18

Актер уходит со сцены влево. На сцену справа входит другой. Майкл понятия не имел, кто они такие. Его тело находилось в театре «Глобус», в первом ряду бельэтажа, однако мысли витали где-то далеко. Он напряженно размышлял, главным образом об Аманде.

Упоминание о смерти вернуло его к пьесе.

Пригласить девушку в театр была не самая удачная мысль. Лучше бы они сходили куда-нибудь выпить или перекусить, куда-нибудь в такое место, где можно поговорить. А теперь придется сидеть рядом с ней три бесконечных часа, не имея возможности ни побеседовать, ни толком сосредоточиться на пьесе. Да вдобавок еще кресло такое неудобное.

Его мысли перенеслись от Аманды к Глории Ламарк. Майкл чувствовал себя виноватым из-за того, что не был вчера на ее похоронах. Но как он мог пойти? Разве сумел бы он смотреть в глаза ее сыну, ее друзьям, зная, что виноват в смерти бывшей актрисы? Так что он попросту спрятался от проблемы. Опять сделал то, чего категорически не рекомендовал делать своим пациентам.

Майкла нельзя было назвать великим знатоком Шекспира. Правда, он любил некоторые его трагедии, в особенности «Короля Лира», но вот о пьесе «Мера за меру» и понятия не имел. Нужно было прочесть ее накануне, и он собирался это сделать, но так и не нашел времени. А теперь Майкл потерял нить повествования и не мог понять, кто есть кто.

Один из персонажей был герцогом Вены. Другой, по имени Анджело, весь из себя этакий пуританин, приговорил к смерти некоего Клаудио, вроде бы за то, что тот соблазнил его невесту. Но больше всех говорила женщина по имени Изабелла. Сестра Клаудио? Вполне вероятно.

В каждом театре свой запах. Его приносят потоки холодного воздуха откуда-то из глубин за сценой. Это запах кулис, старых костюмов, грима, запах волнения. Майкл знал его с детства, тогда он ходил смотреть пантомимы, которые очень любил. Но сегодня все перебивал аромат духов Аманды. Тот же самый, что и на прошлой неделе, чуть терпкий, невероятно чувственный.

Она смотрела пьесу с восторгом, так дети наблюдают за выступлением фокусника. Спектакль и впрямь увлек ее. Аманда смеялась шуткам, смысл которых ускользал от Майкла, хлопала после монологов, держалась восхитительно раскованно и, похоже, прекрасно знала пьесу. Он чувствовал себя рядом с ней необразованным мужланом.

Невежественный, скучный старпер на старой машине, давно разучившийся флиртовать.

Аманда сегодня была особенно красива и вела себя с ним холоднее, чем он рассчитывал. Вечер начался с формального рукопожатия, когда Майкл заехал за ней перед спектаклем. Аманда предложила ему выпить, это прозвучало не менее формально. Времени у них было в обрез, однако Майкл согласился. Частично из вежливости, но в основном из любопытства – хотел увидеть ее жилище.

Квартира удивила его. Он почему-то решил, что Аманда обитает в тесной комнатушке где-нибудь на цокольном этаже или вовсе в подвале, темной, грязной – в таких в молодости жили он сам и большинство его друзей. Но она провела Майкла в большую светлую гостиную, из окна которой открывался великолепный вид на Хэмпстед, Сент-Джонс-Вуд и весь лондонский Уэст-Энд.

Много свободного пространства; паркет из полированного дуба; стены, наполовину обшитые светлыми деревянными панелями; двери, плинтусы и мебель в тон. На стенах несколько превосходных современных картин, остроумные трактовки классических сюжетов. Одна ему особенно понравилась: пародия на «Рождение Венеры» Боттичелли. Венера появлялась на свет на автомобильной парковке, выходила из разбитого «кадиллака». Кухня Аманды представляла собой стальной полигон в стиле хай-тек, напичканный самой современной бытовой техникой. Хозяйка подала ему чилийский совиньон: охлажденный, в изящном высоком бокале.

