Э. Нор
Музыка сфер
Если пройти по главной улице сучавского Кымпулунга от вокзала к новому кинематографу, то справа будет холм Рунк, а слева, по другую сторону Молдовы, останется холм Дея. Несколько лет назад на Рунке еще паслись овцы и коровы. Теперь на его склонах выстроились в ряд дома почти до самой вершины.
Идя по узким и крутым тропинкам, оставив позади сады с желтыми, лиловыми и вишневыми георгинами и поднявшись затем по дорожке, вытоптанной среди сочной травы, выходишь к бревенчатому, окрашенному черной краской домику с зелеными ставнями и красной черепичной крышей, где живет учитель Фиру.
Дом был на отшибе, да и трудный подъем удерживал посетителей; даже почтальон имел обыкновение оставлять письма в канцелярии школы, что стояла у подножия холма.
Итак, гости редко посещали учителя. Поэтому стук в ворота, да еще в одиннадцать часов ночи, озадачил хозяина. Он еще не ложился - читая, задремал в кресле - и поспешил к воротам, как был, в халате и домашних туфлях, хотя поздняя осень уже покрыла листья ржавчиной и осыпала серебром.
– Кто там?
– Я хотел бы поговорить с господином Фиру!
– Я Фиру! Что вам угодно?
– Я от газеты "Рарэул", - ответил самоуверенный юношеский голос. - Вы должны уделить мне несколько минут.
– Должен? В такой час? Уже почти полночь.
Репортер толкнул дверь, не спрашивая на то разрешения. При свете электрической лампочки Фиру его оглядел. Это был парень лет двадцати с небольшим, невысокий, в очках, с давно не стриженными волосами и бакенбардами чуть ли не до самого подбородка. Он бодро представился:
– Меня зовут Стэнкуцэ.
Учитель явно не замечал протянутой руки.
– Господин Фиру, я хотел бы узнать от вас, насколько можно верить слухам, которые ходят по городу?
– Ах, слухи?! Но почему вы пришли именно ко мне и в такое позднее время?
– Потому, что вы - человек, пользующийся авторитетом в городе, и потому, что заявление, сделанное вами, заслуживает всяческого доверия. А поздно я пришел потому, что был занят, но если я успею в редакцию до двенадцати или до половины первого, материал еще попадет в субботний номер.
– Мне неизвестно, о каких слухах идет речь! - с раздражением проговорил учитель. - Сделайте одолжение, оставьте меня в покое. Я хочу спать.
– Господин Фиру! Здешние жители, ваши соседи, утверждают, что вы наблюдаете за всей этой историей с самого начала и что вы составили себе определенное суждение о ней. Господин Фиру, вы не имеете права скрывать такие события от общественного мнения.
Разговор в саду разбудил Лизу, которая сонно спросила из спальни:
– Джордже, приехал Албу? А я-то его ждала только завтра…
– Не беспокойся! Это кто-то другой… и он собирается уходить.
– Господин Фиру, я…
– Немедленно уходите! Если я смогу что-нибудь сообщить прессе, то обращусь к главному редактору.
Но репортер не сдался так легко. Он начал было приводить новые доводы, как вдруг внизу, на тропинке, раздались чьи-то нестройные голоса. Стэнкуцэ и Фиру с любопытством обернулись. В этот вечер учителя ждал еще один сюрприз. Он узнал своего старого друга, доктора Албу, психолога, который, с трудом переводя дыхание, поднимался по тропинке. За ним шел его сын Тител.
– Чтобы… добраться до тебя… нужно быть… по меньшей мере… альпинистом, - гулко раскатывался над долиной бас ученого. - А тут еще эта мерзкая темень, немудрено и в яму угодить в буквальном, а не в переносном смысле.
– Добро пожаловать, Албуле, - смеясь, приветствовал его Фиру. - Если бы на тебя снизошло вдохновение и ты бы приехал в день, указанный в твоей же собственной телеграмме, я встретил бы вас на вокзале.
– Папа не помнил точно, что написал в телеграмме, - пояснил Тител. - Поэтому он сказал, что лучше приехать раньше, чем позже.
– Вог именно! А теперь объясни, Фируле, зачем ты заставил меня совершить это путешествие? Твое загадочное письмо, откровенно говоря, пробудило во мне любопытство. Что у тебя здесь происходит?
