Книга: Улица Теней, 77
Назад: Глава 32 Туайла Трейхерн
Дальше: Глава 34 Дом 77 по улице Теней

Глава 33
Здесь и там

Том Трэн
В жизни Тома, задолго до трансформации «Пендлтона», происходили такие удивительные события, что они, казалось, искажали саму материю реальности, и после этих событий законы природы на некоторое время становились более гибкими.
Тысячи тел в братской могиле около Нячанга являли собой такое злодейство, что после того, как он и его отец прошли по краю этого ужаса, мир на какое-то время стал другим в прямом смысле этого слова. Джунгли, через которые они убегали, оставались привычными, но при этом и изменились. Пальмы деформировались, их раскидистые кроны пиками нацеливались в небо, эвкалипты обрели другой оттенок зеленого, почти черный, и пахли бензином, цветы шеффлеры, обычно тускло-красные, вдруг стали такими яркими, что казались искусственными, камедные деревья и многие папоротники, дурман и телопея, филодендроны и циссусы выглядели не так, как всегда, — где-то изменения сразу бросались в глаза, где-то их приходилось отыскивать — стали другими, необычными, инородными. Они провели в джунглях два дня, шагали по четырнадцать часов в сутки, хотя дорога до места назначения занимала максимум восемь часов. Не плутали, не ходили кругами, шли в нужном направлении, и оба пришли к выводу, что расстояние растягивалось, как резинка, мир прибавил в размерах и стал более враждебным, чем всегда.
Аналогичная история произошла и на шхуне, на которой он и его отец вышли в море вместе с пятьюдесятью другими беженцами. После того, как на них напали тайские пираты, после того, как тридцать или сорок человек погибли, но убили при этом достаточно пиратов, чтобы те отступили, когда палуба пропиталась кровью, время в Южно-Китайском море поменяло свои законы, дни укладывались в несколько часов, тогда как ночи невероятно растягивались, и звезды сошли с привычных мест на небосводе. Том знал: любой, кто там не был, скажет, что все это обусловлено бредовым состоянием, но те, кто выдержал то путешествие, уверены, что объяснение куда более загадочное.
И теперь, в этом изменившемся «Пендлтоне», он и Бейли шли по коридорам, которые — они могли в этом поклясться — удлинились, и осматривали комнату за комнатой в квартирах и публичные места, причем он практически не сомневался, что комнат этих прибавилось. Заблудиться они не заблудились, но несколько раз теряли ориентировку, охваченные чувством, что это здание существенно отличается от «Пендлтона» их времени, и не только заброшенностью, но и по причинам, которые пока ускользали от них.
Они нашли колонии грибов еще более странного вида и другую растительность, и слышали шебуршание в стенах, и чувствовали давящее присутствие прячущегося правителя этого «Пендлтона». Должно быть, он обладал телепатическими способностями, потому что Том ощущал, как в его мозгу копошатся щупальца холодного тумана, и Бейли говорил, что кто-то пытался пробраться в его разум. Это вторжение позволило им прочувствовать и презрение к людям нынешнего хозяина «Пендлтона», и его ненависть к человечеству.
Чем дольше продолжались поиски, тем сильнее крепла уверенность Тома, что они умрут здесь, и скоро. И однако на них никто не нападал.
Хотя он думал, что они не обыскали весь особняк, хотя не мог вспомнить, как вернулись в северное крыло второго этажа, которое уже обыскали, Том не остановился, когда они вышли из квартиры «2-Г», где жили Таллисы, и повернули направо. В конце коридора молодой мужчина, которого Том раньше никогда не видел, выступил из открытой двери в квартиру «2-Е» и предложил присоединиться к нему.
— Свидетель, — пояснил Бейли Хокс.
* * *
Уинни
При сложившихся обстоятельствах брать время на раздумье, возможно, и тянуло на хорошую идею, при условии, что ума у тебя палата и ты мог предложить гениальную стратегию. Сидя среди скелетов, окутанный вонью одежды, в которой все эти люди приняли смерть, Уинни пытался определиться с наилучшим планом действий для себя и Айрис, но мог придумать только одно: сидеть здесь, притворяясь мертвыми, пока их не найдут матери или они действительно не умрут.
Какое-то время он тащился от себя, до смерти напуганного, но продвигающегося вперед, но теперь из героя стремительно превратился в обычного худосочного Уинни. Разработка стратегии подразумевала серьезный внутренний разговор, а он, к своему глубочайшему разочарованию, обнаружил, что в стрессовой ситуации ничего не может сказать даже себе. Буквально слышал слова отца, что он оказался бы куда лучше подготовленным к чрезвычайным обстоятельствам, если бы не читал столько книг, а осваивал тхэквондо и учился играть на мужских музыкальных инструментах, если бы провел лето или два, сражаясь с аллигаторами, и приложил усилия к тому, чтобы вырастить волосы на груди. Пока на груди Уинни не выросло ни одного волоска, и многое говорило за то, что уже и не вырастут.