Признаться, Майкл не ожидал ничего подобного от облаченной в джинсы девчонки-сорванца, какой Аманда предстала перед ним в его кабинете и в студии. А сегодня она выглядела под стать своей квартире: изысканная, необыкновенно женственная, убийственно, просто ослепительно красивая.

Вообще-то, Майкл был готов к любым неожиданностям, однако ничего подобного он даже и предположить не мог. Да, нередко при второй встрече люди представляются нам иными, а многие выглядят по-разному в зависимости от ситуации, но таких разительных изменений, как в случае с Амандой, Майкл еще ни разу в жизни не наблюдал.

Перед ним была не только красивая, но еще и очень умная, уверенная в себе молодая женщина.

И Майкл сильно смущался рядом с таким совершенством. Похоже, сегодня его уверенность в себе взяла выходной, и еще он боялся (чувство, в общем-то, совершенно ему не свойственное), что его отвергнут.

В последние три года все друзья и коллеги Майкла усиленно пытались свести его с подходящими, по их мнению, женщинами, хотя сам он отнюдь не горел желанием с кем-то знакомиться. После нескольких неудачных свиданий с дамочками, которых ему буквально навязали («Майк, ты будешь от нее в восторге, из вас получится прекрасная пара!»), он наотрез отказался участвовать в подобных экспериментах. Казалось, что весь мир полон закомплексованных разведенок, которые, словно сговорившись, выдавали ему в кафе за столом стандартные шутки: «Кто знает вас, психиатров, а вдруг вы в этот самый момент анализируете меня?»

Кейти была особенной. Красивой, добросердечной, заботливой, уравновешенной, замечательной собеседницей, великолепной хозяйкой и необыкновенно талантливым дизайнером. Она превратила их маленький дом в Патни в уютное гнездышко, а в саду создала самую настоящую сказку. Майкл с Кейти были больше чем просто любовниками и друзьями – они были половинками единого целого.

Так какого черта он сам все это разрушил?

Аманда казалась единственной женщиной, которая могла сравниться с Кейти. Но Майкл был не на уровне: бормотал что-то про погоду, пробки на дорогах и о том, как трудно в Лондоне припарковаться. Если на прошлой неделе у нее, возможно, возникали подозрения, что он старпер на потрепанном «вольво», то за те десять минут, что Майкл провел в ее квартире, Аманда наверняка утвердилась в этом мнении.

Он пожалел, что не приехал на мотоцикле. Но красный «дукати» вот уже три года пылился в гараже. У Майкла ни разу не возникало желания прокатиться на нем.

По пути в театр они говорили о том, как меняется архитектура Лондона. Выяснилось, что тут их вкусы совпадают: обоим нравилось здание Ллойда и обоих раздражала башня в Канари-Уорф. Ну, слава богу, это уже кое-что, дело помаленьку сдвинулось с мертвой точки.

У Аманды были потрясающие ноги, но его смущала слишком короткая юбка: интересно, это теперь так носят или она намеренно его соблазняет? Майкл безнадежно отстал от моды.

Он чувствовал себя не в своей тарелке.

Актер на сцене произносил монолог:

Возможность реабилитироваться представилась ему в первом антракте. Они протолкались сквозь толпу в бар и взяли спиртное, которое Майкл предусмотрительно заказал заранее. Они чокнулись, он заглянул в сияющие глаза Аманды.

– Ну, как у тебя сегодня прошел день? – бодро спросила она. – Чем занимался?

Он опять едва все не испортил, выпалив правду:

– Я собирал в парке собачьи экскременты.

И тут же пожалел о своих словах: это звучало не слишком гламурно и романтично.

– У меня тоже была собака, – сказала она со страстной горячностью. – И я всегда пользовалась специальным совком.

– Я не совсем это имел в виду, – пробормотал Майкл, чувствуя себя хуже некуда. – Я собирал их для одной своей пациентки.

Аманда посмотрела на него подозрительно серьезно.

– Она страдает ОКР, – поспешил пояснить Майкл.

– Чем-чем она страдает?

