27. Флисс

Открытый брак?..

Я чувствую себя настолько потрясенной, что опускаюсь прямо на свой чемодан посреди пыльного, залитого жарким солнцем тротуара. По тротуару движется поток пассажиров с вещами, им приходится меня обходить, но я не обращаю на них ни малейшего внимания. Открытый брак?..

– Ты готова? – спрашивает Лоркан, подходя ко мне с Ричардом и Ноем. Яркое солнце слепит ему глаза, и он слегка щурится. – Я договорился насчет платы. Можно ехать.

Но я настолько растерялась, что никак не реагирую.

– Флисс? Что с тобой? – Лоркан наклоняется ко мне.

– У них открытый брак, – бормочу я. – Можешь себе представить? Открытый брак!

Лоркан приподнимает брови и негромко свистит:

– Насколько я знаю Бена, ему это понравится.

– Открытый брак?! – Ричард удивленно таращится на меня. – У Лотти?

– Именно.

– Не может быть! Не верю!

– Это правда. Она сама только что мне сказала.

Ричард некоторое время молчит, и только грудь его тяжело вздымается.

– Ну вот, – произносит он. – Вот еще одно доказательство того, что я ее совсем не знаю. Как глупо было с моей стороны… Впрочем, теперь мне окончательно ясно: никакой надежды нет.

Он протягивает руку Ною:

– Прощай, дружище. Было очень приятно попутешествовать в твоей компании.

– Дядя Ричард, не уезжай! – Ной трогательным жестом обхватывает обеими ручонками колени Ричарда, и на одно короткое мгновение мне хочется сделать то же самое. Мне будет его очень не хватать.

– Желаю удачи. – Я обнимаю Ричарда на прощание. – Если меня занесет в Сан-Франциско, я тебя разыщу.

– Только не говори Лотти, что я прилетал, – внезапно говорит он. – Она не должна знать…

– Не скажу, – обещаю я. – Хотя… Будет очень жаль, если она так и не узнает, что ты любишь ее «больше, чем злотые», – добавляю я, стараясь сохранить серьезный вид.

– Не смей, слышишь?! – Он слегка пинает мой чемодан.

– Не беспокойся. – Я накрываю ладонью его широкую кисть. – Буду молчать как рыба.

– Удачи… – Лоркан тоже пожимает ему руку. – Было приятно с тобой познакомиться.

Ричард разворачивается и медленно бредет прочь. Я смотрю ему вслед и подавляю вздох. Ах, если бы только Лотти знала!.. Увы, сейчас я ничего не могу… Сначала я должна извиниться перед сестрой, а я уже чувствую, что это будет непростая процедура. Надо бы приобрести наколенники, чтобы, вымаливая прощение, не стереть колени до костей.

– Ну, идемте, – говорит Лоркан. Прежде чем подхватить наши чемоданы и погрузить в багажник подъехавшего такси, он проверяет свой мобильник и качает головой. – Бен не отвечает на мои эсэмэски, – говорит он. – Ты случайно не знаешь, где они сейчас могут быть?

– Понятия не имею. Они как раз собирались заняться этим, когда я, гм-м… вмешалась. – При мысли о собственном поступке я невольно хмурюсь.

Лихорадочное безумие, в котором я пребывала столько времени, постепенно отступает, и я вижу, что мое поведение было недопустимым – и это еще очень мягко сказано. Да, Бен и Лотти собирались заняться сексом, ну и что? И даже если бы после этого сестра забеременела, это ее жизнь – не моя.

– Как ты думаешь, Лотти когда-нибудь меня простит? – спрашиваю я, когда мы уже сидим в машине. В глубине души мне ужасно хочется, чтобы Лоркан сказал мне что-нибудь ободряющее. Он мог бы сказать, например, что сестринские узы слишком крепки, чтобы их мог разрушить подобный пустяк, и что Лотти, конечно, простит меня очень скоро, но Лоркан только слегка морщит нос.

– Она вообще легко прощает? – спрашивает он после небольшой паузы.

– Нет.

– Ну, тогда… Тогда – вряд ли.

Утешил, нечего сказать! Я сердито смотрю на него, но сердце у меня щемит. Я – самая скверная старшая сестра в мире, и Лотти будет совершенно права, если никогда больше не станет со мной разговаривать. И поделом мне. Сама виновата.

На всякий случай я набираю ее номер и сразу попадаю на голосовую почту.

