Манданы сомкнули ряды, чтобы ни один из шестерых бледнолицых не мог сбежать, однако грозные воины молчали, не угрожая пленникам кровожадными воплями.

Дикари невозмутимо застыли в ожидании предстоящего боя. Они ни минуты не сомневались в победе своего вождя, однако готовы были признать превосходство бледнолицего, если тому удастся избежать смертоносного томагавка Пещерного Медведя.

Лишь один из дикарей приблизился к противникам. Это был безоружный горбун. Головной убор его был украшен перьями, а на шее красовалось ожерелье из клыков диких зверей и змеиных позвонков.

Заметив его, Каменная Башка вновь взялся за карабин и сказал вождю:

– Это еще кто такой? Если он попробует прийти тебе на подмогу, я вас перестреляю.

– Это шаман племени, – отвечал Пещерный Медведь. – Он никогда не был воином и посвятил себя служению Великому Духу. Оставь свое ружье: что бы ни произошло, шаман не будет вмешиваться. Погляди, при нем нет оружия, лишь его амулеты.

– Как скажешь. Давай приступим, уж больно мороз пробирает. Согреемся в бою. Скоро увидим, кто станет вождем племени.

– Я готов, – отвечал Пещерный Медведь. – Я убил более двадцати бледнолицых и бесчисленное множество ирокезов и алгонкинов. Я непобедим.

Сняв морскую фуражку, Каменная Башка поклонился со словами:

– Для меня честь сойтись в бою со столь несравненным воином. Приветствую тебя сейчас, ведь позже мне уже некому будет кланяться.

Этот вечный насмешник и не думал бояться могучего дикаря.

– Пусть мой краснокожий брат отбросит свой щит, ведь у меня щита нет, – продолжил он.

– Мой бледнолицый брат прав, – отвечал вождь.

– Пусть мой краснокожий брат отбросит и охотничий нож, ведь у меня нет ножа.

Кинув на землю и нож, и щит, вождь сделал три шага вперед и гневно воскликнул:

– Ты болтаешь, будто скво! Я бы за это время убил десятерых.

– Ба! Да ты бьешь не хуже тридцатидвухфунтовых орудий «Громовержца»! Но я укладывал из них целые ряды врагов, а твой язык пока никого не прикончил. Может, твой томагавк способен на большее?

– Так, значит, ты не веришь, что я великий воин?

– Твоя слава не так велика, как ты думаешь. Из меня бы вышел вождь посильнее!

– И сколько же врагов убил мой бледнолицый брат?

– Слишком много, чтобы запоминать каждого.

– Я не вижу на тебе скальпов твоих врагов.

– Глупец! – воскликнул Каменная Башка. – Я белый человек, а не дикарь, что свежует людей заживо. Когда я стреляю из своих пушек, тела врагов летят в море на корм акулам. Никто не сравнится со мной в ловкости. Хочешь проверить на своей шкуре, великий воин?

– Настал час битвы!..

– Погоди.

Боцман снял тяжелую куртку из меха выдры, обернул ею левую руку и с гибкостью юноши сделал три молниеносных прыжка вправо, вскинув топор.

Метель продолжалась. Ветер выл в кронах деревьев, а снег густо валил на голову противников. Древний лес качался и трещал под мощными порывами ураганного ветра.

В такую жуткую ночь могли сойтись в бою лишь краснокожий и бретонец.

Вождь мгновенно отпрыгнул вправо, снова оказавшись лицом к лицу с Каменной Башкой.

– Берегись, товарищ! – прокричал Малыш Флокко. – Мы верим в тебя, но будь осторожнее!

– Я уложу этого дикаря, – отозвался старый бретонец. – Я знаю, он меня боится.

Снова отпрыгнув в сторону, бретонец вдруг вихрем обрушился на вождя, который словно колебался.

– Отведай-ка топора белого человека, краснокожий брат! Прощайся с жизнью!..

Два лезвия схлестнулись, высекая искры, однако ни один из противников не пал в бою.

Вождь великолепно отразил мощный удар, который с легкостью пробил бы ему череп.

– А ты твердо стоишь на ногах, Пещерный Медведь, – проворно отпрыгнув назад, признал Каменная Башка. – Ты и правда великий воин, но со мной тебе не тягаться.