Бросив на журналиста тревожный взгляд, учитель перебил приятеля:
– Погоди! Поговорим дома. Вы еще здесь, господин Стэнкуцэ!
– Прошу прощения! Не буду больше беспокоить вас. Впрочем, и приезд в Кымпулунг знаменитого психолога Николае Албу может стать сенсационной новостью. Честь имею, господа.
– Кто это? - спросил Албу, утирая платком лоб.
– Репортер! И надо же было ему свалиться мне на голову в самый неподходящий момент! Но пожалуйте в дом! Лиза! Лиза!
Госпожа Фиру проснулась во второй раз и оторопело крикнула:
– Что случилось? Приехал доктор Албу?
– На этот раз приехал!
Послышалось отчаянное "господи помилуй". Лиза верила в предчувствия, и вот одно из них опять сбылось. Она начала торопливо одеваться, размышляя о неблагодарной участи хозяек.
Надев халат и прикрывши бигуди платком, она спустилась в столовую, где застала мужа и обоих гостей уже за столом. Каждый из них держал в одеревеневших пальцах по стаканчику с цуйкой.
– Добро пожаловать, доктор! Так вы сыграли со мной шутку? В наказание вам придется удовольствоваться холодной закуской. Тител, ну и вырос же ты! В каком классе учишься?
– На первом курсе политехнического.
– Да… Если бы не дети, мы и не замечали бы, как сами стареем.
– Как твои карапузы, Лиза? - спросил Албу. - Здоровы?
– Слава богу! Проказничают кто во что горазд. Во всем Кымпулунге нет более неугомонных детей. Хорошо, что мы живем на окраине, где они могут бить стекла только у нас, благо нет соседей. Завтра вы их увидите. Пойду приготовлю вам что-нибудь поесть.
Госпожа Фиру ушла на кухню. Албу отхлебнул цуйки и причмокнул.
– Вот это да! Чувствуется, что слива из твоего сада. Итак, Фируле, насколько я понял из твоего письма, речь идет о… чем-то наподобие фосфоресцирующего облака?
Учитель в замешательстве потер небритый подбородок.
– Можем назвать его и так, если хочешь. Только ведет оно себя несколько странно.
– То есть?
– Каждый день, вернее, каждую ночь, ровно в ноль часов тридцать три минуты оно очень медленно проходит над садом позади моего дома.
– Когда оно появилось впервые?
– Во вторник 26 октября. Ночь была ясная, не очень холодная. Я засиделся допоздна - проверял классные работы - и сел за фортепьяно, чтобы немного отдохнуть. Ровно в ноль часов тридцать три минуты погас свет. Меня это не встревожило, у нас время от времени случаются небольшие перебои. Я встал и подошел к окну. И тут я увидел "это". Оно было похоже на ком из плотного тумана восьмидесяти метров в диаметре. Этот ком излучал довольно яркий зеленовато-голубой свет и перемещался очень медленно, немногим быстрее прогуливающегося человека.
Тител поинтересовался, на какой высоте летел этот ком.
– На небольшой, - ответил учитель. - Не больше… пятнадцати метров над землей. Но полночь уже пробило. Надо торопиться. Наденьте пальто.
После четверти часа ожидания под величественной елью, покрытой изморозью, они совсем окоченели. От холода захватывало дух. Они дули на пальцы и притопывали, как в морозную крещенскую ночь.
Албу не хотелось доставать часы из кармана, и он в третий раз осведомился, который час.
– Ноль часов двадцать восемь минут, - ответил, словно извиняясь, учитель. - Уже недолго осталось.
У забора что-то задвигалось. Какая-то тень молниеносно оторвалась от него и слилась с кустарником. Фиру заметил ее, но решил, что это тень от облака.
Тут увядшие листья кустарника зашевелились.
– Там кто-то прячется!
Доктор Албу ничего не видел, он, как и Тител, не отрывал глаз от неба. Чтобы сделать приятное хозяину, они заявили, что готовы немедленно прочесать весь сад.
Их отделяло от кустарника не более трех-четырех метров, когда оттуда выскочила невысокая фигура и бросилась к воротам.
– Эй, вы! - крикнул Тител. - Стойте! Остановитесь!
Тител сделал робкую попытку преследовать неизвестного, но тотчас вернулся к остальным.
– Он так быстро удрал, что…
Фиру снисходительно махнул рукой.
