Глава 27
Вернувшись в дом Эдди, Дженна взяла полотенце, завернула в него пакет со льдом из морозильника, накинула на плечи вязаное покрывало с дивана. Вышла на веранду и, присев на деревянную скамейку, приложила импровизированный холодный компресс к пульсирующей лодыжке.
Все это она проделала с мрачной уверенностью, надеясь таким образом побороть страх. В смятении Дженна не могла определить, что с ней происходит. Варианта всего два. Первый: душу ее сына похитили тлингитские духи, оборотни-выдры, ни больше ни меньше. Такие мохнатые существа, которые шныряют по бухте и питаются моллюсками, раковины которых дробят у себя на животе камнями, лежа в воде. И второй: Дженна скользит по смазанному жиром отвесному металлическому пандусу — прямиком в бурлящий котел безумия. Оба варианта — взаимоисключающие. Хотя, может, Дженна лишь немного повредилась умом, и какие-то из тлингитских духов действительно существуют? Нет, никаких «может», только одно из двух.
Надо же, еще как-то получается сохранять чувство юмора. Дженна думала, если воспринимать происходящее чересчур серьезно, на нее обязательно наденут смирительную рубашку. И потому она решила все рассказать Эдди, поделиться с ним, излить душу. Признать догадку про куштака бредовой, но от затеи докопаться до сути не отказываться. Тогда никто не обвинит ее в сумасшествии. Она сама это сделает.
Дженна улыбнулась, заметив Эдди. Тот шел вприпрыжку и нес пакет. Дженна закрыла глаза, надеясь, что Эдди не сумеет прочесть ее мысли по выражению лица. Выражению, которое выдает тягу к нему, к Эдди. Хоть бы он не спросил, чего это Дженна так улыбается. Да и кто бы сдержал улыбку! Происходящее — какой-то фарс, комедия абсурда. Дженна не просто сходит с ума, она еще и влюбилась в первого встречного.
Эдди остановился на крыльце перед Дженной. Глаз она так и не открыла.
— Тук-тук.
— Кто там? — подыграла ему Дженна.
— Сто грамм.
— Уходи.
— Ладно, литр.
Открыв глаза, Дженна рассмеялась:
— Больше ничего припомнить не смог?
— Нет, на ум только пошлятина приходит. Что с ногой?
— Упала в костровую яму.
— В костровую яму? Ты где ее нашла?
— В хижине вождя Шейкса.
Эдди кивнул.
— Легкая у тебя походка, ничего не скажешь. Есть хочешь?
Дженна кивнула, но со скамейки не встала. Захотела сразу во всем разобраться и больше ни о чем не беспокоиться.
— Можем поговорить? — спросила она.
Эдди пожал плечами:
— Можем. Только рыбу в холодильник положу.
Скрывшись в доме, Эдди хлопнул дверцей морозилки. Потом вернулся и присел на перила.
— Что там у тебя?
Дженна откашлялась. Сердце у нее в груди колотилось очень быстро. Ну, дорогая, взялась за гуж…
— В общем, — начала Дженна, — ты ведь понял, что я замужем?
Эдди кивнул.
— Хорошо. Значит, так… Последний раз я была на Аляске два года назад. То есть еще неделя, и как раз будет ровно два года. Я приезжала с семьей: с мужем и сыном.
— Ага, вот как… — немного удивленно заметил Эдди. Правильно, Дженна не упоминала при нем о ребенке. Теперь Эдди теряется в догадках: зачем вообще Дженна о нем рассказывает. Дженна для Эдди — сплошная тайна.
— Только я не о семье хотела поговорить. Пока мы были здесь на отдыхе, мой сын утонул. Выпал из лодки.
— Господи Боже… соболезную.
— Нет, нет… я немного о другом. Послушай, Эдди, с самого приезда сюда меня преследуют всякие странности. В лесу за мной гонялся непонятный тип. Сам видишь: у меня все ноги исцарапаны. Когда я моюсь в душе, за мной словно кто-то подглядывает. И вот еще Рольф рассказал…
— Про куштака?
— Да, про них. Я теперь как будто вижу в странностях смысл и в то же время упускаю его. Понимаешь, о чем я?
Эдди опять кивнул.
— Другими словами… — Дженна глубоко вдохнула. Пора, ну давай же, говори! — Другими словами, легенды о куштака неким образом связаны с гибелью моего сына. Я хочу выяснить, как именно. Индеец в хижине вождя посоветовал обратиться к шаману. Вот его-то мне и надо сейчас. Я хочу быть честна с тобой, Эдди, и говорю все как есть. Ты, поди, меня за сумасшедшую принимаешь? Хочешь прогнать? Боишься, что приму тебя за оборотня и как-нибудь всажу нож в сердце? Не беспокойся, оборотнем я тебя не считаю. Да и я сама не выдра. Зато где-то поблизости бродит один или два перевертыша, потому-то мне и нужен шаман.