Тут кто-то толкнул его, пиво выплеснулось из стакана и попало на манжету рубашки. Майкл сделал вид, что ничего не заметил.

– Обсессивно-компульсивным расстройством. Она впадает в панику при виде грязи… более того, даже сама мысль о грязи наводит на нее ужас. Я собирал собачьи экскременты в баночку, чтобы принести ей, – это часть терапии.

Аманда с облегчением вздохнула. И поинтересовалась:

– А можно включить это в фильм?

– Нужно спросить пациентку, не уверен, что она согласится.

– Ничего, пригласим актрису.

Он кивнул.

– И что ты потом заставляешь ее делать с собачьими фекалиями?

– Ничего, просто смотреть на них. Это обычный способ лечения – столкнуть человека с тем, что вызывает у него страх. Пациентка боится дотронуться до дверной ручки или снять трубку телефона-автомата, и еще она одержима мытьем рук: в неделю изводит несколько кусков мыла. Одна из ее проблем в том, что она не может пройти по улице мимо собачьих экскрементов. Едва завидев их, сразу поворачивает назад. И вот мы начинаем с малого – я пытаюсь уговорить больную дотронуться до дверной ручки. Мне нужно попытаться убедить ее в том, что опасность заражения ничтожна, проблема гнездится в мозгу.

Аманда ухмыльнулась и отпила из бокала пива.

– Меня вдохновляют твои методы лечения.

Майклу нравилось, как она пила пиво, прихлебывая его и явно получая от этого удовольствие. Полное отсутствие жеманства делало ее еще более привлекательной. Кейти ненавидела пиво.

«А ведь я их сравниваю».

Непосредственность – вот что ему по-настоящему нравилось в Аманде. Она была элегантна, красива, но в то же время чувствовалась в ней какая-то сумасшедшинка, и уже не в первый раз за этот вечер Майкл ловил себя на мысли: а какова, интересно, она в постели?

У него возникла эрекция. Майклу хотелось набраться смелости и обнять девушку, но он боялся, как бы она не решила, что это чересчур, а потому каждый раз, когда их тела соприкасались, отстранялся от нее.

А как было бы хорошо прикоснуться к ее руке или откинуть прядь светлых волос, упавшую Аманде на лоб. Ее кожу покрывал нежный загар. Он увидел у нее на руках несколько веснушек в золотистом пушке волос, и это показалось ему очень сексуальным.

«Ты великолепна, ты невероятно, просто потрясающе красива. Мне нравится, как ты выглядишь, мне нравится, как ты обустроила свою квартиру. Я хочу узнать тебя поближе. Я очарован, по-настоящему очарован!» – думал Майкл.

Но вслух он сказал:

– Если тебе интересно, я могу начертить кривую привыкания.

– А что это?

– Такой график. Он строится в координатах «страх» и «время». В первый раз, когда я показываю пациентке банку, кривая резко уходит вверх. Во второй раз она будет уже пониже, и так далее.

«Боже, Майкл, ты безнадежен. Ну просто великий соблазнитель. Пригласил девушку на свидание и развлекаешь ее рассказами о собачьих какашках».

Позднее, когда спектакль закончился и они вышли из театра, Майкл сообщил Аманде, что у него заказан столик в ресторане «Плющ», в Ковент-Гардене.

– Ну и ну! – воскликнула она. – Это же один из моих любимых ресторанов! Как ты узнал? Ты телепат?

Аманда подумала, что это весьма любопытное совпадение: «Плющ» был дочерним рестораном «Каприза», куда ее водил Брайан, но только более скромным, без лишней показухи. И сам Майкл тоже гораздо скромнее Брайана, который весь на понтах.

– Я психотерапевт, – серьезно ответил он. – Я знаю все.

Аманда улыбнулась, заглянула ему в глаза и ничего не сказала. Майкл на мгновение отвлекся, засмотревшись на «феррари» с откидным верхом – красивая машина громко ревела, пытаясь пробиться сквозь образовавшийся затор.

И никто из них не заметил белый фургон, припаркованный на другой стороне улицы, как раз напротив входа в ресторан.