Синити Хоси
МУЖЧИНА В КОСМОСЕ
— Дай-ка мне посмотреть в видеоскоп. Наверно, Земля стала еще ближе, — сказал старик, потягиваясь в тесном пассажирском кресле.
Он подолгу спал и, просыпаясь, каждый раз просил об одном и том же.
— Пожалуйста, прошу вас! — улыбаясь, ответил молодой пилот.
В маленькой ракете межпланетной связи находились только эти двое. На пульте управления мигали сигнальные лампочки. За иллюминатором расстилалась черная, безмолвная ночь. А вдали — звезды. Мириады звезд, больших и маленьких, ярких и бледных. Они были всех цветов и оттенков, эти звезды. Словно кто-то раздробил замороженную радугу и рассыпал осколки в необозримом пространстве.
— Я думаю, на Земле уже можно различить моря и горы, сказал старик. — Да, давненько я там не был… Пожалуй, уже лет сорок прошло.
Он склонился к пульту управления и заглянул в видеоскоп. Но тут же оторвался от прибора и, понурившись, пробормотал:
— Ничего я не вижу. Наверно, подводит зрение. Еще бы, когда долго пробудешь в космосе, обязательно у тебя в организме что-нибудь выходит из строя…
Он достал из кармана пузырек с каплями, пипетку, оттянул морщинистое веко и запрокинул голову. В глаз скатилось несколько бисеринок прозрачной едкой жидкости.
Пилот, до сих пор сдерживавший смех, прыснул.
— Ну, разумеется, вы ничего не видели! — сказал он. — Ведь на выходной трубе был чехол! — и он снял чехол с внешней линзы.
— Ах, ты, щенок! Опять меня купил! — заорал старик и треснул молодого человека кулаком по спине.
Однако старик не рассердился. Он любил и ценил шутку. Большую часть жизни провел он на космических базах, а там все шутили — старые и молодые, ветераны и новички. И каждый старался превзойти другого в находчивости и остроумии. Правда, иной раз люди перебарщивали и невинные проделки превращались в грубое озорство. Но никто никогда не обижался. Такое уж там было правило — не терять чувство юмора. Ведь человеку надо хоть как-то развлекаться, а какие развлечения в космосе? Если не хочешь окончательно закиснуть, то выбирай себе роль по вкусу — либо незадачливого пьеро, либо развеселого комика. Старайся любой ценой разыграть ближнего и не сердись, когда сам попадешься на удочку.
Это правило неукоснительно соблюдалось не только на базах, но и в ракетах. Если бы молодой пилот оказался угрюмым и неразговорчивым, любой пассажир уже через сутки умирал бы со скуки. Так что старик нисколечко не обиделся. Он с интересом ждал, какую еще штуку выкинет этот парень. И вообще, они отлично ладили. Старик почувствовал симпатию к пилоту в первый же день, как только они вылетели с Марса. Он узнавал в нем свои черты — сам был таким же в юности.
— Ну, вот, теперь все в порядке, — сказал пилот. — Теперь увидите. — Он отрегулировал видеоскоп и направил его на голубовато-зеленую звезду, мерцавшую во мраке.
— О-о! Вижу, вижу! Вот она, Земля! Наконец-то! Синие пятна… это океаны И зеленые — материки… И белые облака вижу… Сколько нам еще осталось лететь?
— Я же вам недавно говорил. Два дня до космодрома на Луне. А оттуда до Земли всего один день. Совсем уже мало осталось. Ишь, как вам не терпится!
Не отрываясь от видеоскопа, старик ответил:
— Да ты не сердись. Ведь я не был на Земле около сорока лет…
— Так долго? Почему? — удивленно спросил пилот. — Ведь каждые десять лет полагается отпуск. Обычно его проводят на Земле. А вы, значит, как попали в космос, так ни разу и не были дома?..
— Да, выходит так.
— А на каких базах вы работали?
— Сначала на лунной. В то время как раз начали осваивать Марс. Ну, я и записался добровольцем. Еще бы, такой случай представился! Очень уж хотелось забраться подальше от Земли…
— Это я понимаю. Вот взять меня, например. Моя ракета курсирует между Марсом и Землей. Неплохо, конечно. Но страсть как хочется перейти на дальние космические трассы. Черт его знает, чем объяснить такое желание… Не то космос притягивает, не то Земля подгоняет. Но ничего с этим не поделаешь. Так все время и сосет какой-то червячок.
Старик понимающе кивнул.