– Ничего! Это наверняка был репортеришка.
Он набрал воздуху в легкие, чтобы его было хорошо слышно.
– Стэнкуцэ, я же просил оставить меня в покое! Не удивляйтесь, если на вас поступит жалоба!
Репортер успел отбежать на весьма почтительное расстояние, поэтому они с трудом разобрали, что он крикнул:
– Из-за вас я погубил свой фотоаппарат. Он стукнулся о дерево и разбился. Вы отсталый человек, господин Фиру, у вас нет ни малейшего понятия о предназначении прессы!..
Психолог дрожал от холода, и трудно было понять, согласен ли он со своим другом. Наконец Албу сказал:
– Очень хорошо, что ты его прогнал! Он бы мог все испортить!
– Почему, отец? Не понимаю! - сказал Тител.
– Я бы очень удивился, если бы оказался неправ, - ответил Албу.
Воздух начал вибрировать. Послышалось еле различимое жужжание, оно постепенно усиливалось и наконец превратилось в грохот, который, подобно грому, прокатился над лесистыми хребтами и фруктовыми садами.
– Что это? - спросил студент. - Ваше облако производит столько шума, как турбореактивный самолет?
– Нет, оно движется в полной тишине. Должно быть, мимо случайно пролетел самолет. Сейчас тридцать одна минута первого. Смотрите…
Гул самолета постепенно затихал. Все трое напряженно всматривались в сторону, откуда, согласно утверждению учителя, обычно появлялось фосфоресцирующее облако. Зоркие глаза Титела первыми обнаружили его.
– Вот оно! Точь-в-точь такое, как вы говорили! Ком, излучающий зеленовато-голубой свет. Он приближается. Нет! Вдруг изменил направление, повернул почти на девяносто градусов.
– Облако уходит! - с сожалением воскликнул доктор. - Оно исчезает вон за теми елями. Жаль! Но так и должно было случиться.
– Почему, отец?
– Из-за самолета!
– Из-за самолета?
– Пойдем в дом, Фируле, - сказал Албу. - Согреемся и поговорим.
Лиза ждала их в столовой. Халат она сменила на платье цвета спелой сливы и сняла бигуди, щеголяя прической, достойной самого искусного парикмахера.
Из-под крышки пузатого чайника, стоявшего на столе, вырывался тонкий пар.
– Ну что, стоилотам торчать? Джордже, если у тебя будет жар, знай, я не подам тебе даже стакана воды. Принести вам аспирину?
Албу попросил ее не беспокоиться. Он сам наполнил свою чашку, положил четыре куска сахару и выжал туда половину лимона. С явным удовольствием отхлебнув горячего напитка, он пригласил Титела последовать своему примеру.
– Послушаем твое мнение, Албуле! - сказал учитель.
– Собственно говоря, пока у меня нет никакого мнения! Чего ты от меня хочешь? Могу ли я утверждать, что предмет, за которым мы наблюдали, не что иное, как космическая ракета с другой планеты?
– Конечно, это мог быть и корабль-разведчик межпланетной ракеты, достигшей верхнего слоя земной атмосферы. Телеуправляемый зонд, предназначенный для исследований.
– Он не очень-то похож на корабль, - признался учитель. - Но если проанализировать его реакции и особенно то, что он исчез в момент появления самолета, поневоле приходишь к выводу, что он повинуется воле мыслящих существ.
– Чего же они боятся? - с досадой спросил юноша. - Разве мы такие страшные?
Доктор Албу поставил чашку на стол и откашлялся.
– Допустим, что увиденное нами - действительно посланец какой-то далекой цивилизации. Ты спрашиваешь, почему они боятся нас, Тител? Представь, что ты находишься над неизвестной планетой, с поверхности которой время от времени поднимаются черные грибы ядерных взрывов, что ты видишь кроваво-красные отблески от взрывов бомб и артиллерийских снарядов, города и поля, превращенные в море пламени! Разве ты осмелился бы вступить в контакт с жителями такого небесного тела?
Фиру промолчал, но в глубине души признал правоту друга.
– В таком случае чем же мы-то можем им помочь? - почти радостно спросила Лиза.
Психолог допил свою чашку и вытер губы ладонью.
– Нет, все-таки нужно что-то предпринять.
– Что же, Албуле?
Доктор не ответил.
