Глава 12
Моим любимым «исчезанием», помимо того первого, с Нептуном, была Айова. В Айове меня звали Роланд Харри, и я держал собственный хозяйственный магазинчик. Идею я почерпнул из фильма, который учительница по английскому, миссис Лайон Дин, как-то заставила нас посмотреть под самый конец занятий. Не помню, как он назывался, да и в сюжете мне толком разобраться не удалось из-за общего нытья и дуракаваляния. Помню лишь, что там рассказывалось про какую-то необъятных размеров толстуху и ее семью, которые жили в маленьком городке в американской глубинке. У одного из сыновей было не все в порядке с головой, и он любил залезать на вершину водонапорной башни, а старшему брату каждый раз приходилось его спасать, снимать оттуда, в общем, возиться с ним. И даже когда он сердился и злился на выходки брата, чувствовалось, что он все равно его любит. Вот это мне понравилось, но меня заинтересовал не только сам сюжет, но и пейзажи — бескрайнее синее небо, прямые, уходящие вдаль дороги, необозримые желтые поля и тихие пыльные улочки городка. Он казался таким уютным, таким мирным — место, где можно родиться, прожить всю жизнь и умереть, не столкнувшись ни с какой бедой, если только самому ее не искать. Где, сидя вечером на веранде и наблюдая, как солнце опускается к горизонту и безмятежный день подходит к концу, знаешь, что то же будет завтра, и послезавтра, и всегда.
Мой хозяйственный магазинчик из этого «исчезания» находится на главной улице, в самом центре городка. У нас продают все, что только можно себе представить: швабры, ведра, молотки, гвозди, отвертки, кисти, краску, замки с петлями и так далее. Магазинчик старый, пыльный, с длинными рядами высоких полок, разделенных полутемными проходами, со скрипучими дощатыми полами. Самые разнообразные товары, какие только могут кому-то пригодиться, заполняют все доступное пространство. В тех редких случаях, когда чего-то не оказывается в наличии, это можно заказать — есть у нас такая услуга. В будни я работаю один, лишь в обед заезжает моя жена, Люси, привозит мне бутерброды. Мы перекусываем вдвоем прямо за прилавком, болтаем о всякой всячине. Потом она возвращается домой. По выходным торговля идет бойчее, и я нанимаю в помощь одного парнишку, который доносит клиентам покупки до машины, а я только консультирую да отыскиваю нужное на полках или на складе.
Первое время, пока «исчезание» еще не потеряло своей свежести и новизны, это место было просто великолепным. Я с наслаждением забирался в кровать и переносился в глубь Америки, к своему белому домику с верандой, к своему магазину на центральной улочке сонного городка, к спящей у меня под боком жене, к гуляющему по комнате теплому ветерку, к свернувшейся у нас в ногах собаке. Просто само совершенство — видение было таким ярким и несло такой покой, что, одно из немногих, срабатывало даже днем. За ужином с мамой, проходящим в полном молчании, или в один из тяжелых дней, когда все мои мысли возвращались к погибшему мальчику, достаточно было просто подумать об Айове, и я, по крайней мере ненадолго, получал передышку. Однако со временем любое «исчезание» приедается, истощает свой ресурс, остается лишь пустая оболочка. Можно сколько угодно пытаться вернуться туда, вновь и вновь искать в нем успокоения, но как прежде уже не будет, а потом оно и вовсе перестанет срабатывать. Тебя опять с треском вышвыривает в реальность, и приходится ждать, когда по какому-то наитию удастся создать в воображении новое прибежище.
