Том ГОДВИН
НЕОБХОДИМОСТЬ — МАТЬ ИЗОБРЕТЕНИЯ
Перевод с английского С.Михайловой
Человек умеет приспосабливаться — он способен признать неизбежность фактов, даже таких неприятных, как смерть.
Человек упрям — даже признав неизбежность неприятных фактов, он отказывается согласиться с тем, что их нельзя изменить.
Человек может проявить необыкновенную изобретательность, чтобы изменить нежелательные факты.
"Разновидности галактических культур" антареенс кого философа В. Рал Гетана
Когда "Стар Скаут" вышел из гиперпространства на окраине скопления Тысячи Солнц, его скорость была много меньше световой. Впереди, чуть ниже, виднелась последняя звезда скопления — двойная система, состоявшая из желтого карлика и бело-голубого гиганта. Приборы нащупали сверкающую точку — в четырехстах миллионах миль от бело-голубого солнца, — определили новое направление, и "Стар Скаут" опять исчез в гиперпространстве.
Но вот он снова вышел в обычный космос, и точка превратилась в планету, которая сверкала вдали, как огромный драгоценный камень на темной вуали. Проходили часы, и планета увеличивалась, заполняя весь экран. Сквозь опаловую дымку уже можно было с трудом различить массивы суши и небольшие моря.
Блейк начал торможение. За его спиной четверо мужчин напряженно вглядывались в экран. Медленно поползли стрелки — это анализатор зачерпнул первые пробы разреженного воздуха. Несколько минут спустя стрелки опять вернулись на место.
— Пригоден для дыхания, — с трудом выговорил седовласый Тейлор.
— Углекислого газа меньше, чем на Земле, — заметил Уилфред. Молодой, невысокий, широкоплечий, он переносил торможение легче, чем его бывший декан. — Не понимаю, почему спектроскоп показывал такую неимоверную концентрацию углерода?
— По-видимому, углерод содержится в коре планеты, а не только в ее атмосфере, — сказал Тейлор.
— Держитесь, — прервал его Блейк, не отрывая глаз от приборов. — Я еще раз буду тормозить.
Их вдавило глубже в кресла, и все молча смотрели, как на экране вырастал континент, изрезанный неясными складками. Потом эти складки превратились в цепи гор. Блейк всмотрелся в полупрозрачный белый кружок в центре экрана, указывавший точку приземления, и понял, что посадка произойдет на западном склоне горного хребта. Он решил не менять курса — все в этом мире было одинаково неизвестно.
На экране появилась зеленая лента реки, окаймленной деревьями. Место, накрытое полупрозрачным кружком, превратилось в небольшую заболоченную дельту. Дельта надвигалась на них все медленней, медленней, и вот белый кружок накрыл свободную от деревьев площадку, словно бы усеянную чем-то вроде блестящего песка.
"Стар Скаут" повис метрах в трех над землей, от ударов дюз вихрем взметнулись тяжелые тучи блестящего песка. Потом корабль пошел вниз, поддерживаемый тягой, и, чуть накренившись, коснулся поверхности. Широкий хвостовой стабилизатор уперся в песок, и Блейк выключил двигатели.
— Приехали, — коротко сказал он.
Остальные уже нетерпеливо всматривались в показания приборов. Блейк с интересом наблюдал за своими спутниками. Ни один из них прежде не покидал Земли, и теперь они были возбуждены, как дети, получившие новую игрушку. Самым пылким энтузиастом оказался Тейлор, который всю жизнь провел в стенах института. Когда-то он признался Блейку: "При всем моем уважении к этим каменным стенам, увитым плющом, должен сказать, что и они могут стать тюрьмой. Прежде чем я состарюсь, мне хотелось бы увидеть немногое: космос, далекие звезды и необычные миры". Ближе всех к Блейку стоял Ленсон — худощавый, высокий, на голову выше юного розовощекого Уилфреда. Это был приятный человек со спокойной улыбкой, который терпеливо, с пониманием относился к чужим слабостям.
Лица всех троих были отмечены печатью интеллекта; Кук среди них выделялся, как черная овца среди белых. Блейк знал, что Кук не менее интеллектуален, чем любой из них; подобно всем остальным, он был выбран именно потому, что его знания и способности были гораздо выше средних. Но внешность у него была далеко не интеллектуальная: смуглое, с тяжелой челюстью лицо, перебитый нос, горящие черные глаза. Глядя на него, Блейк часто думал: он не похож на них, ему бы жить на Земле лет триста назад да стоять на борту пиратского корабля с саблей в руках.
Внешне Кук казался человеком решительным и даже жестоким. На деле же он ограничивался тем, что добродушно посмеивался над окружающим, да и вообще над жизнью.
— Судя по всем важнейшим параметрам, эта планета — земного типа, — заметил Тейлор. — Притяжение, температура, состав воздуха… Никаких вредных бактерий — нам удивительно повезло!
— Шанс найти такую планету у нас был один на несколько тысяч, не правда ли, Рэд? — спросил Ленсен, поворачиваясь к Блейку.
Блейк кивнул.
— Прямо скажем, на много тысяч! Ведь эта звезда не принадлежит к классу G. Тейлор прав, нам здорово повезло: мы с первого раза вытянули счастливый билет.
— Так давайте выйдем и рассмотрим нашу находку поближе, — нетерпеливо сказал Кук. — Воздухом подышим, пробежимся по песочку — в кои-то веки.
По долголетней привычке Блейк взглянул на показания приборов. Температура в двигательном отсеке подошла к красной черте. Она быстро повышалась, и Блейк повернул рукоятку с надписью "НАРУЖНАЯ ВЕНТИЛЯЦИЯ". Этим поворотом он открывал иллюминаторы в двигательном отсеке и включал вентилятор, чтобы гнать мощные струи прохладного воздуха в нагревшееся сверх меры помещение.
— Двигательный отсек здорово нагрелся во время торможения, — пояснил он, направляясь вслед за остальными к лифту.
Они заглянули в кабины только для того, чтобы захватить оружие.
— Никогда не угадаешь, с чем можешь встретиться на незнакомой планете, — пояснил Блейк, входя в лифт. — Признаков разумной жизни тут вроде бы нет, но могут быть животные. Эти твари порой не желают ждать, пока вы за ними погонитесь, а, набравшись духу, сами начинают гнаться за вами.
Они вышли через нижний шлюз и спустились по кормовому трапу вниз. Облако пыли все еще окутывало корабль.
— Вентилятор гонит внутрь всю эту пылищу, — заметил Блейк, чихая. — Я и не думал, что она такая густая. Хорошо хоть двигательный отсек заперт и пыль не набьется в другие помещения.
Они отошли от корабля. Впереди виднелся вход в ущелье, а вершины скал тонули в радужной дымке. Песок и скалы, редкие деревья и колючий кустарник — все это напоминало земные полупустыни. Некоторые кусты были покрыты удивительно красивыми цветами, от нежно-розовых до ярко-пунцовых.
— Надо бы дать ему имя… этому миру, — сказал Тейлор. — Как мы его назовем?
— Аврора, — тотчас ответил Ленсон.
— Хорошее название, — согласился Тейлор. Он посмотрел в сторону ручья, который протекал в десятках метров и почти скрывался под густо разросшимися на берегах деревьями. — Давайте возьмем пробу воды на анализ.
Они двинулись в сторону реки, то и дело оглядываясь на возвышавшийся корпус корабля. "Люди всегда так поступают, когда высаживаются па незнакомой планете, — подумал Блейк. — Они выходят из шлюза, настороженно высматривая возможную опасность, и никогда не забывают оглянуться, словно желая проверить, не исчезла ли громоздкая махина их корабля. И это совершенно естественно: когда человек вступает в незнакомый мир, он остается один, и единственная его связь с другими людьми и мирами — это корабль. Без корабля люди во враждебном незнакомом мире были бы почти беспомощны; с кораблем они становятся непобедимыми".
— Даже цветы, — воскликнул Кук, когда они приблизились к деревьям на берегу ручья. — Красные, желтые, пунцовые цветы, зеленые деревья и хороший воздух — что еще нужно колонистам?
