98
Майкл остановил машину по другую сторону дороги и оглядел дом Глории Ламарк через открытое окно. Роскошный особняк, как он себе и представлял. И вдобавок расположен на отшибе. В таком доме, даже в Лондоне, можно вести по-настоящему уединенный образ жизни.
Какие тайны скрывает этот особняк?
Майкл стал объезжать квартал, пытаясь преодолеть усталость и выработать план действий. Оказался на более узкой и гораздо менее впечатляющей улице, на которую выходили гаражи, сараи, хозяйственные постройки; здесь же находились и мусорные контейнеры. У Ламарков был двухместный гараж, Майкл видел заявку 1957 года на его постройку. Он был в хорошем состоянии и имел современную подъемную дверь. Высокая стена по обе стороны от гаража защищала сад от посторонних глаз.
Он нашел в конце тихой улицы оборудованную паркоматом стоянку и поставил там машину. Вытащил из бардачка фонарик, взял мобильный. Потом вернулся на Холланд-Парк-авеню, дошел до дома Глории Ламарк. На этой сонной улице не наблюдалось почти никакого движения. Через два дома от Ламарков садовник пропалывал клумбу. На подъездных дорожках стояли шикарные машины. Майкл слышал, как неподалеку кто-то плескался в бассейне. Щебетали птицы.
Чугунные ворота оказались закрыты, но, как ни странно, ни звонка, ни какой-либо заметной системы наблюдения (камер слежения, направленных на ворота, или кнопки тревожной сигнализации на доме) он не увидел. Майкл осмотрел окна: некоторые на верхнем этаже были зашторены, за другими ничего нельзя было рассмотреть. Мимо проехал спортивный «мерседес» с брюнеткой за рулем. Потом такси. За ним дребезжащий фургон.
Майкл толкнул калитку, думая, что она окажется запертой, но калитка неожиданно распахнулась. Он в нерешительности застыл на месте. Разумно ли заходить? Что он вообще предполагает там найти?
Не отказаться ли от этой сумасбродной затеи? Если Аманда и впрямь находится здесь, то он может спугнуть похитителя и тем самым лишь затруднит работу полиции.
Но не оставлять же ее здесь еще на сутки!
Майкл подошел к дому, слыша хруст гравия под ногами. Окна первого этажа находились слишком высоко – не заглянешь, он видел только довольно вычурную люстру в одной из комнат.
Вблизи дом казался еще больше, темнее, неприступнее. Майкл глубоко вздохнул, пытаясь успокоить разгулявшиеся нервы, поднялся по широкой лестнице мимо двух огромных, высеченных из камня сфинксов к входной двери. Она была белая, недавно выкрашенная, оборудованная глазком. Он нажал латунную кнопку звонка, услышал внутри чистый, сильный звук.
Прошла минута. Сам не зная почему, Майкл оглянулся, но никого не увидел. По улице проехало несколько машин. Он снова нажал кнопку. На шее нервно задергалась жилка. Перед самым лицом Майкла пролетела пчела, он отмахнулся от нее. Пчела вернулась, но теперь он не обращал на нее внимания. Прошла еще минута, и он позвонил в третий раз.
Под обжигающими солнечными лучами от двери исходил сильный запах краски. И еще Майкл ощутил какой-то сладковатый аромат, возможно жимолости, он не мог определить точно. Вот Кейти хорошо разбиралась в садоводстве.
По-прежнему никакой реакции.
Он приподнял тяжелый латунный клапан почтового ящика, заглянул внутрь. Увидел напольные часы. Серую облицовочную плитку. В холле было пусто. Как и в голове у Майкла. Откуда-то издалека донесся вой сирены. Где-то плакал ребенок.
Он спустился по лестнице, еще раз внимательно изучил все окна, прошел к торцу дома, в приятную тень, отбрасываемую соседним зданием. Здесь на первом этаже окон не было. Майкл обошел особняк, увидел красивый пруд, а на нем островок с колонной посредине. Клумбы тут давно не пололи, а траву не стригли как минимум месяц.
