Розовый слон

При правильном свете все еще можно увидеть под слоем краски просвечивающего покемона.

Спальню Саймона превратили в гостевую комнату.

Все было готово за выходные.

— Давно стоило это сделать, — сказал папа.

Он стоял на стремянке и красил стену валиком. Я работал в углах маленькой кисточкой, а мама сортировала вещи: что отдать в секонд-хенд, а что выкинуть.

Папа опустил валик.

— То есть я хотел сказать…

— Я понял, пап…

Он был прав. Если бы мы сделали это сразу, все бы растворилось в большем горе, стало бы частью прощания. Но если долго медлишь в нерешительности, как понять, когда наконец пора? Через год? Год незаметно переходит в два, а потом в три, и в мгновение ока пролетают пять лет, и слон в комнате становится самой комнатой.

На самом деле, это я предложил. Это случилось в субботу, перед тем как моему дедушке должны были оперировать второе колено. Первое ему прооперировали шестью месяцами раньше, и все закончилось благополучно, но бабушке Ну пришлось тяжело. Сначала он передвигался в инвалидном кресле, потом на костылях, поэтому его нужно было часто поднимать. За завтраком мама с папой обсуждали, какая она упрямая и как трудно было ее убедить, чтобы в следующий раз он пожил у нас. Они еще смеялись над тем, с каким облегчением дед вздохнул, когда она в конце концов согласилась. И тогда я вдруг сказал:

— А может, нам сделать в спальне ремонт?

Мы одновременно засунули в рот по ложке хлопьев, и какое-то время все молчали. Это надо было пережевать. Мама проглотила первая. Она сказала:

— Давайте сделаем это прямо сегодня.

Мне кажется, папа поперхнулся молоком. А может, и нет. Память часто меня подводит. Но он никак этого не ожидал.

— Ты серьезно, дорогая? Думаю, твой папа не обидится, если…

— Давай сделаем ему приятное, ладно?

Это как сорвать пластырь.

Совсем не так. Это гораздо труднее. Но, как и с пластырем, решившись, надо действовать быстро. Я не даю советов, как справиться с горем. Просто рассказываю, что делали мы. Папа измерил комнату, и к полудню мы уже бродили по Би энд Кью, Алэйд Карпетсам и Икее.

— Ты не принесешь еще газет? — крикнул отец с верхней площадки стремянки. Мама не ответила.

— Как ты там, мам?

Она держалась отлично. В Би энд Кью она прямо-таки кокетничала с продавцом, чтобы нам дали скидку на валики, хотя у них и не было распродажи.

— Я схожу, — беззвучно прошептал мне отец.

Он вытер руки бумажным полотенцем и спустился с лестницы. Я остался в комнате и слушал.

— Можно поменять цвет, Ричард?

— Тебе же этот понравился?

— Я знаю. Мне и сейчас он нравится. Но давай поменяем?

Я слышал, как они обнялись, потом звук поцелуя в щеку.

— Если мы соберемся прямо сейчас, то успеем до закрытия.

Когда они выехали из гаража, отец опустил окно, помахал мне рукой и поднял вверх большой палец. Я вдохнул запах мокрой краски. Потом я намазал немного на руку и дал ей засохнуть. Я плохо разбираюсь в цветах, но, кажется, это был терракотовый, глубокий и теплый. Я сразу понял, что на этот раз они выберут белый или розоватый — цвета, в которые красят стены в залах ожидания или офисах и которые просто не замечаешь.

Когда мы делаем ремонт, мы стираем с комнаты старую индивидуальность и придаем ей новую. Мама могла смириться с потерей старых обоев, занавесок с покемонами и аэропланов на веревочках, но ей не нужна была комната, о которой можно что-то сказать. Она не хотела придавать ей индивидуальность. По крайней мере, я так думаю. Может, это не совсем нормально, но моя мама и есть ненормальная. У нас гораздо больше общего, чем мы хотим признать.

Мы избавились от вещей брата. Даже N64 отправился в магазин подержанных вещей, не говоря уже о трех больших мешках с его одеждой. В воскресенье магазин был закрыт, так что мы просто прикрепили к ним листок с надписью и оставили возле входа. У меня было странное чувство, но уж точно не стоило разводить церемонии из-за старых, ненужных вещей.

Конечно же, коробка с его «сокровищами» осталась на месте. Это даже не обсуждалось. Когда все было закончено, папа аккуратно поставил ее в новый шкаф, и мы вышли из комнаты.

Думаю, очевидно, что после операции на колене дедушка не мог подниматься по лестнице.

Наверное, мы тоже это понимали. Он пробыл у нас до тех пор, пока не начал передвигаться самостоятельно, и все это время спал на раскладном диване в гостиной. Он так и не увидел нашей новой гостевой спальни. С бледно-розовыми стенами.