Жена учителя взглянула на стенные часы. Было половина второго.
– Довольно! Всем спать!
Албу поднялся и положил руки на плечи учителя.
– Дорогой Фиру, дай мне подумать. Быть может, ночью меня и осенит.
Близнецы ворвались в комнату с оглушительными воплями. Им исполнилось по пять лет. Они были белокурые, взъерошенные и загорелые, в ночных рубашечках из цветной хлопчатобумажной материи, босиком. Вцепившись в докторский пиджак, близнецы исполнили вокруг него что-то наподобие пляски краснокожих.
– Приехал дядя Албу! Приехал дядя Албу!
Ученый попытался их утихомирить, опустившись на корточки и поцеловав в пухлые щечки.
– Как поживаете, дети? Расскажи-ка ты, Петре.
– Я веду себя хорошо и ем все, что дает маменька!
– А ты, Марта?
– А я веду себя лучше и ем все, все, все, что дает маменька! Дядя-я-я… ты привез мне шоколаду?
Албу раскрыл дорожную сумку.
– Как же я мог забыть такую важную вещь? Держи, одна коробка для тебя, а другая - для Петре.
Все внимание детей было теперь целиком поглощено целлофановой оберткой, которая оказывала упорное сопротивление пальчикам с коротко обрезанными ногтями.
Вбежала Лиза, словно предчувствуя, что установленные в доме порядки нарушены. Она пожурила Албу:
– Можно ли давать им сладости натощак? Они даже не почистили зубы.
Несмотря на слезы и возражения, шоколад был конфискован, и детей потащили в ванную комнату.
Появился Фиру, свежевыбритый и пахнущий лавандой.
– Доброе утро, Албуле.
– Доброе утро.
– Знаешь, - сказал ученый после небольшой паузы, - я читаю на твоем лице то же нетерпение, что и у Петре и Марты, когда они спросили о шоколаде. Мне пришла в голову одна мысль…
– Браво! Говори…
– Как ты считаешь, мы найдем в Кымпулунге люминесцентную краску?
– Люминесцентную краску? Вероятно! Объясни мне все же, что ты задумал?
– Пошлем Титела в город купить пару бидонов краски. А до его возвращения позанимаемся физкультурой.
– Может быть, ты перестанешь играть со мной в прятки?
– Мы пойдем в сад и очистим участок земли в несколько десятков квадратных метров. Затем нарисуем люминесцентной краской большой круг.
– Уже не собираешься ли ты оборудовать… посадочную площадку?.
– Именно так, Фируле, именно об этом я и думаю! - с явной иронией ответил Албу.
Часа через полтора Тител принес краску, и в соответствии с указаниями психолога к обеду работа была закончена. Время после полудня тянулось мучительно долго. Все беспрестанно смотрели на часы, обменивались мнениями, соглашались друг с другом и возражали, но без раздражения; из организатора же всей затеи нельзя было вытянуть ни слова. Ко вкусным кушаньям, приготовленным Лизой, они почти не прикоснулись, и хозяйка почувствовала еще большую антипатию ко всему загадочному и плавающему в воздухе.
Около полуночи напряженность достигла предела. Они отправились в сад и расположились возле светящегося круга.
– Вы считаете, оно прилетит? - в десятый раз спросил Тител, хотя заранее знал, что ответа не последует. Фиру, разгорячившись, расстегнул пальто и засунул в карман шарф, которым его укутала Лиза.
– Осталось пять минут! - промолвил учитель, пощипывая нижнюю губу - по мнению его учеников, этот жест предвещал грозу.
– Только бы прилетело! - вздохнул Тител. - Если опять появится вчерашний самолет…
Где-то поблизости затрещали ветки.
– Что это такое? - подскочил Фиру.
Надломился сук, и тяжелое тело шлепнулось на землю.
– Ох-ох-ох, нога! - охал кто-то. - Я сломал ногу!
– Стэнкуцэ! - хлопнул себя по ноге Фиру. - Репортер, черт бы его побрал! Зачем ты залез на дерево, парень? - И он направился было к пострадавшему.
– Внимание, вот оно! - объявил Албу.
На светло-сером небе, усеянном побледневшими от лунного света звездами, показалось голубоватое сияние-облако. Несколько мгновений спустя оно достигло люминесцентного круга, остановилось и замерло, словно паук, висящий на шелковой паутинке.
