Если на авансцене мира энергично и вдохновенно трудился специальный комитет ООП, то за кулисами действовали иные силы. Разумеется, средства массовой информации о них ничего не сообщали…

Звонки прямых телефонов у глав государств в Москве, Вашингтоне, Пекине, Париже, Лондоне… Неприметные внешне дипломаты и закамуфлированные военные носились на самолетах с континента на континент. «Дымовые завесы», намеки, «пробные шары», а порой и заявления на пресс-конференциях — вся известная техника дипломатии была срочно брошена на выяснение намерений друг Друга.

Какое влияние окажет исчезновение Японии на положение на Дальнем Востоке и во всем мире? Не нарушится ли существующее равновесие сил? Ведь речь идет об исчезновении страны, которая оказывала немалое влияние на ход современной истории.

США, Советский Союз и Китай, каждая страна в отдельности, приступили к изучению возможного ущерба от землетрясений и цунами в восточной части Азиатского континента, особенно на Корейском полуострове, в Приморье, на побережье Желтого и Восточно-Китайского морей и на Тайване. Естественно, усилилась возня вокруг лиц, наиболее осведомленных о предстоящих изменениях. В главном штабе Д-плана стали исчезать какие-то документы или кого-нибудь из сотрудников вызывали в «холл отеля НН» на конфиденциальную беседу, чтобы выудить нужную информацию. По коридорам Управления обороны сновали иностранные корреспонденты, а то и дипломаты — надпись «Посторонним вход запрещен» их, разумеется, не останавливала. Дошло до того, что вместе с документами исчез один из сотрудников главного штаба, следом за ним «испарился» молодой географ.

Когда из органов охраны порядка было получено сообщение, что оба «похищенных» уже находятся за пределами Японии, Юкинага не выдержал.

— Для нас решается вопрос быть или не быть, а эти… Кем они нас, японцев, считают?! — истерически кричал этот обычно тихий и сдержанный ученый. — Ведь они оба необходимы нам сейчас здесь! Люди один за другим выходят из строя из-за переутомления!

— Ну, ладно, ладно, не горячись… — остановил Юкинагу Наката. — Не жги попусту нервы. Они на все пойдут чтобы хоть что-то выведать. Но, представляешь, какие у них будут кислые лица, когда они узнают, что мы не располагаем никакой особенной информацией, кроме той, что содержится в докладе, представленном Международному географическому обществу? У нас же просто не было времени изучить влияние катаклизма на близлежащие территории.

— Но проект-то был, — сказал Куниэда. — По-моему, еще на первом этапе работ…

— Да, но руки не дошли… — Наката потер обросшие щетиной щеки. — Пусть сами займутся исследованиями и составят прогноз.

Но Куниэда знал, что в ходе создания модели погружения Японии удалось выяснить, что влияние катаклизма на близлежащие районы будет неожиданно малым. Однако для более детального изучения этого действительно не хватало времени. Отправив семью в Ванкувер к родственникам, Куниэда по-прежнему работал без сна и отдыха, теперь уже в секретариате комитета по осуществлению эвакуации. Штаб Д-плана перешел в ведение комитета, но все практически остались на своих местах: начальник штаба стал вице-председателем комитета, а Куниэда был теперь при нем в качестве связного. События развивались быстро, извержения и землетрясения не прекращались, опускание и горизонтальное перемещение Тихоокеанского побережья становилось все более заметным, паралич постепенно охватывал все отрасли хозяйственной жизни страны. Люди получали ежедневный паек и ждали… Ждали, когда подойдет их очередь и они получат уведомление о времени и месте сбора…

А в международных сферах дела шли своим чередом. Президент США на одной из пресс-конференций в Белом доме заявил, что для участия в эвакуации населения Японии, кроме зафрахтованных ранее японским правительством судов, в японские воды направлен Седьмой американский флот, следом за ним туда направится и часть Первого флота. В спасательные работы, помимо Дальневосточных ВВС, включаются транспортные самолеты Седьмого и Тринадцатого флотов. На сегодняшний день еще не определено окончательно количество беженцев, которое примут США, но пока правительство решило принять на Тихоокеанское побережье два миллиона человек. Вопрос о принятии беженцев во внутренние районы страны в ближайшее время будет согласовываться в конгрессе.