Блейк со все возрастающим любопытством рассматривал сверкающий песок и гальку. Отдельные камни были величиной с яйцо. Они совсем не походили на кварц. Блейк поцарапал один такой камень кончиком ножа: отметины не осталось. Камень светился изнутри, словно живой, а его строение, насколько можно было судить по закругленным, неровным краям, ничуть не напоминало строение кварца. Немного дальше Блейку попался другой кристалл, рдевший густым рубиновым цветом. Он задержался, чтобы поднять его, и в это время услышал возбужденный крик Ленсона, который вместе с остальными уже дошел до берега ручья: "Посмотрите, что это!"
"Это" был кристалл густого рубинового цвета диаметром не меньше фута. Он лежал на самом берегу мутного опалового потока. Берег был усеян кристаллами поменьше — желто-голубыми, желтыми, красными, голубыми, зелеными. Преобладали светло-голубые. Песок и галька в устье ручья, казалось, состояли сплошь из этих сверкающих минералов.
— Вам когда-нибудь доводилось встречать такие залежи кристаллов? — спросил Ленсон. — И таких разных по цвету? Вы только взгляните на этот — прямо настоящий рубин!
Блейк не расслышал ответа. Мысль, возникшая еще раньше — когда он рассматривал поднятый камень, — неожиданно перестала казаться фантастичной. Все сходилось: отсутствие других минералов, «ошибочный» спектральный анализ, который показал, что планета содержит невероятно высокий процент углерода, большой показатель преломления этих кристаллов.
Это можно было проверить очень быстро.
— Дай-ка мне твое кольцо, — обратился он к Уилфреду.
Уилфред снял кольцо с крохотным бриллиантом и протянул Блейку, недоуменно глядя на него. Блейк провел бриллиантом по камню, лежавшему у него на ладони. На камне не осталось никакого следа. Он взял другие камни, еще и еще. Но, как бы сильно он ни давил, ни на одном из камней ему не удалось сделать хотя бы малейшей царапины.
— Спектроскоп не ошибся, — сказал он. — Я не понимаю, как это может быть, но это факт.
— Что именно? — спросил Уилфред.
— Это углерод, а все эти кристаллы — алмазы!
Они недоверчиво уставились на него.
— Невозможно, — запротестовал Уилфред.
— С чего это ты взял? — спросил Ленсон. — Ты совершенно уверен?
— Бриллиант не оставляет на них царапин, — сказал Блейк. — Единственный минерал, на котором алмаз не оставляет царапин, — это алмаз.
— Настоящие алмазы? — Тейлор поднял ярко-голубой. кристалл. — Но они же разного цвета! Неужели все эти камни — алмазы?
— Все, независимо от размера, — объяснил Блейк. — Кремнезем мягче и быстро измельчается в песок. Все, что не истирается, что сохраняет кристаллическую форму, — это наверняка алмазы.
— Ну и ну! — буркнул Кук и покачал головой. — Приятно услышать, но все-таки трудно поверить. Такое везение просто невероятно.
— Действительно невероятно, — согласился Блейк. — Такое случается…
Его голос потонул в громовом реве. Блейк вместе с остальными круто повернулся к кораблю; на лицах всех отразилось явное замешательство. Одна и та же мысль одновременно мелькнула у каждого: все пятеро здесь — никто не остался в корабле!
Вдруг над вершинами окружающих деревьев показался корабль.
Желто-синий язык пламени хлестал через дыру, образовавшуюся в корме, потом пламя исчезло, и на мгновение корабль замер; огромное металлическое чудовище повисло без движения, словно воткнувшись в туманное небо.
В следующее мгновение его нос опустился, хвост задрался кверху и он рухнул вниз.
Он падал в горизонтальном положении, за деревьями не видно было, как он упал, но слышен был оглушительный и жуткий звук падения: скрежет раздираемого металла и тяжелый, потрясший почву удар.
Блейк бросился вслед за остальными к кораблю. Он смутно слышал, как кто-то крикнул: "Что это?", потом пробился через скрывавшие корабль кусты и деревья и замер как вкопанный, до глубины души потрясенный необыкновенным зрелищем, которое предстало перед его глазами.
"Стар Скаут" переломился пополам.
Тейлор, бледный, ошеломленный, остановился рядом с Блейком.
— Что… что это? — пробормотал кто-то. — Что случилось… как это только могло случиться? Совершенно ничего не понимаю.
— Взорвался конвертер, — сказал Блейк, чувствуя, что губы у него одеревенели. — Это моя ошибка… Я должен был сообразить…
— Что ты имеешь в виду? — спросил Кук.
— Я оставил вентилятор включенным. В воздухе было полным-полно пыли, которую мы подняли во время посадки, и это была алмазная пыль.
— Ох, — Кук уставился на Блейка. — Так вот в чем дело! И как это я сразу не сообразил! Алмазная пыль… углерод… катализатор!
— Но почему? — спросил Тейлор. — Каким образом алмазная пыль попала в конвертер?
— Не знаю. — Блейк пожал плечами. — Может, механики, проверявшие корабль, забыли затянуть болты на крышке? Может, болты сдали в полете. Так или иначе, а это случилось: в отверстие набилось столько пыли, что был превзойден критический уровень — и конвертер взорвался. Прежде чем включать вентилятор, мне следовало проверить…
Они пошли вдоль корабля.
— Ситуация выглядит безнадежной, — заметил Кук. — Наш корабль напоминает мне переспелый арбуз, который неудачно уронили. Мало того, что он разломился на две части, вдобавок ко всему прочему он как будто расплющился.
Они миновали корму, где по обводу рваной дыры все еще багровел расплавленный металл, и Блейк двинулся к глубокой воронке — к тому месту, где прежде стоял корабль.
— Взрыв был направленным, — сказал он. — Иначе бы разворотило всю корму.
— Не такая уж большая дыра, — заметил Кук, к которому вернулся его обычный оптимизм. — Мы вполне могли бы ее залатать. Хотя тогда у нас была бы только половина корабля, и вдобавок без конвертера… — мрачно добавил он.
Они проникли внутрь, продираясь через покореженную сталь. В шахту лифта, превратившуюся теперь в горизонтальный коридор, приходилось пробираться сквозь разорванный, погнутый металл. Остановившись у шахты, Блейк сказал Тейлору:
— Я хотел бы заглянуть в машинное отделение и ремонтную мастерскую. Что если мы с Куком проберемся туда, а ты с остальными тем временем обследуешь, каковы повреждения на носу?
— Как скажешь, Рэд, — согласился Тейлор. — По-моему, мы все равно не найдем ничего, кроме обломков…
— Сейчас я раздобуду вам фонари, — сказал Блейк.
Он пробрался вдоль шахты лифта к складу. Дверь в отсек открылась с большим трудом, внутри царил полнейший разгром и хаос. Под массой самых разнообразных припасов, инструментов и разбитых контейнеров он отыскал ящик, в котором хранились запасные принадлежности, и взял оттуда пять фонарей. Потом Блейк вернулся к разлому и отдал три фонаря группе Тейлора. Тейлор повел своих людей в переднюю часть корабля, а Кук пошел туда, где стоял Блейк.
— Как оно выглядит, место, где ты был? — спросил Кук.
— Я бы не сказал, что там идеальный порядок, — ответил Блейк, направляясь в сторону машинного отделения.
Он поочередно освещал фонариком темные углы помещения, пока не нашел, наконец, того, что искал.
— Видишь ту квадратную железную штуковину? — спросил он. — Это и есть крышка. Должно быть, они забыли закрепить болты.
Блейк медленно водил лучом по двигателю.
— Ну, что там? — спросил Кук.
— Взрывная волна прошла стороной, простой удар такой махине нипочем. Это лучше, чем можно было ожидать — теперь нам достаточно восстановить камеры сгорапия, и у нас снова будет тяга… Если, конечно, удастся найти уран, — добавил Блейк.