– Лотти, – начинаю я в стотысячный раз, – мне правда очень жаль. Прости меня, пожалуйста. Если хочешь, я могла бы все тебе объяснить, но для этого нам нужно увидеться. Я сейчас еду в отель. Когда буду на месте, я тебе позвоню, ладно?

Потом я прячу телефон в карман и нетерпеливо барабаню пальцами по ручке двери. Такси уже выехало на главное шоссе, но, по греческим стандартам, мы едем довольно медленно.

– Нельзя ли побыстрее, мы очень торопимся? – говорю я, наклоняясь к водителю. Мне действительно нужно как можно скорее увидеть мою сестру. Быть может, от этого будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь.

Я совсем забыла, что отель «Амба» находится довольно далеко от аэропорта. Мне, во всяком случае, показалось, будто мы добирались туда полдня (хотя на самом деле дорога заняла часа полтора). Наконец такси останавливается перед парадным входом, мы выходим из машины и, захлопнув дверцы, рысью взбегаем по широким мраморным ступеням.

– Отдадим багаж коридорному, – говорю я, отдуваясь. – Мы сможем забрать его позже.

– Хорошо. – Лоркан вызывает коридорного с тележкой и забрасывает на нее наши чемоданы.

Насколько я успеваю заметить, он тоже неспокоен и нетерпелив. Лоркан начал нервничать еще в машине: он постоянно смотрел на часы и пытался дозвониться до Бена, но ответа не получил. «Времени осталось совсем мало, – то и дело повторял он. – Я должен получить его подписи на документах, отсканировать и переслать в главный офис до конца рабочего дня».

Сейчас, когда мы оказываемся в просторном, отделанном прохладным мрамором вестибюле отеля, Лоркан поворачивается ко мне:

– Ну и где они сейчас, по-твоему?

– Откуда мне знать, – огрызаюсь я. – Может, у себя в номере?

Сквозь широкие стеклянные двери в дальнем конце вестибюля мне видно сверкающее на солнце море. Ной тоже его замечает.

– Море! Море! – радостно кричит он и пытается вырвать у меня руку. – Идем скорее! Купаться!

– Потерпи немного, дружок, – уговариваю я его. – Скоро пойдем. Еще минуточку, ладно?

– А можно мне молочный коктейль с фруктами? – тут же добавляет Ной. Оказывается, он заметил официанта, который несет на подносе несколько бокалов с напитками.

– Позже, – обещаю я. – Немного погодя мы сходим в буфет и возьмем каждому по молочному коктейлю, и ты сможешь поплавать в море, но сначала нам нужно найти тетю Лотти. Смотри внимательнее, вдруг ты первый ее увидишь.

– Бен?.. – коротко говорит Лоркан в свой телефон, и я резко поворачиваюсь в его сторону. – Я в отеле. Ты где?.. – Он прячет телефон и, глядя на меня, отрицательно качает головой. – Он не стал говорить. Где их номер?

– Там, наверху, если я все правильно помню. – Я быстро веду его за собой через вестибюль туда, где находятся отельные лифты. По пути я почти огибаю группу загорелых мужчин в светлых костюмах, когда меня останавливает чей-то знакомый голос:

– Флисс? Фелисити?..

Я оборачиваюсь и вижу Нико, который спешит ко мне от стойки регистрации.

– Здравствуй, Нико! – говорю я с наигранной бодростью. – Рада тебя видеть. И… спасибо за все.

– «Спасибо за все»?.. – У него такой вид, будто его вот-вот хватит удар. – Да я еще никогда… Я никогда не позволял себе участвовать в подобной… Страшно подумать, какой вред я нанес своей репутации и репутации отеля. О твоей сестре я уже и не говорю. Она…

– Я… я все понимаю, Нико. И очень ценю все, что ты сделал. Прости меня, пожалуйста.

– Твоя сестра просто в ярости, Флисс.

– Я знаю. Поверь, Нико, мне действительно жаль, что все так вышло, но… Тебя это не коснется. Я сделаю все, что обещала, – в ближайшем же номере нашего журнала ты увидишь статью о себе: очень подробную, хвалебную статью. На два разворота, не меньше. Два разворота сплошных комплиментов твоему опыту, твоей находчивости и лояльности. Я сама напишу эту статью, клянусь! А сейчас не мог бы ты помочь мне еще немного?

– Помочь? – с негодованием восклицает Нико. – Помочь?! – Он качает головой. – Извините, Флисс, но мне нужно готовиться к церемонии вручения призов. – Нико переходит на официальный тон: – Я и так уже опаздываю. Простите, но мне нужно идти, и… пожалуйста, больше не устраивайте в нашем отеле ничего такого.

