На другое утро Том Лич, глядевший в оба, заметил издали, как майор Сэндз и де Берни снова куда-то отправились. Он уже свыкся с тем, что каждый день они часа на два отлучались из лагеря. Честно говоря, он даже и не думал выследить, куда они уходят, притом в одно и то же время. Ему это было все равно, так как с Мальдиты им некуда было деться.

Однако никогда прежде любопытство не разбирало его так, как нынче утром. Со вчерашнего дня буканьер пребывал в самом отвратительном расположении духа, потеряв всякий интерес к тому, что происходило вокруг. Перед его взором то и дело возникало давешнее видение – купающаяся девушка, и ему чудилось, что он и вправду видел божественной красоты нимфу, чье тело, гибкое и стройное, казалось, было вылеплено из ослепительной белизны алебастра. Никогда прежде Том Лич не предполагал, что человеческая природа может быть наделена столь чарующей силой. Временами, когда ему вдруг начинало казаться, что он упустил свой единственный шанс и его охватывали приступы безумной ярости, это видение, неотступное и зыбкое, тотчас же куда-то исчезало. В конце концов он принял безрассудное решение при первом же удобном случае наверстать упущенное.

Итак, едва де Берни и его спутник скрылись в лесной чаще, как буканьер решительно направился через весь берег к хижине, где отдыхала мисс Присцилла.

Появление нежданного гостя, его странный взгляд, который он устремил на нее, чуть только переступил порог, сняв перед тем шляпу, в один миг лишили девушку спокойствия и былой уверенности в своей полной безопасности, укрепившейся в ее сердце благодаря поистине рыцарскому отношению к ней де Берни.

Мисс Присцилла воззрилась на него широко раскрытыми от удивления глазами, силясь подавить нахлынувшую на нее тревогу. Но когда она заговорила, голос ее звучал ровно и бесстрастно:

– Вы к моему мужу, сударь? Но его нет.

Буканьер усмехнулся:

– Да уж знаю. Видел, как он ушел. Но он мне без надобности.

Его сощуренные глазки неотрывно смотрели на девушку, с каким-то диким упоением ощупывая ее гибкий стан, лилейный лик и дивные светлые волосы. Они уже видели ее без широкого платья из зеленой тафты с кружевами цвета слоновой кости, обрамлявшими ее шею. Они представили ее такой, как вчера, в лагуне, и от этого воспоминания в них вспыхнул огонь. И все же, несмотря на необоримую страсть, пират стоял в нерешительности: его глаза вдруг встретили ясный, искренний взгляд девушки, в котором не было ни тени страха. Лич был убежден, что главное правило в ухаживании за женщиной – наглость, напористость и грубость, и следовал ему всю жизнь. Но сейчас внутренний голос подсказывал ему – нужно кое-что совсем другое, потому как, если действовать нахрапом, можно раздавить желанный плод.

И тут он обрадовался, вспомнив мысль, неожиданно пришедшую ему в голову нынче утром. Он достал из внутреннего кармана видавшего виды красного камзола небольшой кожаный мешочек и, подойдя к столу, развязал его.

– Это маленький подарок… – сказал он.

Потом он открыл мешочек, сложил правую ладонь лодочкой, чтобы не просыпать содержимое мешочка, положил ее на стол и высыпал в нее дюжину жемчужин, сверкавших восхитительным блеском.

– Какие красивые, да?

Опершись на стол, Лич вопросительно взглянул на девушку, вставшую со своего места.

По опыту пират знал, что при виде жемчуга всякая женщина испытывает какое-то странное очарование. Сколько раз он видел, как глаза женщин загорались вожделенным огнем, стоило им только взглянуть на эти сверкающие всеми цветами радуги шарики, и с той минуты ими владело лишь одно желание – заполучить их любой ценой. Он хорошо помнил, что с помощью жалкой пары таких вот красивых безделушек было сломлено сопротивление защитников Кампече, Тортути, Марии-Галанта и многих других городов и островов. Еще никогда прежде ему не случалось рассыпать перед женщиной целую пригоршню жемчуга; еще никогда прежде не доводилось ему видеть и женщины, которая была бы для него столь желанна.