— Да, все мы одинаковые. Все одержимы космосом. Помню, начал я работать на Марсе. Первое время ходил как угорелый, от радости, значит. А прошло десять лет, кончился первый этап освоения, и заскучал. Попросился в разведотряд, на малые планеты. Тоже интересно было. Несколько раз открывал там месторождения ценных металлов. Большие деньги зарабатывал. Только что с ними делать в космосе? Как вернусь на марсианскую базу, так и спущу все до последнего медяка. Азартными играми я увлекался. Все-таки какое-то разнообразие. Ну, проиграюсь, отдохну немного и снова на малые планеты. И так без конца…
— А потом?
— Потом? Опять пошел добровольцем. В разведотряд на Юпитер. Сначала у нас там была маленькая база, рядом с Юпитером, на искусственном спутнике. Холод, пустота, кругом голубой лед. Перед глазами огромное полушарие, закрывшее полнеба.
— Как вы только все это вынесли! — сказал молодой пилот. Но голос его звучал восторженно, глаза светились мечтой.
Старик помолчал немного, потом продолжал:
— Тогда мне только что исполнилось сорок лет. И я попросился назад, снова захотел работать на маленьких планетах.
— Почему?
— Не знаю. Захотелось быть ближе к Земле.
— Да, странно… Это, наверно, из-за возраста.
— Может быть. Конечно, в мире сплошного льда все остается неизменным, но для людей-то время идет… Ну, вот… а потом я вернулся на нашу старую марсианскую базу. И вдруг затосковал по Земле. Прямо места себе не находил. Все в телескоп смотрел…
Пилот с сомнением покачал головой.
— Этого я не понимаю.
— Поймешь когда-нибудь. Придет время, и поймешь. Видишь ли, вдруг появляется такое ощущение, словно Земля притягивает тебя к себе, а космос отталкивает. Наверно, когда становишься старым, космос перестает в тебе нуждаться.
Старик часто заморгал. Пилоту показалось, что глаза у старика заблестели.
— И тогда, — продолжал он, — хочется вернуться на Землю. В общем, это не так уж плохо: прожить остаток жизни на Земле и вспоминать о звездных мирах. Пожалуй, даже естественно.
— Да, конечно. Но в то же время не хочется расставаться с космосом. У меня все время такое чувство, что звезды совсем родные, ну, как члены семьи, что ли… — тихо сказал пилот и замолчал.
Старик кивнул, но, кажется, он не до конца понимал юношу. У него было на этот счет свое мнение.
Потом они открыли коробки с питательной смесью и принялись за свой незамысловатый обед. Отсчитывая секунды, громко тикали часы, и с каждым «тик-так» ракета приближалась к Земле.
Вдруг раздался оглушительный удар. Снаружи что-то завыло и заскрежетало. Корпус ракеты содрогнулся и затрясся, как в лихорадке. За иллюминатором в бешеной пляске завертелись звезды, сливаясь в сплошные серебряные полосы.
Старик вылетел из своего кресла и стукнулся о стенку. Некоторое время он не мог даже шелохнуться. Однако все это длилось не больше минуты. Потом снова наступила мертвая тишина.
Постепенно старик приходил в себя. Он стряхнул прилипшие к лицу остатки пищи и, потирая плечо, плачущим голосом сказал:
— Эй, пилот! Брось-ка свои идиотские штучки! Тоже мне вздумал стращать пассажира. Еще немного, и я бы подавился последним куском. Ну, погоди, прибудем на Землю, я тебе покажу! Тут же, на космодроме, напишу жалобу и заставлю тебя вернуть часть денег за проезд. Чтобы и тебе и другим неповадно было!
Конечно, старик прекрасно знал, что пилот тут ни при чем. Произошла какая-то авария. Но он также знал, что хныкать в космосе не положено, да и бесполезно.
Пилот тоже не проявлял никаких признаков страха.
— Ага! — сказал он с усмешкой. — На этот раз даже вы перепугались!
— Ты цел? — спросил старик. — Я здорово треснулся плечом.
— Какое там цел! Я весь изранен. Истекаю кровью. Вот только один рот и остался невредимым. Хоть говорить могу, и то ладно.
— Плохи дела! — воскликнул старик, бросаясь к пилоту.
Парень расхохотался.
— Да вру я! Все в порядке! Целехонек.
Действительно, кроме небольшой царапины на лбу, никаких повреждений у него не было. А лоб — ерунда, наверно, стукнулся о приборы.
Старик улыбнулся.
— Ax, ты, такой-сякой! Опять купил… А что это было, как ты думаешь? Метеорит?
— По всей вероятности, да. Решил поздороваться с нашей ракетой.
Пилот посмотрел в иллюминатор. Положение звезд совершенно изменилось. Потом заглянул в видеоскоп: голубовато-зеленая Земля исчезла. Значит, они сошли с курса. Радио не работало. Он вызвал все ближайшие базы — никакого ответа. Очевидно, отказало питание.
— Кажется, от удара испортились батареи. Связь прервана.
