Хоакин. Дитя Зла.

«Механизм отцов», доведенный до логического конца. Дело не только в том, что его воспитали в насилии. Дело в том, что насилие предшествовало его рождению. Вместо фей над его колыбелью склонялись садисты и извращенцы в военной форме. Потом он жил в семействе Гарсия, бок о бок со скорыми на расправу пьяницами. Потом попал к первобытному народу и познал его кровавые и каннибальские обычаи. Потом его усыновили обезьяны-ревуны. Потом забрал к себе Альфонсо Палин. На каждом этапе своей жизни ребенок встречался с жестокостью, она наслаивалась пластами, как прошлогодняя листва, образуя чудовищный субстрат, на котором предстояло взрасти новым ужасам.

Механизм отцов.

У Жанны не шли из головы сельскохозяйственные машины, крики рожающих женщин, заглушаемые рокотом моторов. Из этого кошмара миру явился монстр…

Ржавая баржа уже несколько часов скользила по ночной реке. Над палубой то и дело проносились летучие мыши, хлопая крыльями. Сильно похолодало. Пассажиры сбились в кучки вокруг костерков. Говорили вполголоса.

Жанна и Феро сидели рядом и стучали зубами от холода. Им дали одеяла. Накормили. Разобрать, чем именно их потчевали, в неверном свете костра было невозможно, да им и не хотелось разбираться. Они слишком вымотались, чтобы ощущать вкус пищи, тем более чтобы испытывать отвращение…

Сжавшись в комок под одеялом, Жанна вглядывалась в окружающую тьму. Смотреть, впрочем, было не на что. Прибрежные деревья обступали берега черной стеной, словно в одной ночи таилась вторая, еще более плотная и непроницаемая.

Сами берега как будто сдвинулись. Слышнее стали лесные шорохи, острее запахи. Индейцы запели песню, обращенную к луне. Жанну одолевало смутное ощущение чьего-то присутствия. А может, «неживые» уже здесь, на берегу, и следят за медленным продвижением баржи по глади реки? И Хоакин с ними? И его отец? Но как они добираются к своему народу?

Внезапно ее взгляд заметил в листве искристое мерцание — это светлячки танцевали свой ночной танец. Странно, что они так отчетливо видны. Она пригляделась получше. Нет, это не светлячки. Свет не движется. И тут вдруг тишину разорвал глухой рокочущий звук, который она узнала бы где угодно. Так шумит включенный на полную мощность электрический генератор.

Она встала и снова отправилась в капитанскую рубку. Капитан был на месте. И не один. На коленях у него устроились две молоденькие девушки. Он что-то нашептывал им на ушко. И кажется, никто никого не собирался насиловать… Скорее наоборот.

— Что это за свет в той стороне?

— Tranquila, mujercita… Вы что, так и будете вскакивать каждый раз, когда заметите хижину?

— Какую хижину?

— Эстансия.

— Откуда в лесу эстансия?

— Вы же в Аргентине. Здесь они повсюду.

— Кому она принадлежит?

— Не знаю. Какому-то богатею. Испанцу.

Мысли заработали с лихорадочной быстротой. Душ. Еда. Припасы в дорогу. Носильщики… Эта эстансия может стать для нее отличным плацдармом перед тем, как нырнуть в неизвестность. Наверняка она сумеет договориться с владельцем имения или его управляющим…

— Можно здесь остановиться?

— Слушайте, у вас с головой все в порядке? Это баржа, а не автобус. До Парагвая больше остановок не будет.

— Ну один-то раз я вас уломала…

Капитан испустил вздох. Христофор Колумб на его майке смотрел на Жанну с неодобрением. Девушки захихикали. Она порылась в карманах и выложила на приборную доску еще пачку купюр.

— Заберите свои деньги. Я все равно не могу остановиться. Течение слишком сильное. Мне горючего не хватит.

— А если взять лодку?

Капитан уперся в нее тяжелым взглядом.

— Возле эстансии наверняка есть понтон, — не сдавалась она. — Когда поравняемся с ним, вы меня предупредите. Я сяду в лодку вместе с тем же гребцом. Он высадит меня и догонит вас. Вам даже останавливаться не придется.

Капитан протянул руку и спрятал деньги в карман:

— Дам вам знать, когда подойдем к молу.

— Через сколько это будет?

Он бросил взгляд в иллюминатор, словно мог видеть в темноте:

— Через десять минут.

Дальше все произошло очень быстро. Они прыгнули в лодку. Затарахтел мотор. С палубы им бросили их сумки. Меньше чем через пять минут лодка добралась до выступающих из-под воды столбов, исполнявших роль причала. Они выскочили на трухлявые доски настила. Феро опять покачнулся и едва не сверзился в воду. Вместо прощания моторка, развернувшись, обдала их фонтаном ледяных брызг. Она быстро удалялась, оставляя за собой быстро тающий пенный след, почти неразличимый в темноте.

