Глава вторая

На следующий день с утра дозвонился в поликлинику, записался на медкомиссию. Назначили на 14:20 и пока есть время, решил съездить к Борису, что-то он уже второй день на звонки не отвечает. Поехал… старый район города, трехэтажные «хрущевки» стоят кварталами, много деревьев во дворах, вспученный асфальт, а местами его просто нет, не элитный район, так уж случилось. Вообще это уже третья квартира отчима. Из нашей «двушки» на набережной мы съехали сразу же, как Борису, спустя год поисков матери, в милиции сообщили, что дело, скорее всего безнадежное. Из ГорОНО приходил какой-то чиновник и сообщил, что квартира служебная и, так как отсутствует ответственный квартиросъемщик, то есть мама, ее уже кому-то там распределили. Отчиму выделили от завода общагу, жили мы там долго, а когда я заканчивал школу, отец купил однокомнатную квартиру в центре, он раньше неплохо зарабатывал. А потом, когда Борис покатился по наклонной, он эту квартиру продал, чтобы было на что пить, и купил жуткую квартирку на первом этаже в «хрущевке»… Вот этот дом. Припарковался у выкопанной еще с прошлой осени ямы — теплотрассу пытались менять коммунальщики, захватив с сиденья пакты с продуктами, закрыл машину, перешел по уже прижившемуся здесь деревянному мостику с перилами и направился к подъезду. Может и показалось, конечно, но было чувство, будто кто-то на меня смотрит. Оглянулся — затонированый наглухо черный «Опель» притормозивший в проезде, тронулся и медленно скрылся за углом. Это что еще такое? Опять что ли «Фриц» со своими наездами… Постоял немного, покрутился, кроме двух бомжей у мусорных баков во дворе никого нет… вернулся к машине, достал из «бардачка» отвертку, сунул в задний карман джинсов и снова пошел к подъезду…

— Ну, елки-палки, все флаги в гости к нам, — толкнул я незапертую дверь.

В воздухе висел устойчивый запах многодневной пьянки и какой-то тухлятины. Из коридора заглянул на кухню — какой-то мужик спит лицом в тарелке, на столе помойка, куча бутылок…

— Эй, — толкнул я мужика в плечо, — ну-ка поднимай жопу и вали отсюда.

— эм-нем-мням-мням… — пробубнил тот что-то нечленораздельное, не поднимая головы.

Не на шутку разозлившись, схватил собутыльника отчима за шиворот, выволок на площадку… хотел «катнуть» его с лестницы, но передумал, еще убьется… поволок его дальше из подъезда и уложил на лавку, а тот и не возражал — в полном ауте.

— Борь… — присел я в комнате у дивана, со стопкой книг вместо одной из ножек и попытался разбудить отчима, — слышишь меня?

— Угу…

— Ты когда нормально ел?

— М? А… Максимка… — открыл один глаз Борис, — привет… ел? Не помню…

— Давай-ка, поднимайся, иди в ванну, а я пока тут, — я осмотрел весь ужас, который творился в комнате и вздохнул, — приберу пока тут…

На уборку ушел почти час, пока собрал и отнес кучу мусора в баки на улицу, пока посуду перемыл. Борис конечно сразу не поднялся, но когда я включил старый, еще советский пылесос «Урал» и комната стала напоминать аэропорт, отчим сел на диване, пару минут соображал что происходит, а потом, пошатываясь, побрел в ванную.

— Спасибо Макс… — не поднимая глаз, отчим громко втягивал с ложки пельменный бульон, — а выпить ничего не привез?

Я молча выставил на стол «мерзавчика», как называют бутылку 0,25 литра. Борис быстро открутил пробку и выпил почти половину из горлышка, зажмурился, громко выдохнул и продолжил работать ложкой. Я сидел и смотрел на него… раньше, мне было его жалко, а сейчас нет. Сейчас я просто понимаю, что я единственный в этом мире человек, от которого он может ожидать помощи и поддержки, и тот, который его будет хоронить… Похоже, уже скоро… проблемы с печенью у него уже давно и сейчас он выглядит просто ужасно.

— Борь, ты б не водил никого, а? Спалят же хату… пятна вон смотри от бычков, — кивнул я на рассохшийся деревянный пол крашеный много-много лет назад.

Борис ничего не ответил, допил прямо из тарелки бульон, взял вилку, и приступил к пельменям, обильно посыпав их перцем.

— Телефон твой где?

— А хрен его знает… потерял, наверное, — пожал Борис плечами.

— Понятно, ладно, завтра заеду, привезу тебе новый. Мне надо, чтобы ты на связи был.

— Зачем? — наконец поднял он пустые глаза.

— Как зачем?

— Не трать деньги, захочешь меня проведать — приедешь.

— А вдруг что-то срочное.

— Максим, — отчим взял в руку «мерзавчика», — посмотри вокруг, посмотри на меня… что у меня может быть срочного?

— Тебе денег оставить?

— Оставь…

— Сколько?

— Сколько не жалко…

Уехал я от Бориса с тяжелым сердцем и наипоганейшим настроением. Подъехав к поликлинике, и выжидая назначенное время, сидел и смотрел в никуда минут десять. Потом снова набрал Володьку.

— Слушаю…

— Это я тебя слушаю! Ты где провалился?

— Привет Макс! Да я это к бабке ездил… Слушай, извини, я забыл совсем, «консерва» тебе…

— Да был уже у него.

— Ну хорошо, я тут это, по трасе еду, связь может прерваться… давай я как в город въеду, наберу тебя?

— Приезжай сразу ко мне, похвастаюсь.

— Чем? А! Заказ твой пришел?

— Ага.

— Заметано, через пару часов буду.

— Опять этот опель, — сказал я, когда увидел черную тонированную машину в зеркале заднего вида.