— А что тогда? Не слишком ли мы состаримся к тому времени, когда доберемся домой? Тридцать тысяч лет полета в обычном космосе…
— Я не знаю ни одного аванпоста цивилизации, до которого можно добраться быстрее чем за двести лет, — ответил Блейк, — а это, пожалуй, слишком далеко. Но чтобы добраться куда-нибудь в гиперпространстве, обязательно нужна тяга.
— Пусть мы даже починим двигатель и поднимемся, но как мы войдем в гиперпространство, не имея конвертера? — спросил Кук.
— В этом-то весь вопрос, и я пока не знаю ответа. Просто я начал с самого начала. Если мы найдем уран — а мы наверняка его найдем, — то, вероятно, разрешим все проблемы…
Он снова осветил фонариком генератор, который снабжал корабль электроэнергией. Пол стал теперь вертикальным, и генератор висел всего на двух крепежных болтах, но казался неповрежденным.
— Вот наша энергия — нужно только придумать, как ее накапливать, — сказал Блейк. — Если бы изобрести чтото вроде идеального конденсатора с громадной емкостью… Тогда можно было бы накопить достаточно энергии, чтобы дать на блоки переключения такой разряд, который перебросил бы нас в гиперпространство. Так или иначе, что бы мы ни решили, нам понадобится этот генератор. Нам будет нужна электроэнергия для токарного станка — если только он не разбит вдребезги — и для сварки, и, может быть, даже для выплавки металла в какой-нибудь электроплавильной печи…
— А как же мы запустим генератор? — спросил Кук.
— Это можно сделать, — ответил Блейк. — Был бы только токарный станок, чтобы выточить необходимые детали…
Он вышел из машинного отделения, и Кук последовал за ним в мастерскую. Как и во всех других отсеках, дверь здесь находилась теперь в горизонтальном положении, но мастерская была меньше машинного отделения, и прыгать пришлось всего лишь с шестифутовой высоты. Блейк испытал громадное облегчение, обнаружив, что токарный станок по-прежнему накрепко привинчен к вставшему вертикально полу. Остальное оборудование громоздилось беспорядочной грудой на горизонтальной стене, и некоторое время Блейк и Кук с любопытством рассматривали его.
— Кстати, здесь не так уж много сломанного, — сказал Кук. — Стальные инструменты, видимо, неплохо переносят такое сальто-мортале. Если бы передатчик был такой же прочный…
— Надо взглянуть на вездеход, — предложил Блейк. — Если передатчик нельзя будет починить, нам волей-неволей придется искать уран, а такие огромные пространства невозможно исследовать пешком.
И снова им повезло. Маленький вездеход был цел и невредим, если не считать помятого крыла.
— На этом кончаются важные открытия в нашей части корабля, — сказал Блейк. — Пошли посмотрим, насколько повезло остальным.
По сломанной шахте лифта как раз спускался Уилфред, нагрузившись продуктами и кухонной утварью.
— Похоже, что придется на некоторое время разбить лагерь снаружи, — пояснил он. — Жить в корабле, когда на полу по колено обломков, а из дверей нужно прыгать вниз на два-три метра, — это, пожалуй, немного неудобно.
— Придется пробить коридор вдоль днища, — сказал Блейк. — Перекладины можно не трогать, достаточно пробить прежнее покрытие.
— Как там дела? — спросил Кук. — Что с передатчиком?
— Послать S0S невозможно, — решительно ответил Уилфред. — Передатчик разбит вдребезги.
— Этого я и боялся, — сказал Блейк. — Не надо ли помочь остальным тащить груз?
— Они наверняка не откажутся от помощи, — ответил Уилфред, спускаясь со своей ношей.
Они перебрались через разлом и встретили Тейлора и Ленсона, которые тащили спальные мешки и прочие вещи. Вчетвером они вынесли груз на чистое песчаное место недалеко от большого дерева, под которым Уилфред устроил "кухню".
Блейк бросил свою ношу вниз и повернулся к Тейлору.
— Итак, передатчик разбит?
— Да, конечный каскад уничтожен, — ответил Тейлор. — Задающий каскад в общем уцелел, и его можно было бы восстановить, да только…
— Что только?
— В обычном пространстве он имеет радиус действия около миллиарда миль — примерно половина расстояния до желтого спутника здешнего Солнца. Это ничего не дает… Что у вас?
— Блоки переключения, кажется, не повреждены. Не так уж трудно переделать камеры сгорания, чтобы поднять корабль на урановом топливе, — ответил Блейк. — Нам во что бы то ни стало нужно поднять корабль, если мы хотим прыгнуть в гиперпространство. Если мы найдем уран, останется решить только одну серьезную проблему — и она действительно серьезная: как накопить достаточно энергии, чтобы активизировать блоки переключения. Я вполне допускаю, что придется, быть может, даже построить новый конвертер. Я не гарантирую, что мы добьемся успеха, потребуются годы работы и просто везение, но это все-таки лучше, чем ничего. По крайней мере мы будем пытаться.
Он оглянулся в сторону ближайшего каньона,
— В общем нам необходим уран независимо от того, что мы предпримем. Я, пожалуй, немного пройдусь, пока тут Уилфред сообразит насчет еды. Хочу посмотреть, как выглядят здешние формации, насколько они обнадеживают.
— А после еды обсудим наши планы, — сказал Тейлор.
Блейк выбрался на берег реки, покрытый камнями и гравием, и начал осматриваться, то и дело ворча под нос. Каменные осыпи, вынесенные течением из каньона, были похожи на земные, но с одной существенной разницей: все породы здесь, будь то похожие на граниты, риолиты или андезиты, с большим содержанием кремнезема или с малым, содержали одинаково большой процент алмазнокристаллических включений. В крупнозернистых породах, напоминающих граниты, кристаллы алмаза были величиной с кончик мизинца, в мелкозернистых же породах алмазы присутствовали в виде крошечных вкраплений.
После еды люди выскребли тарелки, употребив на это большое количество песка и гораздо меньшее количество воды, и Тейлор объявил дискуссию открытой.
— Мне кажется, — сказал Блейк, — у нас есть только два пути: послать в гиперпространство либо сам корабль, либо сигнал бедствия. Для отправки сигнала есть энергия, но нет гиперпространственного преобразователя, он поврежден. Блоки переброски корабля в гиперпространство уцелели, зато нет энергии, которая им необходима. Что будем делать: попытаемся соорудить ядерный конвертер и возвратиться на корабль или попробуем сделать преобразователь и послать SOS?
— Нужен не только преобразователь сигнала, — возразил Тейлор. — Необходимо сменить поврежденный каскад передатчика. Один лишь задающий каскад даже в гиперпространстве будет иметь такой ограниченный радиус действия, что сигнал не достигнет и ближайшего аванпоста. Наши сигналы никогда не услышат, разве что какой-нибудь корабль случайно окажется в пределах этого ограниченного радиуса. А это может не произойти в течение всей нашей жизни.
— Ты думаешь, бесполезно пытаться сделать новый передатчик? — спросил Уилфред.
— Я уверен, что это выше наших возможностей, — ответил Тейлор.
— Средства для того, чтобы послать корабль в гиперпространство, у нас есть, — сказал Блейк. — Единственное, в чем мы нуждаемся, — это энергия. Мне кажется, метод накопления энергии придумать легче, чем создать точное электронное оборудование. В конце концов все, что нам нужно, — это огромная энергия на очень короткий период. Для обратного перехода в обычное пространство требуется лишь ничтожная часть этой энергии.
— Но если нет никакой надежды послать сигнал бедствия, то у нас нет и выбора, не так ли? — спросил Уилфред.
— Я думаю, можно с полной уверенностью сказать, что наши возможности послать сигнал бедствия равны нулю, — сказал Тейлор.
Никто но высказался против, поэтому Блейк продолжал:
— Если мы найдем уран, то перестроить камеры сгорания под новое топливо будет не так уж трудно. Больше всего времени уйдет, по-видимому, на то, чтобы сделать корабль или хотя бы кормовые отсеки герметичными. В любом случае вся эта затея безнадежна, пока мы не построим ядерный двигатель. Чтобы проскользнуть в гиперпространство, нужно прежде всего поднять корабль в космое, и нечего гадать, как мы сделаем второй шаг, до тех пор пока не знаем, как сделать первый.