Он гордо вскидывает голову и, круто развернувшись на каблуках, шагает прочь, а я ловлю на себя сочувственный взгляд Лоркана.

– Ничего не скажешь, Флисс, умеешь ты заводить друзей!

– Все будет в порядке, – виновато бормочу я. – Я напишу о нем и его отеле замечательную статью, и Нико смягчится. Вот увидишь, все будет о’кей.

Я озираюсь по сторонам, пытаясь вспомнить, как лучше попасть в «Устричный люкс». Насколько мне известно, эти апартаменты для молодоженов находятся на самом верхнем этаже, а значит…

– Нам сюда. В этот лифт, – быстро говорю я. – За мной!

Пока мы поднимаемся в лифте, Лоркан еще несколько раз пытается дозвониться Бену, но тот не отвечает.

– Он знал, что я приеду, – недовольно бормочет он. – Знал, что должен подписать важные документы, и вот – я вынужден разыскивать его по всему отелю. Какая безответственность!

– Мы будем в его номере через минуту, – возражаю я. – Так что не ворчи.

Как только лифт останавливается на верхнем этаже, я выскакиваю из дверей и одним прыжком пересекаю площадку, волоча за собой Ноя. Не обращая внимания на таблички на дверях, я бросаюсь к двери в дальнем конце коридора и начинаю колотить по ней кулаком.

– Лотти! Это я! Открой! – Тут я замечаю крошечную кнопку дверного звонка и со всей силы давлю на нее. – Открой, пожалуйста! Я хочу извиниться. Мне очень жаль, Лотти. Прости меня! ПРОСТИ!!! – Я стучу в дверь ногой, и Ной с восторгом присоединяется к забаве.

– Тетя Лотти, выходи! Тетя Лотти, выходи! – скандирует он.

Внезапно дверь распахивается, и я вижу на пороге совершенно незнакомого мужчину, закутанного в полотенце.

– В чем дело? – раздраженно спрашивает он. – Что вам нужно?

Я смотрю на него во все глаза. Это явно не Бен. Во всяком случае, он нисколько не похож на ту фотографию Бена, которую я видела.

– Вы… Бен? – растерянно спрашиваю я.

– Нет, – отвечает он коротко.

Я чувствую, как у меня холодеют внутренности. Лотти говорила, что у них с Беном открытый брак. Неужели… неужели они пригласили кого-то третьего? Вот кошмар так кошмар! А вдруг Лотти забеременеет неизвестно от кого? Тогда все запутается еще больше!..

– Простите, вы здесь с Беном и Лотти? – спрашиваю я почти робко.

– Нет! – отрезает мужчина. – Я здесь со своей женой. А вы кто такая?

– Это… это «Устричный номер»?..

– Нет, «Жемчужный». – Мужчина показывает на небольшую табличку на двери, которую я в горячке совершенно не заметила.

– Ах да, конечно… Извините за беспокойство… Простите, что помешала.

Я мелкими шажками пячусь от двери, которая с грохотом захлопывается перед моим носом.

– Кто-то утверждал, что знает этот отель как свои пять пальцев, – ехидно замечает Лоркан.

– Я знаю… То есть – знала. Я была уверена, что…

Я не договариваю. Совсем рядом со мной находится узкое окно, которое выходит на побережье. Сквозь это окно я вижу деревянный причал, украшенный связками воздушных шаров и цветочными гирляндами. В дальнем конце причала стоя́т две крошечных фигурки, которые кажутся мне очень, очень знакомыми.

– О боже, это они! Я их вижу. Они возобновляют обеты! Быстрее!..

Я снова хватаю Ноя за руку, и мы несемся по коридору в обратном направлении. Лифт опускается невыносимо медленно, однако какое-то время спустя мы оказываемся внизу и, не разбирая дороги, несемся через лужайки и газоны к морю. Вот впереди уже виден причал – груды цветов, воздушные шары, а в самом центре – они. Счастливые молодожены, которые стоят, держась за руки, лицом к безмятежному морю.

– Купаться! – радостно вопит Ной.

– Не сейчас! Попозже! – отдуваясь, бормочу я. – Сначала нам нужно…

Я резко останавливаюсь, пристально всматриваясь в парочку на причале. Несмотря на то, что молодожены стоят, отвернувшись от нас, я уверена, что молодая женщина – Лотти. То есть, я думаю, что это Лотти, хотя…

Стоп! Я тру руками глаза, стараясь разглядеть этих двоих получше. В какой-то момент я даже решаю обратиться к врачу, чтобы он выписал мне контактные линзы посильнее.