«Может быть, сын уехал и в доме никого нет? – подумал Майкл. – Лучший тайник тот, который находится на самом виду. – Он понял, что его мысли снова путаются. – Ну и где здесь может быть тайник?»
Дверь из кухни вела на небольшую террасу. Слева металлическая пожарная лестница поднималась до третьего, и последнего, этажа здания. С десяток окон. Все закрыты. Мимо пролетела бабочка-крапивница. Майкл оглянулся по сторонам. Не видят ли его соседи? Вряд ли. Его защищала густая листва.
И вообще, если соседи поднимут тревогу и вызовут полицию, то ему это только на руку!
Он поднялся на террасу и заглянул сквозь застекленную дверь на довольно неопрятную, старомодно обставленную кухню. На столе лежала пустая коробка из-под пиццы. Летали мухи, и неудивительно: в раковине стояли грязные тарелки.
«Кто-то здесь недавно был. Сын Глории? Где он сейчас? Отправился в магазин? Вообще уехал из Лондона? Оставил грязь, зная, что прислуга все уберет? А где, кстати, горничная и кто-нибудь еще из персонала? Почему никого не видно? Глория всегда говорила, что у нее огромный штат прислуги. Может, танцуют на ее свежей могиле?» – злорадно подумал Майкл.
Дрожащими руками он попробовал открыть дверь, но та оказалась заперта.
«Бог мой, да ведь за проникновение в чужое жилище и посадить могут. Психиатр-взломщик. Вот журналисты обрадуются».
Майкл стал проверять одно за другим окна первого этажа. Все они были заперты. Тогда он взобрался по пожарной лестнице. Борясь со страхом высоты, который преследовал его всю жизнь с самого детства, ступил на узкие мостки наверху. Держась за перила, медленно прошел дальше, прижал лоб к стеклу подъемного окна. Что-то вроде гардеробной.
Он осторожно попытался открыть окно. К его удивлению, оно легко распахнулось.
«Не сходи с ума, Майкл Теннент. Немедленно развернись, спустись по пожарной лестнице, сядь в машину и возвращайся на работу. У тебя нет ни малейших оснований для проникновения в чужой дом».
Сильно нервничая, он повернулся и огляделся. Отсюда был хорошо виден сад соседнего дома справа. Пустой. Бассейн укрыт: похоже, хозяева уехали. Вид на дом слева загораживал огромный куст ракитника. Хвойные деревья в конце сада заслоняли собой довольно уродливый гараж – небось специально для этого их и посадили.
Майкл перебрался через подоконник и спрыгнул на пол. Все помещение от стены до стены было застлано толстым ковром. Майкл затаил дыхание и прислушался. Тишина. Пахнет кожей и нафталином.
Бесконечные аккуратные ряды женских туфелек. Шляпные коробки, громоздящиеся друг на друга. Из полузакрытых дверей переполненного гардероба выпирают платья в полиэтиленовых чехлах, какие выдают в химчистке. Тихо ступая, Майкл прошел по узкому проходу к двери, взялся за ручку, снова прислушался. Когда он открыл ее, по ковру зашуршал резиновый дверной уплотнитель, но петли, к счастью, не заскрипели.
Майкл оглядел площадку во всех направлениях, вслушиваясь в тишину дома. Ничего. Только где-то внизу тикали часы. Нервная дрожь сотрясала все его тело, когда он вышел на лестничную площадку, пол которой устилал такой же серый ковер, как и в гардеробной. Он окинул взглядом стены, увешенные фотографиями Глории Ламарк. Несколько закрытых дверей, бронзовый бюст актрисы на пьедестале и ведущая вниз лестница – широкая, с красивыми резными перилами.
