Каков ты на вкус?
На предплечье у него была татуировка: маленькое сердечко красным и синим. А ниже — полоска розовой кожи: тут стерли имя.
Он лизал ее левый сосок. Медленно. Его правая рука гладила ее шею сзади.
— В чем дело? — спросила она. Он поднял глаза.
— О чем ты?
— Ты как будто… Ну не знаю. Витаешь в облаках, — сказала она. — О… вот это приятно. Очень приятно.
Они были в номере гостиницы. В ее номере. Он понимал, кто она, узнал ее с первого взгляда, но его предупредили не называть ее по имени. Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза, сдвинул руку ниже по груди. Они оба были голыми до пояса. На ней была шелковая юбка, на нем — голубые джинсы.
— Ну? — спросила она.
Их губы соприкоснулись. Ее язык танцевал по его. Она со вздохом отстранилась.
— Что не так? Я тебе не нравлюсь? Он, успокаивая, улыбнулся.
— Не нравишься? На мой взгляд, ты чудесная. — Он крепко ее обнял. Его пальцы охватили ее левую грудь и медленно сжали. Она закрыла глаза.
— Тогда в чем же дело? — прошептала она.
— Ни в чем. Все замечательно. Ты чудесная. Ты очень красивая.
— Мой бывший муж любил говорить, что я свою красоту растратила, — сказала она. Тыльной стороной ладони поводила вверх-вниз по переду его джинсов. Он подался к ней, выгибая спину. — Наверное, он был прав.
Он сказал, как его зовут, но она была уверена, что имя ненастоящее, выдуманное ради удобства, и потому отказывалась им его называть. Он погладил ее по щеке. Потом снова вернулся ртом к ее соску. На сей раз, облизывая его, он завел руку между ее ног, ощущая шелковистую гладкость кожи, и, положив пальцы ей на лобок, медленно надавил.
— И все равно что-то не так, — сказала она. — Что-то происходит в твоей красивой голове. Ты уверен, что не хочешь об этом поговорить?
— Это глупо, — ответил он. — Я здесь не ради себя. Я здесь ради тебя.
Она расстегнула пуговицу на его джинсах. Перекатившись, он их стащил и бросил на пол у кровати. На нем были тонкие алые трусы, и напряженный пенис натягивал ткань. Пока он стаскивал джинсы, она сняла серьги: сложное произведение искусства из переплетенных петлями серебряных нитей. Серьги она аккуратно положила на тумбочку в изголовье.
Он же внезапно рассмеялся.
— Что тут смешного? — спросила она.
— Просто вспомнилось кое-что. Покер на раздевание, — сказал он. — Когда я был мальчишкой, ну не знаю, лет тринадцати-четырнадцати, мы играли в карты с соседскими девчонками. Они всегда увешивали себя всякими цацками: цепочками, серьгами, шарфиками и так далее. И когда проигрывали, снимали одну серьгу или еще что-нибудь. Уже через десять минут мы были голые и краснели от стыда, а они все еще полностью одеты.
— Тогда почему вы с ними играли?
— Из надежды, — сказал он. Запустив руку ей под юбку, он начал сквозь белые хлопковые трусики массировать ей нижние губы. — Из надежды, быть может, что-нибудь увидеть. Что угодно.
— И видели?
Убрав руку, он перекатился на нее сверху. Они поцеловались. Целуясь, они мягко притирались друг к другу пахом. Ее руки сжимали ему ягодицы. Он покачал головой.
— Нет. Но помечтать всегда можно.
— Ну и? Что тут глупого? И почему я не пойму?
— Потому что это чушь. Потому что… Я не знаю, о чем ты думаешь.
Она стянула с него трусы. Провела средним пальцем вдоль пениса.
— По-настоящему большой. Натали так и сказала. — Да?
— Я ведь не первая, кто говорит, что он у тебя большой.
— Не первая.
Опустив голову, она поцеловала его пенис у основания, где его окружали кустики золотистых волос, потом собрала во рту немного слюны и медленно провела языком до самой головки. После она подняла голову и посмотрела в его голубые глаза своими карими.
— Ты не знаешь, о чем я думаю? Что это значит? Значит, обычно ты знаешь, о чем думают другие люди?
Он покачал головой:
— Не совсем.
— Не забудь, о чем мы говорили. Я сейчас вернусь. Она встала и ушла в ванную, дверь за собой прикрыла, но не заперла. Послышался плеск падающей в унитаз мочи. Шум спускаемой воды, потом шаги по ванной, стук открываемой и закрываемой дверцы шкафчика, снова шаги.
Открыв дверь, она вышла. Теперь она была совершенно голой. И впервые за все это время несколько смущенной. Он — тоже голый — сидел на кровати. Волосы у него были светлые и очень коротко стриженные. Когда она подошла к нему поближе, он поднял руки и, взяв ее за талию, притянул к себе. Его нос был вровень с ее пупком. Он лизнул его, потом опустил лицо к ее паху, проник языком между нижних губ, стал лизать и посасывать.
