Глава 18
Совершив свой второй акт террора – первый с грузовиком и второй с баком, наполненным пропаном – в первые полчаса безмолвно-розового рассвета я добираюсь до пятнистой тени первых деревьев, которая накрывает десять домиков. Там я сталкиваюсь с пузатым мужчиной, с чёлкой брата Така из красных волос. Несмотря на то, что утро немного прохладное для его одежды, он выглядит готовым к проведению времени в бананово-жёлтой тенниске, бермудах цвета хаки, белых носках и сандалиях.
– Что там случилось? – спрашивает он возбуждённо, когда мы достигаем друг друга.
Я лепечу ему, запыхавшись:
– Восемнадцатиколёсник упал через край, разбился внизу на лугу, как будто бомбы сбросили, водитель, возможно, мёртв, там пожар. Чувак, это просто ужас.
Он так взволнован видом зрелища, что переходит с быстрого шага на бег.
В дополнение к тем домикам, что взяли мы с Аннамарией, заняты также пять других. Если события у закусочной разбудили не только парня в бермудах, то они ещё не в достаточно хорошей форме.
Изначально я надеялся найти старый автомобиль, который было бы проще угнать с помощью соединения проводов, чем большинство новых легковых машин и внедорожников. Мне срочно требуется добавить к своему криминальному рекорду угон автомобиля. К счастью, Бермудный Парень, когда был отвлечён взрывом бака с пропаном, занимался загрузкой вещей в багажник «Джипа Гранд Чероки». Водительская дверь открыта. Ключ в замке зажигания.
Я чуть ли не благодарю Бога за этот подарок, но на второй взгляд это кажется неуместным.
Я закрываю дверцу багажника, сажусь за руль, захлопываю дверь и завожу двигатель.
Воздух внутри внедорожника сильно воняет цветочным запахом лосьона после бритья, таким сильным, что, можно подумать, никто не мог бы его использовать, кроме бородатых леди после того, как они ушли на пенсию со вставных номеров на карнавалах, а затем смогли побриться без риска потерять средства к существованию. Испарения жгут мои пазухи, и тут же мой нос наполняется соплями.
«Чероки» припаркован между двумя домиками. Я проезжаю за этими зданиями, поворачиваю направо и еду по направлению к скирдам сена, лежащим вдоль края леса, который огибает мотель сзади. Скоро газон уступает дикой траве, а деревья слева редеют, и я могу вести внедорожник через лес, продвигаясь в спокойном темпе, лавируя между потрескавшимися стволами деревьев, проколотых сучьями, задевающими кроны, двигаюсь к менее цивилизованной части «Уголка Гармонии», где может в самом деле существовать какая-то гармония.
Больше всего я беспокоюсь за то, что проколю колесо до того, как смогу использовать машину тем способом, которым я совершенно точно должен её использовать, но, тем временем, я достиг дальнего конца леса, вся резина цела. Я паркуюсь в укрытии деревьев, на краю луга.
Бермудный Парень скоро обнаружит, что его внедорожник был украден, но он подумает, что он угнан за пределы «Уголка Гармонии» к прибрежному шоссе. Он никогда не додумается, что его можно забрать глубоко в лесу за мотелем. Я уверен, что он позвонит в офис окружного шерифа, даже в состоянии большего возбуждения, чем то, в которое он впал, спеша увидеть крушение восемнадцатиколёсника.
Я хочу, чтобы он позвонил копам, так же, как хочу, чтобы кто-нибудь позвонил в окружное пожарное управление. Чем больше сирен, чем больше огня, чем больше хаоса, чем больше беспорядка всех видов, тем лучше для меня. Только об одной вещи я мог бы попросить Бермудного Парня – чтобы он в будущем не надевал носки с сандалиями.
Выйдя из «Гранд Чероки», я нервничаю по поводу змей, как я заметил раньше, у меня есть лёгкая форма патологической боязни змей. Не такое тяжёлое состояние, как если бы при виде змеи я совершал харакири вместо того, чтобы покориться клыку, но я, возможно, испачкаю своё бельё. Я также настороженно отношусь к скунсам, а особенно, к енотам – они плохие парни из лесной шайки. Так как я вырос в Мохаве, где нет лесов, ландшафты, покрытые лесом, папоротником и рододендронами кажутся мне готическими и особенными.
Я должен добраться до обзорной точки, с которой смогу смотреть на север через всё пространство «Уголка Гармонии», чтобы безошибочно оценить эффект своих криминальных действий в настоящее время. Когда я покидаю лесной массив, внезапное движение справа заставляет меня сдавленно вскрикнуть от удивления, но воображаемое нападение противника – на самом деле всего лишь четверо белохвостых оленей, уносящихся от огня, который создал я. Когда они проносятся, не далее, чем в десяти футах от меня, я кричу им вдогонку:
– Простите, простите, простите.
Сзади рука хватает меня за плечо.
Повернувшись, я сталкиваюсь с Донни, мужем Дениз, механиком, которого Хискотт заставил порезать собственное лицо. Его глаза накалены синевой, горячей, как газовое пламя, из них идут слёзы возмущения, а искривлённые губы сдвинуты в улыбке, из которых доносится рычание и презрительная усмешка одновременно. Он говорит:
– Гарри Поттер, Лекс Лютор, Фидель Кастро – кем бы ты ни был, ты умрёшь здесь.
