Роберт Силверберг
ЗВЕРОЛОВЫ
С высоты пятидесяти тысяч миль планета выглядела очень привлекательно. Земного типа, с преобладанием зеленых и голубых тонов, без видимых признаков цивилизации. Что же касалось фауны…
Я повернулся к Клайду Холдрету, приникшему к термоскопу.
— Ну, что ты можешь сказать?
— Температура подходящая, много воды. Мне кажется, надо садиться.
В рубку вошел Ли Давидсон. На его плече сидела одна из тех голубых мартышек, которых мы поймали на Альферазе.
— У нас есть свободные вольеры? — спросил я.
— На целый зоопарк!
— Я за посадку, — вмешался Холдрет. — Нельзя же возвращаться на Землю лишь с парой мартышек и муравьедами.
Кроме поисков внеземных животных для Зоологического управления Министерства межзвездных дел мы попутно занимались и картографированием планет, а в эту систему еще не залетали земные звездолеты. Еще раз взглянув на голубой шар, медленно вращающийся на обзорном экране, я занялся расчетом посадочной траектории. Из вольеров доносились сердитые вопли голубых мартышек, которых Давидсон привязывал к противоперегрузочным креслам, и недовольное похрюкивание муравьедов с Ригеля…
Не успел корабль коснуться поверхности планеты, как вокруг начали собираться представители тамошней фауны.
— Посмотрите, да тут не меньше тысячи видов! — воскликнул Давидсон. — О таком можно только мечтать!
— Кого же из них взять с собой? — немного растерянно спросил я, прикинув, сколько у нас свободного места.
— Я считаю, мы должны отобрать самых необычных животных и вернуться на Землю, — ответил Холдрет. — Остальных оставим до следующего раза.
— Эй, посмотрите сюда! — позвал нас Давидсон. Из густого леса появилось существо ростом не менее двадцати футов, похожее на жирафа, с миниатюрной головой на грациозной шее. Оно передвигалось на шести длинных ногах. Поражали глаза, огромные фиолетовые шары, чуть выступающие вперед. Животное подошло к кораблю и, казалось, взглянуло прямо на нас. У меня возникло ощущение, будто оно пытается нам что-то сказать.
— Великовато, а? — прервал молчание Давидсон.
— Уж ты-то не отказался бы взять его с собой.
— Возможно, нам удастся уместить детеныша, — Давидсон повернулся к Холдрету. — Как по-твоему, Клайд?
— Попробуем, — пробурчал тот.
Жираф, похоже, удовлетворил свое любопытство и, подогнув ноги, опустился на траву. Маленький, собакообразный зверек недовольно залаял, но тот даже не повернул головы.
— Ну, как анализ атмосферы? — спросил Давидсон.
— Отличный, — возвестил Холдрет. — Пора на охоту.
Я вдруг почувствовал смутную тревогу. Слишком тут было хорошо…
— Никогда ничего подобного не видел, — повторил Давидсон по крайней мере в пятнадцатый раз. — Сущий рай для звероловов.
Подошел Холдрет, держа в руках собаку с блестящей, без единого волоска кожей и выпуклыми, как у насекомых, глазами.
— Как дела, Гас?
— Нормально, — ответил я без особого энтузиазма.
— Ты что-то не в духе. В чем дело?
— Мне здесь не нравится.
— Почему?
— Животные сами идут в руки. Будто рады, что их возьмут на корабль. Я вспоминаю, как нам пришлось погоняться за муравьедами…
— Перестань, Гас. Если хочешь, мы быстро погрузимся. Но для нас эта планета — золотая жила.
Холдрет беззаботно рассмеялся и потащил собаку к вольерам. Чувствуя себя лишним, я решил обследовать окрестности и через полчаса поднялся на высокий холм. Оказалось, мы сели на огромном острове или сильно вытянутой косе. По обе стороны вдали виднелось море. Справа до самого берега темнел лес, слева простиралась степь. У подножия холма блестело небольшое озеро. Не остров, а рай для всякой живности.
Я не считал себя зоологом, мои знания ограничивались лишь беседами с Давидсоном и Холдретом. Но и меня не могло не поразить удивительное многообразие всех этих странных существ и их поразительное дружелюбие. По дорого мне встретился еще один жираф. И снова у меня возникло ощущение, будто он пытается мне что-то сказать.
Вернувшись на звездолет, я увидел, что вольеры забиты до отказа.
— Как дела? — поинтересовался я.
— Заканчиваем, — ответил Давидсон. — Теперь приходится выбирать, кого взять, а кого оставить.
Он вынес из вольера двух собакообразных и заменил их пеликанами.
— Зачем они тебе? — спросил Холдрет.
— Одну минуту, — вмешался я. — Какая странная птица. У нее восемь ног!
— Ты становишься зоологом, — хмыкнул Холдрет.
— Нет, но у меня возникают сомнения. Почему у одних животных восемь ног, у других — шесть, а третьи обходятся четырьмя? — Холдрет и Давидсон смотрели на меня, не понимая вопроса. — Я хочу сказать, что процесс эволюции, как правило, отличает определенная логика. Для животного мира Земли характерны четыре конечности, а для четвертой планеты Беты Центавра — шесть…
— Ну, всякое случается, — возразил Холдрет. — Вспомни симбиоз Сириуса-3 или червей Мизара. Но, вероятно, ты прав. Налицо очень странное отклонение. Мне кажется, нам стоило бы остаться и провести некоторые исследования.
Я пояял, что допустил серьезную ошибку, и предпринял обходной маневр.