– Молчи, презренная скво! – прорычал индеец.

– Ах вот как! Это я-то баба? – закричал бретонец. – Тут ты хватил через край!

Прикрывая левую руку тяжелой курткой, он вновь бросился на вождя.

Ужасный крик индейца заставил боцмана на секунду заколебаться, но он тут же снова бросился в атаку.

Лезвие томагавка вождя застряло среди складок толстой куртки, которая не поддалась даже под сокрушительным ударом дикаря.

Не медля ни мгновения, Каменная Башка нанес врагу смертельный удар.

Лезвие его топора на миг блеснуло в темноте и с глухим стуком вонзилось в череп индейца.

Малыш Флокко, Джор и их товарищи разразились радостными криками:

– Победа! Победа!..

Прихватив с собой томагавк, Каменная Башка отошел от поверженного противника.

– Победа за нами! – громко воскликнул он. – Я убил великана.

Несмотря на разбитую голову, Пещерный Медведь продолжал стоять. Его лицо заливали потоки крови со сгустками мозга.

Шатаясь как пьяный, он замахал руками, несколько раз повернулся вокруг и наконец тяжело рухнул в снег.

Шаман подошел к надевавшему куртку боцману и произнес:

– Пророчество сбылось.

– Что еще за пророчество? – спросил старый бретонец.

– Старый шаман, что воспитал меня, предсказывал, что однажды вождем манданов станет бледнолицый старик.

– Приснилось ему это, что ли?

– Толстое Брюхо был великим колдуном и дважды в месяц говорил с самим Великим Духом.

– И что же тот ему открыл? Что настанет день, когда из далеких земель явится некий Каменная Башка и станет первым белым вождем?

– Так было предсказано.

– Так, значит, теперь я ваш вождь.

– Ты победил неуязвимого вождя, и отныне мы повинуемся тебе.

– А если я откажусь от этого звания?

– Наши воины последуют за тобой, куда бы ты ни шел.

– И сколько их у вас?

– Более пятисот.

– Можно ли положиться на их доблесть в бою?

– Мы не раз побеждали племена алгонкинов и ирокезов.

– А каноэ у вас есть?

– Наши вигвамы стоят на реке, что впадает в озеро, и без каноэ нам не обойтись. Каждое из наших каноэ способно вместить до пятнадцати мужчин.

– Что сейчас с этой рекой? Она покрылась льдом?

– Пока нет.

– Отправь все каноэ к устью реки. Мне предстоит битва с белыми людьми с кораблей.

– Ты говоришь о плавучих домах?

– Зови их как угодно. Прикажи воинам разбить лагерь. Мы двинемся в путь с восходом солнца.

– А что делать с твоими спутниками?

– Тысяча колоколен! Уж не задумал ли ты посадить их на кол? Мои сородичи – храбрые воины. Я ваш вождь, и я сказал свое слово. Уж я получше Пещерного Медведя заставлю вас повиноваться. Найдется у вас для меня палатка?

– Мы сейчас же возведем ее, великий вождь. У нас есть огонь, еда и табак для тебя и твоих сородичей.

Указав на высокие сосны с густыми кронами, Каменная Башка сказал:

– Я буду ждать тебя там. Этот снег у меня уже в печенках сидит. Прикажи воинам похоронить тело своего бывшего вождя, пока его не растерзали ястребы и волки.

Боцман подхватил карабин, засунул за пояс тяжелый томагавк и вместе с друзьями быстро пошел к соснам, чьи кроны могли защитить от непрекращавшейся снежной бури.

Не прошло и пяти минут, как к ним подошли двадцать воинов во главе с шаманом. Каждый нес на плечах тяжелые рулоны березовой коры и длинные деревянные палки.

Канадские индейцы не используют кожу для возведения палаток. Несмотря на то что манданы охотятся на бизонов, они используют огромные шкуры этих зверей лишь в качестве ковров и для пошива накидок и, в отличие от западных племен, не умеют строить настоящие конусообразные вигвамы.

Но манданы знают, как целиком снимать легкую и гибкую кору с вязов и берез, которая служит им вместо полотна. Поскольку климат в северной части Канады суровый, индейцы берут рулоны этой коры даже в военные походы, чтобы в случае нужды сложить из нее шалаши.

