Его превосходительство проглядел донесения из посольства и понял, что совершенно не тоскует по родине. На генерала Хернандо Монтес Соса было совершено покушение – это держалось в секрете, пока различные ветви служб внутренней безопасности решали, кто его организовал. Государственная служба информации полагала – коммунисты; служба безопасности вооруженных сил заявляла: некий адмирал, желавший стать начальником генерального штаба; отдел разведки военно-морского флота утверждал: коммодор военно-воздушных сил; отдел безопасности авиационных войск считал, что покушение совершил недовольный армейский генерал; начальник федеральной полиции был убежден в заговоре правых, имевшем целью свалить вину на коммунистов и скомпрометировать их к собственной выгоде; шеф местных отделений полиции полагал, что это сделал просто человек, жаждущий известности; глава национальной жандармерии считал – сумасшедший; начальник столичной полиции думал, что это дело рук ЦРУ; в министерстве иностранных дел были уверены: покушение – часть международного заговора, инспирированного Моссадом, отдел безопасности министерства внутренних дел предполагал, что замешан КГБ; управление министерства по надзору за занятостью обвиняло парагвайцев, поскольку генерал перекрыл наркопоставки из этой страны; оперативный отдел промышленной безопасности государственной нефтяной компании пришел к заключению, что покушение – часть широкого заговора мусульманских экстремистов и мормонов, желавших легализовать многобрачие. Его превосходительство отметил, что генерал Соса цел и невредим, и свалил все донесения в мусорную корзину; сам он считал покушение делом рук наркокартелей. Гораздо интереснее было письмо французского посла, где тот рекомендовал шлепки как возбуждающее средство, поскольку они вызывают прилив крови к соответствующим органам у лиц обоего пола; его превосходительство задумался, а потом вспомнил, что сам рекомендовал французскому посланнику данные упражнения. Затем президент обратился к письму министра финансов Эмперадора Игнасио Кориолано, где говорилось, что внешний долг взлетел на тот же ошеломительный уровень, какого достиг в конце периода «экономического чуда» доктора Бадахоса. Далее Эмперадор сообщал, что вместе с министром иностранных дел Лопесом Гарсиласо работает над тем, чтобы получить финансовый совет архангела Гавриила, а экспедиции, направленные на поиски Эльдорадо, обнаружили в пещере тайник с ржавыми мушкетами, спрятанными там в 1752 году во время неудавшегося восстания. Ружья продали американскому музею и выручили полмиллиона долларов, которые непонятным образом исчезли в недрах международной банковской системы. В личной приписке Эмперадор добавлял, что купил небольшой самолет и учится на нем летать.

Его превосходительство взял письмо из Института геральдики (Балтимор), куда обратился с заявкой подобрать ему соответствующий «гербок», и на него обрушилась лавина причудливой тарабарщины. «Горностаевый… – бормотал президент. – Пасть… черный… расправив крылья… Размыто или резко?… С мушкетами… Божество и Дама сердца… На львиных спинах… Обернувшиеся ягуары на задних лапах?… Рельефные сарацины?…» Он нетерпеливо фыркнул и черкнул в институт записку: «Вы мне лучше нарисуйте».

Настроение у его превосходительства было неважное. Особый американский приборчик для безотказной эрекции лишил его многих радостей жизни. Теперь президент мог в любой момент накачать себя и ублажить мадам Веракрус, и она понуждала его к забавам, даже когда у него абсолютно не было желания. Он лежал на спине, наблюдая, как супруга крутится на нем, а на лице у нее чередуются весьма странные и неприятные выражения, и думал о постороннем. Трещины на потолке он превращал в картографические изображения гор и дорог. Фантазировал, как объединяет страны северной части Южной Америки в Великую Колумбию. Сочинял себе проникновенный некролог. Вспоминал студенческие деньки и как первый раз подхватил триппер. Решал проблему внешнего долга: можно шантажировать президента Соединенных Штатов или пробурить насквозь земной шар и добраться к залежам сибирской нефти. Он читал про себя все патриотические стишки, которые учил наизусть в школе, а потом все непристойные речевки, что ученики выкрикивали на спортивных состязаниях. Ему хотелось почитать книгу, и он начинал раздражаться.

Его превосходительство был удручен. Мысль о том, что придется покинуть европейские столицы и вернуться к должностным обязанностям, где все так запутано и нужно юлить, повергала его в глубокое уныние, и он раздумывал, нельзя ли и дальше управлять страной из-за рубежа? Вздохнув, президент распечатал письмо от кардинала Гусмана с обвинениями в том, что, прибегнув к черной магии, он наслал на кардинала терзателей-бесов. В письме от «Евы Перон» говорилось, что в стране распоясались религиозные фанатики; президент в отчаянии мотнул головой и пометил: на днях собраться и отдать вооруженным силам приказ эти выступления подавить. А сейчас ему следует нарядиться Одином и дождаться мадам Веракрус; она скоро появится Фрейей с ожерельем «бризингамен», в разлетающейся мантии и шлеме с рогами, который, к сожалению, великоват и в момент оргазма съезжает на глаза, как это было и с головным убором Изиды в период увлечения Древним Египтом.

– Привет, папулечка! – воскликнула мадам, эффектно появившись в дверях в полном скандинавском облачении. – Ты сегодня кто? – Она оглядела президента с ног до головы: – Неужели снова Один?

– Да, моя кисуля, снова Один.

Мадам Веракрус досконально изучила жизненный путь Фрейи и, обнаружив, что богиня была весьма неразборчива в связях, иногда поручала мужу выступать в роли Фрейра – божественного брата, греховного в кровосмесительстве, или одного из четырех гномов, с кем Фрейя переспала, чтобы заполучить ожерелье.

– Папулечка, я надеялась, ты сегодня изобразишь Локи и проделаешь со мной всякие гадкие штучки. – Мадам изящно подскочила к президенту и кокетливо чмокнула его в кончик носа. – Смотри! – Она распахнула воздушную мантию, открыв только что подстриженный треугольник Венеры и кожаный лифчик с дырочками для сосков. Супруга сделала пируэт, смахнув пепельницу со стола, и театрально повалилась на пол, протягивая руки к его превосходительству: – Ну, давай, накачай его. Какой образ будем вызывать?

– Надо представлять внешний долг. Вот сосредоточились на бессмертии, и долг опять полез вверх.

Мадам надулась:

– Папулик, внешний долг – такая скука. Может, сосредоточимся на том, как наша дочурка превращается в человека? А потом поедем в центр Помпиду и музей Родена.

– Будет внешний долг, киса, – ответил президент. Он приладил глазную повязку, нахлобучил обвислую шляпу и обреченно полез под плащ накачивать себя.