Бедная Айрис. Она собрала всю волю в кулак и сделала самое трудное из того, что только могла сделать, и все для того, чтобы оказаться в компании клинического ботаника, ботаника года, десятилетия, века. Она, вероятно, думала, что он — Кларк Кент, тогда как он, если брать героев комиксов, тянул только на Спанч-Боба Квадратные Штаны. Поскольку со стратегией ничего не вышло, он принялся подбирать слова, чтобы сообщить ей дурную весть.
Разумеется, эти слова никак к нему не приходили, и пока он изо всех сил пытался их отыскать, частички светящихся грибов неспешно падали перед ним, мимо его открытых глаз, как желтые снежинки. А когда за первой порцией снежинок последовала вторая, он с запозданием осознал, что они означают.
Он сказал себе: «Не смотри вверх», — как будто то, что вот-вот могло случиться, случилось бы лишь при условии, что ему приснилось все это путешествие в будущее. Если ему все это приснилось и частички светящихся грибов никогда не падали перед ним, тогда он и Айрис будут в безопасности. Если ему приснится прежний «Пендлтон», тогда они разом вернутся туда, и худшим, о чем он мог тревожиться, стал бы отец, появившийся в их квартире с очередным подарком: боксерской грушей и перчатками.
В снах, если ты говоришь себе: «Не смотри вверх», — ты все равно рано или поздно туда посмотришь, и в этом реальная жизнь ничем не отличается от снов. Уинни закинул голову назад, вонючая тряпка сползла с лица, и посмотрел поверх ухмыляющегося черепа, привалившегося к нему, в яростные глаза чудовища с пулеобразной головой, которое висело на стене ногами вверх, и его лицо находилось в каких-то двух футах. Серые губы разошлись, обнажая острые серые зубы.
* * *
Бейли Хокс
Последовав за Свидетелем в квартиру «2-Е», Бейли поначалу подумал, что вернулся в «Пендлтон» 2011 года. Прежняя обстановка, все на своих местах, мебель, стеллажи с научными книгами, подсвеченный аквариум. Разница состояла лишь в пыли на стеклах и отсутствии рыбок. Все электрические лампочки горели, светящиеся грибы сюда не проникли.
— Что это? — спросил Бейли, заранее зная ответ.
— Святилище, — ответил Свидетель. — И меня можно назвать его хранителем.
Том Трэн завороженно вертел головой, воспринимая перенос квартиры Игниса Кирби в «Пендлтон» будущего магией или чудом.
— Хранителем чего? — спросил Бейли.
— Истории ушедшего теперь мира, — ответил Свидетель, — а главное, периода, когда появилось Одно.
— Ты не являешься его частью, — вспомнил Бейли. — Одно это разрешает?
— Я родился в 1996-м. Мне было уже далеко за двадцать, когда я одним из первых воспользовался полным спектром биомэмсов не только для тела, но для мозга. Вот почему я могу удерживать в памяти всю историю мира. Не старею. Не болею. Меня можно убить только с крайней степенью насилия, потому что я… восстанавливаюсь.
— Бессмертие.
— Практически да.
— Сокровенная мечта человечества, давно желаемое благо.
— Да.
Глядя на Свидетеля, Бейли увидел меланхолию в его глазах, почувствовал, как она изливается на него.
— Бессмертие… и одиночество.
— Да.
— Последний человек на земле, — вставил Трэн.
— Я все-таки постчеловек. Киборг. Человек, соединенный с миллиардами наномашин.
Из глубины квартиры донесся голос:
— Я слышу Бейли Хокса?
* * *
Уинни
Зависнув на стене над Уинни, существо зашипело, и между его серыми зубами появился поблескивающий тоже серый трубчатый язык. Уинни не знал, для чего предназначена эта трубка, но не сомневался, что укус — сущие пустяки в сравнении с тем, что может сделать с ним этот язык, возможно, он способен, как вакуумный отсос, содрать всю плоть с его костей, оставив один лишь скелет.
Парализованный ужасом, он чувствовал, что стал еще меньше, чем обычно. Знал, что всегда должен выбирать трудный путь, никогда — легкий. Но эта философия его подвела, потому что трудный путь привел его к смерти, и умереть ему предстояло независимо от того, принял бы он бой или попытался убежать. Он не мог сразиться на равных с таким большим и сильным чудовищем и не мог убежать от него. Так что вариантов оставалось два: быстрая или более быстрая смерть.
Айрис, наверное, тоже подняла голову, наверное, тоже увидела чудовище, расположившееся над ними на стене. Ее рука обмякла, больше не пыталась расплющить костяшки его пальцев, и она начала нервно дергать Уинни за руку, словно подумала, что он уснул и его надо будить, чтобы он сумел их защитить.
И еще Айрис произнесла фразу, вроде бы не имеющую смысла:
— Теперь мы пойдем на луг, чтобы обсохнуть на солнышке.