Торжественную, величественную тишину нарушили возгласы журналиста:
– Я вижу его! Вижу! Где мой аппарат? Помогите мне найти мой аппарат, умоляю! Господи, какое невезенье!
– Десять секунд, - определил Албу, глядя на часы. - Сейчас оно отчалит! Внимание!
Туманный ком неожиданно устремился вверх, как и накануне, повернул к востоку и пропал.
Стэнкуцэ продолжал сокрушаться и разыскивать свой киноаппарат, взятый взаймы у коллеги-оператора. Но Фиру по-прежнему злился на него и испытывал горячее желание схватить его за горло.
– В последний раз говорю: если я еще раз поймаю вас здесь… А теперь обопритесь на меня. Тител, поддержи с другой стороны… вот так. Пойдемте в дом и посмотрим, что у него с ногой.
У репортера было небольшое растяжение связок. После того как ногу забинтовали, он, прихрамывая, отправился восвояси.
Мужчины, измученные и усталые, обменивались за столом впечатлениями.
– Ну, теперь ты можешь сказать нам, какое значение имел светящийся круг? - спросил Фиру психолога. - Таким путем ты хотел известить их о наших мирных намерениях?
– Я и не думал об этом! Круг сыграл просто-напросто роль посадочного знака для фосфоресцирующего облака, если оно обладает разумом.
– И ты хотел дать им понять, что это - место для связи! - с гордостью дополнил Тител.
Его отец неодобрительно покачал головой, возражая скорее против категоричности тона, нежели против существа дела.
– Значит, все еще впереди! - произнес учитель.
– Фируле, как ты полагаешь, что могло бы послужить символом наших миролюбивых намерений, символом, понятным любому разумному существу? - спросил психолог.
– Белый флаг! - воскликнул Тител.
– Нет, белый цвет, как символ мира, даже на нашей планете воспринимают по-разному. У некоторых народов белое означает траур.
– Может быть, голубь или оливковая ветвь?
– Это тоже чисто земные символы!
– Что бы такое… - начал учитель, но внезапно остановился. - Да, да, нашел. Ребенок! Продолжим ход твоей мысли, Албуле… Если, находясь над неизвестным небесным телом, точнее, над одной его точкой, там, где находился посадочный знак, я бы увидел играющего ребенка, что бы я сказал себе? Что существа, населяющие эту планету, подвергли ребенка опасности? Нет, они доверяют мне! Значит, и я в свою очередь могу доверять им.
От громогласного баса Албу задрожали стены.
– Правильно! Вот оно, решение! Однако постой, какой же отец пойдет на такой риск? Какой родитель согласился бы…
– Трудно, очень трудно! Тут нужно много мужества. - Он замолчал, а затем продолжал. - Если бы Лиза согласилась…
– Фируле!
– …я взял бы Петре или Марту.
– Джордже… это невозможно!
– Почему? Не следует переоценивать опасность. Летающие предметы, замеченные до сих пор, еще никому не причиняли вреда, разве что когда они сами подвергались нападению. Конечно, без согласия Лизы… Пойду поговорю с ней.
Лиза, которая стояла на лестнице и давно прислушивалась к разговору, спустилась вниз.
– Не нужно, Джордже, я все слышала!
– И… что же ты думаешь?
– Мы не имеем права оказывать предпочтение ни одному из детей. Так что… представим нашим "гостям" обоих. Может, таким образом мы избавимся от смятения, от бессонных ночей и от всей этой истории с фосфоресцирующим облаком.
Следующая ночь была морозной. Тонкий беловатый пар плыл над садом с поблекшими осенними цветами. Лиза рдела детей потеплее и повела на место "эксперимента" вместе с мужем и гостями.
Петре, сонный из-за позднего часа, повторял:
– Что мы должны делать, папа? Что мы должны делать, мама?
– Ничего! Играть!
– Я взяла и Эми! - сказала девочка, показывая доктору куклу.
Тител и Фиру шли впереди.
– А если снова явится тот свихнувшийся журналист?
– Обойди сад, Тител! И если найдешь его, выгони вон или хотя бы не пускай сюда.
Студент удалился. Лиза воспользовалась случаем и подошла к мужу. Щеки у нее горели, но Фиру приписал это холоду.
– Джордже… не совершаем ли мы ошибки?
– С ними ничего не случится!