Вкопав в землю несколько тонких столбов, дикари разворачивают рулоны коры и с легкостью сооружают подобие тентов, оставляя одну сторону открытой, чтобы дым костра выходил наружу.

За несколько минут двадцать воинов возвели навес и разожгли внутри костер из просмоленных березовых ветвей. Три стороны шалаша они укрыли от снега корой, а для тепла побросали на землю несколько бизоньих шкур, которые ценились не менее прославленных марокканских ковров.

Вскоре в шалаш вошли еще десять воинов, принеся с собою зажаренную медвежью лапу, консервированную в кленовом сиропе малину и кукурузные галеты.

– Наконец-то у нас появилась крыша над головой, – величественным жестом отпустив индейцев, произнес Каменная Башка. – Оставьте меня в покое и заточите свои томагавки. Завтра нам предстоит жаркий бой. Пусть и шаман передохнёт, я в нем сейчас не нуждаюсь.

– Великий вождь, – сказал старый воин, остановившись на пороге шалаша, – кого ты назовешь своим помощником, вторым вождем?

– Сами решайте. Выберите самого сильного и умного и дайте мне спокойно поесть.

Воины вышли из шалаша и тут же пропали из виду за снежной завесой.

Каменная Башка обошел палатку кругом, удостоверившись, что никто из дикарей не затаился, чтобы подслушать их разговор, закрыл четвертую сторону палатки корой вяза, дабы ветер не нанес внутрь снега, и сел у огня, глядя на товарищей. Он и думать забыл об ужине.

– Ну, что скажете о моем новом звании? Моряк – вождь индейских воинов! Звучит неплохо! – наконец произнес бретонец.

– Мы обязаны тебе жизнью, – сказал Малыш Флокко. – Откажись ты от боя, и они всех нас посадили бы на кол.

– И что мне теперь делать с этими кровожадными дикарями?

– Уж не позабыл ли ты о маркизе?

– Ба! Как видно, у старика Каменной Башки вместо мозгов хлебный мякиш, – расхохотался бретонец. – Я и правда едва не позабыл и о нем, и о нашей миссии. Так, значит, недаром мне повезло стать великим вождем! Теперь, когда у нас есть каноэ и пять сотен доблестных воинов, у нас появилась надежда добраться до Тикондероги. Хотел бы я знать, куда запропастился Риберак. Может быть, он отыщет ирокезов и приведет их сюда?

– Возможно, – отвечал Джор.

– Но ведь между ирокезами и манданами смертельная вражда! Неужели я вынужден буду отправить мое племя в бой с ирокезами?

– Бывало и такое, что враждующие племена зарывали топор войны и спустя многие годы вражды становились друзьями, – задумчиво проговорил канадец. – К примеру, гуроны воевали с ирокезами более века, а теперь их вожди раскурили трубку мира. Почему бы и нам не поступить так же? Имея тысячу воинов, мы смогли бы отбросить англичан и спасти гарнизон Тикондероги.

– Вот уж не знаю! Стоит ли связываться с краснокожими?

– Вы ошибаетесь, это гораздо более преданный народ, чем вы думаете.

– Так каков наш план? – спросил Малыш Флокко.

– Что бы там ни было, завтра мы направимся к Шамплейну и постараемся схватить злосчастного маркиза.

– Но мы не знаем, сошел ли он на берег!

– Я более чем уверен – если бригантина и не разбилась, то наверняка села на скалы. Этакий шторм бригантине не выдержать!

– И что нам делать с маркизом, если нам удастся взять его в плен?

– Отправим его в Нью-Йорк! Там ему предстоит долгожданная встреча с сэром Уильямом.

– Но кто конвоирует его туда?

– Для начала прихватим его с собой в Тикондерогу. Своим краснокожим воинам я не могу его доверить. Этот подлец способен подкупить любого.

– Да ведь мы ему и гинеи не оставим!

– Не будем полагаться на случай. Сен-Клер и Арнольд предоставят ему конвой понадежнее. А вы как считаете, господин Оксфорд?

– Вы совершенно правы, – отвечал секретарь маркиза.

– А пока пора перекусить и хоть пару часов поспать. В этом шалаше можно неплохо передохнуть, а кора на славу защищает от холода. Так! Что там еще за шум? Уж не пустились ли мои воины в пляс среди метели?