Некоторое время все молчали, потом заговорил Тейлор:
— Итак, я считаю, мы пришли к соглашению по этому вопросу. Теперь важно другое — можем ли мы найти уран? — Он посмотрел на Блейка. — Как ты думаешь, есть такая возможность?
— Ничего не могу сказать, — ответил Блейк, — я пока еще слишком мало видел. В камнях, вынесенных ручьем из каньона, никаких признаков металлических руд я не заметил.
— Что же ты там нашел? — спросил Кук.
— Эти скальные формации похожи на земные, если не принимать в расчет наличия алмазов; содержание кремнезема почти нормальное. В таких формациях иногда находят урановую руду. Так что, вполне возможно, урановая руда, если мы ее вообще найдем, окажется по соседству с алмазами.
— Кроме того, — задумчиво сказал Тейлор, — нам понадобится кадмий.
— Сколько времени уйдет на это, как ты полагаешь? — спросил Ленсон.
Тейлор улыбнулся.
— В качестве оптимистического предположения я бы сказал: от одного до двух лет.
Уилфред кивнул в знак согласия.
— Я думаю, это срок почти точный — не меньше одного и не больше двух лет. Нам повезло, что у нас есть токарный станок и другие инструменты, вездеход для разведки местности, все горное оборудование, необходимое для добычи руды, если мы ее найдем.
— Прежде всего нужно устроиться с жильем, — сказал Тейлор, задирая брючину, чтобы потереть ушибленное и ободранное колено. — Карабкаться туда и обратно из этих отсеков, как мы карабкались сегодня, — занятие не из приятных.
— Рэд предложил пробить коридор вдоль днища, — сказал Уилфред. — Это не займет много времени. Мы можем все перестроить. Да еще придется снять токарный станок со стоны.
Через несколько минут первый солнечный закат на Авроре прервал их разговоры о предстоящих делах. За отдаленным хребтом не было видно солнца, но его последние лучи, словно рубиновые, изумрудные и золотистые копья, пересекали мерцающее радужное небо. Лучи блестели, дрожали, переливались бесконечно менявшимися цветами, пока не заструились через все небо, словно стяги какого-то волшебного небесного царства.
Когда краски стали блекнуть, Ленсон заговорил первым.
— Никогда в жизни не видел ничего подобного, — оказал он. В голосе его слышался почти благоговейный трепет.
— Я тоже, — откликнулся Кук, приваливаясь спиной к спальному мешку. — Совсем как рай, который описывала мне мать, пока не решила, что я все равно в него никогда не попаду.
— Все дело, видимо, з том, что несколько слоев воздушных течений перемещаются с различной скоростью и несут неодинаковое количество пыли и водяных паров, — предположил Уилфред.
— Г-м, — буркнул Кук. — Ты всегда такой рассудительный и практичный?
— Согласен, зрелище было внушительное, но ведь на самом деле вся эта красота объясняется вполне тривиально — именно так, как я сказал… Все эти изумительные закаты на планетах земного типа возникают благодаря водяным парам и загрязненности атмосферы.
— В таком случае, раз уж мы здесь застряли, будем благодарны за то, что здешняя атмосфера загрязнена: именно поэтому закаты здесь так великолепны, — сказал Ленсон.
Вечерняя заря постепенно угасала, и показалось созвездие Тысячи Солнц: скопление сверкающих точек, которое даже сквозь вуаль сияло так ярко, что по песку протянулись слабые тени.
— Надо будет вести наблюдения, — заметил Тейлор. — Я буду ежедневно наблюдать за солнцем и его спутником. Продолжительность дня здесь около двадцати четырех часов, но неизвестно, весна сейчас или лето. А может быть, у этой планеты ось не наклонена и нет смены времен года…
— Я думаю, сейчас весна, — сказал Блейк. — Вершины гор, те, что видны сквозь вуаль, покрыты снегом. Конечно, это не очень-то убедительное доказательство.
— Будем надеяться, что это весна, — сказал Тейлор. — Здешний год равен приблизительно шести земным, поэтому, если повезет, мы сможем выбраться отсюда до наступления зимы.
У них ушло пятнадцать дней на то, чтобы хоть немного приспособить корабль для жизни. Надо было прорубить коридор, пряладить двери так, чтобы они не пропускали мелкую пыль, которую ветер поднимал по вечерам, оборудовать отстойными фильтрами резервуар для воды, отвинтить столы и стулья, которые нелепо торчали на стенах, спустить с корабля вездеход — всех дел и не перечислить.
На шестнадцатый день утром Блейк и Кук отправились в путь, предоставив остальным продолжать работу внутри корабля. Оставшиеся тоскливо смотрели им вслед.
— Каждый из них, наверное, предпочел бы пойти о нами, — сказал Кук, шагая по песчаной равнине. — Мы оставили им всю тяжелую работу, а сами наслаждаемся свежим воздухом и новыми ландшафтами.
— Ты еще увидишь, какое это «наслаждение», — сказал Блейк. — Ходьба тоже может стать тяжкой работой, если ею занимаешься целый день.
— А для чего у вас вездеход? — поинтересовался Кук.
— Чтобы перевозить наше хозяйство. Вездеходом мы будем пользоваться только в крайних случаях. Ботинки можно заменить, а вездеход нет. Алмазная пыль буквально съест все подшипники и трущиеся части.
Они спустились в узкое и глубокое ущелье и вышли на равнину. Утренний воздух был недвижим, и поднятая ими пыль висела вокруг густым, тускло переливающимся облаком, покрывала одежду и лица и неприятно поскрипывала.
Много дней они пробирались на восток, в сторону высокого плато. Оставляя вездеход на равнине, они спускались в ущелья, исследуя их одно за другим. В поисках урана они использовали переносные счетчики Гейгера, а образцы породы приносили к вездеходу, чтобы промыть песок в поисках частиц руды. Кирки и лопаты тупились удивительно быстро, даже на мягком грунте, а они так ничего и не находили.
Они добрались до восточного края хребта. На высоком открытом плато, откуда начиналась река, ночи были прохладными из-за ветров, которые дули с горных вершин. Здесь не было ничего, кроме голых гладких скал и неизменных алмазов, так что они повернули и направились обратно к северной части хребта.
Дважды они находили жилы железных руд и один раз напали на узкий пласт низкопробной медной руды, но, казалось, горы были начисто лишены урана или свинпово-цинковой руды, которая могла бы содержать кадмий, так необходимый им.
Тейлор и Ленсон ждали их возле корабля. Ленсон смотрел с ожиданием и надеждой, а Тейлор — с каким-то тайным беспокойством.
— Ничего, — сказал Блейк. — Никаких признаков урана.
На лице Ленсона отразилось явное разочарование, но Тейлор, казалось, думал о чем-то другом.
— Где Уилфред? — спросил Блейк.
— Ушел рано утром на разведку. Ну, а как насчет других минералов? Нашли хоть что-нибудь?
— Узкий пласт свинцово-цинковой руды с ничтожным содержанием кадмия. Но я не думаю, что алмазная дрель возьмет эту породу.
— Вы тут успели сделать что-то еще? — спросил Блейк.
— Водяной насос, — ответил Ленсон. — Это же дурацкая трата времени и сил — таскать воду в ведрах. Мы взяли маленький насос, приспособили к нему мотор от буровой установки, сняли из системы воздушной циркуляции трубы, чтобы дотянуть до ручья, и запустили все это хозяйство. Наполнили всего один бак — потом полетели подшипники. Мы их заменили, а неделю спустя подшипники полетели снова. В последний раз мы уже работали со сточенным наполовину ротором, да и трансмиссия тоже была при последнем издыхании.
— А мотор?
— Там, где мы поставили насос, берег сухой, песчаный, и ветер все время поднимает облака пыли. Мотор совсем вышел из строя — ведь пыль-то алмазная!
— В общем теперь опять таскаете воду в ведрах? — спросил Кук. — А мы с Рэдом собираемся ходить пешком. Несладко здесь тем, кто привык полагаться на технику.
