Глава 34
Она держала стакан с вином в руке, проткнутой шипами, которую лизали и сосали эти двое мужчин.
Накатила новая волна тошноты, я чуть повернул голову, чтобы прохлада стакана более не касалась моих губ.
— Выпей со мной. — Ее обволакивающий, с легкой хрипотцой голос действовал и при таких обстоятельствах.
— Не хочу вина, — ответил я ей.
— Но ты хочешь, беби. Ты просто не знаешь, что хочешь. Ты сам еще этого не понимаешь.
Она вновь поднесла стакан к моим губам, и я второй раз повернул голову.
— Бедный Одд Томас, — проворковала она. — Так боится, что его развратят. Ты думаешь, я — грязная?
Если б я оскорбил ее, для Дэнни это могло закончиться плачевно. После того как она заманила меня сюда, необходимость в нем отпала. Она могла наказать меня, нажав черную кнопку на пульте дистанционного управления.
Поэтому я ответил:
— Дело в том, что я легко простужаюсь, вот и все.
— Но сейчас ты не простужен.
— Как знать. Может, и простужен, только простуда еще не проявила себя.
— Я принимаю эхинацею. И тебе советую. Сразу перестанешь простужаться.
— Я не очень-то верю в траволечение.
Левой рукой она обняла меня за шею.
— Тебе промыли мозги большие фармацевтические компании, беби.
— Вы правы. Скорее всего, промыли.
— Большие фармацевтические компании, большие нефтяные, большие табачные, большие медиа-компании… они забрались в голову каждого. Тебе не нужны созданные человеком химикалии. У природы есть лекарства от всего.
— Бругманзия очень эффективна, — вставил я. — Я бы с радостью воспользовался сейчас листьями бругманзии. Или цветами. Или корнями.
— Я не знаю, что это за растение.
Под букетом «Каберне совиньон» в ее дыхании улавливался еще один запах, терпкий, даже горький, который я не мог идентифицировать.
Потом мне вспомнилось где-то прочитанное, что пот и дыхание психопатов имеют очень слабый, но четкий химический запах, потому что душевное расстройство сопровождается определенными физиологическими изменениями. Может, ее дыхание пахло безумием?
— Ложка семян белой горчицы защищает от всего дурного, — заявила она.
— С удовольствием бы проглотил целую ложку.
— А чтобы стать богатым, нужно съесть корень чудомира.
— Это проще, чем работать до седьмого пота.
Она вновь прижала стакан к моим губам, а когда я попытался отвернуться, удержала мою голову на месте левой рукой, которой обвивала шею.
Когда же я все-таки не разжал губ, она убрала стакан и удивила меня, засмеявшись:
— Я знаю, что ты мундунугу, но ты так хорошо притворяешься церковной мышкой.
Внезапный порыв ветра плеснул дождем в окна. Она поерзала задом по моим коленям, улыбнулась, поцеловала в лоб.
— Это глупо — не пользоваться лекарственными растениями, Одд Томас. Надеюсь, ты не ешь мясо?
— Я же повар блюд быстрого приготовления.
— Ты можешь жарить мясо, но, пожалуйста, скажи, что ты его не ешь.
— Даже чизбургеры с беконом.
— Это же самоуничтожение.
— И картофель фри, — добавил я.
— Самоубийство!
Она набрала полный рот вина и выплюнула мне в лицо.
— И чего ты добился своим сопротивлением, беби? Датура всегда получает то, что хочет. Я смогу тебя сломать.
«Нет, раз уж это не удалось моей матери», — подумал я и вытер лицо левой рукой.
— Андре и Роберт будут тебя держать, а я зажму пальцами нос. И когда ты откроешь рот, я залью тебе в горло вино. А потом разобью стакан о зубы, и ты сможешь зажевать вино стеклом. Такой вариант тебя больше устраивает?
— Вы хотите увидеть мертвых? — спросил я, прежде чем она вновь поднесла стакан к моим губам.
Несомненно, некоторые мужчины увидели бы синий огонь, вспыхнувший в ее глазах, но приняли бы интерес за страсть. Взгляд-то был холодный и голодный, словно у крокодила.
— Ты сказал мне, что никто, кроме тебя, не может увидеть мертвых.
— У меня есть свои секреты.
— Так ты все-таки можешь подчинять себе призраков.
— Да, — солгал я.
— Я знала, что можешь. Знала.
— Мертвые здесь, как вы и предполагали.
Она огляделась. Тени, отбрасываемые мерцающим светом, подрагивали.
— Не в этой комнате, — уточнил я.
— Тогда где?
— Внизу. Я видел нескольких в казино.
Она поднялась с моих колен.
— Призови их сюда.
— Они предпочитают не покидать то помещение, где находятся.
— В твоих силах призвать их сюда.
— Скорее нет, чем да. Исключения есть, но в большинстве своем призраки держатся того места, где умерли… или где прошли самые счастливые моменты их жизни.
Поставив стакан на стол, Датура спросила:
— Какой сюрприз у тебя в рукаве?
— Я же в футболке.
Датура сощурилась.
— И что все это значит?
Я поднялся.
— Гессель, агент гестапо, он дает о себе знать где-то еще, помимо подвала в том парижском доме? Помимо кабинета, в котором умер?
Она задумалась.
— Хорошо. Мы пойдем в казино.