Останавливаясь после каждого шага и держась поближе к стене, Майкл проверял по очереди ступеньки – не скрипят ли. Так он добрался до следующей площадки. Прислушался, опасливо оглядел все закрытые двери, не представляя, что будет делать, если одна из них вдруг откроется. Наверное, побежит – либо к выходу, либо назад в гардеробную, в зависимости от того, какой путь к отступлению будет свободен. Одна из дверей была приоткрыта, но света изнутри не проникало. Вероятно, это была какая-то из зашторенных комнат. На подставке стояла большая веджвудская ваза с увядшими цветами. А на полу прямо возле своей ноги Майкл увидел чашку с недопитым кофе. Поверхность ее покрывала зеленая корка плесени.
«Здесь никого нет. Дом пуст. Он пустует со дня смерти хозяйки. Где ее сын? Уехал? Не нашел в себе сил оставаться здесь в одиночестве?»
Теперь Майкл перестал осторожничать и быстро спустился в холл. Все стены здесь тоже были увешены фотографиями Глории Ламарк. В центре красовалась большая картина, на которой была запечатлена Глория, выходившая из лимузина; повсюду афиши, кадры из фильмов, газетные статьи в рамочках. Просто музей какой-то.
«А вдруг Глория сейчас смотрит на меня и злится за то, что я сказал ей во время нашей последней встречи? – подумал Майкл. И тут же одернул себя: – Ну и глупости приходят тебе в голову, приятель!»
Все-таки Глория Ламарк была удивительной, просто ослепительной красавицей, это подтверждали фотографии. Но ей недоставало ума, чтобы стать великой актрисой. Одной эффектной внешности мало, люди почему-то забывают, что все выдающиеся актеры и актрисы отличались незаурядным интеллектом.
Если верить плану, который Майкл изучал в архитектурном управлении, в подвал вела лестница с кухни. Увидев перед собой коридор, он предположил, что по нему попадет в кухню, и пошел в этом направлении.
Томас Ламарк стоял в темноте своего кабинета, чуть приоткрыв дверь и напряженно прислушиваясь к шагам психиатра.
«Долго же ты добирался сюда, доктор Теннент. А ведь Теренс Гоуэл дал тебе немало подсказок. Лишний раз убеждаюсь, что ты напрасно считаешь себя умным. На самом деле ты лишь несешь другим боль и страдания. Скоро ты и сам поймешь, что не отличаешься умом. Ну-ну, Майкл Теннент, вперед, я с нетерпением жду встречи!»
Томас остался в своем кабинете. Спешить было некуда, зачем рисковать – вдруг этот докторишка заметит его раньше времени. У него еще оставался целый час до выхода из дома. Нельзя опаздывать на лекцию в Кингс-колледже.
Майкл, войдя в кухню, увидел закрытую на две щеколды дверь, ведущую в подвал. Сначала он подошел к столу, отогнал мух от коробки из-под пиццы, изучил этикетку. Пицца «Сан-Марко», с копченой ветчиной и моцареллой. Он посмотрел на дату – срок годности еще не истек.
Открыл дверцу холодильника. Две полные бутылки молока, одна наполовину пустая. Майкл понюхал ее – молоко не прокисло.
Кто-то либо жил здесь, либо приходил сюда не позднее чем день-два назад. Этот человек может вернуться в любую минуту.
Он открыл дверь в подвал, увидел выключатель, щелкнул им, потом захлопнул за собой дверь. Спустился по короткой кирпичной лестнице, вдоль стен виднелись полки, уставленные стеклянными банками. И оказался еще перед одной дверью с тяжелым старомодным ключом, вставленным в замочную скважину. Он повернул ключ, толкнул дверь, ощутил запах синтетического коврового покрытия.
Нащупав выключатель, Майкл нажал его, и тут же вспыхнул целый каскад ламп дневного света. Перед ним был великолепно оснащенный современный спортзал. Беговая дорожка с огромным видеоэкраном, гребной тренажер, гири, маты, гимнастические брусья, а в дальнем углу кабинка сауны. Одна из ламп над ним громко жужжала.
