Глава 38
У Джоанны Гриффин были две собаки породы хаванез, которых звали Старски и Хатч. Сначала она не хотела заводить хаванезов. Многие думают, что это такие игрушки, а Джоанна выросла с датскими догами и считала маленьких собачек – пожалуйста, простите ее, – ну, почти что грызунами. Однако Рики настоял и, черт побери, оказался прав. Всю жизнь у Джоанны были собаки, и этих двух она тоже безумно любила.
Обычно Джоанне нравилось рано утром выводить Старски и Хатча на прогулку. Она гордилась тем, что всегда хорошо спала. Какие бы проблемы и несчастья ни отравляли ее дневную жизнь, она никогда не впускала их в дверь спальни. Таково было правило. На кухне или в гостиной ты можешь хоть умереть от тревоги, но, когда переступаешь этот порог, щелкни выключателем. Вот и все. Проблемы решены.
Однако ее лишали сна две вещи. Первая – это Рики. Может, из-за того, что он набрал несколько фунтов веса, или это был просто возраст, но его раньше вполне сносный храп превратился в непрестанный хриплый скрежет пилы. Он пробовал разные средства: полоску, подушку, какие-то простые лекарства, которые отпускаются без рецепта, – ничего не помогало. Дошло до того, что супруги начали обсуждать, не спать ли раздельно, но Джоанна считала такой исход слишком позорной капитуляцией. Придется ей как-то перебиваться, пока решение не всплывет на поверхность.
Вторая – это, конечно, Хейди.
Подруга приходила к Джоанне во сне, причем не окровавленной, не обратившейся в призрачную фигуру, которая шепчет: «Отомсти за меня». Ничего такого. Джоанна сама не могла точно сказать, что происходило в ее сосредоточенном на Хейди сне. Сон был нормальный, очень реальный по ощущениям, и Хейди была там, смеялась и улыбалась, и они хорошо проводили время, но в какой-то момент Джоанна вспомнила о случившемся: Хейди-то убита. Джоанной овладела паника. Сон вот-вот оборвется, она тянет руки и отчаянно пытается схватить подругу, словно можно удержать ее здесь живой – как будто Джоанне, если она очень постарается, под силу аннулировать убийство и с Хейди все будет в порядке.
Джоанна проснулась с мокрыми от слез щеками.
Чуть позже, чтобы развеяться, она взяла Старски и Хатча на ночную прогулку. Джоанна пыталась получать удовольствие от тишины и уединения, но на дорогах было темновато, и даже при свете уличных фонарей она боялась споткнуться обо что-нибудь на неровной дорожке и упасть. Ее отец в возрасте семидесяти четырех лет упал, да так и не оправился до конца. О подобных случаях слышали все, и не раз. Поэтому Джоанна не отрывала взгляд от земли. Сию минуту она оказалась в особенно темном месте, достала смартфон и включила фонарик.
Телефон звякнул. В такой поздний час это мог быть только Рики. Наверно, он проснулся и либо хотел узнать, когда она вернется, либо решил, что будет неплохо поразмяться, растрясти жирок, а потому не присоединиться ли к прогулке с собаками? Джоанна была бы не против. Она только что вышла; сделать круг и вернуться домой со Старски и Хатчем не составляло труда.
Джоанна взяла оба поводка в левую руку и приложила телефон к уху. Кто звонит, она не посмотрела, просто нажала кнопку ответа и сказала:
– Алло?
– Шеф?
По голосу она сразу поняла: это не обычный звонок.
– Это ты, Норберт?
– Да, простите, что в такой поздний час, но…
– Что случилось?
– Я проверил для вас тот номерной знак. Пришлось повозиться, но похоже, что это арендованная машина, и взяла ее женщина по имени Ингрид Присби.
Тишина.
– И? – подтолкнула Джоанна.
– И это плохо, – сказал Норберт. – Очень, очень плохо.