– Это они? – требовательно спрашивает Лоркан.

– Не знаю, – говорю я неуверенно. – Вот если бы они повернулись в нашу сторону…

– Это не тетя Лотти, – насмешливо говорит Ной. – Это совсем другая тетя.

– Да и парень не похож на Бена, – добавляет Лоркан, который, прикрыв глаза рукой от солнечного блеска, всматривается в силуэт мужчины. – Бен намного ниже ростом.

В этот момент женщина наконец поворачивает голову, и я вижу, что она совсем не похожа на мою сестру.

– Ах, ты, черт!.. Это и правда не они… – Я в изнеможении опускаюсь на ближайший шезлонг и поворачиваюсь к Лоркану. – Мне срочно надо выпить, – говорю я, – я больше не могу бегать туда и сюда. Времени уже много, сегодня ты все равно ничего не отправишь, никакие документы. Придется отложить дела на утро… В чем дело?

Я удивленно моргаю. Лицо Лоркана внезапно становится напряженным. Он пристально смотрит на что-то позади меня, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что же привлекло его внимание. За моей спиной расстилается самый обычный гостиничный пляж с шезлонгами и зонтиками от солнца. Волны разбиваются о песок, среди пенных барашков мелькают головы купальщиков. Несколько парусных лодок рассекают воду за буйками, а вдали – там, где начинается настоящая глубина – стоит на якоре огромная океанская яхта. Именно на нее уставился Лоркан.

– Это яхта Жернакова, – говорит он, прежде чем я успеваю задать вопрос. – Хотел бы я знать, что он здесь делает?..

– Проклятье, я совсем забыла!.. – До меня вдруг доходит.

Совсем из головы выскочило… Теперь я знаю, где Бен и Лотти. Они – там, на яхте.

– Ты знала? – Его голос звучит так сурово, что я невольно смущаюсь.

– Ну да… Лотти мне писала, но я как-то упустила из вида… Бен собирался на яхту к Жернакову, чтобы обсудить условия сделки. Он решил продать свою фирму.

– Как это – «он решил»?! – Лоркан бледнеет на глазах, и я пугаюсь, как бы он не хлопнулся в обморок. – Он не может… Мы же договорились, что он не будет продавать компанию сейчас. И тем более – Жернакову!..

– По-видимому, Бен передумал.

– Что значит – передумал?! – Лоркан, похоже, вне себя от бешенства. – Так не делается! Зачем я тогда привез ему на подпись реорганизационные документы? Зачем летел сюда через пол-Европы? Зачем мы вообще планировали эту реорганизацию, разрабатывали проект, десятки раз обсуждали все детали? Мы потратили на это несколько месяцев и в конце концов создали великолепный проект, который позволил бы нам выйти на совершенно новый уровень производства! Продать компанию в такой момент, да еще Жернакову, которого интересует только поместье, это просто… – Лоркан пристально смотрит на меня. – Ты уверена? – внезапно спрашивает он.

– Вот, смотри сам… – Я разыскиваю в памяти телефона нужную эсэмэс и показываю ему. Лоркан читает, и его лицо сереет.

– Бен встречается с Жернаковым один, без помощников и консультантов. Чертов дурак! Да Жернаков в два счета обведет его вокруг пальца!

Что-то в его чрезмерно бурной реакции мне не нравится. То он советовал мне не волноваться из-за сестры, то вдруг приходит в неистовство из-за продажи компании, которая ему даже не принадлежит. Странно… По меньшей мере – странно.

– Подумаешь! – говорю я с наигранным безразличием в голосе. – В конце концов, это его компания, его деньги… Пусть делает что хочет!

– Ты не понимаешь! – сердито рычит Лоркан. – Это не просто сделка. Это катастрофа. Полная и окончательная катастрофа.

– Слушай, тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь?

– Нет, я нисколько не преувеличиваю. Это действительно очень важно!

– Для кого? – фыркаю я. – Знаешь, Лоркан, сейчас мне кажется, что это не я, а ты увлекся собственными фантазиями и утратил перспективу.

– Это. Совсем. Другое, – чеканит он.

– Ничего подобного, – возражаю я. – И вообще… С моей точки зрения, ты как-то уж очень переживаешь из-за чужой фирмы. Неудивительно, что Бену это не нравится. По-моему, ничем хорошим это не кончится.

Ну вот, я это сказала!