Судя по чертежам, вход в убежище должен был находиться прямо в том месте, где располагалась сауна. Майкл в недоумении осмотрел спортзал. Но не увидел никаких щелей в полу, нигде не было ни малейшего намека на люк. Пол был сплошь застлан матами, за исключением одного угла, где стоял стеллаж для хранения вин, заполненный несколькими сотнями пыльных бутылок.
Сердце Майкла упало. Неужели он сглупил? Увидел проект и сделал далекоидущие выводы? Порой люди планируют что-то, однако по той или иной причине – обычно по финансовой – так и не воплощают свои планы в жизнь. Тот факт, что Глория Ламарк получила разрешение на строительство, вовсе не означает, что это пресловутое убежище и впрямь было возведено.
Сцепив пальцы, Майкл уставился на кабинку сауны. Задумался. Заявка подавалась на строительство винного погреба. Почему погреба, а не противорадиационного убежища? Почему Глория Ламарк хотела сохранить это в тайне? Да потому, что если бы вдруг узнали соседи, они могли бы в случае опасности первыми проникнуть туда или даже убить хозяев, чтобы самим занять их место.
Сверху донесся скрип. Майкл замер. Попытался не замечать назойливого гудения лампы, но не смог. Он выключил свет, потом отошел в тень, подальше от света единственной лампы на лестнице, снова прислушался.
Ничего.
Сердце билось где-то в горле. Майкл с опаской посмотрел на лестницу. Минуту, а то и дольше оставался на месте. Но больше никаких звуков сверху не услышал. Особняк старый, может быть, рассохлись половицы, в старых домах вечно раздаются какие-то странные звуки.
Тем не менее, направившись в сауну, Майкл не стал включать свет. Открыл дверь. Почувствовал сильный запах сосны, нащупал выключатель. Кинул взгляд назад на ступеньки, ведущие в подвал, потом внимательно осмотрел сауну. Камни на решетке электрической печи. Ведро для воды. Три ряда сидений.
«Лучший тайник тот, что спрятан под самым твоим носом». Он приподнял первое сиденье. Под ним ничего не было. Только бетонный пол. То же самое и во втором ряду, и в третьем.
Майкл осмотрел стенные панели. Нет, за ними не было замаскированной двери.
«Черт!»
Он вышел из сауны, посмотрел на потолок, на лестницу. Замер, прислушиваясь.
«Лучший тайник тот, что спрятан под самым твоим носом».
Ну и что у него перед самым носом? Майкл вернулся в кабинку, осмотрел электрическую печь-каменку. И печь, и ведро стояли на широкой металлической плите, которая чуть возвышалась над остальным полом. Потом он заметил под полосой металла крохотный клочок бумаги.
Клочок мог попасть туда, только если лист положили на него сверху.
А значит, плиту двигали. Причем недавно.
Он снял ведро с металлической плиты. Потом обеими руками попробовал приподнять электрическую печь. Она оказался тяжелее, чем думал Майкл. Поднять слишком трудно, разве что сдвинуть. Следом потянулся шнур.
Сдвинув печь в сторону, он встал на колени, подсунул пальцы под кромку плиты и поднял ее.
Плита легко оторвалась от пола, а под ней он увидел крышку лаза. Тогда Майкл ухватился за ручку крышки, попытался ее поднять. Но та даже не шелохнулась. Он попробовал еще раз. Наконец понял, что ручка представляет собой запорный механизм, и повернул ее несколько раз, чувствуя, что с каждым поворотом она вращается все свободнее. Но если это противорадиационное убежище, то почему замок находится снаружи? Он должен быть внутри, чтобы люди могли выйти обратно.
Еще одна попытка – теперь крышка поднялась. Струя прохладного влажного воздуха ударила ему в лицо. Каменные ступеньки уходили вниз, в темноту.
Майкл поставил ногу на первую ступеньку. Потом, держась обеими руками за крышку люка, сделал несколько осторожных шагов вниз. Нащупал выключатель, нажал на него. Внизу царила полная тишина.