Кто-то из журналистов заметил, что количество транспортных средств не соответствует количеству беженцев, которое собираются принять США. Президент ответил на это, что американские транспортные средства пока используются для перевозки населения в те страны, которые уже начали принимать эвакуированных. Силами ВМФ уже перевезено пятьсот тысяч человек.

Присутствовавший среди корреспондентов военный обозреватель спросил, чем объясняется передвижение американских военных судов в воды Тихого океана. Так, в западной части Тихого океана замечено довольно большое число крупных атомных подводных лодок. Атомный авианосец «Эйзенхауэр», входящий в состав Второго флота, покинул Атлантику и появился в акватории Азии, его заметили в военном порту Таиланда. Имеют ли вышеупомянутые суда касательство к помощи Японии? Президент ответил, что подводные лодки предназначаются для изучения возможных изменений морского дна в обширном районе, а «Эйзенхауэр» придается Тихоокеанскому ВМФ для помощи в спасательных работах.

Но было вполне очевидно, что все эти меры принимаются для создания противовеса Северному и Дальневосточному флотам Советского Союза, активизацию которых с началом японского катаклизма предполагали в северном и западном секторах Тихого океана. Действительно, были замечены четыре советские атомные подводные лодки, которые прошли через Берингов пролив из Северного Ледовитого океана. Увеличилось число советских военных кораблей в районе Цусимы. А когда японское Управление обороны сообщило командованию Тихоокеанского флота США о прохождении через Корейский пролив советского авианосца, дислоцировавшегося в Средиземном море, и двух ракетоносцев, приписанных к Балтийскому флоту, американцы занервничали. Стало известно, что оба ракетоносца вышли из Балтийского моря в Северное, прошли через Атлантику на юг, пополнили где-то в открытом море запас горючего, обогнули мыс Доброй Надежды, встретились в Индийском океане с авианосцем и достигли Дальнего Востока.

Балтийский флот прошел через Корейский пролив!

В былое время это произвело бы впечатление разорвавшейся бомбы, но сейчас Японии было не до того. Сторожевые суда Морских сил безопасности были заняты спасением населения острова Сакура, пострадавшего от извержения Ундзэн, и полуострова Осуми, где, помимо сильных землетрясений, быстрыми темпами шло опускание побережья.

Американский самолет, производивший воздушные съемки извержения пика Они-гатакэ на острове Фукусима, заметил недалеко от границы территориальных японских вод корабли, которые на большой скорости шли к северу. Самолет заснял их и передал снимки по радиотелеграфу в штаб. Один из этих трех кораблей, направлявшихся скорее всего в порт Наджин на севере Кореи или во Владивосток, вызвал всеобщее недоумение. Он прошел через пролив Цугару со скоростью тридцать пять узлов. Его видели с обоих берегов — с Сираками и с Таппи. Через час корабль исчез в тумане Тихого океана.

Управление обороны немедленно доложило о случившемся правительству и просило заявить категорический протест в целях безопасности морского передвижения. Министерство иностранных дел зашевелилось, но так ничего и не предприняло. Однако Китай не преминул заявить протест по поводу «провокационных действий» советской подводной лодки в районе Циндао.

Тем временем во исполнение великого морального долга корабли военно-морских сил Советского Союза, его транспортные, пассажирские и грузовые суда начали вывозить японских беженцев и их имущество через порты Тумои, Акита, Ниигата, Наоэцу, Тояма, Цуруга, Майдзуру и Сакаиминато в Находку.

Всеобщее внимание к северо-западному сектору Тихого океана весьма возросло. Особенно пристально следили за происходящим страны, имеющие свои интересы в этом районе. США в связи с этим явно нервничали и пристально наблюдали за Корейским полуостровом. Южная Корея объявила военное положение через двадцать четыре часа после объявления чрезвычайного положения в Японии. Обстановка в стране сделалась крайне напряженной. А через неделю была объявлена мобилизация части резервистов. На юге страны порой происходили слабые землетрясения, среди населения юго-восточного побережья ожидали паники. Жители северной части острова Кюсю самовольно начали переправляться на Корейский полуостров и в Китай. Испуганные, измученные люди невольно становились источником страшных слухов, в результате чего местные жители, бросив свои жилища, отправлялись в глубинные районы.

