком из всех, кого я знаю. – Так и не прикурив, он неопределенно помахал рукой в воздухе. – Бедняга, у него… знаете… с головой было не в порядке… энцефалит. Дэви туго соображал, его все любили.

Грейс сочувственно улыбнулся:

– Да, у него было много друзей в дорожной полиции.

– Он был славным парнишкой.

– Я так и понял.

– А для меня – вообще всем.

Грейс молчал. Уилер прикурил от спички из коробка и Рой с наслаждением вдохнул сладковатый дым. Предстоящий разговор, однако, совсем его не радовал. По мнению детектива, беседа с людьми, только что потерявшими кого-то из близких, была самой трудной частью работы полицейского.

– Вы не могли бы рассказать, о чем ваш сын говорил по рации?

Уилер глубоко затянулся и, выпуская клубы дыма изо рта и носа, негромко начал:

– В пятницу или субботу… не помню… я здорово разозлился на парня. Мне было невдомек, что он подобрал эту штуку. Потом Дэви признался, что нашел ее возле того места, где во вторник была авария.

Грейс кивнул.

– Он все время твердил о своем новом друге. Честно говоря, я особо и внимания-то не обратил. Дэви почти все время жил… как бы это сказать… в своем собственном мирке – то и дело что-то бормотал, придумывал… – Уилер положил сигарету в консервную банку, служившую пепельницей, вытер глаза мятым платком и шмыгнул носом. – Болтал без умолку. Иногда мне приходилось отключаться, иначе я бы просто спятил.

– Можете вспомнить, что он говорил о Майкле Харрисоне?

– Дэви был сильно взбудоражен… вроде бы в пятницу… все твердил, что станет героем. Понимаете, он обожал смотреть по телику американские полицейские сериалы… хотел прославиться. Говорил, мол, знает, где кое-кто спрятан, и что только он один на свете знает, где именно. И стало быть, это его шанс стать героем. Но я особо и внимания не обратил; у меня был трудный день – две аварии, надо было забрать машины… вот я и не брал в голову, о чем парень толкует.

– Рация у вас?

Уилер покачал головой:

– Должно быть, Дэви взял ее с собой.

– Он водил машину?

Уилер снова мотнул головой:

– Нет. Иногда, на тихой дороге, я давал ему порулить. А сам придерживал, понимаете? Нет, конечно, водить он не водил – не умел, да и не мог. У Дэви был горный велосипед, и все.

– Его нашли милях в шести отсюда. Как вы думаете, мог он поехать искать Майкла Харрисона, чтобы стать героем?

– Утром в субботу мне надо было забрать машину. Дэви не хотел ехать со мной – сказал, у него важное дело.

– Важное дело?

Филип Уилер грустно пожал плечами:

– Малому нравилось думать, будто он тоже что-то значит.

Грейс улыбнулся, а про себя подумал: «Все мы такие».

– А слушая Дэви, вам не удалось понять, где упрятан Майкл Харрисон? – спросил он.

– Нет, мне и в голову не пришло, что дело как-то связано с пропавшим парнем, – вот я и не обратил внимания на слова сына.

– Мистер Уилер, можно мне осмотреть комнату Дэви?

Фил Уилер ткнул пальцем за спину Грейса:

– Он жил в вагончике. Парню там нравилось. Можете посмотреть… но я, если вы не против, не пойду… – Он снова достал носовой платок.

– Да, понимаю.

– Там не заперто.

Грейс пересек двор и подошел к вагончику. Собака, которой он так и не увидел, но, судя по всему, привязанная где-то за домом, вновь залилась злобным лаем. Рядом с дверью на стене вагончика красовалась надпись, очевидно долженствующая отпугнуть незваных гостей: «Хозяева вооружены».

Рой дернул ручку, потянул на себя дверь и переступил невысокий порожек. Пол покрывали обмахрившиеся по краям плитки линолеума. Почти все пространство вокруг было завалено грязными носками, трусами, футболками, конфетными фантиками… Посередине валялась открытая пластиковая коробка из «Макдоналдса» с заляпанной потеками застывшего кетчупа крышкой. Рядом – вперемешку – автоинструменты, колпаки, старая табличка с американскими номерными знаками и несколько бейсболок. Иными словами, у Дэви царил еще больший бардак, чем в доме его отца, и вдобавок воняло грязными ногами, как в школьной раздевалке.

Из мебели в вагончике помещались только кровать и старый телевизор с нечетким изображением: он мигал, цвет то и дело сбивался. По экрану шли титры «Закона и порядка». Грейс не жаловал английские криминальные сериалы, неизменно вызывавшие у него раздражение. Полицейские на каждом шагу нарушали закон, офицеров, ведущих расследование, выставляли полными кретинами. Американские сериалы про копов выглядели чуть живее и достовернее. Впрочем, возможно, Рой был просто недостаточно знаком с методами работы полиции США.

Оглядевшись, он увидел, что все стены облеплены выдранными из журналов рекламными плакатами. Все они нахваливали американский образ жизни – машины, пистолеты, еду, напитки, путешествия…

Обойдя коробку из-под гамбургера, Грейс увидел древний компьютер «Делл» с торчащей оттуда дискетой.

Рядом с компьютером на верстаке, заменявшем хозяину письменный стол, он обнаружил коробку из-под шоколадных батончиков «твинкиз», пластмассовую фигурку Барта Симпсона и большой клок линованной бумаги, где по-детски коряво было что-то нацарапано шариковой ручкой.

Грейс, внимательно вглядевшись в кривые строчки, понял, что перед ним – грубо набросанная схема. Рядом с двумя рядами параллельных линий оказалось несколько слов:

Так это же карта!

Под рисунком шли цифры: 007152136. Похоже, номер мобильника. Грейс набрал его на своем телефоне, но никто не ответил.

Он провел в вагончике еще минут двадцать – рылся в вещах, пересмотрел все шкафчики, но больше ничего интересного не нашел. Вернувшись в домик, он показал запись Филу Уилеру.

– Дэви вам что-нибудь говорил о рисунке?

Уилер покачал головой:

– Нет.

– А эти указания вам что-нибудь говорят?

– Двойная изгородь, две мили, белый коттедж? Нет, ничего не понимаю.

– А номер? Вы его не знаете?

Уилер посмотрел на цифры и прочитал их вслух.

– Нет. Ни в жисть такого не видал.

Грейс решил, что на сегодня узнал достаточно. Он встал и, поблагодарив хозяина дома, повторил, что сочувствует его горю.

– Вы уж обязательно поймайте того подонка, кто это сотворил, суперинтендент. Поймайте его… ради меня… и Дэви…

Грейс обещал сделать все возможное.