Дженна остановилась, перевела дыхание. Что еще сказать? Понял ли ее Эдди?
— Это самый значимый поступок в моей жизни, — медленно, дрожащим голосом призналась Дженна. Не дай бог, эмоции захлестнут ее. Эдди точно видит по лицу, как ей плохо. Ладно, пусть видит. — Все ради Бобби, моего сына. Понимаешь?
Эдди выждал, пока Дженна несколько раз глубоко вздохнет, успокоится немного, и снова кивнул:
— Я все понимаю.
С минуту они сидели молча, в вечерней тишине.
— Ты как? — спросил наконец Эдди.
— Ничего. А ты?
— Отлично. — Эдди заглянул ей в глаза: — Спасибо, что поделилась.
— Я не могла не рассказать.
— Тебя никто не заставлял.
— Нет, я хотела поделиться с тобой, — настаивала Дженна. Опять возникла неловкая пауза.
— Знаешь, — продолжила Дженна, — я сама толком не понимаю, как здесь оказалась. Бросила мужа посреди ночи, потом на пароме приплыла на Аляску; вот сижу, болтаю с тобой. Как так вышло? Мало того, вещи, о которых я слыхом не слыхивала, преследуют меня. Эти куштака. От них никуда не денешься. Я запуталась: то ли у меня нервный срыв, то ли я схожу с ума, то ли просто хватаюсь за соломинку, пытаюсь выяснить, что произошло с моим сыном…
— Сомневаюсь, что дело в здравости рассудка.
— Рада слышать. Но… поверь, мне жаль, что приходится втягивать в дело тебя, мы почти незнакомы, и это нечестно…
— Продолжай.
— Потеряв близкого человека, люди обычно ударяются в религию. Это известный, доказанный факт. Уж за два-то года хождения по психотерапевтам я это выяснила. Все врачи говорили: пережив болезненную утрату, мы начинаем верить в высшие силы. Более того, врачи поддерживают в пациентах тягу к божественному. Мол, уверовав в Бога, ты можешь сложить с себя ответственность за смерть любимого. Говоришь себе: «Так было предначертано» — и все, умываешь руки. На тебе нет вины, не нужно больше терзать себя, мучиться угрызениями совести. Я в религию не ударилась, потому что беда случилась у меня на глазах. Я не поверила, будто так должно быть, будто несчастье предопределено свыше. Я протестовала.
— А теперь тебя преследуют куштака.
— Я приехала на Аляску с бухты-барахты, и вот уже каждый спешит рассказать историю про них. Они мне повсюду мерещатся. Один или два за мною гоняются. Я не то чтобы искренне верю в сверхъестественное, но что-то определенно происходит. Что именно — предстоит выяснить. И без шамана не обойтись. Таково мое обращение в религию. Я наконец выполняю рекомендации врачей, только не традиционным образом.
Дженна рассмеялась и потерла ладонями щеки.
— О, Эдди, я схожу с ума. Правда ведь, у меня едет крыша?
— Нет, не едет. Просто у тебя очень живое воображение. Если бы жители Врангеля платили мне по доллару за каждый выслушанный рассказ о куштака, я бы скопил две тысячи баксов.
— В каком смысле?
— В прямом. Население города Врангель — всего две тысячи человек. И у каждого здесь припасена история о куштака. Послушай, Дженна, я рад, что ты поделилась со мной наболевшим, но пойми меня правильно. Ты через многое прошла, потеряла сына… это тяжело, очень, я все понимаю. Однако нет никаких куштака. Оборотней-выдр не существует. Они просто миф. Я сам миллион раз ночевал в лесу, в одиночку. Ни одного куштака не встретил. Почему на меня никто не позарился?
Дженна спрятала лицо в ладонях. Откуда ей знать — почему? Вопрос хороший и справедливый. Она еще не поняла, миф куштака или все же реальность.
— О, Эдди, ты прав. Знаю, что прав. Если я все же пойду искать шамана, ты разозлишься?
Он рассмеялся:
— Ну, иди, поищи. Мне-то что? Только запомни — посмотри на меня, Дженна, — никаких куштака нет. Мы оба это знаем. Оборотни — просто детская страшилка. Все ужасы у тебя в голове, ты их придумала. Согласна?
Дженна кивнула. Эдди сейчас совсем как ее отец, который в детстве уверял дочь, что барабашек не существует.
— Согласна.
— А если станешь искать шамана, то найдешь какого-нибудь старого проходимца. Он сдерет с тебя штуку баксов, спляшет, поколотит в бубен. Прогундит для виду что-нибудь нечленораздельное, и все. Ты только деньги на ветер выбросишь.