Слушая ее дрожащий голос, Уинни напомнил себе, что Айрис — не отважная героиня в приключенческой истории, которую он строил в голове. Она отстранена от мира и всегда будет такой, и в жизни у нее гораздо больше проблем, чем у него. Быть худым и застенчивым, никогда не знать, что сказать людям, иметь отца, который почти такая же выдумка, как Санта-Клаус… все это сущие пустяки, просто ничто в сравнении с аутизмом. Если она решилась взять его за руку, если хранила молчание в этом их убежище среди костей и сгнившей материи, несмотря на все страхи, которые распирали ее, тогда он, видит Бог, может сделать нечто большее, чем умереть быстро или еще быстрее.
Держась за стену двумя ногами и рукой, чудовище медленно протянуло к Уинни левую руку. Концом длинного пальца надавило на середину лба, над переносицей, примерно так же, как священник касается лба верующих в Пепельную среду. Палец был холодным, как смерть.
Айрис не отличалась силой, он — тоже, но все-таки считал себя сильнее. А это означало, что он должен ее защищать. Его отца природа силой не обидела, действительно не обидела, и он затевал драки в барах и засовывал людей головой в унитаз, но не всегда силу используют неправильно, иной раз можно использовать силу, пусть ее у тебя совсем ничего, ради правого дела. Даже если ты обречен с самого начала, ты можешь встать лицом к врагу и замахать худенькими ручонками. Жизнь и дана для того, чтобы никогда не сдаваться, ни при каких обстоятельствах. Уинни вновь избрал трудный путь, возможно, наитруднейший: решил, что вступит в бой, без надежды на успех и не ожидая награды.
Снова схватив Айрис за руку, Уинни потянул ее от стены, вытащил из-под скелета, пробежал с ней несколько шагов, отбрасывая стреляные гильзы, и повернулся лицом к чудовищу. Оно оставалось на стене, чуть повернув голову, наблюдало за ними, холодное и серое, как гранитное надгробие.
Уинни отпустил руку девочки, толкнул назад, встал перед ней. Подобрал с пола старый карабин с примкнутым штыком и, держа обеими руками, выставил перед собой, острием вперед. Он напоминал кролика, угрожающего волку, и он боялся — да, конечно, — но не ощущал себя никчемным или глупым.
* * *
Бейли Хокс
В полностью сохраненной и безупречно чистой кухне квартиры Кирби Игниса Микки Дайм сидел за столом, положив руки перед собой. В его лице появилось что-то детское, губы изогнулись в милой, чуть ли не младенческой улыбке. С одной стороны, на расстоянии вытянутой руки, лежал пистолет с глушителем.
Дайм кивнул Бейли: «Шериф». Кивнул Тому Трэну и тому, кто называл себя Свидетелем: «Помощники. Я хочу сдаться и попросить отправить меня на психиатрическую экспертизу».
В этой квартире Одно не могло в полной мере проявить свою давящую ненависть, и голова Бейли чуть очистилась. Однако только что услышанное странностью ничуть не отличалось от того, с чем им пришлось столкнуться раньше.
— Я не шериф, — Бейли взял пистолет Дайма.
— Шериф, бывший морпех, все равно кто. Я знаю, ты кто-то. Я, конечно, безумен, но не сбит с толку. Просто хочу сдаться властям, чтобы меня отправили в закрытую клинику-санаторий. Штату я не буду в тягость. Средства у меня есть. Но я не хочу больше думать. Я в этом не силен.
Бейли протянул «беретту» Тому Трэну, который, похоже, умел пользоваться оружием.
— И что это значит? — спросил Бейли Свидетеля.
— Я даже не знал, что он здесь.
Микки Дайм улыбнулся и кивнул.
— Я пришел по доброй воле. Я совершенно безумен. Я вижу то, чего быть никак не может.
Бейли вытащил обойму из конфискованного пистолета, убедился, что она полная, вернул в рукоятку.
Посмотрел на часы.
* * *
Уинни
Чудовище спустилось со стены, поднялось на ноги, постояло среди скелетов, как показалось Уинни, весело глядя на него. Но потом он решил, что веселье чуждо этому монстру, начисто лишенному эмоций и способному разве что на ярость.
В кино в такие моменты звезда обычно говорила что-то вроде: «Иди сюда, порадуй меня» или «Чего стоишь, говнюк, ад тебя заждался». Но Уинни не мог найти хлесткую реплику, потому что не был ни звездой, ни героем. Он хотел лишь одного — поступить правильно, не избрать легкий путь, сделать все, как надо, и не ради славы, потому что в смерти никакой славы быть не могло. Вся слава доставалась кинозвездам и певцам в жанре кантри, а такая слава не стоила и плевка. Он хотел не опозориться, не струсить, показать, что он даже лучше, чем сам о себе думал.
— Айрис!
— Уинни!
Он оглянулся и увидел миссис Сайкс с фонарем, свою маму с пистолетом, и несказанно обрадовался.
Чудовище зашипело.
* * *
Доктор Кирби Игнис
Если он не ошибся насчет того, что обдумывала Гея и к какому решению пришла, когда в здешней природе все застыло, тогда по всему выходило, что он должен побывать в своей квартире. Без объяснений он заявил, что ему надо спуститься на второй этаж, настаивая на том, что Сайлесу и Падмини лучше остаться в квартире сестер Капп. Но они не позволили ему уйти без вооруженного эскорта. И, поскольку он продолжал гнуть свое, пошли вместе с ним.