— Не согласен. Наоборот, мы должны вылететь немедленно, а потом вернуться с более подготовленной экспедицией.
— Перестань, Гас, — возмутился Давидсон. — Такой случай выпадает раз в жизни.
— Ли, звездолетом командую я. Нам положено сделать короткую остановку и лететь дальше. Запасы продовольствия строго ограничены. Никаких научных исследований, иначе нам придется есть тех, кого мы поймали.
— Против такого довода не поспоришь, — после некоторого молчания ответил Холдрет.
— Ну, ладно, — неохотно согласился Давидсон. Я решил рассчитать режим взлета и пошел в рубку. Там меня ждал сюрприз. Кто-то выдрал из гнезд пульта управления все провода. Несколько минут я не мог прийти в себя, а потом кинулся к вольерам.
— Давидсон! — позвал я.
— Что случилось, Гас?
— Срочно в рубку!
Он появился лишь через несколько минут, недовольно хмурясь.
— В чем дело? Я занят и…
— Посмотри на пульт!
Давидсон замер с открытым ртом.
— Немедленно позови Холдрета!
Пока он привел Холдрета, я снял панель и внимательно все осмотрел. Мое настроение несколько поднялось. За пару дней повреждения можно было устранить…
— Ну что? Чьих рук это дело? — набросился я на Давидсона и Холдрета, когда они вошли в рубку.
— Если ты намекаешь на то, что это сделал кто-то из нас, — начал Давидсон, — то…
— Я ни на что не намекаю. Но мне кажется, что вы с удовольствием продолжили бы исследования. И наилучший способ сделать это — заставить меня чинить систему управления. Вы своего добились!
— Гас, — Давидсон положил руку мне на плечо, — мы этого не делали. Ни он, ни я.
Я понял, что он говорит правду.
— Кто же тогда?
Давидсон пожал плечами.
Они ушли к животным, а я постарался сосредоточиться на ремонте. Через несколько часов работы мои пальцы стали дрожать от усталости, и я решил отложить ремонт до следующего дня.
В ту ночь я спал плохо. Из вольеров доносились стоны муравьедов, визг, шипение, блеяние и фырканье других животных. Наконец около четырех утра я провалился в глубокий сон. Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел бледные лица Холдрета и Давидсона.
— Вставай, Гас!
— Какого черта!.. — но меня уже тащили в рубку. Там я мгновенно пришел в себя.
Все провода, ведущие к пульту управления, опять лежали на полу!
— Необходимо охранять рубку, — сказал я. — Один из нас должен постоянно бодрствовать. Кроме того, всех животных следует немедленно удалить из звездолета.
— Что? — негодующе воскликнул Холдрет.
— Он прав, — согласился со мной Давидсон.
Весь день я чинил пульт, а к вечеру первым заступил на вахту, с трудом подавляя желание вздремнуть. Когда Холдрет вошел в рубку, чтобы сменить меня, он ахнул и указал на пульт. Провода вновь валялись на полу…
Ночью мы все остались в рубке. Я чинил этот проклятый пульт. Но к утру оказалось, что все труды пропали даром. Никто не заметил, как это произошло.
Я вылез из звездолета и уселся на большой камень. Одна из собакообразных подошла ко мне и потерлась мордой о колено. Я почесал ее за ухом.
На одиннадцатый день животные перестали интересоваться нами. Они бродили по равнине, подбирая комочки белого тестообразного вещества, каждую ночь падавшего с неба. Мы назвали его манной небесной. Провизия кончилась. Мы заметно похудели. Я уже давно не подходил к пульту управления.
К вечеру Давидсон набрал ведерко манны, и мы устроили пир.
— Надо сказать, — заметил Холдрет, — звездолет мне порядком надоел. Хорошо бы вернуться к нормальной жизни.
— Пошли спать, — предложил я. — Утром мы еще раз попробуем выбраться отсюда. Надеюсь, нам это удастся, — моим словам явно не хватало былой уверенности.
Утром я встал пораньше с твердым намерением починить пульт. Войдя в рубку, я взглянул на обзорный экран и замер. Потом вернулся в каюту и разбудил Холдрета и Давидсона.
— Посмотрите в иллюминатор, — попросил я.
Они кинулись смотреть.
— Похоже на мой дом, — пробормотал Холдрет. — Мой дом на Земле!
Мы вышли из звездолета. Вокруг собрались животные. Большой жираф подошел поближе и печально покачал головой. Дом стоял посреди зеленой лужайки, чистенький, сверкающий свежей краской. Ночью чьими-то заботами его поставили около звездолета, чтобы мы могли в нем жить.
— Совсем как мой дом, — изумленно повторял Холдрет.
— Естественно, — буркнул я. — Они воссоздали его по твоей памяти.
— О ком ты говоришь? — спросили в один голос Холдрет и Давидсон.
— Неужели вы до сих пор не сообразили, в чем дело? — я облизал пересохшие губы, поняв, что остаток жизни нам придется провести на этой планете. — Неужели не ясно, что означает этот дом? Это наша клетка. Нас, звероловов, здешний разум умудрился загнать в свой космический зоопарк!
Я взглянул на безоблачное, теперь уже недостижимое небо, поднялся на веранду и тяжело опустился на стул. Я смирился и представил себе табличку на изгороди:
Земляне, звероловы.
Естественная среда обитания — Солнечная система.
Пер. изд.: Silverberg R. Collecting Team: Explorers of Space. Thomas Nelson, Inc., Publishers, N.Y., 1968.
© Перевод на русский язык, “Мир”, В.Вебер, 1983.