— Но как же все-таки насчет урана… — заговорил Тейлор с прежним беспокойством. — Что вы теперь предложите?
— Мы можем пройти пешком через пустыню к ближайшему горному кряжу и посмотреть, что там есть, — сказал Блейк. — Конечно, такое путешествие отнимет уйму времени, но ведь здесь у нас неистощимые запасы и времени и алмазов.
— Нет, — покачал головой Тейлор. — Как раз времени-то у нас и нет. Я до сих пор не говорил Ленсону и Уилфреду — решил дождаться, когда мы соберемся впятером и обсудим, что нам…
— Привет! — к ним быстрым шагом шел Уилфред. — Ну как, повезло вам?
— Ничуть, — ответил Блейк. — Ничего там не было.
— А что ты начал говорить о недостатке времени? — Ленсон пристально посмотрел на Тейлора.
— Я вел ежедневные наблюдения, — сказал Тейлор, — и рассчитал движение нашего солнца, его желтого спутника и скопления Тысячи Солнц. Сначала я думал, что желтый спутник движется вокруг нашего бело-голубого солнца. Потом у меня возникли подозрения, и я провел дополнительные наблюдения. Я обнаружил, что мы приближаемся к скоплению Тысячи Солнц со скоростью сто миль в секунду.
— Это ты и хотел нам сказать? — спросил Ленсон. — Ну и что? Ведь к тому времени, как наша блуждающая парочка достигнет скопления Тысячи Солнц, мы уже давным-давно покинем эту планету или смешаемся с ее пылью.
— Видимое перемещение желтой звезды полностью объясняется собственным движением пашей планеты, — сказал Тейлор. — Значит, на самом деле желтая звезда не движется. Значит, это не двойная звезда, а желтый спутник входит в скопление Тысячи Солнц…
— Ты хочешь сказать… — начал Блейк.
— Приблизительно через семь с половиной месяцев бело-голубое солнце столкнется с желтой звездой!
— А где же в этот момент будет находиться наша планета?
— Мы будем на четыреста миллионов миль впереди звезды — это радиус нашей орбиты — и врежемся в желтую звезду первыми…
Долговязый Ленсон и глазом не моргнул, а на лице Уилфреда появилось упрямое выражение, словно он сразу решил, что не согласен примириться с такой судьбой. Кук прислонился к вездеходу, его черные глаза ощупывали всех одного за другим.
— К тому времени мы должны быть уже в космосе, — сказал Тейлор. — Это наш единственный шанс на спасение.
— Согласен, — поддержал его Блейк. — Если мы найдем достаточно богатую руду, может, нам и удастся выбраться отсюда за шесть месяцев… Только руда должна быть очень богатой. Невероятно, чтобы мы нашли такую руду… и все-таки это не исключено. Первым делом нам нужно обследовать горы, и как можно быстрее.
— Ты говоришь «невероятно», но в то же время "не исключено", — сказал Тейлор. — Насколько же это невероятно?
— Если все остальные хребты похожи на этот, тогда наши шансы ничтожны. По-моему, нам нужно разделиться на две партии, чтобы сэкономить время. У Кука теперь есть опыт разведки, и он можрт пойти с кем-нибудь к северному хребту, а я отправлюсь к южному. Если поблизости ничего нет, то вдали, я считаю, искать бесполезно.
— Почему? — спросил Ленсон.
— Время. Время и расстояние. Какую бы руду мы ни нашли, нам придется перетаскивать ее к кораблю на себе — вездеход вышел из строя.
— В таком случае отправимся сегодня же, — предложил Кук. — Нельзя терять ни минуты. Раз уж у нас так мало времени, давайте двинемся немедленно.
Блейк взглянул на раннее утреннее солнце.
— Неплохая мысль. Нам в самом деле нельзя терять ни одного дня. Возьмем с собой концентрированных пищевых таблеток на шестьдесят дней плюс пару лишних подметок и, конечно, прежде всего — фляги с водой.
— Два месяца на одних таблетках… — с сомнением начал Уилфред, но Блейк перебил его.
— Ты можешь повести Уилфреда напрямик к северному хребту. Это поближе, чем южный, а Ленсон больше подходит для путешествия через пустыню на юг. Придется дня три продержаться на воде из фляг, пока не доберемся до южного хребта.
— А если там, на юге, нет родников или ручьев, как вы вернетесь через пустыню? — спросил Тейлор.
— Тогда мы не вернемся, — просто ответил Блейк.
Кук отодвинулся от крыла и, покачав головой, посмотрел на вездеход.
— Это для нас единственный выход.
После трехдневного мучительного перехода через сверкающую пустыню Блейк и Ленсон вышли к южному хребту. Во рту у них пересохло, в горле жгло, фляги были пусты. Они нашли воду: это была щелочная вода, от которой тошнило, но все же вода. На следующий день, отправившись по северному склону, они наткнулись на ручей с пресной водой, сбегавший с вершин и исчезавший в песке у подножия. Хребет был высокий, изрезанный ущельями, и, пересекая его, они то и дело встречали ручьи и источники. На тринадцатый день они достигли восточного края хребта и повернули обратно по южному склону. На пятидесятый день вышли к последнему ущелью, уже понимая, что их постигла неудача. Время от времени им попадались прожилки окиси железа и однажды встретилась довольно мягкая жила медной руды, но нигде не было ни малейших признаков урана.
На пятьдесят пятый день, изможденные и оборванные, они добрели до корабля. Рыжие бакенбарды Блейка буйно пламенели, а каштановая борода Ленсона делала его похожим на странствующего монаха.
Будто сговорившись, в тот же день вернулись Уилфред и Кук. Некогда розовое лицо Уилфреда обгорело на солнце, его светлые бакенбарды свалялись, а Кук со своей пышной черной бородой и сверкающими черными глазами еще больше походил на свирепого пирата.
Тейлор нес к кораблю ведра с водой, когда появились все четверо. Поставив ведра на землю, он ждал.
— Не повезло, — сказал Блейк, когда они доплелись до него.
— Нам тоже, — откликнулся Кук.
— Я продолжал наблюдения, — сказал Тейлор. — Все подтверждает мои первоначальные выводы. Мы теперь на шестьдесят дней ближе к концу. Нужно как можно быстрее что-то предпринять.
— Это и так понятно, — сказал Кук, почесывая черную бороду; оторванный рукав его рубахи развевался на ветру. — Но прежде чем мы начнем долго и нудно обсуждать, что делать дальше, давайте поедим чего-нибудь, кроме пилюль. И вымоемся — я так покрыт алмазной пылью, что сверкаю, будто драгоценный камень.
Тейлор поднял ведра с водой.
— Тут хватит помыться всем, если не будете зря тратить воду, — сказал он. — Я был занят другими делами, а то бы принес побольше.
— Нам нужен насос, — сказал Блейк, забирая у Тейлора одно из ведер. — Нелепо тратить время на таскание воды.
Ленсон пристально взглянул на Блейка: не шутит ли он.
— Ты видел, во что превратился насос? — спросил он. — А ведь он был из самой прочной стали!
— Мы не будем пытаться победить алмазы с помощью стали, — сказал Блейк. — Мы попросту решим проблему трения, сделав насос без движущихся частей.
— Что? — Кук уставился на него. — Блестящая идея. Одно непонятно — как мы станем поднимать воду без двигателя?
— Заставим воду использовать собственную скорость и создадим гидравлический напор…
— Хм, — буркнул Тейлор, негодуя на самого себя. — Мне это и в голову не пришло.
Душ и сытный обед заметно улучшили настроение путников, а бритва совсем преобразила их. И тогда Тейлор предложил обсудить, как же им теперь действовать дальше.
— Надо отдохнуть недельку, — сказал Блейк, — хотя сроки поджимают. Тем временем я предлагаю подумать, чем заменить атомный двигатель. Я не буду возражать, если вы решите продолжать поиски урана, но боюсь, что это безнадежно. Без вездехода руда нас не выручит. Нам попросту не хватит времени, чтобы перетащить ее на себе через пустыни и горы. Поэтому пусть лучше каждый попытается за эти дни придумать какую-нибудь замену атомному двигателю.