Когда он переступил порог квартиры «2-Е» и обнаружил, что его квартира здесь, в этом «Пендлтоне», осталась практически такой же, как в 2011 году, сохраненная, несмотря на все изменения, которые претерпели остальные помещения здания, благоговейный трепет, который он ощутил ранее, усилился до такой степени, что у него подкосились ноги.
Вместе со следующими за ним Сайлесом и Падмини Кирби направился на голоса, которые доносились из кухни, где и нашел сидевшего за столом Дайма, стоящего рядом с ним Хокса, Тома Трэна, расположившегося у холодильника и одного из лучших сотрудников своего института, Джейсона Рейнхолта, привалившегося к раковине.
— Джейсон? Как ты оказался в здании во время прыжка?
— Меня здесь не было, доктор Игнис. Я пришел в «Пендлтон» через многие годы после этого события и нахожусь здесь почти полтора десятилетия. Попал сюда после первого Погрома, существенно сократившего численность человечества, и до второго, который не планировался.
Кирби таращился на него, открыв рот, впервые в жизни не желая понимать, что ему говорят, но, увы, прекрасно понимая, о чем речь.
* * *
Уинни
Айрис, шаркая ногами, направилась к матери. Какое-то время он стоял один, прежде чем начал пятиться к своей маме, держа карабин с примкнутым к нему штыком перед собой.
Существо приблизилось на несколько шагов, но снова остановилось. Переводило взгляд с одного на другого, вероятно, решая, в каком порядке их всех убить.
— Что это за тварь? — спросила миссис Сайкс.
Уинни ответить не мог, но, как выяснилось, монстр соблаговолил представиться, произнес одно-единственное слово:
— Опустошение.
* * *
Бейли Хокс
Падмини и Сайлес входили на кухню, когда Кирби говорил:
— Но, Джейсон, после стольких лет ты выглядишь… так молодо.
— Я больше не пользуюсь этим именем. Я — Свидетель. Я молод, потому что оказался среди первых добровольцев, которым ввели весь спектр биомэмсов. Собственно, я был вашим первенцем.
Кирби провел рукой по лицу молодого человека и восхищенно выдохнул:
— Значит, сработало. Бессмертие достижимо.
— Сработало, — подтвердил Свидетель.
Повернув руки ладонями вверх, Кирби несколько мгновений смотрел на них, словно они крайне его изумляли, словно не принадлежали ему и сделали то, чего он не мог себе и представить. Потом вновь вскинул глаза на Свидетеля.
— Но эта Гея, этот всепланетный разум, как же она…
— Он предпочитает называть себя Одно. В этом мире полов больше нет. Погром начался с намерения уменьшить численность человечества до разумных пределов… чтобы за ним последовала Зачистка, по ходу которой мы избавились бы от инфраструктуры, не требовавшейся поредевшему населению.
— А я? Где я в этом будущем?
— Мертвы. Превращены Опустошением в другое Опустошение. Вы прожили последние дни, став запрограммированной машиной-убийцей.
Приблизившись к столу, обращаясь непосредственно к Кирби Игнису, Падмини Барати спросила:
— Это сделали вы?
Все, кроме Микки Дайма, теперь живущего в собственном мире, в изумлении застыли.
Потом Игнис покачал головой.
— Нет. Я такого не сделал. Не мог сделать, — внезапно он дернулся от пронзившей его мысли. Всмотрелся в Свидетеля. — Норквист?
Вечно молодой мужчина кивнул.
— Ваши теории. Работа всей вашей жизни… его практическое применение.
Игнис начал поворачиваться на месте, переводя взгляд с одного лица на другое. Все, кроме Дайма, смотрели на него.
— Фон Норквист — старший партнер в институте. Блестящий специалист. Взгляды у него спорные… но не до такой степени.
Свидетель обратился к Бейли:
— Миру везло многие столетия. Ученых редко отличает харизма. Но Норквист и невероятно умен, и потрясающе харизматичен. У него была идея фикс — превратить науку в религию… и, пользуясь нашим невежеством, он убедил остальных, таких, как я, поддержать его идею. — Свидетель повернулся к Игнису. — Он стал экстремистом.
* * *
Уинни
Уинни не думал, что это существо можно остановить пулями. Не думал, что монстр медлит из-за пистолета, который держала в руках его мама.
И однако монстр не бросился на них, чтобы перебить одного за другим, то есть существовала веская причина, по которой он колебался.
Его мама, однако, верила в пистолет, потому что сказала:
— Осторожно и медленно уходим за меня. Все, — голос звучал спокойно, словно она организовывала экскурсию по музею. — Вы идете к двери, я следом за вами, но держа этого на мушке.
— Не стреляй в него, — предупредил Уинни. — Я уверен, стрельба его разозлит.