Правительство Южной Кореи заявило японскому правительству протест и довело до сведения, что все высадившиеся на ее территории японцы будут интернированы как нарушители границы, а все контрабандные суда будут подвергнуты предупредительному обстрелу береговой охраной. В дальнейшем будут предприняты более решительные меры: нарушителей границы предадут военно-полевому суду, а все суда, без разрешения приближающиеся к берегам Южной Кореи, будут немедленно потоплены. Однако никакие призывы японских сторожевых судов не могли остановить людей, пытавшихся переправиться через пролив на рыбацких лодках и шхунах, что привело к ряду неприятных инцидентов. Южнокорейское правительство уведомило японское правительство, что множество японских семей задержано по обвинению во «внесении смуты среди населения». Военно-полевые суды еще не начали действовать, но было очевидно намерение южнокорейского правительства использовать инцидент в своих интересах.

С точки зрения правительства, Южной Корее грозила большая опасность и с фронта, и с тыла: когда положение в Японии станет критическим, беженцы могут вторгнуться в страну и через линию перемирия, и со стороны моря, а на юго-восточном побережье начнется паника среди населения… Япония не оказывала Южной Корее прямой военной помощи, но всегда в той или иной мере прикрывала ее «тыл». Когда Япония исчезнет, такого прикрытия, на взгляд южнокорейского правительства, уже не будет, и баланс сил на Корейском полуострове сильно нарушится. Тогда полагаться можно будет только на военно-морские силы США.

Разумеется, Соединенные Штаты, желая в этих условиях продемонстрировать свою мощь, бросили якобы для спасения Японии огромные военно-морские силы. Однако такая демонстрация шла несколько вразрез с курсом ослабления давления на азиатские страны, взятым американским правительством в начале семидесятых годов, когда оно и внутри своей страны, и вне ее почувствовало всю тяжесть «бремени» этого давления. Теперь Соединенные Штаты вновь могли оказаться в нелегком положении.

США считали Китай единственной страной, способной вместо них стать на Дальнем Востоке «сдерживающим валом», препятствующим «распространению влияния Советского Союза». Уменьшив давление на Китай, предоставив ему самому выходить из внутреннего кризиса, вызванного «культурной революцией», США в какой-то мере развязывали ему руки, освобождая от «тактики на два фронта». «Облегчив себе жизнь» в Азии, Соединенные Штаты тем самым «облегчали себе жизнь» и в Европе. Китай, с его огромной территорией, протянувшейся от Тибета до Дальнего Востока, по мнению американцев, был «сдерживающим валом», охраняющим Азию от влияния с севера.

Международные отношения без конца усложнялись, делались многомерными и многополюсными. Но в своих основных моментах они, как и прежде, зиждились на простой почти физической «силе». Каким бы божественно искусным ни было мастерство канатоходца, если канат обрывается, он, подчиняясь физическому закону, неизбежно падает…

Над гирляндой островов, которая с каждой минутой все больше распадалась, над ста десятью миллионами человек, которые очутились на бомбе замедленного действия площадью в триста семьдесят тысяч квадратных километров, над теми, кто напряженно прислушивался к тиканью часового механизма внутри этой бомбы, шла, как всегда, беспощадная и неумолимая перестановка «фигур» на «доске сил». «Игральная машина» включилась для решения «предполагаемой ситуации», учитывая все разрушения, бедствия и человеческие жертвы лишь с точки зрения изменений в расположении фигур на доске. В таких шахматах гуманизм не более, чем один из ходов… Сейчас с доски должна была исчезнуть одна крепость. И из-за этой обреченной фигуры целый ряд государств могли очутиться перед новым политическим кризисом. Создались условия, когда — будь на то желание — чаша весов склонилась бы на сторону Корейской Народно-Демократической Республики. Этим объяснялась нервозность южнокорейских главарей: специальный посол отправился в Вашингтон, военные представители посещали Гавайи.

После протеста по поводу нарушения территориальных вод в районе Циндао пекинское радио заговорило о перемещении советских войск вдоль северо-восточной границы с Китаем. «Женьминь жибао» опубликовала статью под заголовком «Угроза ревизионистского империализма», повторив долголетнюю историю пограничного спора. Агентство Франс Пресс сообщило из Пекина о наметившихся передвижениях китайских войск в Северо-восточном военном округе. И как раз в это время атомный ракетоносец «Транкстон», приписанный к Седьмому американскому флоту, вышел из порта Иняхон и направился через Желтое море на юг. В Восточно-Китайском море он оказал помощь китайскому миноносцу, пострадавшему от небольшого тайфуна. Капитан «Транкстона» сообщил китайской стороне об оказанной помощи и предложил передать спасенных. В ответ на это вдруг последовало приглашение войти в важный стратегический порт Вэйхай на Шаньдунском полуострове. В Вэйхае «Транкстон» был встречен церемониальным строем военных кораблей и огромной толпой ликующего народа. И тогда капитан «Транкстона» и его помощник вспомнили о том, что их удивило, но чему они не придали сразу значения: спасенный ими миноносец был обычным легким судном сторожевого назначения, но на нем оказался молодцеватый офицер, великолепно владевший английским языком. Разумеется, они никак не прокомментировали своих мыслей вслух, а только переглянулись и перевели взгляд на грохочущий от салюта, украшенный красными и звездно-полосатыми флагами порт.