— Чем больше предложений, тем лучше, — заметил Тейлор. — Если у нас будет большой выбор, мы сможем остановиться на самом надежном. Правда, лично я пока не представляю, что может быть проще и лучше, чем атомный двигатель.
Все остальные разделяли его чувство: они готовы были приветствовать любую новую идею, но не имели ни малейшего представления, как на нее набрести. Блейк ни словом не обмолвился О той идее, что зародилась у него самого. Он был уверен, что в ней — их единственная надежда на спасение, но понимал, что тут нужен радикальный отход от привычного образа мышления, и боялся, что остальные на это не решатся.
На следующий день они смастерили насос, протянув трубы вверх по течению шумной реки, чтобы создать необходимое давление. Незадолго до захода солнца они соединили последние отрезки шланга, а затем вернулись к кораблю и стали ждать, когда в баке появятся первые капли воды. Прошло какое-то время, шланги, соединявшие ручей с кораблем, наполнились, и вот она показалась: непрерывная тоненькая струйка воды.
— А знаете, — заметил Кук, наблюдая за струйкой, — древние были не так уж глупы.
— Наконец-то мы выиграли хоть один раунд в битве с алмазной пылью, — добавил Ленсон.
— Мне хотелось бы, чтобы вы все запомнили, как мы этого добились, — сказал Блейк. — Мы использовали природные ресурсы. Помните об этом, когда будете искать новые идеи.
В следующие дни никто и словом не обмолвился о главном, и Блейк надеялся, что это молчание — свидетельство серьезных размышлений, а не примирения с существующим положением.
На шестой день все собрались в центральной рубке, чтобы каждый изложил свой план. Блейк принес с собой несколько предметов из мастерской.
— У нас есть только три возможности, — сказал Тейлор. — Вернее всего было бы послать сообщение на Землю, но это невозможно. Мы не можем починить или заменить ни разбитые электронные лампы, ни преобразователь. Второй путь, самый легкий, но самый неприемлемый — это просто ждать и надеяться на то, что какой-нибудь корабль прилетит как раз вовремя и спасет нас. Я понимаю, что этот путь мы все отвергнем. Таким образом, остается только одна возможность покинуть эту планету, прежде чем она сгорит: сделать новый двигатель. И вот мы опять возвращаемся к исходному вопросу: будем мы продолжать поиски урана и кадмия или начнем искать другой способ поднять корабль?
— Все эти шесть дней я старался что-нибудь придумать, но голова совершенно пуста, — начал Ленсон. — Не представляю, какой может быть другой способ, кроме ядерного двигателя.
— Прежде чем говорить об этом, — предложил Уилфред, — пусть Блейк выскажет свою точку зрения. Можно ли найти уран в такие сроки, чтобы успеть запустить двигатель?
— Я лично против дальнейших поисков, — сказал Блейк. — У нас нет времени. С моей точки зрения, дальнейшие поиски — пустая трата времени.
— Кажется, с этим все согласны, — сказал Тейлор. Остальные промолчали. — Картина мрачная, но спорить бесполезно: так оно и есть.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Уилфред.
— Все вы шли традиционными путями, не так ли?
— Да, но именно так был создан наш корабль.
— Верно, однако, мысля традиционно, мы никогда не поднимем его в космос. — Блейк вытащил из кармана короткий стальной брусок, квадратный кусок алюминия, кусок тонкого стекла и штопальную иглу с длинной ниткой, разложил их на столе перед собой и продолжил: — Боюсь, что стандартные методы совершенно непригодны на этой нестандартной планете. Все мы подходили к решению проблемы, как если бы потерпели крушение на планете, в точности повторяющей Землю, с таким же воздухом н такими же огромными запасами минералов. На Земле мы бы воспользовались машинами — всеми достижениями технического прогресса, начиная с колеса. Без колеса не было бы машин, без машин никогда не было бы ядерного двигателя. Вы все убедились, что на этой планете не может быть колес. Мы не можем пользоваться колесами, в мире алмазной пыли и речи быть не может о механизмах с движущимися частями. Наша собственная техника основана на колесе, и если мы не изобретем ему замену, то через семь или восемь месяцев от нас останется только дым.
Блейк взял стальной брусок.
— Никто из вас не упомянул о силе, которой не страшна вся алмазная пыль этой планеты, вместе взятая, ибо сила эта не связана с движущимися частями. Я имею в виду действие силового поля.
Он поднял иголку и, поднеся снизу магнит, дал ей возможность откачнуться на нитке.
— Если представить себе, что магнит — наша планета, магнетизм — сила тяжести, то игла — это наш корабль, оборудованный каким-то приспособлением, которое сделает его антигравитационным.
Он снова дал иголке качнуться прочь от магнита.
— Невидимый барьер, — задумчиво сказал он. — Что это такое? Мы называем его силон, но как может нечто невещественное — не стекло, не металл — стать барьером?
— Это загадка, — сказал Тейлор. — И ее будет трудно разгадать.
— Трудно, — сказал Кук, — но мы знаем, что ответ есть и его можно найти. Сила, которая нам нужна, чтобы поднять корабль, — вокруг нас. Мы будем искать секрет силы, которая, мы это твердо знаем, существует.
— А продолжая охотиться за ураном, мы будем искать то, чего, судя по всему, не существует, — закончил Блейк. Ленсон встал, отодвинув стул.
— Ну, что ж, раз мы знаем, чего хотим, за работу.
— Нам нужна будет электроэнергия, — сказал Тейлор. — Самое обычное, допотопное электричество.
— С этим мы справимся, — ответил Блейк. — Генератор корабля не поврежден, поэтому мы построим тот единственный в мире двигатель, которому не нужны ни уголь, ни нефть, ни радиоактивные руды — паровой двигатель. У нас есть вода, есть сколько угодно деревьев для топлива и вдобавок еще токарный станок. Есть и запасная труба, из которой можно сделать превосходный цилиндр.
— А как насчет алмазной пыли в воде? — спросил Тейлор.
— Будем подавать в цилиндр только очищенный пар, тогда алмазная пыль причинит не больше вреда, чем обычная известь. И, кроме того, у нас же есть фильтры в цистернах.
— Правильно, — согласился Кук. — Тем более что мы со скоростью сто миль в секунду приближаемся к не оченьто приятному концу.
Генератор сняли со стены и закрепили на новом стальном настиле. Из зубчатой передачи корабельного лифта соорудили коробку скоростей. В отверстиях двигательного отсека сделали окна из глассита. Конечно, после первой же песчаной бури они стали полупрозрачными, но все-таки света для работы хватало. Строительство паровой машины продвигалось медленно: токарный станок был невелик, да и материалов недостаточно, но люди работали упорно, а желтая звезда продвигалась все дальше и дальше, опережая их собственное солнце. Когда они приступили к сборке, она уже сверкала на темном небе за целый час до восхода солнца. В день окончания работы звезда уже два часа рассеивала темноту на востоке к тому времени, как начали появляться радужные краски приближающегося утра, и почти три часа прошло, прежде чем появилось само солнце.
— Теперь у нас всегда будет необходимая энергия, — сказал Блейк. — Как только оборудуем лабораторию, займемся проверкой нашей идеи на прочность.
— Говорят, испытывая новое на прочность, всегда рискуешь, — заметил Кук. — Придется нам доказать, что бывают исключения из правил. А вы обратили внимание на большую желтую звезду? Сейчас она на сорок градусов впереди нашего солнца — создается впечатление, что она удаляется от него, только вот становится все ярче.
— Мы прошли уже пятую часть пути к ней, — сказал Блейк.
— Когда Аврора врежется в желтое солнце, получится потрясающая Новая, — сказал Кук. — А что будет потом, когда наше большое бело-голубое солнце столкнется с этой Новой? Сверхновая? Ведь никто еще не видел ничего подобного.
— Мы тоже не увидим, если не займемся делом, — сказал Ленсон. — Время бежит, из-за нас Аврора не отсрочит свое рандеву.
Центральное помещение корабля было переоборудовано в лабораторию, вернее в ее подобие, насколько это позволяли их ограниченные возможности.