Каждый человек судит о жизни по своему личному опыту. Подлец во всем видит одну лишь подлость и думает, будто весь мир населен одними лишь подлецами. Так думал и Лич, когда выложил перед глазами мисс Присциллы свой восхитительный подарок.

Однако то, что он увидел, не оправдало его ожиданий. На какое-то мгновение – в течение которого у него перехватило дух – сияние жемчужин действительно привлекло взгляд девушки, но она тут же перевела его на пирата, и теперь в ее глазах ощущался странный холод – свидетельство того, что она устояла-таки перед чарующим блеском сокровища.

– Думаю, мужу не понравится, если я приму от вас этот подарок.

– К дьяволу твоего мужа! Вот они, жемчужины! Прекрасные жемчужины! Они словно созданы для тебя! Только для тебя, черт возьми! Они такие же ослепительно красивые, как и ты, моя маленькая ненаглядная жемчужинка!

Сделав над собой неимоверное усилие, мисс Присцилла проговорила ледяным, бесстрастным голосом:

– Я передам мужу ваши слова.

– Чего? – пролепетал он и разинул рот.

Силясь скрыть досаду, он громко расхохотался и с нарочитой грубостью сказал:

– Неужели ты ни на минуту не можешь забыть про своего растреклятого муженька?

Девушке потребовалось все ее хладнокровие, чтобы не ответить пирату в том же тоне. Ей вдруг снова сделалось страшно, однако она не потеряла головы. Нужно во что бы то ни стало найти подход к этому злодею, чтобы не дать ему вконец распоясаться. Надо показать, что она нисколько его не боится. По ее телу пробежала дрожь, и, чтобы не выдать своего волнения, она села.

– Вы когда-нибудь были женаты, капитан Лич? – многозначительно спросила она.

Пират воспринял слова девушки как удобную возможность для открытого перехода в наступление.

– Нет. Не всем же так везет, как Чарли Великолепному, ведь он у нас счастливчик… Попади мне в руки такая красавица, как ты, наверно, черт возьми, я вел бы себя так же, как он.

– Я передам мужу ваши слова. Он будет весьма польщен.

Лицо буканьера помрачнело. Его начали раздражать ее бесконечные упоминания о муже.

– А вы с ним два сапога пара, уж вас-то на мякине не проведешь, ни тебя, ни его, – проворчал он.

Капитан принял предложенную ему игру и, изобразив на лице благодушие, попытался скрыть растущий гнев под маской веселости.

– Но ты еще та куколка. Да, черт возьми, не то что другие! Люблю бойких девчонок, особенно тех, что умеют за себя постоять. Меня с души воротит от всех этих недотрог, которые чуть что – сразу в обморок. Что ж плохого в том, что ты приглянулась мне? – воскликнул он и бросился к ее ногам. – Неужели тебе не нравится послушать то, что про тебя думает мужчина?

Не растерявшись, мисс Присцилла смело ответила:

– Все зависит от того, что именно он думает.

– А ты будто сама не знаешь! – бросил он и, оперевшись локтем на стол, недобро заглянул ей в лицо. – Хочешь – скажу? Ну, хочешь?

– Я не любопытна, капитан Лич.

Но пират знай твердил свое:

– Я думаю только о тебе, о тебе одной. С того самого дня, когда увидал тебя впервые, когда мы захватили «Кентавр».

Его цепкие, пылающие дьявольским огнем глаза заметили, как затрепетала грудь девушки. Наконец-то он лег на верный курс, который приведет его в заветную гавань! Он с удовольствием отметил, что оказался прав, выбрав именно эту тактику. Конечно, ему впервые пришлось иметь дело с такой девушкой, как мисс Присцилла, однако чутье и тут его не подвело.