– Они играют на флейтах, хороня своего вождя, – объяснил Джор.

– Бедняга, мне даже жаль, что я его прикончил! Однако что же мне оставалось делать? – сказал Каменная Башка. – Не убей я его, быть бы мне сейчас на его месте, а ведь доживать до старости – добрая бретонская традиция. Мой дед дожил до ста лет. Уж больно я молод, чтобы стать канониром в преисподней.

– Это ты-то молод? – расхохотался Малыш Флокко. – Да видел ли ты в зеркало свои морщины и седые космы?

– Я еще не дожил до сотни – и точка, – с серьезным видом отвечал бретонец. – Может, у меня и немало лет за плечами, а я еще ловкий, как марсовой. Но довольно болтовни! Разделим эту медвежью лапу и прикончим последние бутылки! Гляди, Малыш Флокко, стоило лишь слово сказать об ужине, и у обоих немцев глаза заблестели. Уж эта мне молодежь! Вечно они голодные. К счастью, индейские повара заботятся о нас лучше, чем даже о собственных воинах.

Едва товарищи расправились с трапезой, как у входа в шалаш послышались женские голоса.

– Кто смеет досаждать белому вождю? – в ярости закричал Каменная Башка. – Неужто вы не дадите мне и минуты покоя!

– Это двенадцать жен Пещерного Медведя, – сказал Джор.

– А от меня-то им что нужно?

– Вы убили их супруга и теперь сами должны взять их в жены.

– Это еще почему?

– Таков обычай манданов.

– Жениться на двенадцати женщинах? – в изумлении воскликнул Каменная Башка.

– По местным меркам это не так уж много, – утешил его Джор.

– И что же, мне придется со всеми жить?

– Конечно.

– Да я их сейчас снежками закидаю!

– Я бы на вашем месте поостерегся. Манданы хоть и дикари, а своих женщин почитают. Не советую вам пренебрегать вдовами Пещерного Медведя.

– Пригласи их войти. Хоть познакомлюсь со своими женами, которых я в глаза не видел.

Джор приподнял завесу из коры, и не дюжина, а тринадцать женщин, низко кланяясь, вошли в шалаш.

Женщины канадских индейцев считаются самыми красивыми из индианок. Все они были ладные, изящные, у всех были длинные иссиня-черные волосы и ярко блестевшие глаза. Казалось, их пухлые губы всегда готовы были расплыться в приветливой улыбке.

На вдовах были яркие традиционные одежды: куртки из расшитой замши, широкие шелковые пояса, которые редко можно было встретить в Канаде в ту эпоху, юбки из голубого сукна и белые кожаные мокасины с вышитыми разноцветными узорами.

Все это были юные девушки, красавицы как на подбор, способные усладить взгляд европейца.

– Китовьи потроха! – вскочив, воскликнул Каменная Башка. – У Пещерного Медведя было тринадцать жен! Это число и принесло ему погибель! Женись он на двенадцати, и, может, его томагавк раздробил бы мне череп… Но тринадцать! Это же чертова дюжина!

Теребя косматую бороду, боцман переводил взгляд с одной индианки на другую, а Малыш Флокко и двое немцев держались за животы от хохота.

– А у этого мошенника-вождя губа была не дура! – воскликнул бретонец.

– Ну разве не красотки! – восхитился юный марсовой.

– Нравятся? Дарю!

– Ты слишком щедр, приятель.

– И потом, – сказал Джор, – с ними такие шутки не пройдут. Они жены белого вождя и всегда будут верны ему одному.

– Да не нужны мне они! – воспротивился Каменная Башка. – Я давно решил, что не нуждаюсь ни в каких женах – ни в белых, ни в желтых, ни в краснокожих.

– И все-таки выбора у вас нет, сэр. Вы должны их принять. Если у великого вождя не будет дюжины жен, племя не станет почитать его.

Сняв фуражку, старый бретонец яростно почесал затылок.

– Тринадцать баб! – в ужасе всплеснув руками, воскликнул он. – Вот если б отправить их всех в Иль-де-Ба!

– Они бы туда не поехали. Они всегда будут подле своего супруга, – сказал Джор.

– Тысяча колоколен! Да на что они мне сдались?!

– Они будут вам готовить, шить одежду…

– Ты сказал, одежду? У меня остался лишь один камзол, все остальное потонуло вместе с нашим судном.