– Взгляни, как послушно играют они внутри круга. Словно приманка, которая должн? завлечь в западню хищного зверя.
– Замолчи, Лиза! Не говори так! Если это разум человекообразного вида - а у меня есть все причины так думать, - его поведение может быть лишь однозначным.
– И все же я боюсь!
– А думаешь, мне не страшно?
Он взял ее за руку.
– Может быть, отложим опыт? Подумаем еще…
– Слишком поздно, Лиза!
Облако уже появилось над деревьями. Стояла мертвая тишина. Ветер, недавно еще сильный, утих. Облако, подрагивая, приближалось очень медленно к люминесцентному кругу. Петре и Марта препирались из-за Эми. Они даже не посмотрели вверх.
Психолог схватился за ствол дерева обеими руками. Тител разыскивал редортера среди увядших хризантем. Супруги Фнру держались за руки. ища поддержки друг у друга.
Туманное облако очутилось над кругом и неподвижно застыло. Секунда… две… пять…
Не в силах совладать с собою, Лиза хотела вырваться, броситься к своим детям. Фиру удержал ее.
– Оставь меня, Джордже! Я не могу больше! Заберем их оттуда!
– Heт! - ответил учитель с упорством, которого он не подозревал у себя до сих пор. - Будем ждать до конца!
В тот же миг от фосфоресцирующего облака, находившегося на высоте всего лишь десяти-двенадцати метров, что-то отделилось и упало внутрь круга.
Фиру бросился к детям, увлекая за собой Лизу.
С противоположной стороны приближался доктор. Он кричал:
– Не волнуйтесь! Все в порядке!
Они не слышали его. Вбежав в круг, они схватили детей на руки. Лиза рыдала.
Фосфоресцирующее облако поднялось, горделиво проплыло над садом, затем исчезло.
Албу тоже ступил в круг и нагнулся над предметом, сброшенным к ногам детей. То был легкий блестящий шар величиной с футбольный мяч, внутри которого находился великолепный серебристый цветок, Он поднял шар и с торжеством показал остальным.
– Смотрите! Что может лучше символизировать добрые, дружественные мысли? Они поняли наше послание и ответили нам.
Со стороны дома показался Тител.
– Я поймал газетчика! Он прятался за забором. Я запер его в чулане. Но что здесь происходит? Неужели "гости" уже были?!
Ответ он прочел на их лицах.
Утром, за кофе и куличом с орехами, споры возобновились. Фиру успокоился и был готов принять любое предложение своего приятеля. Тот с увлечением ратовал за продолжение опыта.
– Нужно положить в круг книгу!
– Какую книгу?
– Азбуку! После того как мы убедились в мирных намерениях друг друга, наступило время научить их нашему языку. Они быстро поймут нас и сообщат о своей системе обучения.
Учитель одобрил это предложение и отправился за азбукой.
Между тем подошла Лиза с детьми.
– Посмотрите, что они нашли сейчас в саду!
Она положила на стол серый куб, казавшийся издали металлическим.
– Железная игральная кость!
– Нет, Тител, не железная. Она очень легкая, как пластмассовая.
Албу спросил, где ее нашли.
– В центре круга! Сегодня утррм, как только я их.одела, они сразу побежали в сад. Им понравилась вчерашняя игра, и они говорили, что "ждут еще подарков от дяди с неба". Как видишь, дети не ошиблись.
Фиру, который только что вернулся, слушал, разинув рот.
– Значит, они еще раз прошли над садом в другое время, - наконец выговорил он. - И значит, ход рассуждений у них был тот же, что и у тебя, только они оказались проворнее.
– А если это так, - заключил психолог, - то перед нами способ их изъяснения. Их азбука!
– Возможно, ее не так легко расшифровать, как нашу. Но все же попробуем!
Серый куб оказался неподатливым. Он не открывался, самой твердой стали не удавалось оставить на нем царапины, и на него не действовали даже химические вещества. Фиру испробовал все, что у него было под рукой, и в конце концов убедился, что имеет дело с монолитом, не очень плотным, но необыкновенно прочным.
На следующий день Фиру решил отнести его в город и сделать рентгеновский снимок, хотя доктор сомневался в том, что это поможет.
– Вряд ли мы что-нибудь узнаем. Эту проблему следует решать с помощью логических построений. Разумные создания не направили бы к нам послания, которого мы не можем легко расшифровать.