Если на Дальнем Востоке новая комбинация фигур на шахматной доске сумела вызвать бурю, то на противоположной стороне земного шара, в Европе, она вызвала легкое волнение. Состоялись откладывавшиеся было маневры НАТО; в Москве, Варшаве, Париже и Женеве происходили всевозможные встречи. Целью этих встреч было заключение соглашения о недопущении каких-либо военных действий вследствие гибели Японии. Но у них была и другая, тайная сторона: предугадать, как сложится военно-стратегическая ситуация на Дальнем Востоке и какую роль в ней будут играть Соединенные Штаты Америки, Китай и Советский Союз после гибели Японии. Каждая страна передвигала фигуры, стараясь соблюсти свои интересы, и с тревогой наблюдала за соперниками. Конечно, все ожидали наступления нового равновесия сил с молчаливого согласия заинтересованных сторон.

В особо серьезном положении оказалась стратегия США на севере Тихого океана. Если исчезнет Японский архипелаг, протянувшийся — вместе с гирляндой Рюкю — на три тысячи километров вдоль восточного побережья Евразии, то Соединенные Штаты, потеряв на нем военные базы, будут иметь на этом обширном участке лишь два опорных пункта: Тайвань на западе и острова Мидуэй на севере, и ничем не будут отделены от берегов Сибири и Дальнего Востока, принадлежащих Советскому Союзу.

В то же самое время для дальневосточной линии обороны Советского Союза Японский архипелаг играл роль своего рода «смягчающей зоны»: он в основном мог быть использован лишь для размещения американских военных баз, но почти не годился для ведения прямых военных действий. Итак, на линии большой протяженностью две великие державы окажутся лицом к лицу. Раскройте карту Дальнего Востока, найдите северный сектор Тихого океана и попробуйте закрыть пальцами гирлянду островов, окаймляющую восточную оконечность континента Евразии. Вы увидите, как обнажится побережье; Азиатский материк от восточной части Корейского полуострова до Приморья будет непосредственно омываться Тихим океаном. Попробуйте представить себя на месте лица, ответственного за «систему обороны» на этой новой, обнаженной линии побережья…

…Через неделю после входа во Владивостокский порт советского авианосца Китай неожиданно произвел испытания тактического маломощного ядерного оружия в пустыне, находящейся в автономном районе Внутренней Монголии. Через три дня в Коломбо закончилось совещание заместителей министров иностранных дел Индии, Китая, Советского Союза и США, в коммюнике которого сообщалось, что существует возможность созвать совещание представителей заинтересованных стран по дальневосточным проблемам на высшем уровне.

«Японская проблема» сказалась даже на столь отдаленных государствах, как Бразилия. Здесь среди старых японских переселенцев вдруг объявилась группка реваншистов, пустившая утку, будто японские войска наконец-то вторгнутся в Бразилию. Бразильцы японского происхождения заволновались… А потом совершенно неожиданно заволновалась… бывшая Юго-Западная Африка.

Нбаен, председатель Специального комитета ООН, на несколько минут отлучился с заседания, длившегося уже около восьми часов, и встретился с советником господином Китова. Они познакомились при обсуждении проекта строительства железной дороги в Танзании.

— Неприятные осложнения… — сообщил советник Китова, отводя Нбаена в дальний угол холла. — Получены сведения, что Южно-Африканская Республика тайно засылает отряды в Намибию…

— Неужели просочилось? — председатель сжал пухлые губы.

— Этого не может быть. Даже в совете по Намибии с этим планом никто не ознакомлен… Можно предположить лишь одно: когда по решению Генеральной Ассамблеи начал работу специальный комитет, правительство Южной Африки просто предугадало такую возможность.