— Чего?

— Да тут непонятки какие-то, похоже, следят за мной, что ли… может Фриц?

— Да ладно! Вроде ровно с ним разошлись.

— С Фрицем ровно ничего не бывает, он думает, что ему все должны и он хозяин мира…

— Он даже мозгам своим не хозяин! Ладно, ты там не лезь никуда, скоро приеду.

— Давай, — я отключился и посмотрел на часы, ну вот можно идти.

Некогда ведомственная поликлиника, теперь больше напоминала пятизвездочный отель, и изнутри и снаружи. На ресепшне, точнее в регистратуре, мне приветливо улыбнулась красивая девушка, в коротком халатике и, взяв у меня паспорт, быстро застучала на клавиатуре, а спустя буквально минуту их принтера выскочил бланк установленной формы.

— Четыре тысячи с вас, и проходите в двенадцатый кабинет, — сказала девушка, вручив мне еще не испачканную «докторским» подчерком справку и вернула паспорт.

Расплатившись и поблагодарив ее, я направился по длинному коридору.

Вообще, я не думал, что заплатив «такие деньжищи», мне придется реально сдавать кровь, читать «нижнюю строчку» прикрыв один глаз, «дышите не дышите» и прочие процедуры… некоторые из них мне даже показались лишними, для справки на оружие. Например, мазок из горла, я в кино видел, так тест на ДНК берут, но медсестра в процедурном кабинете сказала, что это для посева там какого-то… бред, но как говорится — «уже уплачено», так что смиренно все перенес. И вот, спустя полтора часа, я имел на руках новую справку, с кучей печатей и подписей, и пока есть время, решил ее сразу и отвезти в ОВД по месту прописки.

Прежде чем сесть в машину, сделал вил, что вожусь с замком двери и проверил наличие «Опеля» — стоит, ждет, и уже начинает меня раздражать. Отъехав от поликлиники, стал петлять, крутиться по району и очень обрадовался, что «Опеля» больше не видно.

— Здравствуйте, — склонился я к переговорному устройства у окошка дежурной части, как в банке прям себе тут все понастроили.

Седой усатый майор в ответ мне лишь кивнул, даже не оторвавшись от телевизора.

— Мне надо в разрешительный пройти.

Майор снова кивнул, снова не поворачиваясь, потянулся к кнопке на столе и открыл магнитный замок зарешеченной двери.

— Спасибо, — сказал я и, пройдя в коридор, направился к лестнице на второй этаж.

Нашел нужный кабинет, постучал… не дождавшись ответа, толкнул дверь — закрыто. Ещё раз поднял глаза на табличку, «Начальник отдела лицензионно-разрешительной работы м-р Фролов А.П.». Стоп, какой Фролов? Мне вроде капитан звонил… Игнатьев, кажется…

— Вы что хотели? — выросла позади фигура здоровенного парня в омоновской форме.

— Мне вот справку надо отдать, — поднял я руку с зажатым в ней листком бумаги.

— Он в отпуске, приходит только по вторникам на полдня.

— Эм… скажите, а капитан Игнатьев?

Омоновец задумался…

— Такого нет у нас.

— Ну нормально меня развели… на четыре штуки, — сказал я вслух, уже стоя на крыльце ОВД…

 ###

Когда уже подходил к машине дозвонился Володька и сообщил что подъехал к моему дому.

— Володь, я сейчас заскочу в гипер на объездной, возьму пива, отметим мою покупку, не против?

— Я только за!

— Ну давай, я через полчаса буду.

Через десять минут я был уже на объездной, заехал в недавно построенный гипермаркет, купил упаковку баночного пива и… громко выматерился, когда подошел к машине на парковке. Обе фары были разбиты, присел у бампера — осколков нет. Это что же получается, около ОВД что ли кто-то так порезвился. Вкупе с ненужной и дорогущей медкомиссией это происшествие окончательной лишило меня всякого настроения.

— Ну да, ну да, беда не приходит одна, — пробубнил я, когда включил сигнал поворота и начал притормаживать, выполняя команду инспектора ГИБДД у патрульного автомобиля на обочине дороги, — сейчас еще и штраф впаяют… что же за день-то такой!

— Старщийинспекторгибддлейтенантбырбырбыр… — подошел инспектор к окну, которое я уже опустил, — документы ваши, пожалуйста.

— Вот, — протянул водительское удостоверение и техталон, — если вы из-за фар, то это какой-то урод порезвился на парковке.

— Понятно, — ознакомился с моими документами лейтенант, — страховка?

— Вот, — достал я из бардачка сложенный в прозрачный файл лист ОСАГО.

— На парковке значит… Багажник откройте.

«Вот же докопался», — подумал я, но не в моем положении сейчас права качать, с фарами реальный косяк. Вышел из машины и открыл багажник.

— Наркотики и оружие дома забыл, — решил пошутить я.

— Правильно, — чуть улыбнувшись, хмыкнул лейтенант, осмотрел багажник и вернул мне документы, — счастливого пути, и со световыми приборами решайте, в следующий раз без штрафа не отпущу.

— Завтра же и займусь, а то за город ехать, как без фар-то, — хлопнул я багажник и, повернувшись к инспектору, увидел, как на низкой скорости приближается тот самый «Опель», я только и сказал, — блин…

Из чуть приоткрытого тонированного окна «Опеля» полетел небольшой цилиндр нам с лейтенантом под ноги, ударился об асфальт и… я оказался в полной темноте и тишине. В абсолютной! Исчезли звуки, запахи, казалось, даже воздух исчез… я начал в панике шарить руками перед собой, но уже не был уверен, что у меня есть руки и вообще что я есть. Перед тем как отрубиться, я лишь почувствовал слабость и жуткий холод, будто в прорубь провалился…