– Как Бену может не нравиться, что я делаю за него всю работу? – недоверчиво спрашивает Лоркан. – Я ему нужен, без меня производство сразу встанет. Разумеется, у нас бывают разногласия, но это совсем не…

– Ты просто не знаешь! – В волнении я сую ему под нос свой телефон. – Ничего не знаешь!.. Я знаю о твоих отношениях с Беном куда больше, чем ты сам. Лотти мне все рассказала!

– Что она тебе рассказала? – спрашивает Лоркан совсем тихо. Я смотрю на него, но его лицо не выражает никаких эмоций. Кажется, он вдруг перестал волноваться, чего не скажешь обо мне. То, что́ я собираюсь ему сказать, здорово меня нервирует, но я знаю, что должна это сделать. Лоркану необходимо открыть глаза на происходящее.

– Бен тебя терпеть не может, – говорю я. – Он считает, что ты обманом пробрался на руководящую должность и теперь хочешь прибрать всю компанию к рукам. По его мнению, ты держишь под контролем все, что происходит на фирме. Кроме того, тебе нравится демонстрировать свою власть. Насколько я знаю, однажды ты отобрал у него телефон, причем сделал это при посторонних. Это правда, кстати?

– Что-о-о?! Что ты несешь?!

– Я узнала об этом от Лотти. А ей, несомненно, рассказал Бен. Неужели он это выдумал?

Лоркан задумчиво морщит лоб, потом в его глазах проскальзывает какая-то мысль.

– А-а, вот ты о чем!.. – говорит он. – Это было, когда Бен приехал в Стаффордшир на похороны отца. Когда один из старейших рабочих говорил прощальное слово, Бен преспокойно болтал по телефону, и это выглядело, гм-м… крайне невежливо. Мне пришлось выхватить у него мобильник – только благодаря этому происшедшее мало кто заметил. Я, однако, понятия не имел, что за это Бен имеет на меня зуб. Ему следовало бы меня поблагодарить, а не…

– Как бы там ни было, он все еще злится.

Лоркан не отвечает. Его черты слегка подрагивают, и мне остается только догадываться, какая буря бушует внутри его. Взгляд его блуждает, но на меня он почти не смотрит.

– Значит, я обманом пробрался на руководящий пост? – произносит он после довольно продолжительной паузы. – А ты хотя бы представляешь, сколько я сделал для компании, для отца Бена, для него самого? Ради этого я наплевал на свою карьеру, отказался от нескольких очень выгодных предложений, которые делали мне самые крупные юридические фирмы в Сити. Если бы я тогда согласился, сейчас я был бы как минимум совладельцем одной из этих компаний, но я…

– Я не сомневаюсь в твоих словах, Лоркан, но дело в том, что…

– Я фактически дал жизнь проекту «Пейпермейкер», я разрабатывал и планировал реструктуризацию компании, благодаря чему она получила возможность оставаться на плаву даже в самых сложных экономических условиях, я отдал этой работе все…

Он хочет сказать что-то еще, но я больше не могу слышать его разглагольствования на тему «Я отдал все, что мог, и где же благодарность?».

– Почему? – перебиваю я. – Почему ты это делал?

– Что именно? – Лоркан смотрит на меня так, словно я вдруг заговорила на китайском языке.

– Я хочу знать, почему ты все это делал, – терпеливо повторяю я. – И в первую очередь я хочу знать, зачем ты отправился в Стаффордшир, как вышло, что ты близко сошелся с отцом Бена, и почему ради всего этого ты отверг столько выгодных предложений от крупных юридических фирм. Какой у тебя был интерес, ведь эта компания тебе не принадлежала и не принадлежит.

Лоркан внезапно начинает мяться, словно мои вопросы выбили почву у него из-под ног.

– Я… я должен был вмешаться, – начинает он. – Должен был взять на себя ответственность, потому что…

– Должен? – Я картинно приподнимаю брови. – Что и кому ты был должен, Лоркан?