Прежде чем они успели сдвинуться с места, монстр сорвался с места, но бросился не на них, обежал по дуге и остановился между ними и проходом, который вел к двери в коридор.
* * *
Бейли Хокс
Игнис повернулся к Бейли.
— Я остановлю фон Норквиста. Остановлю без труда. Выгоню его из института с таким треском, что он больше нигде не найдет работу. Он занимался всем этим за моей спиной.
— Вы все знали, — возразил Свидетель. — Сначала притворялись, что ничего не видите, не понимаете, куда это может привести. А потом, когда увидели, что он задумал, одобрили тем, что не высказали неодобрения.
Неистово качая головой, отказываясь согласиться с тем, что услышал, Игнис воскликнул:
— Нет! Нет! Я все остановлю. Не позволю этому свершиться. Начну с того, что закрою отделение военных разработок. Аннулирую все наши контракты с Министерством обороны.
— И как далеко зашло с этим ваше отделение военных разработок? — спросил Том Трэн.
От Игниса не укрылась напрягшаяся рука Тома, в которой тот держал пистолет.
— Все, что сделано, можно остановить. Остановить, прекратить исследования, уничтожить наработки. Это можно сделать.
— Вы ушли от прямого ответа, — указал Сайлес. — Такой ответ не понравился бы прокурору.
— Закройте все, не только отделение военных разработок, — добавил Том. — Весь ваш институт. Уничтожьте результаты всех исследований.
Игниса передернуло, в голосе послышались сердитые нотки.
— В науке нет ничего плохого. Все дело в применении научных идей. Важно понимать это различие. Мир не может стать таким из-за науки. Нам дали шанс развернуть все в правильном направлении.
На это никто не ответил.
Игнис повернулся к Бейли, вероятно, видя в нем человека, который мог внять логическим доводам.
— Да, это будущее — катастрофа, но оно доказывает, что мир можно изменить кардинальным образом. Если его можно так изменить к худшему, то с тем же успехом его можно изменить и к лучшему. Все дело в практическом применении знания, все зависит от технологий, разработанных на основе науки, и мудрости, с которой эти технологии используются. Мы сможем создать совершенный мир.
— Одно внезапно прекратило нас убивать, — указал Бейли.
Игнис моргнул.
— Что?
— Может, оно прекратило нас убивать по довольно простой причине: если вы вернетесь в наше время один, это привлечет к вам слишком уж пристальное внимание. Если мы все пропадем, вам придется это объяснять. Вот Одно и перестало нас убивать, чтобы гарантировать, что никто не помешает вам в вашей работе после того, как вы вернетесь в свое время.
Игнис покачал головой.
— Одно не руководит мной. Одно мне не хозяин. Возвратившись, я сделаю то, что нужно сделать.
— Что нужно сделать, — повторил Бейли. — Любопытная постановка вопроса, не так ли, Сайлес?
— Обман, замаскированный искренностью, — ответил адвокат.
Игнис закрыл глаза. Так сцепил зубы, что вздулись челюстные мышцы, а плотно сжатые губы побледнели. Он то ли сдерживал злость, то ли пытался найти слова, чтобы убедить их, что он не только выглядит добрым дедушкой, но и внутри белый и пушистый.
Когда стало понятным, что молчание — единственный ответ Игниса на обвинение в обмане, Бейли спросил:
— А что, по-вашему, «нужно сделать», Кирби?
Игнис открыл глаза. Покачал головой, словно смиряясь — пусть и опечаленный — с их подозрительностью.
— Я не обязан перед вами отчитываться, — он отвернулся и зашагал к двери.
Нацелив ему в спину пистолет Микки Дайма, Бейли приказал:
— Немедленно остановитесь.
Игнис не сбавил шага.
— Вы не посмеете меня убить.
Потолок заскрипел, словно что-то заворочалось за гипсовыми панелями.
— Одно вокруг нас, — напомнил Свидетель.
Игнис покинул кухню, уже пересекал столовую.
Бейли посмотрел на Падмини, Падмини — на Тома.
Том спросил:
— Куда он идет? Он что-то задумал.
* * *
Уинни
Опустошение стояло между ними и дверью в коридор, наблюдая за ними, но, похоже, не собираясь нападать.
Потом оно подняло уродливую голову, словно прислушиваясь к голосу, который никто, кроме него, не слышал. Сверкающие глаза за внутренними, полупрозрачными веками потускнели. Чудовище начало раскачиваться взад-вперед, словно под музыку. Такое гибкое, что Уинни подумал о кобре, зачарованной флейтой.
— Оно… куда-то ушло, — прошептала миссис Сайкс.
— Держимся вместе, — распорядилась мама Уинни. — Обходим его. Тихонько.
* * *
Бейли Хокс
К тому времени, когда Бейли добрался до коридора, Кирби Игнис уже прошел треть расстояния, отделяющего его от северной лестницы. Он не бежал, но шел быстро, целенаправленно.
Потолок, похоже, напитался водой и стал мягким, прогнулся под весом влаги, затирка сыпалась изо всех швов, словно гипсовые панели расходились.