Старик прищурился.
— Надеюсь, на этот раз ты меня не разыгрываешь?
— К сожалению, нет. Очевидно, больше мне уж никого никогда не придется разыгрывать…
С этими словами молодой человек нажал на одну из кнопок. Послышался рев мотора, за иллюминатором выдвинулся длинный металлический стержень с зеркалом на конце: надо было осмотреть обшивку ракеты.
Зеркало медленно поворачивалось под разными углами. Сначала в нем отразилась носовая часть.
— Кажется, серьезных повреждений нет…
Но когда в поле зрения вошел хвост ракеты, оба они изменились в лице. Часть сопла была совершенно изуродована метеоритом. Она походила на пустую жестянку, расплющенную тяжелым молотом.
И старый и молодой долго молчали. Потом старик сказал:
— Кажется, нам придется закрывать свою лавочку!
— Да… но я постараюсь сделать все, что в моих силах. Пилот начал колдовать над пультом управления. Но искалеченная ракета агонизировала. Пламя больше не гудело в сопле, оно задыхалось и едва мерцало, как бессильный огонек догорающей свечи. Еще удавалось чуть-чуть повернуть ракету вправо или влево, но нечего было и думать о том, чтобы вывести ее на прежний курс.
— Я выйду наружу и посмотрю, насколько велико повреждение.
Молодой человек надел космический скафандр и через двойной люк вылез из ракеты. Когда он вернулся и снял шлем, выражение его лица было яснее всяких слов. Но старик все же спросил:
— Ну, как?
— Ни малейшей надежды. Да еще и антенну вырвало с мясом, так что даже сигнала бедствия нельзя послать… Я виноват перед вами… Ведь Земля была совсем близко…
Он закусил губу. Старик молчал. А часы тикали и тикали, отсчитывая секунды, и с каждым «тик-так» ракета удалялась от Земли. И люди ничего не могли сделать…
— Ну, что ж, — сказал старик, — чему быть, того не миновать. Наверно, на меня рассердились звезды. Что, мол, это такое?! Жили-жили одной семьей, и вдруг бежать надумал, словно от чужих…
— Нет, звезды не правы! Ведь вы всю жизнь проработали в космосе и наконец решили вернуться на Землю. И вот — на тебе! Не ожидал я от звезд такого свинства. — Парень грустно опустил голову.
— Ну, что ты! Я неплохо прожил свою жизнь. Выстоял. А ведь бок о бок со мной был вакуум и абсолютный холод. Мне еще повезло. Ведь большинство моих коллег исчезли в космосе… Все правильно, я последую за ними. А вот ты действительно влип в нехорошую историю. Ты ведь еще такой молодой. И все из-за меня. Старый дурак! Закапризничал! Вишь ты, на Землю захотелось!
— Ну, это уж вы зря. Я же на службе. И вообще, я всегда был готов к такому концу. Еще тогда, когда только мечтал о космосе.
На некоторое время воцарилось молчание. Казалось, даже воздух в ракете стал мертвым. Она мчалась, но мчалась в никуда.
Не к теплой, уютной Земле, о которой мечтал старик, не к далекой, неизвестной планете, о которой грезил юноша… В беспредельную пустоту, где только холод, ночь и… смерть.
— Ну, ладно, — сказал наконец старик. — Чем бы заняться? Интересно, что делают другие в подобной ситуации?
— Не знаю. Такие случаи, как наш, — большая редкость. Ведь обычно при столкновении с метеоритом конец наступает мгновенно.
— Выходит, нам неслыханно повезло. Ну, что ж, это тоже утешение…
— На курсах нам говорили, — продолжал пилот, — что, если уж стрясется что-либо подобное, надо принять анабиозин и ждать помощи… Наверно, у нас в ракете тоже есть анабиозин, — он порылся в аптечке. — Вот он.
Старик недоверчиво покачал головой.
— Хм… Но ведь на спасение все равно нет никакой надежды.
— Да, пожалуй, лучше не надеяться. Радио вышло из строя, подать сигнал бедствия мы не можем. А искать наугад… в бесконечном пространстве… Ну, это все равно что охотиться за одной крохотной рыбешкой в океане.
— Я тоже так думаю. Значит, нам нечего торопиться, успеем заснуть непробудным сном. Надо что-то делать. Давай в картишки, что ли, сыграем. У меня много денег. Накопил за годы службы.
Молодой человек рассмеялся.
— Это здорово! Великолепно вы придумали! Наверно, никому на нашем месте не пришло бы в голову играть в карты на деньги. Только я не умею. Никогда этим не занимался.
— Эх, ты! И чему вас только учат на курсах!.. Ладно, тогда выпью. Жалко оставлять-то.