– Ты не понимаешь, – мямлит он. – Фирма оказалась на грани банкротства, дела были ужасно запущены… ну и…

– А тебе-то что было за дело? – не отступаю я. – Мало ли фирм разоряется каждую неделю, каждый день… Неужели их все нужно спасать во что бы то ни стало? – Я перевожу дыхание и одновременно подыскиваю слова, которые как можно точнее передадут мою мысль. – В том-то и фокус, Лоркан, что ты мог не вмешиваться, но ты вмешался. И это было исключительно твое решение. Можно даже сказать – ты сам этого захотел. Что же тебя подтолкнуло? Мне кажется, я знаю ответ. Ты недавно развелся, а мы все хорошо знаем, как чувствует себя человек, когда рушится его личная жизнь, когда обрываются отношения с кем-то очень близким. Ты был зол, подавлен, ты был близок к отчаянию… – Мне тяжело продолжать, но останавливаться я не собираюсь. – В каком-то смысле, Лоркан, ты повел себя точно так же, как Лотти. И как я. Нам всем нужно было как-то унять боль своего разбитого сердца, и ты решил, что лучший способ сделать это – спасти для Бена его компанию. К несчастью, ты ошибся… – Я смотрю ему в глаза и добавляю мягко: – Это был твой Неудачный Выбор…

Лоркан тяжело дышит. Его крупные руки непроизвольно сжимаются в кулаки, словно он изо всех сил старается выстоять, не поддаться чему-то. На его лице проступает печать неподдельной муки, и я отчасти жалею, что причинила ему такую сильную боль, но только отчасти. Почему-то мне кажется, что после того, как я высказала ему в лицо правду, которую он столько времени не осмеливался признать, ему обязательно станет легче.

– Увидимся позже. Я сам тебя найду, – внезапно бросает Лоркан и, круто развернувшись, торопливо шагает прочь. Все происходит так быстро, что я не успеваю ничего ему ответить. Впрочем, говорить особо нечего; главное уже сказано, и я рада, что сумела сделать хотя бы это.

Потом я тепло улыбаюсь Ною, который все это время терпеливо ждал, пока мы закончим наши скучные взрослые разговоры.

– Ну, можно уже купаться? – спрашивает он. – Можно, а?..

Я вспоминаю, что плавки сына остались в чемодане, а чемодан – в отеле. Возвращаться в «Амбу», разыскивать чемодан и рыться в белье – такая морока, к тому же еще час или два – и солнце опустится слишком низко…

– Ты собираешься купаться в трусиках? – спрашиваю я, слегка поднимая брови. – Опять?!!

– В трусиках, ура! – радостно кричит Ной. – Купаться!

– Флисс!.. – Я поднимаю взгляд и вижу Нико, который идет ко мне по песку. Его сорочка, как всегда, накрахмалена, а туфли из патентованной кожи начищены до зеркального блеска. – Где твоя сестра? Мне нужно уточнить с ней кое-какие детали торжественного вечера. Она и ее муж стали Самой счастливой парой недели.

Я замечаю, что мы снова на «ты», и мне становится немного легче на душе.

– Боюсь, Лотти сейчас там… – Я жестом указываю на супер-пупер-яхту русского олигарха. – Попробуй с ней связаться, только, боюсь, из этого ничего не выйдет. В любом случае желаю удачи.

– А ты не могла бы сама ей позвонить? Тебе-то она наверняка ответит. У нас, видишь ли, была запланирована репетиция церемонии вручения призов, но миссис Парр так внезапно исчезла, что…

– Можно я искупаюсь, мам, ну, можно?.. – канючит Ной, который успел раздеться. Одежду он, естественно, побросал на песок там, где стоял, хотя рядом хватало свободных лежаков и шезлонгов.

– Можно, мам?

Я смотрю на его умоляющее маленькое личико и чувствую, как мое сердце сжимается от нежности. В одно мгновение я вдруг понимаю, что́ в жизни самое главное. Любые торжественные церемонии, первые брачные ночи, необходимость спасти сестру и, конечно, Дэниел – все это пустяки. Самое главное здесь, передо мной.

Потом я вспоминаю, что на мне простое черное белье без кружев и прочих архитектурных излишеств. Вполне может сойти за купальник.

– Извини, – с улыбкой говорю я Нико и начинаю раздеваться, – но сейчас мне некогда. Я давно обещала сыну искупаться.

Примерно полчаса мы с Ноем барахтаемся и плещемся в бирюзовых волнах Эгейского моря. Наконец мы возвращаемся на мелководье, и я – о, чудо! – снова чувствую себя в нормальных отношениях с окружающим миром и с собой. Низкое солнце приятно согревает мои мокрые после купания плечи, на губах ощущается горько-соленый привкус морской воды, а ребра слегка ноют от радостного смеха и непривычных плавательных движений.

– Я акула, мама! – кричит Ной. Он лежит на животе у самого берега и, упираясь руками в дно, изо всех сил молотит ногами по воде, поднимая тучу брызг. – Я страшная кусачая акула-брызгуля!