Ее дыхание участилось.
Лаская языком клитор, завел палец ей в вагину. Она была уже влажной, и палец легко скользнул внутрь.
Его другая рука скользнула по изгибу ее ягодицы и там и застыла.
— Итак. Ты всегда знаешь, что люди думают? Он приподнял голову, губы у него блестели.
— Это немного глупо. А если честно, я не хочу об этом говорить. Ты решишь, что у меня не все дома.
Опустив руку, она пальцем подняла его подбородок, поцеловала в губы, несильно прикусила нижнюю и зубами потянула на себя.
— Ты и так слишком странный. Но мне нравится слушать твой голос. И я хочу знать, что не так, мистер телепат.
Она села рядом с ним на кровать.
— У тебя потрясающая грудь, — сказал он ей. — Правда красивая.
Она скорчила недовольную гримаску.
— Не так хороша, как раньше. И не уходи от темы.
— Я не ухожу от темы. — Он откинулся навзничь. — По-настоящему я читать мысли не умею. Но вроде как умею. Когда я с кем-то в постели. Я знаю, чем они живут.
Забравшись сверху, она села ему на живот.
— Шутишь.
— Нет.
Он нежно провел пальцем по ее клитору. Она заерзала.
— Приятно.
Она отодвинулась на шесть дюймов. Теперь она сидела на его пенисе, который был зажат между ними. И заерзала по нему.
— Я… я обычно… Знаешь, как трудно сосредоточиться, когда ты так делаешь?
— Говори, — велела она. — Продолжай.
— Введи его в себя.
Одной рукой она взяла его пенис, сама чуть приподнялась, и опустилась на него на корточки, вводя в себя головку. Он выгнул спину, толкая его глубже внутрь. Она на мгновение закрыла глаза, но тут же открыла их снова и посмотрела на него в упор.
— Ну?
— Ну просто, когда я трахаюсь или перед самым траханьем, ну… я просто знаю. То, что я, честно говоря, не знаю, то, что не могу знать. То, что даже не хочу знать. Побои. Аборты Сумасшествие. Инцест. Тайные ли они садисты или крадут у своих боссов.
— Например?
Он вошел в нее до конца, двигался взад-вперед очень медленно. Ее ладони лежали у нее на плечах. Подавшись вперед, она поцеловала его в губы.
— И с сексом это тоже получается. Обычно я знаю, насколько хорошо это делаю. В постели. С женщинами. Я знаю, что делать. Мне не нужно спрашивать. Я знаю. Нужно ли ей быть сверху или снизу, госпожой или рабыней. Нужно ли ей, чтобы я раз за разом шептал «Люблю тебя», пока я ее трахаю, и после, когда мы лежим рядом, или ей просто нужно, чтобы я помочился ей в рот. Я становлюсь тем, что она хочет. Вот почему… Господи. Поверить не могу, что я тебе
рассказываю. То есть, вот почему я занялся этим ради заработка.
— Ну да. Натали от тебя без ума. Она и дала мне твой номер.
— Она чудесная. И в отличной форме для ее возраста.
— И что же любит делать Натали? Он ей улыбнулся.
— Профессиональная тайна. Поклялся хранить молчание. Честное скаутское.
— Подожди-ка. — Она с него слезла, перекатилась. — Сзади. Мне хочется сзади.
— Мне следовало бы это знать. — Прозвучало это почти раздраженно.
Встав, он переместился за нее, провел пальцем по мягкой коже на крестце. Завел руку между ее ног, потом взял свой пенис и ввел ей в вагину.
— Очень медленно, — велела она.
Он подал вперед таз, чтобы пенис скользнул внутрь. Она охнула.
— Так хорошо? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Было немного больно, когда он вошел до конца. В следующий раз не так глубоко. Выходит, ты кое-что узнаешь о женщинах, когда их имеешь. И что ты узнал обо мне?
— Ничего особенного. Я большой твой поклонник.
— Избавь меня.
Его рука легла ей поперек груди. Другая коснулась ее губ. Она пососала указательный палец, лизнула.
— Ну не такой уж большой. Я видел тебя в шоу Дэвида Леттермена и подумал, что ты замечательная. Очень остроумная.
— Спасибо.
— Поверить не могу, что мы это делаем.
— Трахаемся?
— Нет. Разговариваем, пока трахаемся.
— Я люблю разговаривать в постели. Но хватит. У меня устают колени.
Выйдя, он сел на кровати.
— Значит, ты знал, о чем думали женщины и чего они хотели? Гм. А с мужчинами получается?
— Не знаю. Я никогда не занимался любовью с мужчиной.