Волна страха поднималась в нем, по мере того как он спускался по крутой винтовой лестнице. Кто знает, что ждет его внизу? Он молился лишь об одном: чтобы Аманда, если она действительно там, оказалась жива.
Наконец Майкл шагнул на ровную поверхность. Небольшая площадка со стальной сейфовой дверью, в центре которой запорное колесо с четырьмя штырями, нечто подобное можно увидеть на подводных лодках, на дверях между герметичными отсеками.
Он попробовал повернуть колесо, оно вращалось без труда, словно бы запором совсем недавно пользовались. Он крутанул два раза, замер, прислушался. Наверху тишина. Еще шесть поворотов, теперь колесо крутилось совершенно свободно. Он толкнул дверь, но безрезультатно. Потянул ее на себя. Издав всасывающий звук, она медленно открылась. Майкл и представить себе не мог, что существуют двери такой толщины. Не меньше фута, а она все продолжала открываться. Два фута. Три. Почти четыре – наконец он увидел зазор между дверью и косяком. Майкл продолжал тянуть дверь на себя и наконец смог войти внутрь, в черную темноту.
Выключатель на стене нащупать не удалось. Майкл вытащил из кармана фонарик, включил его. Луч был слабый – фонарик два года пролежал без дела в бардачке машины, и батарейка почти села. Но света хватало, чтобы различить: он оказался в тесном помещении, возможно, в том крохотном тамбуре, который видел на чертежах. Справа стоял длинный узкий металлический стол на колесиках, напомнивший ему довольно примитивную больничную каталку. Рядом Майкл заметил что-то похожее на стойки для капельниц, стеллаж с инструментами и стоящие в ряд кислородные баллоны.
В десяти футах перед ним была еще одна сейфовая дверь, с точно таким же запорным колесом, как и на первой.
«Неужели Аманда там, по другую сторону двери?»
Майкл хотел было крикнуть, но она все равно бы не услышала его. Он ухватился за колесо, быстро повернул его шесть раз. Рванул на себя. Дверь начала медленно двигаться. Он потянул сильнее, и наконец перед ним открылась щель в темноту. В ноздри ударила сильная вонь: потного тела, экскрементов, грязной одежды. Но все перебивал едкий запах, который Майкл сразу же узнал.
Формалин. Вещество, которое используют в лабораториях для сохранения мертвых тканей и органов. Когда Майкл учился в Высшей медицинской школе, у них в анатомичке держали в формалине трупы, предназначенные для учебного вскрытия.
«Господи боже, что там, впереди?»
Майкл направил туда луч фонарика. Перед ним заплясали тени.
– Аманда, – позвал он. – Аманда!
Он шагнул вперед, увидел на полу неподвижную фигуру.
«Господи, пожалуйста, пусть это будет не Аманда!»
Он подошел поближе. Перед ним лежал труп.
– Аманда! Аман…
Тут он услышал сзади какой-то шорох. Развернул фонарик и увидел метнувшуюся на него гигантскую тень. Это была Аманда. Она громко выкрикнула:
– Чтоб ты сдох, ублюдок!
Майкл почувствовал резкую мучительную боль в затылке. В черепе словно бы взорвалась петарда.
И он рухнул на пол.
Аманда стояла рядом, из последних сил поднимала с пола вентиляционную решетку, готовая вновь обрушить ее на Майкла, если тот шевельнется, размазать его мозги по бетону.
Фонарик откатился в сторону. В его свете девушка видела, что Майкл лежит неподвижно, повернув голову под неестественным углом.
Она смотрела на него, почти не веря своим глазам, пока не убедилась, что Майкл и впрямь не в состоянии подняться и напасть на нее. Тогда она положила решетку, схватила фонарик и побежала к двери, через которую он вошел.
Крик ужаса сорвался с ее губ.
Дверь оказалась заперта.