– Так прикажите им сшить вам новое платье.

– Брось свои шутки, Джор! – сказал Каменная Башка.

– Я вовсе не шучу! Одежды воинам шьют женщины, мужчины лишь украшают их перьями, ступая на тропу войны.

– Не будь же таким жестокосердным, приятель, – не переставая посмеиваться, вмешался Малыш Флокко. – Дамы уже десять минут стоят тут, дрожа от холода. Пригласи их располагаться. Где твоя французская галантность? Подумай, какое впечатление ты оставляешь о белых людях?

– Я моряк, а не придворный повеса, – проворчал бретонец.

– Пригласи их к столу! У нас еще осталось немного медвежатины, два окорока и копченые сардельки.

– Оставь сардельки нашим немцам. Они без них никуда.

– Ну так угости их окороками!

– Сам угости, – пробурчал боцман, набивая трубку.

– А если они в меня влюбятся?

– Вот была бы удача! – воскликнул Каменная Башка.

– Ты предоставляешь мне полную свободу действий?

– Можешь считать себя их новым супругом.

– Нет уж, погоди. Тринадцать жен – даже для меня чересчур. Но раз ты позволяешь, я возьму на себя роль гостеприимного хозяина. Буду твоим адъютантом!

– Делай что хочешь и дай мне покурить!

С помощью Джора, продолжавшего давиться от хохота, Малыш Флокко расстелил перед вдовами бизонью шкуру и пригласил их сесть и отогреться у костра.

Товарищи предложили индианкам остатки ужина – пару окороков и последнюю бутылку джина, которую Каменная Башка собирался было опустошить в одиночестве. Джор протянул вдовам несколько толстых ломтей солонины и кукурузные галеты.

Мгновенно утешившись после потери своего первого супруга и господина, тринадцать вдов жадно набросились на еду, вырывая друг у друга куски мяса.

Похоже, Пещерный Медведь не баловал своих жен.

– Вот это аппетит! – изумился Малыш Флокко. Засунув руки в карманы, он стоял, с любопытством поглядывая на изголодавшихся индианок. – Ну и как мне прокормить их на жалованье марсового? К черту! Пусть о них позаботится Каменная Башка!

– Эге, мошенник, я не глухой, – произнес старый бретонец, яростно дымя трубкой. Шалаш заволокли клубы густого едкого дыма. – Уж не думаешь ли ты, что простому канониру под силу прокормить тринадцать жен? Да от моего жалованья и гинеи не останется!

– А ты выпивай поменьше!

– Катись к дьяволу! Не выводи меня из себя.

– Говорю же, здесь вам не придется потратить ни пенни, – сказал Джор. – О ваших нуждах позаботится племя.

– Уж не решил ли ты, что я намерен до конца дней оставаться вождем банды дикарей на берегу этого богом забытого озера? Да я брошу это племя при первой же возможности и вернусь в море, чтобы стрелять из своих пушек по англичанам!

– Мог бы хоть жен прихватить, – сказал Малыш Флокко.

– Молчи, прохвост! Я этих женщин не брал в жены! Пусть они достаются следующему вождю!

– Ты чересчур великодушен, Каменная Башка.

– Уж не меньше Пещерного Медведя! Ну что, теперь вы позволите мне отоспаться? Завтра с рассветом мы двинемся в путь.

Вытряхнув в огонь пепел из трубки, он расположился на бизоньей шкуре и закрыл глаза.

Увидев, что их повелитель отдыхает, тринадцать женщин тут же последовали его примеру. Должно быть, распитая бутылка джина нагнала на них сон.

Хорошенько прикрыв вход в шалаш корой, Малыш Флокко улегся бок о бок с канадцем. Двое немцев и секретарь маркиза уже мирно храпели.

Снаружи продолжался снегопад и дико завывала буря.

Товарищи мирно проспали пару часов, когда привыкший не терять бдительности даже во сне бретонец резко проснулся, услышав глухое рычание.

– Сто тысяч колоколен! – взорвался он, вскочив на ноги. – Кому это не спится в такой час? Уж это точно не вахтенные с «Громовержца»!

Схватив томагавк, он переступил через продолжавших храпеть товарищей, подошел к входу в шалаш и прислушался.