Старик откупорил бутылку и начал пить. А пилот взял чистый лист бумаги, портативную пишущую машинку и застучал по клавишам…
— Что это ты выстукиваешь? — с любопытством спросил старик.
— Да вот, вспомнил о малогабаритной ракете для корреспонденции. Хочу послать весточку на Землю.
— А-а… Знаю я эти ракеты. Но вызвать помощь все равно не удастся. Ведь ракета попадет на Землю через три дня, не раньше. И даже если они сейчас же вышлют спасателей, на перелет потребуется еще три дня. А нас за это время занесет в такую даль, что сам черт не сыщет. И на Земле это известно. Так что они и посылать не будут…
— Конечно. Но я не собираюсь просить помощи. Я пишу завещание. Если вы тоже хотите что-нибудь сообщить, продиктуйте, я отпечатаю, — ответил пилот, продолжая стучать по клавишам.
— Нет, мне нечего сказать Земле. У меня ведь там никого нет. Ни родственников, ни друзей… Но мне очень интересно, что ты пишешь. Прочти, пожалуйста! Конечно, если тебе не будет неприятно… Да, а кому ты это посылаешь?
— Отцу и матери… Вот… я кончил. Хотите прочитать? — Он протянул старику исписанный лист.
«Дорогие папа и мама! Моя ракета сейчас столкнулась с метеоритом и получила серьезные повреждения. Никакой надежды на спасение нет. Что ж поделать, значит, не судьба нам увидеться… Только прошу вас, не очень горюйте. Я навсегда остаюсь в космосе, о котором мечтал с детства. Моя мечта исполнилась, и я доволен. Берегите себя. Прощайте!»
Прочитав письмо, старик вернул его молодому человеку, а когда увидел, что тот собирается положить его в ракету, с недоумением спросил:
— Ты так и положишь его?
— А в чем дело? Что вас смущает?
— А где же подпись?
— Да зачем она? Без подписи лучше.
Старик заволновался.
— Как же так — лучше?!
— А очень просто. Сколько молодых людей потерпели катастрофу в космосе и пропали без вести…
Старик перебил его:
— Конечно! Многие мои друзья и коллеги погибли в космосе… Но почему ты не хочешь подписать письмо?
— Я думаю, родители всех этих юношей, — продолжал пилот, до сих пор не теряют надежды на их возвращение… А когда они совсем уж перестанут надеяться, тогда, наверно, им захочется узнать, о чем думал их сын в последние минуты, вспоминал ли о них, о доме… И стоят они на Земле, и смотрят в звездное небо, и думают, думают… И вдруг прилетает к ним ракета с письмом… Последняя весточка. Конечно, слабое это утешение, но все-таки… Вот и выходит, что подпись тут не нужна…
— Понятно… — пробормотал старик. Но, кажется, он понял не до конца. — Конечно, всем родителям приятно верить, что письмо послал именно их сын… Но все же… О своих собственных родителях ты подумал? Нехорошо получается. Ведь им-то нужна твоя подпись!
— Да ничего им не нужно! — улыбаясь, ответил пилот.
— Как же так — не нужно?! Неужели ты такой черствый?
Старик неодобрительно покачал головой, а парень расхохотался.
— Да нет, нет у меня родителей! Я же сирота!
Старик уставился на него, а потом тоже начал смеяться.
— Ну и ну! Ох, и хитрец! Купил, опять купил. Пожалуй, это самая лучшая твоя шутка. Знаешь что, я кое-что добавлю к твоему письму.
— Пожалуйста! А что?
— Припиши-ка в конце одну фразу: «Вместе с письмом посылаю деньги, накопленные за время работы в космосе».
И вот ракета с письмом без подписи и с деньгами понеслась в сторону Земли…
Два человека посмотрели в иллюминатор, проводили взглядом крошечную звездочку с огненным хвостом, которая должна была отыскать в черном ледяном пространстве теплую голубовато-зеленую Землю, и одновременно произнесли одну и ту же фразу:
— Дай бог, чтобы она долетела!
Светящийся хвост все удалялся к наконец исчез совсем.
Старик взглянул на бутылку — она была уже пуста.
— Ну, что ж, — сказал он, — пить больше нечего. Да и шуток, кажется, уже не осталось в запасе. Ладно, давай примем этот самый анабиозин…
Они заняли свои места и приняли анабиозин. Пилот повернул выключатель на пульте управления. Стало темно. Температура в ракете начала падать. В иллюминатор лился слабый, призрачный свет далеких звезд. Старик заплетающимся языком сказал:
— Ох, как хочется спать… Мне почему-то начинает казаться, что ты мой сын…
— И мне начинает казаться, что вы мой… Нет, не буду больше шутить. Я ведь не знаю, что такое отец…
Потом кто-то из них прошептал:
— Прощай!..