Намибия, некогда называвшаяся Юго-Западной Африкой, в прошлом германская колония, граничащая на севере с Анголой, на востоке с Замбией и Ботсваной, а на юге с Южно-Африканской Республикой, после первой мировой войны по решению Лиги Наций стала подмандатной территорией Южно-Африканской Республики. После второй мировой войны в обстановке усиливающегося движения за освобождение африканских колониальных стран Генеральная Ассамблея вынесла решение о предоставлении ей независимости не позднее 1968 года. Однако, несмотря на это, Южно-Африканская Республика не признала этого решения и даже урезала автономию коренного населения. Международный суд в Гааге в июне 1971 года вынес решение о незаконности пребывания Южно-Африканской Республики в Намибии, но ЮАР, ссылаясь на свои имущественные права, продолжала оставаться в ее пределах. Организация Объединенных Наций на основании решения о передаче мандата на управление Намибией послала туда своего генерального комиссара. Так Намибия оказалась под двойным управлением.

По решению Генеральной Ассамблеи Замбия, опорный пункт национального движения в Южной Африке, вместе с соседней Танзанией приступила к разработке плана перемещения большого числа японских беженцев «с охранной грамотой» ООН в Намибию, поскольку Намибия де-юре считалась подмандатной территорией ООН. Этот план преследовал две цели: выполнить долг гуманности и дать развивающейся стране хорошо обученных технических специалистов…

— Я думаю, этот вопрос надо в срочном порядке поставить на обсуждение в вашем совете… — сказал председатель Нбаен, поднимаясь. — Одновременно и мы постараемся включить его в повестку дня в нашем комитете. Как бы то ни было, давайте обсудим этот вопрос с генеральным секретарем.

Вдруг в холле сделалось шумно. Люди торопливо направлялись к выходу.

— Что-нибудь случилось? — спросил господин Нбаен проходившего мимо служащего.

— В шесть часов начинается передача через спутник связи… — сказал тот на ходу. — Прямая передача из Японии. Сам Эд Хоркинз отправился на место событий. Говорят, просто потрясающе…

— Пойдем? — Китова сделал несколько шагов в том же направлении, куда устремились все.

— Постойте, — Нбаен своей огромной рукой схватил советника за рукав. — Взгляните…

В углу холла, куда указывал председатель, он увидел миниатюрного, восточного вида джентльмена с полуседой головой, который, отвернувшись от потока устремившихся к выходу людей, смотрел в окно на красный как кровь нью-йоркский закат. Его тонкие плечи были бессильно опущены, дужка снятых очков дрожала в руке. Мужчина вытащил из кармана платок и приложил его к глазам.

— Господин Нодзаки, особый член нашего специального комитета… — сказал Нбаен, понизив до шепота свой густой, низкий, характерный для африканца голос. — Только представьте себя в его положении! Сейчас тонет его родина. Территория… на которой из поколения в поколение жили его отцы и праотцы… Горы, реки, джунгли, степи Японии, где спят духи предков, все, все исчезнет… и домашние животные, и птицы, и дикие звери… Дома, деревни, Токио, могилы… и обезьяны, и бегемоты…

— Разве в Японии есть обезьяны и бегемоты?.. — пробормотал советник Китова, но в его тоне не было иронии. Голос его звучал печально и сочувственно.

— Этому старому человеку горько. Это понятно, — сказал Нбаен, кладя руку на плечо советника. — Его соотечественники сейчас мечутся в страхе и ждут… ждут… Матери, дети… А он должен взирать на это из тихого спокойного города, из комфортабельного зала… Смотреть, как все гибнет, да еще вперемежку с коммерческой рекламой?..

— Вы совершенно правы… — согласился Китова. — Телевизор — коробочка, годная только для развлечения. Ну, кинофильмы, комедии, но репортажи с места трагических событий… В нашей стране встал вопрос, следует ли передавать по телевидению речь президента. Обсуждают, способны ли граждане в полной мере воспринять речь главы государства, когда он говорит с телеэкрана…

— Давайте подойдем к нему, — председатель потянул советника за рукав, увидев, что старый Нодзаки прячет платок в карман. — Только без утешений. Он — мужчина. Спросим его мнение о нашем проекте.

Когда они подходили к стоящему у окна старику, из коридора донеслись голоса:

— Какое место, говорили, тонет?

— Точно не помню, но вроде Сикоку.