Жанна осмотрелась и нашла тропинку, которая, очевидно, вела к эстансии. Разумеется, она отдавала себе отчет в дикости их теперешнего положения. Одни, без карты, без снаряжения, без проводника. За тысячи километров от цивилизации. И — ни малейшей идеи о цели пути. У нее за плечами рюкзак, а в нем — ноутбук, папка с материалами следствия и «Тотем и табу». Феро пытался тащить через грязь чемодан на колесиках. Умора.

— Жанна.

Она обернулась. Ее спутник порядочно отстал.

— Я ничего не вижу.

— Я тоже.

— Нет. Правда…

Она вернулась назад. Психиатр стоял, вцепившись в свой чемодан. Она подошла поближе и вгляделась в его лицо — они были одного роста. Даже в темноте было видно, что белки глаз у него затянуло кровавой пленкой. Какая-то инфекция.

— Давно это у тебя?

— Не знаю.

— Болит?

— Нет. Но я почти ничего не вижу.

Только этого ей не хватало. Она положила руку Феро себе на плечо и взяла его чемодан. Они медленно двинулись вперед, точь-в-точь два раненых бойца. Вдруг ее осенило. Внезапная болезнь Феро дает ей отличный повод оставить его в эстансии.

И в одиночку уйти в Лес мертвецов.

Лучшего способа сохранить жизнь своему спутнику у нее нет и не будет.

Дорога заняла около получаса. Ритмичный шум генератора слышался все отчетливее. Лес начал просыпаться — возможно, это они разбудили его своим непрошеным вторжением. Он подвывал, хрустел ветками, волновался. Или это Жанна перестала понимать, что творится вокруг? Ей казалось, деревья издевательски хохочут над путниками, смыкая над ними тяжелые кроны. Она старалась ни о чем не думать, механически переставляя ноги — шаг за шагом. Они попали в сказочный лес, вот в чем дело. У этих джунглей нет ни конца ни края, да и середины тоже нет. Зато они живые — умеют наблюдать и перешептываться…

Наконец показались огни имения. Жанна и Феро вышли на открытое пространство, нечто вроде футбольного поля, со всех сторон окруженного стеной леса. Над головой сияло ночное небо, усыпанное звездами, — нигде и никогда еще она не видела таких ярких и крупных звезд. В дальнем конце поля виднелись низкие строения, крытые рубероидом. Склады. Амбары. Овины. Добрались.

Послышалось ржание лошадей. Залаяли собаки. Жанна, не останавливаясь, шла вперед, поддерживая Феро. Она слишком устала, чтобы бояться. На веранде центрального строения — очевидно, это была posada — жилая ферма — раздался шум и возник силуэт мужчины.

— Quien es? — хриплый окрик, сопровождаемый характерным щелчком — мужчина передернул затвор ружья, — заставил их замереть на месте.

Несколько минут спустя Жанну ждало новое испытание. Такого громового хохота, больше похожего на взрыв динамитной шашки, ей еще слышать не приходилось. Она только что объяснила управляющему эстансией, что их привело в здешние края. В конце концов она тоже засмеялась. Чуть погодя к их веселью присоединился и Феро. В самом деле, разве не комедия? Правда, она и словом не обмолвилась об истинной цели своего похода, опасаясь, что нового раската хохота уже не перенесет.

Мужчина пригласил их в дом. Невысокий, толстый, с очень смуглой кожей, с лицом, покрытым густой сетью морщин, с обильной гривой черных волос. Жанне вспомнились рассказы об аргентинских буйволах, которые, спасаясь от назойливых насекомых, нарочно вываливаются в иле. Хриплый, какой-то надтреснутый голос собеседника наводил на мысль о засохшей корке грязи. Казалось, его обладателя, вволю наплававшегося в тинистой реке, затем долго прожаривали на солнце.

Звали его Фернандо. Он приглядывал за порядком в имении и заботился о стаде домашних животных. Нанял его некий молодой каталонец — поборник экологии, сколотивший состояние на интернете. Слушая рассказ Фернандо о его житье-бытье, Жанна не могла отделаться от впечатления, что перед ней — служитель маяка. Да так оно, собственно, и было. Она вспомнила карту, которую внимательно изучила в Формосе. Эстансия представляла собой последний населенный пункт перед зеленым океаном…

Фернандо предложил им разогреть остатки ужина — в жаровне еще тлели дубовые поленья. Они вежливо отказались, и он провел их в комнаты для ночлега, попутно выказав готовность заняться в качестве добровольного лекаря глазами Феро.

Жанна пожелала мужчинам спокойной ночи и заперлась в своей спальне. Четыре беленые стены. Железная кровать. Распятие. Именно то, что нужно. Не раздеваясь, она рухнула в постель.

Веки ее сомкнулись в тот же миг.

Как будто кто-то опустил занавес над окружающим миром.

Или наоборот — поднял?

В знак того, что представление только начинается.