Том Трэн вышел из квартиры Игниса, направив «беретту» на Микки Дайма. На губах киллера играла мечтательная улыбка.
Сайлес последовал за ними, но Свидетель остался в квартире.
— Пойдемте, — Бейли повел всех следом за ученым.
Что бы ни задумал Игнис, едва ли это могло грозить им большей опасностью. И Бейли представить себе не мог, как этот человек рассчитывал укрыться от ответственности после обратного перехода. Но целенаправленность Игниса предполагала, что у него есть цель и план, которые не обещали ничего хорошего никому из них.
Потолок стонал за их спиной и прогибался впереди. Крепежные гвозди скрипели, медленно выворачиваясь из потолочных балок. Трещали и сами балки под огромной и все возрастающей нагрузкой. Слева и справа штепсельные розетки и распределительные коробки вылезали из стен, таща за собой зеленые, черные и белые провода, и что-то белое копошилось в прямоугольных дырах, пытаясь выбраться из стены в коридор.
Игнис исчез за дверью на лестницу, но Бейли и Падмини уже значительно сократили расстояние до него, а Сайлес, Том и Микки тоже не отставали. Спускался Игнис быстрее, чем шел по коридору, перепрыгивая через две ступеньки, часто дыша, не скрывая тревоги. Они миновали первый этаж. Бейли помнил предупреждение Свидетеля: в доме Одно сильнее всего в лифтовых шахтах и подвале.
* * *
Доктор Кирби Игнис
Одно могло выжить — более того, появиться на свет — лишь при условии возвращения Кирби в 2011 год живым, а его выживание, похоже, гарантировалось только в том случае, если обратное путешествие во времени он совершит в одиночку. Бейли Хокс доверия не вызывал. В вопросах морали для него существовало только белое и черное, он не желал даже рассматривать оттенки серого. Многолетняя судебная практика Сайлеса Кинсли позволяла ему тонко чувствовать обман, и он мог подтвердить интуитивные догадки Хокса. Побывав на войне и выжив, Хокс знал, как надо действовать, основываясь на своих суждениях, и колебаться бы не стал. Если такой человек становился тебе врагом, ничего хорошего это не сулило.
Одно обратилось к Кирби на кухне. Заговорило в голове, не словами, а образами, которые он истолковал. «Вниз, — велело Одно. — Подвал, бассейн», — и показало ему эти помещения. Здесь у него друзей больше не было, во всяком случае, среди ему подобных, рассчитывать он мог только на Одно, на Одно и на дом, который Одно населило мириадами форм.
* * *
Бейли Хокс
Когда Бейли выскочил в коридор подвала, дверь в помещение бассейна как раз закрывалась. Падмини и Сайлес двинулись мимо него к двери, но он, положив руку на плечо молодой женщины, остановил и ее, и адвоката.
— Дверные проемы всегда опасны, — предупредил он. К ним уже подошли Том и Микки Дайм. — И бассейн… какой он сейчас… это ловушка. Нас всех туда заманивают, загоняют.
Каньон, в который превратился бассейн, глубиной в тысячу фатомов, а то и больше, и все прочее, что теперь находилось под «Пендлтоном», могло быть создано наномашинами, прогрызающими скальное основание. И куда бы ни тянулись эти глубокие подземелья, они, похоже, соединяли зло будущего, которое несло в себе Одно, со злом доисторических времен, истории о котором передавались человечеством сначала из уст в уста, потом посредством наскальных рисунков и в конце концов благодаря письменности. Здесь тысячелетия земного зла слились воедино, и этот дом, построенный на пространственно-временной червоточине, служил храмом тем силам, которые давно уже стремились к уничтожению человечества и всех его следов.
— Он там? — спросил Том. — Мы не пойдем туда за ним? Тогда что же нам делать?
Потолок трещал. Кусочки светящихся грибов падали на пол вокруг них. Несколько еще горевших потолочных ламп тускнели, прибавляли в яркости, снова тускнели. Как было и наверху, штепсельные розетки и распределительные коробки вылезали из стен, и на их месте появлялись щупальца. Из лифтовой шахты доносился шум кабины, поднимающейся с большой глубины. Вновь и вновь их подталкивали к двери в бассейн.
— Подождем, — настаивал Бейли.
Справа, из двери, ведущей в помещение ЦООУ, вышли Туайла и Спаркл, ведя перед собой детей.
Бейли глянул на часы.
— Подождем. Подождем.
Изнутри дверь в помещение бассейна сорвало с петель и отбросило в коридор.
* * *
Сайлес Кинсли
В дверном проеме появились два существа, которых Свидетель называл Опустошениями, мокрые от воды бассейна, но меньше прежних, ростом с детей. Один бросился к Сайлесу, быстрее кошки, прыгнул на него, вцепившись когтями в плащ, оскалил зубы, уставился старику в глаза, словно пытался его загипнотизировать огромными зрачками. Сайлес ударил нападавшего кулаком, тот едва не вцепился в кулак зубами, но промахнулся и ухватил только манжет. Сайлес подался назад, Падмини сделала шаг вперед, монстр выплюнул из пасти клок материи, повернул голову к Падмини, зашипел на нее, а в следующий момент она нажала на спусковой крючок, и серые мозги разлетелись по полу коридора.