Учителю пришлось с этим согласиться.
– Правда! Зачем им присылать нам для разгадки шараду?
– А это значит, нужно воспользоваться чем-то, связанным с нашей средой, которую они могли исследовать, чем-то, являющимся составной частью нашей жизни.
– Как вода или огонь? - спросил Тител.
– Да, как вода или огонь! Решение должно быть простым, удивительно простым.
Учитель положил куб на подоконник и собрался было пойти на кухню, чтобы принести кружку воды, но застыл в изумлении.
Солнце, до сих пор прятавшееся за свинцовыми тучами, отыскало среди них брешь и послало золотистые, блестящие копья сквозь белые с цветами занавеси.
Лучи коснулись куба и окутали его. Раздалась странная небесная музыка, невыразимо трогательная и успокаивающая. Она напоминала то колыбельную, которую мать поет младенцу, то шепот ветра, то журчанье ручья, то плеск воды.
– Солнечный свет! - прохрипел Албу сдавленным от волнения голосом. - Он - часть нашей жизни, он управляет ею. Разумеется, следовало ожидать, что рано или поздно солнечные лучи обласкают куб и послание будет передано.
Фиру пришел в себя. Он взял куб в ладони с нежностью, словно поднял птенчика-воробушка, свалившегося с дерева. Голос его звучал торжественно и даже пророчески:
– Музыка сфер! Музыка другого мира! Знаете, что говорит она нам? "Мы люди, такие же люди, как и вы, мы ваши братья с далекой звезды. Протянем же друг другу руку, узнаем и полюбим друг друга!" Это говорят нам они, а мы, мы должны им ответить.
День проходил медленно, может, он был еще томительнее, чем предыдущий. Все приготовления были сделаны. По предложению психолога вокруг люминесцентного круга установили несколько громкоговорителей, тщательно проверили магнитофон, стоявший в столовой, и после долгих споров подготовили пленку. В пять часов после полудня все было готово, и они бесцельно слонялись по комнатам и по саду.
Фиру вспомнил о Стэнкуцэ.
– А где же репортер, Тител? Уж не забыл ли ты, что он в чулане?
– Он неплохой парень! - заметил студент. - Я его выпустил сегодня утром. Он обещал больше здесь не показываться.
Учителю хотелось поделиться и с другими переполнявшим его счастьем.
– Жаль! Он такой настойчивый, что заслуживает вознаграждения. Если бы я знал, где его найти, то разрешил бы ему после полуночи прийти в сад.
Тител просиял.
– Да он перед уходом оставил мне номер телефона. Пойду позвоню ему и скажу, чтобы не забыл киносъемочную камеру. Он будет вне себя от радости.
Тител вышел, а Фиру присоединился к Албу, проверявшему громкоговорители.
– Все в порядке?
– В полном порядке! Как ты думаешь, Фируле, почему они выбрали именно тебя и твой сад? Почему они возвращаются сюда каждую ночь, в один и тот же час?
Учитель пожал плечами. У него не было ни малейшего представления, почему это произошло.
– Позволь мне высказать свое предположение. Теперь нам известно, что они общаются с помощью музыки. Чем ты занимался во вторник ночью, 26 октября, в тридцать три минуты первого, когда фосфоресцирующее облако появилось в первый раз? Играл на фортепьяно, не так ли? Ну, вот тебе и ключ к загадке!
– А знаешь, ты прав! Они услыхали музыку и предположили, что здесь их смогут понять. И они не ошиблись! Однако… будет ли для них убедительным ответ, который мы дадим им сегодня ночью?
– Конечно! - твердо сказала Лиза. - Иначе и быть не может! Ведь идея оды "К радости" - все люди братья.
Оставалась еще минута. Из всех трех громкоговорителей лилась величественная музыка Бетховена. Туманный ком в голубоватом ореоле приближался. Они стояли молча, а сердца у них были готовы взлететь.
Лишь Стэнкуцэ тихо бормотал, нажимая пальцем на автоспуск камеры:
– Если мне повезет, я буду самым счастливым журналистом на всем земном шаре.
Албу откашлялся.
– Первая встреча! Так вот как она выглядит!
Облако спускалось медленно, в полной тишине, в центр светящегося круга. Оно опустилось на траву, и зеленовато-голубое сияние погасло…
notes