Он снова окатывает меня с головы до ног, я отвечаю тем же, и мы оба садимся, словно в ванну, на мягкий и ровный песок морского дна. «С ним все будет хорошо, – думаю я, обнимая маленькое, податливое тельце сына. – С нами обоими все будет просто отлично. Пусть Дэниел отправляется в свой Лос-Анджелес, если ему хочется. Пожалуй, в Америке ему будет даже лучше, они там очень любят «примитивных конформистов» – людей, чье поведение полностью определяется социальными правилами и биологической природой человека. Нет, никогда я не верила, что человек произошел от обезьяны, но, глядя на Дэниела, ничего другого в голову просто не приходит. В конце концов, и обезьяны, и люди, точнее – обезьяны и Дэниел – общественные животные.

И я улыбаюсь Ною, который слегка покачивается на волнах рядом со мной:

– Здорово, правда?

– Здорово, – соглашается сын и тут же спрашивает: – А где тетя Лотти? Ты говорила, мы едем ее навестить.

– Она сейчас занята, но позже мы непременно увидимся, – объясняю я, непроизвольно бросая взгляд в сторону белоснежной яхты. Хотела бы я знать, что там сейчас происходит. Впрочем, никакого особого волнения или любопытства я не испытываю. Странно, но когда я была в Англии, дела сестры казались мне ужасно важными (во всяком случае, я принимала ее проблемы очень близко к сердцу), но сейчас мне практически наплевать.

Нет, не в том смысле, что Лотти вдруг стала мне безразлична и мне все равно, что ней станет. Просто я поняла, что у каждого своя жизнь: у нее – своя, у меня – своя, поэтому стараться решать что-то за Лотти бессмысленно.

Как это ни печально, но единственный способ чему-то научиться в жизни – набить побольше собственных шишек и синяков.

Мне вдруг кажется, что меня кто-то зовет. Я оборачиваюсь и вижу, что у самой кромки прибоя стоит Лоркан. Откровенно говоря, его строгий деловой костюм и галстук выглядят на пляже довольно нелепо, и я невольно улыбаюсь.

– Мне нужно кое-что тебе сказать! – кричит Лоркан, поскольку мы хоть и сидим на мелководье, до нас довольно далеко.

– Не слышу! – кричу я в ответ, не двигаясь, однако, с места.

Я больше не буду торопиться, спешить, делать что-либо сгоряча. Клянусь, чем хотите, я и пальцем не пошевельну, даже если Лоркан намерен рассказать мне, будто Лотти только что родила двойню от Бена, который оказался беглым нацистским преступником. Какой бы срочной и занимательной ни была его новость, мир не перевернется, если я выслушаю ее через полчаса.

– Флисс! – снова кричит он.

– Ты что, не видишь? Я купаюсь!

Лицо Лоркана выражает целую гамму эмоций. Кажется, он даже бормочет нечто непечатное. В следующее мгновение он швыряет на песок свой кейс и – прямо в ботинках и в костюме – шагает к нам по мелководью. Через несколько секунд он уже рядом с нами. Вода достает ему почти до колен, но Лоркан этого, кажется, даже не замечает. Я в свою очередь настолько потрясена, что на время лишаюсь дара речи. И только Ной, который негромко ахнул, когда Лоркан шагнул в воду, заливается веселым смехом.

– Ты и вправду никогда не слышал о том, что существует такая вещь, как плавки? – спрашиваю я, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – повторяет он и сверлит меня взглядом, словно во всем, что произошло, виновата я одна.

– Нужно, так говори!

Но Лоркан молчит. С каждой секундой взгляд его становится все более напряженным и мрачным, к тому же он то и дело проводит рукой по волосам, словно пытаясь этим механическим движением привести в порядок мысли. Наконец он делает глубокий вдох, за ним еще один – но не произносит ни слова. Тишину нарушают только плеск волн, доносящиеся с пляжа голоса отдыхающих, крики чаек, да его хриплое дыхание.

Потом к нам подплывает ярко раскрашенная резиновая лодка, полная детей. Дети галдят, и на пару минут рядом с нами становится очень шумно, но волны проносят лодку дальше, голоса и смех стихают, а Лоркан все молчит. Ну что ж, думаю я, похоже, мне все-таки придется сказать это – что бы это ни было – за него.