Дженна почесала в затылке. Эдди прав. Где искать настоящего шамана? В «Желтых страницах»? Для Аляски этот справочник вообще выпускают? Если Дженна кого и найдет, то исключительно шарлатана, который берет деньги ни за что.
— Ты прав, — согласилась она.
— Ну как, полегчало? Иногда выговориться полезно. Слышишь себя со стороны, понимаешь, какие глупости у тебя в голове.
— Я заранее знала, какие глупости стану тебе рассказывать.
— И все равно собираешься найти шамана?
Дженна вздохнула:
— Нет. Скорей всего брошу эту затею. Да и где мне искать шамана? Хотя… столько всего странного произошло. Может, он сам меня найдет?
Эдди улыбнулся и слез с перил.
— Ладно, хватит на сегодня о куштака. Ты как, еще голодна?
— Да.
Эдди помахал здоровой рукой.
— Чур, я держу сковороду, а ты помешиваешь.
Дженна встала, и они с Эдди пошли в дом. Остановиться пришлось на пороге — в этот момент раздался гудок клаксона. На патрульной машине подъехал шериф.
— Вечер добрый, — поздоровался он, обходя «Мустанга» и приближаясь к крыльцу.
— В чем дело, шериф? — спросил Эдди.
— У меня тут собака…
Он открыл заднюю дверцу, дернул за веревку, привязанную к ошейнику, и на улицу выскочил Оскар. Он тут же подбежал к Дженне, явно обрадованный возвращением к хозяйке.
— … которая определенно принадлежит барышне.
Дженна обняла Оскара. Вернулся, бродяга. Хорошо-то как… Впрочем, Оскара привез шериф, злой как черт. Значит, жди беды.
— У меня тут еще письменное предупреждение, — сказал шериф, протягивая Дженне листок бумаги. — За то, что спускаете собаку с поводка. При обычных обстоятельствах я бы на это глаза закрыл, но ваш пес угрожал жизни ребенка. Такого мы допустить не можем.
Дженна взяла бумагу.
— Что, собственно, произошло?
— Ваш пес гонялся за маленьким мальчиком. Ребенок, перепуганный, убежал в лес, и я теперь не знаю, где и как его искать. Слушайте сюда: посади́те собаку на цепь и никуда не отпускайте. Поймаю его еще раз — сделаю то, что от меня требует закон и порядок. А делать этого мне не хочется. Я понятно выражаюсь?
Крепко прижав к себе Оскара, Дженна кивнула. Шериф обратился к Эдди:
— Вряд ли до нее дошло. Эд, ты-то меня понимаешь?
— Да все ей ясно, шериф, — ответил Эдди.
Шериф вернулся к машине и открыл дверь с водительской стороны.
— Надеюсь, тот мальчик добрался до дома. Если выяснится, что с ним случилось несчастье или он потерялся, я вернусь.
— Где вы его последний раз видели? — спросил Эдди.
— Этим утром, по пути в город. Рядом с Институтом.
Рядом с Институтом… В голове у Дженны сработал не то что сигнал — загудела противовоздушная тревога. Про Институт говорил Рольф…
Шериф тем временем махнул рукой и залез в машину, включил зажигание. Развернулся и поехал обратно в сторону города.
— Институт? — обратилась к Эдди Дженна. — Не там ли жил старый фермер?
— Какой еще фермер?
— О котором рассказывал Рольф. Помнишь его страшилку про куштака?
Фыркнув, Эдди кивнул.
— В ней хоть капля правды есть? — не отставала Дженна.
— В ней — это в чем?
— В истории о семье фермера.
Эдди пожал плечами. Видимо, решил пойти на попятную.
— Мать Уити Йоргенсона была сумасшедшей. Об этом все знали.
— И?
— Когда Уити был еще ребенком, она зарезала его отца.
Глаза у Дженны полезли на лоб. Пульс участился.
— А что с дядей Уити?
— Не помню, — обронил Эдди, направляясь в дом.
— Эдди, — окликнула его Дженна. — Скажи, что произошло?
— Он приходился матери Уити братом, и когда он умер, у нее сорвало крышу. Через год она зарезала мужа. Брат умер, женщина сошла с ума и в одну ночь прикончила супруга. Вот и весь сказ. Псих убил человека, такое сплошь и рядом случается. Все, я пошел готовить ужин.
Эдди снова развернулся, но Дженна не дала ему уйти:
— Эдди! Как он умер?
Застонав, Эдди опустил голову.
— Как? — не унималась Дженна.
— Утонул. Дядя Уити утонул. Довольна?
Посмотрев на Дженну, Эдди заметил в ее глазах смятение. Такое бывает, если до человека наконец доходит нечто, чего он никак не мог уразуметь. Когда он обретает решение долго мучившей его загадки, головоломки. Когда человек начинает видеть выход и ему становится ясно, что делать.
Дженне нужен шаман.