– Для тебя, моя ненаглядная, я готов на все. Проси все, что хочешь.

– В самом деле?

– Проси! Испытай же меня.

– Отлично, сударь, в таком случае я прошу вас оставить меня в покое и забрать ваши жемчужины.

Лицо капитана мгновенно побагровело. Губы, обрамленные полоской черных усов, искривились в безобразной ухмылке, обнажив острые, точно клыки, зубы.

– Ах, вот, значит, как! И это все, о чем ты меня просишь? Тысяча чертей! Но это единственное, чего я не могу для тебя сделать. Понимаешь? А что до жемчужин, то мне бы очень хотелось их видеть на твоей белоснежной шейке; там они засверкают во всей своей красе, а может, и померкнут… У тебя чертовски белая кожа, ты вся прямо как лилия. И мне не терпится поскорее в этом убедиться!

Гордо вскинув голову и нахмурив брови, девушка строго спросила:

– Откуда вы знаете?

Предвкушая удовольствие от своего ответа, пират усмехнулся и сказал:

– Знаю – потому что видал своими глазами.

Не вставая с колен, он выпрямился и посмотрел девушке в глаза, и она заметила, что лицо его вдруг побледнело как полотно, глаза засверкали как у лихорадочного, а рот осклабился в усмешке, от которой пробирала дрожь.

– Не бойся. Я наблюдал вчера, как ты купалась – там, в лагуне… В жизни не видал ничего красивее! Теперь тебе понятно, моя красавица, что жемчужины я принес для того, чтоб сделать тебя еще краше?

Постепенно на шее и лице девушки выступила краска. Она хотела было встать. Но цепкие руки буканьера сжали ей колени, не дав пошевельнуться.

Только теперь, после того как буканьер имел наглость вцепиться в нее и когда его лицо приблизилось к ее груди, она поняла весь ужас своего положения, так как надеяться ей было не на кого: де Берни, майор и Пьер куда-то ушли и должны были вернуться не раньше чем через час.

Мисс Присцилла попыталась одолеть сковавший ее ужас и овладеть собой, чтобы дать пирату должный отпор. Сделав над собой усилие, она заговорила решительно и строго:

– Капитан Лич, оставьте меня! Оставьте!

Но страх лишил ее последнего благоразумия.

– Оставь меня, мерзкая тварь! – не выдержав, крикнула она.

Мисс Присцилла попробовала вырваться из его рук, опрокинуть стул назад и таким образом встать. Но ее полные отвращения слова еще пуще разъярили капитана. Он проклинал себя за то, что зря потратил время на болтовню с этой кривлякой. Нужно было сразу взять ее, без всякого сюсюканья и выкрутасов.

– Ах, вот оно что! Значит, я тварь? Ну-ну, девочка моя, полегче меняй галс, будешь называть меня так, когда я и впрямь перейду от слов к делу. Я обламывал еще и не таких задавак, и все они живо становились шелковыми! Может, и тебе стоит попробовать? А не перестанешь кочевряжиться, тебе же хуже!

Он все так же стоял перед нею на коленях, пряжка его портупеи больно давила ей на ноги, его правая рука сжимала ее мертвой хваткой. А левой рукой он схватил и стал мять кружевные оборки ее шелкового корсажа.

Вслед за тем, дико оскалившись, он разорвал корсаж.

– Вот они, жемчужины! Настоящие! – злорадно вскричал он.

Звериный возглас пирата заглушил крик ужаса, вырвавшийся из груди девушки.

– Побереги силенки, девочка! Кричи не кричи, все одно не поможет. Зато если будешь поласковей, может, оно станет лучше!

С пеной у рта, изрыгая глухие проклятия, он неумолимо тянул ее к себе. Бледное лицо мисс Присциллы исказила гримаса ужаса.

– Господи! Боже! – воскликнула она.