В последующие дни выдвигались различные идеи: одни были просто повторением уже известных, другие явно противоречили общепринятым принципам магнетизма п гравитации. Радикальные идеи высказывались вначале весьма робко, но постепенно страх перед необычными теориями ослабел, и вскоре все пятеро стали следовать словам Кука: "Любую теорию, даже самую фантастичную, нельзя подозревать в ошибочности, пока эта ошибочность не доказана".
Каждому эксперименту присваивался порядковый номер с индексом «X» — вместо слова «экспериментальный». Сведения, полученные в результате каждого опыта, тщательно фиксировались.
Прошло тридцать дней и еще тридцать, желтая звезда становилась все ярче, видимое расстояние между ней и их собственным солнцем становилось все больше. Первоначальный энтузиазм Кука, Ленсона и Уилфреда сменился спокойной сосредоточенностью. Они все дольше засиживались за работой. Тейлор не выражал особых эмоций, но вставал все раньше, а ложился все позже.
Наступило летнее солнцестояние, солнце больше не двигалось к северу, а стало перемещаться на юг, сначала почти незаметно. После солнцестояния ветры из пустыни стали дуть чаще; горячие, иссушающие, они всегда несли с собой песок и пыль.
Прошло уже четыре месяца их пребывания на Авроре, когда Кук с мрачным юмором начертил мелом на стене лаборатории огромный календарь: тридцать дней в ширину, пять рядов в длину. Каждый прошедший день он вычеркивал красным мелом, напоминая товарищам о том, что время уходит.
Уже два ряда по тридцать дней каждый были зачеркнуты жирной красной чертой, когда они наконец подобрали первый ключ к секрету, означавшему для них жизнь.
Х-117 был установлен на лабораторном столе: сложное сооружение из катушек и электронных деталей, где в самом центре индуктора висел маленький голубовато-белый алмаз в крошечной коробке. Алмаз висел на длинной нитке, присоединенной к гравиметру с большим циферблатом. Кук оглядел сооружение со всех сторон, потом откинул со лба пышные волосы и ухмыльнулся остальным.
— Это должно быть тем самым, что мы ищем, — сказал он.
— Ты каждый раз это повторяешь, — напомнил Уилфред.
— Давайте проверим, — нетерпеливо предложил Блейк. — Давление пара на максимуме.
— Ну правильно, давайте покончим с неизвестностью, — сказал Ленсон.
Он замкнул рубильник. Стрелка на измерителе мощности генератора начала медленно подниматься, и все уставились на циферблат гравиметра.
— Двадцать секунд, — Кук переводил взгляд с циферблата на алмаз. — Уже должен быть какой-то результат. Похоже, нас снова постигла неудача.
Все молчали, наблюдая за алмазом, раскачивающимся на длинной нитке. Он был совсем маленький, весом не больше десяти гран. Такая маленькая и ничтожная масса, но, несмотря на все их попытки, ее невозможно было сдвинуть с места.
— Десять секунд, — отсчитывал Кук, — восемь… постучите по деревяшке и помолитесь быстренько!.. три, две — ну!
Алмаз продолжал качаться в крошечном ящике, а стрелка весов оставалась неподвижной. Никто не двинулся, не оторвал глаз от алмаза, даже когда заметно запахло тлеющей изоляцией.
— Он сейчас перегружен, — сказал Ленсон, но не пошевельнулся, чтобы выключить рубильник.
— Дай еще, — приказал Блейк. — Дай полную мощиость — убедимся наверняка, а там пусть хоть сгорит, если ему так хочется.
Ленсон щелкнул еще одним переключателем, и вся мощность генератора пошла в установку Х-117. Катушка вспыхнула синим пламенем, и тут кто-то недоверчиво вскрикнул.
На какой-то миг, прежде чем катушка сгорела, алмаз вздрогнул.
— Он пошевельнулся! — торжествующе вскрикнул Кук. — У нас будет двигатель!
На минуту воцарилось всеобщее ликование и все стали говорить наперебой. Блейк вспомнил, что надо выключить машину.
— Наконец-то мы на правильном пути, — уверенно заявил Блейк.
— Сейчас мы совершили то, чего не могла добиться вся наша наука, — сказал Уилфред. — Мы создали антигравитацию.
— Нам еще предстоит долгий путь, — сказал Тейлор. — Мы создали силу, которая подняла алмаз весом десять гран, и для этого потребовалась вся мощность генератора. Но теперь у нас есть надежный результат, который можно развивать, и есть исходная точка для понимания основных принципов.
— Когда мы придем к тому, что нам надо, оно вряд ли будет похоже на это, — сказал Блейк, показывая на сооружение, стоявшее на столе. — Просто уж так вышло, что это был самый легкий способ создать искомую силу, Можно, например, сказать, что самый легкий путь получить электрический разряд — это погладить кота. Но не будете же вы снабжать целый город электричеством, заставив миллион людей гладить миллион котов!
— У меня есть предложение, — сказал Кук. — Раз уж мы узнали немного больше о той силе, которую создали, можно попробовать и что-нибудь другое. Вместо того чтобы создавать антигравитацию, попробуем изменить направление обычной гравитации. Такой метод почти не потребует мощности, ведь нам придется не создавать новую силу, а всего лишь изменить направление существующей. Сколько осталось времени? Может, ваши последние наблюдения прибавили нам хотя бы один день?
Тейлор взглянул на календарь, который Кук начертил ва стене.
— Нет, этот календарь по-прежнему остается в силе. Его последний день станет и нашим последним днем.
— Восемьдесят пять дней — не так уж много, — сказал Ленсон.
— Конечно, немного, но с сегодняшнего дня работа пойдет быстрее, — ответил Блейк. — У нас есть над чем работать, мы открыли дверь, которую до нас никто еще не открывал.
— А если за этой дверью находится другая? — спросил Ленсон.
Ему ответил Кук. В его голосе прозвучала твердая уверенность!
— Тогда мы откроем и ее.
Вопрос Ленсона оказался далеко не праздным: за первой дверью действительно оказалась вторая.
Эффект антигравитации, который они открыли, таил в себе ключ к этой второй задаче — как изменить направление гравитационной силы. Но решение ускользало от дих, а дни неумолимо бежали. Они повторяли Х-117 и разные вариации его до тех пор, пока записи результатов опыта не дошли до цифры 135. Снова и снова проверяли они гипотезу Кука и не находили ошибки. В то же время невозможно было построить никакую иную теорию, которая соответствовала бы найденным фактам. В конце концов они признали теорию Кука. Никто из них не сомневался в том, что можно изменить направление гравитации с помощью ничтожного количества энергии.
Они были уверены, что добьются успеха, если хватит времени.
Дни летели, и поиски продолжались. Люди работали все дольше и все больше худели. Упрямое выражение на лице Уилфреда становилось все заметнее. Желтая звезда выползала намного раньше их собственного солнца, становясь ярче, а в календаре выстраивались в ряд красные квадраты.
Их решимость все возрастала, а срок, отпущенный им, все сокращался. Они работали молча, сосредоточенно, один лишь Кук сопровождал свои занятия бодрыми рассуждениями о том, какие удовольствия ожидают их по возвращении на Землю.
Блейк не мог понять, действительно ли Кук так твердо уверен в окончательном успехе или это он просто пытается подбодрить не только других, но и самого себя. Красные квадраты заполнили еще два ряда целиком и больше половины третьего, когда Блейк получил наконец ответ на свои сомнения.
Это произошло утром, на следующий день после неудачи с опытом Х-144. Они работали до поздней ночи, чтобы подготовить его, но так и не получили каких-либо заметных результатов. Все ушли, чтобы поспать хоть несколько часов, прежде чем начать опыт Х-145, по Блейк не мог уснуть.
После неудачи с опытом Х-144 оставался последний шанс — опыт Х-145. Теория предсказывала, что Х-145 должен принести успех, но ведь и некоторые прежние опыты, согласно теории, тоже должны были быть успешными, а между тем при испытании всякий раз выявлялись новые, до сих пор не известные факторы. Потратив целый час на размышления и догадки, Блейк понял, что не заснет, и оделся.