Второе маленькое Опустошение метнулось к Бейли. Но тот вовремя отступил, стреляя на ходу. Четыре пули, выпущенные в упор, разворотили и лицо, и затылок. Монстр рухнул у его ног, практически лишенный мозга, дернулся, попытался вцепиться в туфлю Бейли. Тот пинком отбросил его к лежащей на полу двери, и в этот момент в дверном проеме появилось третье Опустошение, размером больше, чем первые два.
В первых двух Сайлес отметил что-то общее и теперь понял почему. Как и Опустошение, созданное из Салли Холландер, чем-то напоминало ее, так и третье чудовище отдаленно напоминало Маргарет Пендлтон, жену Эндрю, которая вместе с дочерью и сыном пропали в 1897 году. Сайлес видел фотографии женщины и ее детей… а теперь познакомился с тварями, в которых их превратили. Это Опустошение ростом не уступало Падмини, которую тут же и атаковало.
* * *
Туайла Трейхерн
Внезапное появление монстров из дверного проема, за которым находился бассейн, на мгновение отвлекло Туайлу, и в этот самый момент монстр, с которым они уже имели дело в помещении ЦООУ, выскочил в коридор у нее за спиной. Такой быстрый, такой сильный, что отбросил ее в сторону одной рукой, сшиб с ног, а пистолет отлетел в сторону.
Она приземлилась на левое бедро, боль пронзила ногу. Спаркл закричала, Айрис закричала. Туайла откатилась в сторону, села, в желтом сумраке увидела, как чудовище вырывает карабин с примкнутым штыком из рук Уинни и отбрасывает. Опустошение. Он называл себя Опустошением. Она рванулась за пистолетом, что-то скользило под ногами, маслянистые кусочки светящихся грибов, попадавшие с потолка, напоминающие кусочки льда. Опустошение схватило Уинни за руки, подняло высоко, будто предлагая в жертву какому-то кровавому богу, и тут же «Пендлтон» наполнился ревом голосов, волна ненависти ударила в Туайлу, когда та подняла пистолет, едва не сшибив ее с ног, в голове вспыхнул желтый свет, и она от неожиданности нажала на спусковой крючок. Осколки бетона, выбитые пулей, полетели ей в лицо…
* * *
Том Трэн
Шестипалой рукой, быстрой, как молния, чудовище схватило Падмини за горло, другой рукой обняло, прижимая к себе. Пистолет оказался между ними, Падмини дважды выстрелила в живот чудовища, но машинного в нем было больше, чем человеческого, и только выстрелы в голову — рвущие логические цепочки — могли его остановить. Опустошение попыталось укусить ее, но Падмини, отдергивая голову и отворачиваясь, избежала сначала одного укуса, потом второго.
Чудовище потащило ее через порог в помещение бассейна. Том шел следом, держа «беретту» обеими руками, надеясь четко увидеть в прорези прицела мерзкую физиономию монстра, боясь выстрелить, потому что мог попасть в Падмини, отчаянно вертящую головой в попытке избежать укуса. Доктор Игнис стоял чуть в стороне от двери, с перекошенным лицом, отчасти от ужаса, отчасти от осознания триумфа. Действуя инстинктивно, Том выстрелил Игнису в правое плечо, и тут же Одно завопило от ярости множеством голосов, донесшихся из стен, потолка, бассейна. Чтобы защитить Игниса, Опустошение отбросило Падмини и прыгнуло на Тома. Пусть и не полностью автоматический, пистолет мог стрелять с той скоростью, с какой стрелок нажимал на спусковой крючок, и морда чудовища уже разлетелась вдребезги, когда оно ткнулось в Тома и сбило с ног.
* * *
Туайла Трейхерн
Уинни, поднятый над головой Опустошения, нежный ягненок, предназначенный в жертву, но потом опущенный вниз, оказавшийся лицом к лицу с серым священником, который прошипел освящение жертвы и обнажил зубы для смертельного укуса. Спаркл уже успела подхватить карабин и вонзила штык в поясницу монстра, но результата это не принесло. Туайла с диким криком — ничего музыкального в нем не слышалось, это был крик ярости, ужаса и всесокрушающей любви — нажала на спусковой крючок, потом второй раз, третий. Серые зубы приблизились к гладкой щечке, а потом голова монстра разлетелась, Опустошение повалилось на пол, выронив Уинни, неукушенного, с расползающимися по лицу серыми наномашинами.
* * *
Бейли Хокс
Потрясенная Падмини вышла в коридор.
Том Трэн последовал за ней, крепко держа Кирби Игниса за левую руку, вдавив дуло пистолета ему в шею.
— Ситуация патовая! — прокричал Бейли.
Понимая, что его могут и не создать, если Игнис умрет, Одно приглушило легионы своих голосов, хотя ярости в них не уменьшилось.