Еще ни одна мольба не произносилась с такой страстью. Еще ни одна мольба не была услышана так скоро… Широко раскрытые от испуга глаза девушки вдруг увидели высокую фигуру де Берни.

Провидению было угодно, чтобы в это утро, перед тем как отправиться фехтовать с майором на пустынный берег, французу пришла в голову мысль заглянуть в лагерь к буканьерам и переговорить с теми из них, кто занимался ремонтом корабля. Издалека он заметил красный силуэт Тома Лича: капитан торопливым шагом направился к хижине мисс Присциллы и затем вошел туда.

Ничего не подозревая о его истинных намерениях, де Берни все же решил, что лучше бы проверить, отчего это вдруг он так торопился. И, ловя на себе взгляды буканьеров, он медленно двинулся к своему лагерю.

Майор, который ничего не заметил, стал приставать к нему с расспросами, с какой стати ему вздумалось вернуться. На полпути к лагерю де Берни резко ускорил шаг, оставив майора позади, а тот и не думал никуда спешить, тем более по такой-то жаре.

Де Берни, устремившийся семимильными шагами прямо к хижине, поспел как раз вовремя, убедившись в этом уже на пороге.

Капитану Личу не было никакого дела до того, что творилось рядом, и он не заметил, как в дверном проеме возникла грозная тень француза; от внезапного удара в плечо он так и подскочил на месте.

– Вы, кажется, творите молитвы, капитан? К сожалению, я должен прервать ваше занятие. Неужто миссис де Берни стала для вас объектом поклонения?

С быстротой кошки Том Лич вскочил на ноги, его рука непроизвольно потянулась к портупее.

Де Берни отступил в сторону, как бы освобождая ему проход. По его бледному лицу мелькнула улыбка, но выражение глаз делало ее зловещей.

– Хотите воздавать мольбы миссис де Берни – что ж, ради бога. Но издалека. Только, пожалуйста, издалека. Боготворите ее, но лишь так, как если б вы боготворили Пресвятую Деву. Так будет лучше и для вас, и для всех остальных.

И он указал ему на порог, где возник майор.

Повернувшись спиной к Присцилле, Лич, прерывисто дыша, сжался в комок, словно готовясь к прыжку. Еле ворочая языком, задыхаясь от злобы, он проговорил:

– Черт бы тебя побрал, павлин несчастный! Знаешь ли ты, что ожидает того, кто смеет перечить капитану Личу?

– Ты бы лучше спросил, что ожидает того, кто посмеет досаждать миссис де Берни…

И он снова указал ему на дверь.

– Клянусь дьяволом! Мне нравится твоя дерзость! Но советую быть поосторожней. Ты понял? – Он сделал один-два шага к выходу, где, широко раскрыв глаза, стоял майор, но видел он лишь одного де Берни. – Ты лихой малый, в этом тебе не откажешь. Но я и не таких стирал в порошок, так-то вот, Чарли.

– Поживем – увидим, а сейчас убирайся-ка ты поскорей, пока у меня не лопнуло терпение. Ты ведь знаешь – оно не вечно.

– Ах, вот оно что! Стало быть, ты мне угрожаешь!

Выходя из хижины, он наскочил на майора и резко отпихнул его в сторону, довольствуясь тем, что хоть на нем мог сорвать душившую его ярость. Не успел он сделать и шести шагов, как де Берни снова окликнул его:

– Ты кое-что забыл…

Де Берни встал на пороге. Собрав перед тем рассыпавшийся по столу жемчуг, он швырнул его Личу.

Две-три жемчужины угодили прямо в капитана, остальные упали к его ногам; их было ровно дюжина, прелестных жемчужин, про которые пират в порыве гнева совершенно позабыл, хотя он не согласился бы их отдать и за тысячу дублонов.

Какое-то мгновение он стоял как столб, задыхаясь от злости, потом опустился на четвереньки и, не обращая внимания на комизм и нелепость своего положения, принялся собирать их, хрипя и сопя, как дикая кошка.