Он шел по берегу реки, снова и снова восхищаясь красотой этого мира, такого жестокого и бесплодного. Низко на западе сияла желтая звезда, настолько яркая, что от нее на почву ложились тени. А на востоке небо было уже охвачено первыми лучами изумрудного сияния, предшественниками радужных стягов. Скоро взойдет солнце и наступит еще один жаркий день, закрутятся сухие песчаные смерчи, неся с собой низко стелющиеся клубы алмазной пыли. Но ранним безветренным утром у реки было прохладно и приятно. Сомкнувшиеся зеленые кроны деревьев образовали коридор, по которому он шел навстречу изумрудному рассвету, вдыхая свежий запах зеленых листьев.
Через два дня все было готово для проверки Х-145. Он был похож на давным-давно проверенный Х-117: такой же сине-белый алмаз висел на такой же длинной нитке, но сочетание деталей было другим, да и паровой двигатель бездействовал. На этот раз они сконструировали батарею, простую аккумуляторную батарею.
Они волновались гораздо больше, чем во время любого из предыдущих опытов; даже Кук на этот раз никого не подбадривал репликами и улыбкой. Х-145 был действительно решающим испытанием. Если он провалится, значит они зашли в тупик. У них уже не будет времени, чтобы разработать другой метод.
— Кажется, все готово, — сказал Кук.
Блейк подошел к реостату, который контролировал напряжение. Остальные собрались вокруг конструкции под номером Х-145.
— Я буду подавать напряжение постепенно, — сказал Блейк. — Если он хотя бы чуть шевельнется при полном напряжении, у нас в самом деле будет тяга.
Поворачивая ручку реостата, Блейк наблюдал за алмазом. Раздался слабый щелчок, и тотчас Блейк непроизвольно отшатнулся, услышав какой-то хлопок, похожий на пистолетный выстрел: алмаз, нитка и гравиметр исчезли. Что-то со звоном упало на пол, и раздался возглас Кука: "Смотрите — гравиметр!"
Кук бросился туда, где упал прибор, и поднял его, держа так, чтобы все могли увидеть. В гравиметре зияла дыра.
— Какое… какое напряжение ты дал? — спросил он у Блейка.
— Минимальное, — ответил Блейк.
— Минимальное напряжение, — пробормотал Уилфред. — Минимальное напряжение, но и его оказалось достаточно, чтобы алмаз пробил гравиметр.
Пробитый гравиметр переходил из рук в руки, бурные восклицания слились в общий шум.
Кук побежал за другим гравиметром, а Блейк и Ленсон присоединили последовательно еще один реостат, потом еще один. Уилфред торопливо считал на логарифмической линейке.
Кук вернулся с гравиметром и с куском меди.
— Три? — Он удивленно поднял брови, глядя на три реостата. — Если мы сможем сдвинуть с места фунт меди при наличии трех реостатов, то с нашим генератором мы сумеем поднять тысячу кораблей.
Кусок меди подвесили к гравиметру так, чтобы он попал в поле, создаваемое установкой Х-145, и Блейк сказал:
— Я и в этот раз начну с минимального напряжения, хотя, может быть, его теперь недостаточно. Я уверен, на сей раз при таком напряжении спектакль не состоится.
Он повернул ручку реостата на дюйм и, почувствовав легкий щелчок, устремил глаза на кусок меди, В комнате раздался оглушительный воющий рев, и кусок меди исчез точно так же, как и алмаз. Блейка обдало горячим воздухом, и что-то отскочило сверху, сильно ударив его по плечу — это был кусок металла от гравиметра! Уилфред показывал наверх, крича: "Пробил крышу!"
Блейк посмотрел вверх: над их головами в корпусе корабля была маленькая дырка. Именно такую дыру мог проделать кусок меди весом один фунт.
— Три реостата, — рассуждал Кук. — Выходит, мы можем поднять не один корабль, а хоть десять тысяч.
Кук начал быстро считать на логарифмической линейке, и Уилфред последовал его примеру. Блейк, хоть ему не терпелось узнать результаты, понимал, что незачем троим решать одну и ту же задачу, поэтому он просто ждал — вместе с Ленсоном и Тейлором. Тейлор улыбался. Впервые за много дней Блейк увидел улыбку на его лице.
— Проблемы энергии для перехода в гиперпространство больше не существует, — сказал Ленсон. — С помощью нашего метода мы можем теперь совершенно иначе совершить этот переход: мы проскользнем через барьер, вместо того чтобы ломиться сквозь него.
— У нас теперь есть возможность поднять корабль в космос и проскользнуть в гиперпространство, — сказал Блейк. — Мы подошли невероятно близко к решению задачи. Но успеем ли мы ее решить?
— Успеем ли? — Ленсон удивился. — Сколько же тебе нужно времени? У нас целых семь дней. Разве этого мало?
Блейк помотал головой:
— Мы не сможем подготовить корабль в такой короткий промежуток времени. Чтобы улететь отсюда через семь дней, нам нужно… разучиться дышать…
Все четверо уставились на него. И по мере того как они осознавали, что он имеет в виду, возбуждение на лицах гасло.
— Корабль, — начал Кук. — Ведь он течет как сито.
— Может, мы успеем за семь дней разрезать корабль на две части, герметически заделать одну половину, да еще и все разошедшиеся швы? — спросил Блейк.
— Нет, — ответил Тейлор. Он сел, сразу постаревший и усталый: прежней бодрости как не бывало. — На это нужно не меньше четырех месяцев — с нашими инструментами и материалами. — Он снова улыбнулся, но без прежней радости. — И все-таки мы были близки к завершению, не правда ли?
— Мы доведем дело до конца, — сказал Блейк. — Это трудный орешек, верно, но мы его разгрызем.
— А что, если окружить корабль достаточно протяженным гравитационным полем, чтобы оно удержало воздух? — предложил Уилфред.
— Насколько же должно простираться такое поле? — усомнился Ленсон.
— Страшно подумать, — ответил Блейн. — Даже в гиперпространстве полет займет у нас шесть месяцев или около этого. Сомневаюсь, сможем ли мы создать достаточно протяженное поле, чтобы сохранить шестимесячный запас воздуха.
— Постепенная утечка воздуха — довольно неприятная смерть, — сказал Кук. — Корабль весь в дырах, и у нас нет времени чинить его. Что же делать? Как мк решим эту последнюю, крохотную проблему?
— За семь дней провернуть четырехмесячную работу, — вздохнул Ленсон, усаживаясь позади Тейлора.
— Похоже, что мы не сможем герметизировать корабль за такой короткий срок. Но должен же быть какой-то выход…
— И он есть! — твердо сказал Блейк.
Боб Редмонд, оператор контрольного радиомаяка на космодроме № 1, был озадачен. Он почесал редеющие волосы и наклонился к громкоговорителю. Говорили внятно, но очень тихо.
— Вы не можете усилить напряжение? — спросил он.
— Нет, — послышался тоненъкни голос. — Я же сказал — у нас нет усилителя мощности.
— На каком расстоянии вы находитесь? — спросил Редмонд.
— Около миллиарда миль. Вы поняли, что я сказал? Говорит "Стар Скаут". Мы возвращаемся из района Тысячи Солнц. Мы должны были врезаться в звезду…
— Я все знаю, — перебил Редмонд. — Ваша планета приближалась к желтому солнцу. Вы открыли способ, как управлять гравитацией… Создали принципиально новый двигатель для своего корабля. Сейчас вы на расстоянии миллиарда миль от Земли… Но ведь вам требовалось четыре месяца для герметизации корабля, а у вас оставалось всего семь дней. Как же вы успели закончить работу?
— Мы ее и не закончили, — ответил тоненький голосок. — Это я и пытаюсь вам объяснить. У нас не было времени герметизировать корабль, и мы не могли создать гравитационное поле, которое сохранило бы нам воздух в течение шести месяцев.
Редмонд схватился за свои редеющие волосы. Он почувствовал внезапное головокружение.
— Не хотите же вы сказать…
— Вот именно! Мы просто прихватили с собой всю планету!