Зажимая рану в правом плече пальцами левой, Кирби Игнис выглядел удивленным, и это не делало ему чести, раз уж он мог удивляться после того, как повидал Одно и мир, у истоков которого стоял его институт. Он не ожидал, что в него выстрелят, поскольку, несмотря на высказанное сожаление и заявление, что такого будущего не должно быть, он так и не признавал себя виновным. Его ужасали такие непредвиденные последствия, но он еще не мог признать свою ответственность за случившееся.
В стенах легионы продолжали протестовать, все одним голосом выражали одинаковую бессловесную ярость, являя собой безликую толпу будущего. Одно, похоже, дискутировало с собой, решая, каким должен быть следующий шаг.
— Бейли, вы совершаете ужасную ошибку, — заговорил Игнис. — Моя работа, наша работа в институте может освободить человека от страданий. Мир станет лучше.
Бейли подумал о том, как часто внешность не соответствует внутреннему содержанию. Люди вокруг Гитлера напоминали доброго дядюшку, розовощекого кузена, дедушку с трубкой и в шлепанцах, с обаятельной улыбкой. Тот же Альберт Шпеер выглядел, как Грегори Пек, актер с идеальной внешностью для хороших ролей. Рузвельт называл Сталина «дядюшкой Джо». Дядюшка Джо и дядюшка Хо Ши Мин. Улыбающийся Пол Пот, по приказам которого убили миллионы камбоджийцев, ничем не отличался от добродушного мужчины, какого легко можно увидеть за прилавком ближайшей химчистки.
Когда голоса в стенах успокоились, Игнис обратился к Падмини Барати:
— С помощью наномашин, корректирующих ДНК эмбриона в чреве матери, ни один ребенок не родится инвалидом.
— Или детей просто не будет.
— Нет, нет. Послушайте меня. Наномашины, циркулирующие в крови, смогут распознавать все вредоносные бактерии и вирусы и избавлять человека от любой болезни в сотни раз быстрее антибиотиков.
Свидетель вошел в коридор с лестницы.
— В этом будущем нет болезней.
— Забудьте об этом будущем, — покачал головой Игнис. — Никто не задумывал его таким.
Предложив остальным присоединиться к Спаркл и Туайле, стоявшим в средней части коридора, Бейли обернулся к Свидетелю, который не составил им компанию, и спросил:
— Какой это год?
— Не такой уж далекий от вашего времени, как вы думаете. Две тысячи сорок девятый.
— Я этого не слышал, — Микки Дайм, улыбаясь, покачал головой. — Я не хочу об этом думать. Это не имеет смысла.
Раздался мелодичный звонок: кабина лифта прибыла в подвал откуда-то из глубины.
* * *
Спаркл Сайкс
Она лихорадочно стирала серую жижу с лица Уинни, боясь, что наномашины растворят его кожу, и внезапно Айрис оказалась рядом, помогая ей, найдя в себе мужество выдержать контакт с другим человеком, нежно обтирая левое ухо Уинни, его шею. Наномашины шевелились под пальцами Спаркл, как тысячи расползающихся муравьев, но не кусались и не кололись, и на лице Уинни не появилось язв. Когда она вытирала руки об одежду, у нее создалось ощущение, что движение наномашин замедлилось.
* * *
Бейли Хокс
Когда все собрались в средней части коридора, гипсовые панели начали трескаться, падать с потолка и вываливаться из стен. Одна панель рухнула на них, осыпав Бейли гипсовой пылью и едва не сбив с ног Тома Трэна. Из дыры между балками свешивались вниз белые щупальца, стремясь дотянуться до них.
— Я его убью! — прокричал Том Трэн, еще сильнее вдавливая ствол в шею Игниса.
Но Одно, похоже, решило рискнуть жизнью своего создателя, потому что двери лифта разошлись, и из-под синего света в коридор выплеснулась яростная орда чудовищ, дикой смеси животных, растений и машин. При их виде сердце Бейли упало. Эта орда гоблинов могла появиться разве что в кошмарных снах демонов, когда они спали в аду. И когда чудовища уже накатывали на них, чтобы разорвать на куски, на стенах внезапно замерцали полотнища синего света. Произошел обратный переход, рев чудовищ словно отрезало, ржавчина и пыль исчезли, вместе с мертвыми Опустошениями и монстрами, вырвавшимися из лифта. Остались только выжившие соседи здесь, в настоящем, где увиденное ими будущее еще не наступило, где мир еще не миновал точку невозврата, где существовала возможность пойти другим путем.
Они вернулись домой.
ОДНО
От полюса до полюса я замерло в моем единстве, застыли все мои проявления, мир оцепенел в ожидании. Мальчик ускользнул от меня так же, как бывший морпех, но мой посланец отправился с ними. Победа останется за мной. Этот мир мой не на какое-то время, а на веки вечные. Два гения института сделают все, что от них требуется, и я обязательно появлюсь. Сначала я, а потом и этот лучший из всех возможных миров.
Назад: Глава 32 Туайла Трейхерн
Дальше: Глава 34 Дом 77 по улице Теней