Она уставилась на него во все глаза. Коснулась пальцем лба и провела медленно до подбородка, выводя по ходу загогулину по скуле.
— Но ты такой хорошенький.
— Спасибо.
— И ты шлюха.
— Эскорт, — возразил он.
— К тому же тщеславный.
— Возможно. А ты нет? Она усмехнулась:
— Туше. Итак. Ты не знаешь, чего я сейчас хочу? — Нет.
Она легла на бок.
— Надень презерватив и трахни меня в попку.
— Смазка у тебя есть?
— На тумбочке.
Взяв из ящика презерватив и гель, он раскатил презерватив по пенису.
— Ненавижу презервативы, — сказал он, надевая его. — У меня от них чешется. И я совершенно здоров. Я же показал тебе справку.
— Мне нет до нее дела.
— Просто решил упомянуть. Вот и все.
Он наложил гель вокруг и внутрь ее ануса, потом ввел головку пениса внутрь. Она застонала.
— Так… так хорошо? — Да.
Он закачался на коленях, толкая все глубже. Она при этом ритмично охала.
— Хватит, — сказала она несколько минут спустя.
Он вышел, и, перекатившись на спину, она стянула с его пениса грязный презерватив, бросила его на ковер.
— Теперь можешь кончить, — разрешила она.
— Но я не готов. Мы могли бы заниматься этим еще несколько часов.
— Мне все равно. Кончи мне на живот. — Она ему улыбнулась. — Заставь себя кончить. Сейчас же.
Он помотал головой, но его рука уже возилась с пенисом, дергала взад-вперед, пока из головки ей на грудь и живот не брызнула блестящая белая жидкость.
Опустив руку, она лениво растерла по коже сперму.
— Думаю, теперь тебе пора идти, — сказала она.
— Но ты же не кончила. Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе кончить?
— То, чего хотела, я уже получила.
Он растерянно помотал головой. Его пенис обмяк и съежился.
— Мне следовало бы знать, — недоуменно пробормотал он. — А я не знаю. Я не знаю. Я ничего не знаю.
— Одевайся, — сказала она ему. — И уходи.
Он деловито оделся — начав с носок. Потом наклонился ее поцеловать.
Она отстранилась.
— Нет, — сказала она.
— Могу я снова тебя увидеть? Она покачала головой:
— Не думаю. Его трясло.
— А как же деньги? — спросил он.
— Я уже тебе заплатила, — ответила она. — Я тебе заплатила, когда ты вошел. Разве ты не помнишь?
Он кивнул — как-то нервно, словно не мог вспомнить, но не решался это признать. Потом охлопал карманы, пока не нашел конверт с банкнотами, а тогда еще раз кивнул.
— Я чувствую себя таким опустошенным, — жалобно сказал он.
Она едва заметила, как он ушел.
Она лежала на кровати, положив руку на живот. Высыхая, его сперма холодила ей кожу. Умом она пробовала его на вкус. Она смаковала каждую женщину, с которой он спал. Она пробовала, что он делал с ее подругой, улыбаясь про себя мелким извращениям Натали. Она обсосала тот день, когда он потерял свою первую работу. Она почувствовала на языке утро, когда он проснулся еще пьяный в своей машине посреди ржаного поля и, ужаснувшись, поклялся никогда больше не притрагиваться к спиртному. Она знала его настоящее имя. Она помнила имя, которое когда-то было вытатуировано у него на предплечье, и знала, почему оно не могло там остаться. Она ощутила цвет его глаз изнутри и поежилась от посещающего его кошмара, в котором кто-то заставлял его носить во рту рыбу-иглошипа, и от которого он ночь за ночью просыпался, задыхаясь, как от удушья. Она смаковала его пристрастия в еде и голод по вымыслам и открыла для себя темное небо, в которое он смотрел маленьким мальчиком и видел там звезды и удивлялся их огромности и бесконечности, — воспоминание, которое он сам потерял.
Она давно обнаружила, что даже в самом незначительном, малообещающем материале можно отыскать истинные сокровища. И он тоже обладал небольшим талантом, хотя так его и не понял и, кроме секса, ни для чего другого не использовал. Купаясь в его воспоминаниях и мечтах, она спрашивала себя, будет ли он по ним скучать, заметит ли когда-нибудь, что они исчезли. И тогда, содрогаясь в экстазе, она кончила — чередой ярких вспышек, которые согрели ее и позволили выйти из тела, погрузившись в восхитительное ничто малой смерти.
Из переулка внизу донесся грохот. Кто-то наткнулся на мусорный бак.
Сев, она стерла с кожи липкое. А потом, не приняв душ, снова начала одеваться. Неспешно, сосредоточенно, начав с белых хлопковых трусиков и закончив вычурными серебряными серьгами.
