Питер Эллиот привык всецело доверять современным данным — фактам, графикам, чертежам — и поэтому совершенно не был подготовлен к тому, что гравюра 1642 года со всеми ее деталями, возможно, является всего лишь выдумкой, плодом изощренной фантазии художника. Это открытие его просто потрясло.

Их намерение отправиться в Конго вместе с Эми вдруг показалось по-детски наивным; стало очевидным, что между схематичными, примитивными рисунками Эми и гравюрой Вальдеса существует лишь кажущееся, случайное сходство. Как только они могли поверить, что потерянный город Зиндж — не только выдумка древних сказочников? В семнадцатом веке, когда чуть ли не каждый день приносил известия об открытии новых земель и о новых чудесах, мысль о существовании такого города казалась вполне разумной, даже убедительной. Но в компьютеризованном двадцатом веке Зиндж был не более реален, чем Камелот или Ксанаду . Какими же дураками нужно быть, чтобы всерьез поверить в Зиндж!

— Итак, потерянного города нет, — подвел итог Эллиот.

— О, город существует, — подтвердил женский голос. — В этом нет ни малейших сомнений.

Эллиот поднял голову и только тогда понял, что это сказала не Сара Джонсон. В глубине комнаты стояла высокая, немного нескладная девушка лет двадцати с небольшим, в строгом деловом костюме. Если бы не холодное, высокомерное выражение лица, ее можно было бы назвать красивой. Девушка положила на стол портфель и щелкнула замками.

— Я — доктор Росс из Фонда защиты природы, — представилась она, — и мне хотелось бы узнать ваше мнение об этих снимках. — С этими словами Карен Росс пустила по кругу пачку фотографий.

Рассматривая их, сотрудники „Проекта Эми“ не скрывали удивления слышались восклицания, охи, а кто-то даже присвистнул. Сидевший во главе стола Питер Эллиот не мог дождаться, когда фотографии попадут к нему.

Черно-белые снимки с горизонтальными контрольными полосами были сделаны прямо с экрана и не отличались высоким качеством. Тем не менее не было ни малейшего сомнения, что на них был изображен тропический лес, а в нем развалины древнего города: все окна и дверные проемы в нем имели странную форму перевернутого полумесяца.