– Что ж, попробую догадаться, в чем дело, – говорю я мягко. – Ты наконец понял, что я права. Это было очень нелегко, но ты все-таки осознал сложность и двусмысленность собственного положения. Ты, наверное, спросил себя, что ты тут делаешь и какого черта ты с маниакальным упорством разыскиваешь Бена, чтобы отдать ему на подпись важные документы, тогда как сам Бен только и делает, что предает все, что тебе дорого. Возможно, эта мысль помогла тебе взглянуть на собственную жизнь под иным углом, и ты решил, что должен что-то в ней изменить… – Я некоторое время молчу, потом добавляю: – Хотя, возможно, ты просто жалеешь, что не захватил с собой плавки.

И снова мы долго молчим. На щеке Лоркана дергается мускул, и я исполняюсь недобрых предчувствий. Не слишком ли далеко я зашла? В конце концов, мужчины не любят, когда им говорят правду, предпочитая доходить до всего «собственным умом».

– Ну да, кое-что ты угадала верно, – признает он наконец. – Кое-что, но не все… – Он делает шаг вперед, и набежавшая волна разбивается о его колени солеными брызгами. – Я еще никогда не встречал человека, который бы так хорошо меня понимал, понимал, что со мной происходит. И никогда общение с другим человеком не требовало от меня столь значительных душевных усилий. Ты была права насчет Бена, и вообще насчет всего. Ты была права даже насчет моего фото на сайте… Я специально зашел в Интернет, чтобы взглянуть на него еще раз, и знаешь, что я понял? Этот снимок и впрямь не слишком удачный. Он как будто говорит каждому, кто его увидит: «Ну, и кто ты такой? Что тебе здесь нужно? У меня нет времени заниматься ерундой!»

Тут я невольно улыбаюсь: Лоркан-таки признал мою правоту, но до полной капитуляции еще далеко. Это я тоже хорошо понимаю.

– И еще в одном ты права, – добавляет Лоркан, и выражение его лица становится жестче. – «Дюпри Сандерс» действительно мне не принадлежит. Пусть мне иногда и хочется, чтобы это было не так, однако факт остается фактом, и с этим ничего не поделаешь. Это фирма Бена, и если он хочет ее продать – пусть продает. Это его дело. Правда, Жернаков свернет производство уже через полгода, а может быть, и раньше, но… что будет, то будет. В конце концов, ничто не может существовать вечно.

– Разве тебе не будет обидно, если это случится? – не выдерживаю я. – Ведь ты так много вложил в развитие фирмы, ты с ней до некоторой степени сроднился…

– Может быть, – серьезно соглашается он. – И даже – скорее всего. Сначала мне, конечно, будет очень горько, но и горечь со временем выветривается, а обида – ослабевает. Я верю в это, потому что ничего другого мне просто не остается. Нам обоим приходится в это верить, не так ли?

Он глядит мне в глаза, и я ощущаю, как меня охватывает сочувствие к этому человеку. Ведь если хорошо понимаешь кого-то, невольно начинаешь ему сопереживать, что, впрочем, не всегда легко с эмоциональной точки зрения.

– И только в одном ты ошиблась, – говорит Лоркан неожиданно бодрым тоном. – Я рад, что не захватил с собой плавки.

С этими словами он снимает пиджак и швыряет его на берег. Пиджак, разумеется, не долетает, он падает в воду и качается на волнах, разбросав рукава. Еще немного, и он пойдет ко дну, однако Ной с радостным визгом уже бросается ему на выручку, а поскольку у берега совсем неглубоко, я не сомневаюсь, что спасательная операция пройдет успешно. И действительно, не проходит и пары минут, как пиджак уже спасен. Ной поднимает его на вытянутых руках.

– Вот! Поймал! – говорит он с гордостью, и я начинаю подозревать, что это была не спасательная, а охотничья операция. Что-то вроде охоты на китов или, может быть, даже на гигантских электрических скатов.

Между тем Лоркан снимает сначала один ботинок, потом другой. Их он также бросает вслед пиджаку, но поскольку руки у Ноя заняты, он действует уже не так успешно.

– Дядя Лоркан, они утонули! Твои ботинки утонули! – кричит сын.

– Что же ты стоишь? – отзываюсь я. – Ныряй скорее! Если ты настоящий Супермен, ты еще успеешь их спасти. Вытаскивай их на берег; когда будет время, мы сделаем им искусственное дыхание.

– Почему не сразу? – заинтересованно спрашивает сын. Я все-таки сумела озадачить его своим «искусственным дыханием».

– Потому что сейчас мы с дядей Лорканом будем купаться в трусиках, – говорю я и хихикаю.

– В трусиках, в трусиках! – радостно вопит Ной.

– Ага. – Лоркан подмигивает ему. – Ничего другого нам просто не остается, не так ли, малыш?