– Сон ли это, или спьяну мне мерещится? Однако я точно не сплю, да и выпил всего пару стаканов. Это же медведи, и совсем рядом.

– Что ты там бормочешь, Каменная Башка? – сонно спросил юный марсовой. – Недоволен тринадцатью женами? Дай им поспать спокойно.

– Сам послушай, приятель, – сказал ему старый бретонец. – Жены мои тут ни при чем. Кое-кто желает войти в наш шалаш.

– Неужто манданы все-таки решили нас прикончить?

– Я не об индейцах, я о медведях.

– Пытаешься запугать меня?

– Вот уж нет, мне о твоей храбрости известно не понаслышке.

– Ты хочешь, чтобы я поверил, будто медведи пробрались к нашему шалашу, который стоит под охраной целого лагеря из пятисот индейцев?

– И все-таки я не ошибаюсь, – сказал Каменная Башка. – Слышишь? Это рычание не перепутать с воем волков и ягуаров.

– Похоже, ты прав, – поспешно схватив карабин, признал марсовой. – Поднимем тревогу?

– Не будем пугать моих милых женушек, – насмешливо отозвался старый бретонец. – Для начала нужно удостовериться, что это действительно медведи.

Снова сунув за пояс томагавк, он вооружился тяжелой горящей веткой из костра и отодвинул прикрывавшую вход в шалаш завесу из коры.

Припорошенные снегом, перед ним лежали два медведя Белого Орла. На шее каждого висело по барабану Риберака, которые товарищи, отступая, бросили у полого ствола старой сосны.

– Медуза мне в глотку! – воскликнул бретонец. – Уж не сон ли это?

– Если и сон, то и мне он тоже снится, – отвечал Малыш Флокко. – Это точно барибалы Белого Орла – приятели Нико.

– Но как они здесь очутились?

– Должно быть, когда ты убил их хозяина, они пошли по нашим следам. Сам знаешь, как мы им приглянулись.

– Если они так нас полюбили, что же они пытались разорвать нас на клочки?

– Это их Белый Орел натаскал.

– А откуда здесь наши барабаны?

– Да, это точно те самые, что дал нам торговец.

– Кто их повесил зверям на шею?

– Может, Белый Орел перед смертью?

– Ничего не понимаю!

– Да и я не больше твоего! – отозвался юный марсовой.

– Что будем делать? Прикончим их?

– Ты говорил, твой дед приручал полярных медведей?

– Так рассказывал отец.

– Может, и твой взгляд обладает каким-нибудь магнетизмом. Ты же его внук, так ведь?

– И что теперь делать с этими зверями?

– Возьмем их с собой и съедим, когда закончатся припасы.

– Может, ты и прав. Если мы их убьем, придется поделиться мясом с манданами, ведь завтра у нас медвежатины уже не останется.

– Гляди только, как бы звери не взбесились. Они, видать, ждут, что ты их погладишь и приласкаешь.

– Нет, это точно сон! – рассмеявшись, сказал боцман. – Им нравится барабанная дробь.

– Так пусть господин Оксфорд на время станет барабанщиком. Под его музыку они так и заплясали от радости, а вот когда наши немцы били в барабаны, медведи в восторг не пришли. Ты погляди, как они пытаются сбросить барабаны с шеи.

Несмотря на то что их едва ли не с головой замело снегом, медведи лишь невозмутимо позевывали, выпуская из пастей клубы зловонного пара, и вытягивали шеи, на которых болтались барабаны.

– Нечего сказать, Белый Орел выдрессировал их на славу, – произнес Каменная Башка. – А теперь канонир «Громовержца» заделался вождем племени дикарей и дрессировщиком медведей.

– И мужем тринадцати жен, – ехидно добавил Малыш Флокко.

– Молчи! И слышать о них не желаю!

Приблизившись к двум огромным барибалам величиной не меньше гризли, друзья погладили их морды и сняли с них барабаны.

Медведи довольно заурчали и, стряхнув со спины снег, пробрались в шалаш.

Секретарь маркиза и немцы уже проснулись, а вдовы вождя продолжали мирно дремать у огня, растянувшись на бизоньей шкуре.

– Бросьте ружья, – сразу же сказал Малыш Флокко встрепенувшимся товарищам. – Эти медведи – наши друзья. Вы ведь помните приятелей Нико Первого?