ЛЕСТЕР ДЕЛЬ РЕЙ
И СНОВА В ПУТЬ…
Нет, нет, вы ошибаетесь, я не тень вашего отца, даже если немного и напоминаю его. Но история эта долгая, и лучше бы вам меня впустить. Ведь все равно впустите, так что же медлить? По крайней мере всегда впускали… нет, впускаете… то есть впустите… Совсем запутался, вечно эти глаголы… В подобных ситуациях не знаешь, какое время ставить.
Как бы то ни было, вы меня впустите. Я вошел, значит, придется с этим смириться.
Благодарю. Вам, конечно, кажется, что вы сошли с ума, но скоро вы убедитесь — это не так. Дело в том, что все самую малость смешалось. И не смотрите так долго на машину: пока вы с ней не свыкнетесь, вам этого не понять. Конечно, вы с ней свыкнетесь, но на это уйдет лет тридцать.
Насколько я помню, сейчас вы думаете, не предложить ли мне выпить. А почему бы нет? Ведь у нас одинаковые вкусы, так приготовьте мне то же, что и себе. Вкусы у нас определенно одинаковые — ведь мы одно лицо, один и тот же человек. Только я — это ты через тридцать лет или ты — это я… Я помню, что ты сейчас чувствуешь, то же самое чувствовал я, когда он… то есть, прости, я или мы… вернулись, чтобы рассказать мне об этом тридцать лет назад.
Давай попробуем вот это виски… Потом оно будет нравиться тебе. Если не веришь, посмотри на этикетку. Хотя со временем ты все равно в этом убедишься, так что неважно…
Сейчас тебе тяжело: первая встреча с самим собой всегда вызывает настоящую тоску. Между двумя совершенно одинаковыми людьми возникает что-то вроде телепатической связи. Ты это начинаешь осознавать. Поэтому я поболтаю с тобой, пока ты не освоишься. А тогда уж мы вместе будем действовать. Знаешь, я мог бы попытаться изменить ход событий, просто утаив от тебя то, что со мной случилось, но я… то есть он, рассказал мне обо всем в свое время, поэтому и я, пожалуй, поступлю так же. Скорей всего, я не мог бы не рассказать тебе то же самое и в тех же словах, сколько бы ни пытался увильнуть, поэтому я и не пытаюсь. Я уже прошел через это.
Итак, начнем с того, что через полчаса ты поднимешься и выйдешь вместе со мной. Тут ты рассмотришь машину как следует. Да, ты сразу догадаешься, что это машина времени. Ты почувствуешь это. Ты уже видел ее — что-то вроде небольшой кабины с двумя сиденьями, багажным отделением и щитком с кнопками.
Сначала ты не поверишь тому, что я тебе расскажу, но постепенно сживешься с мыслью, что ты и есть тот самый человек, который ввел в обиход атомную энергию. Джером Боэл, простой инженер, благодаря которому атомная энергия стала достоянием каждой семьи. Ты еще не вполне поверишь в это, но тебе захочется пойти со мной.
К тому времени я устану от всей этой болтовни и начну торопиться. Поэтому я не отвечу на твои вопросы и провожу тебя в машину. Нажму зеленую кнопку — создастся такое впечатление, что все вокруг нас исчезает. Ты увидишь только смутное ничто, что-то вроде тумана, обступающего кабину со всех сторон, — вероятно, это поле, которое предохраняет нас от посторонних воздействий при путешествии во времени. Впрочем, багажный отсек не защищен от этих воздействий.
Ты что-то начнешь говорить, когда я нажму черную кнопку и снаружи все исчезнет. Ты оглянешься на свой дом, но его там нет. Там вообще ничего нет, да и самого там не существует. Насколько ты можешь судить, ты оказался вне времени и пространства.
Конечно, ты не ощущаешь никакого движения. Ты пытаешься высунуть руку в окружающее ничто, рука благополучно высовывается наружу, но ничего не случается. Там, где уже не действует защита, руку разворачивает, и она стукает тебя по носу, но не больно, и, когда ты отдергиваешь руку, ты по-прежнему цел и невредим. Во всем этом есть что-то пугающее, и ты не станешь повторять попытку.
И тут до тебя постепенно доходит, что ты действительно путешествуешь во времени. Осваиваясь с этой мыслью, ты поворачиваешься ко мне и спрашиваешь:
— Так это и есть четвертое измерение?
Потом ты чувствуешь себя неловко, так как вспоминаешь, что я уже говорил тебе, что ты спросишь меня об этом. Но ведь и я спрашивал после того, как мне уже рассказали, а потом вернулся и рассказал тебе, да и теперь я не могу удержаться от ответов на твои вопросы.
— Не совсем так, — попытаюсь я объяснить. — Может, это вовсе и не измерение, а может, пятое: если ты собираешься перепрыгнуть через так называемое четвертое измерение, не попадая в него, то тебе, безусловно, понадобится пятое. Не задавай ты мне вопросов — я не изобретал этой машины и я в ней ничего не смыслю.
— Но…
Я оставляю эту тему, и ты тоже. А то и с ума сойти недолго. Позднее ты поймешь, почему я не мог изобрести машину времени. Конечно, где-то когда-то как-то все это должно было начаться. Может, было время, когда ты действительно изобрел машину… сначала атомный двигатель, потом машину времени. Но все крайне осложнилось, когда, желая избавиться от хлопот, ты вернулся и тем самым замкнул круг. Однажды я высчитал, что во вселенной, подобной нашей, может существовать семь или восемь измерений во времени и пространстве. Теперь ты, пожалуй, скорее поймешь, что время делает петлю. Вполне вероятно, что не существует и машины времени — просто нам легче представить себе, что она есть. Когда тридцать лет подряд думаешь об одном и том же, как это было со мной и будет с тобой, — ответ на занимающий тебя вопрос отодвигается все дальше и дальше.
Ну так вот, ты сидишь, разглядывая окружающее ничто, ты, по-видимому, вне времени, хотя там, в багажнике, время существует. Ты смотришь на часы — еще идут. Значит, либо ты прихватил с собой частицу общего поля времени, либо ты периодически отрываешь от основного поля крошечные отрезки времени. Я этого не знаю, а ты еще и не задумываешься над этим.
Я курю, ты тоже, и воздух в кабине постепенно становится спертым. И вдруг ты замечаешь, что все окна в машине широко открыты, а движения воздуха нет. Ты спрашиваешь:
— Откуда же здесь берется воздух? И почему нет движения?
— Воздуху некуда двигаться, — объясняю я. — Некуда. Снаружи нет ни времени, ни пространства, это же ясно. Где тут быть движению воздуха? Чувствуется сила земного притяжения, но и этого я не могу объяснить. Может быть, в машину встроен механизм гравитации или гравитация зависит от времени, которое заставляет идти твои часы. Ты всегда считал, что время — это результат действия гравитации, и я, пожалуй, с тобой согласен.
Потом машина останавливается, по крайней мере защитного поля вокруг нас уже нет. Ты чувствуешь, как спертый воздух кабины понемногу вытесняется влажным воздухом, тебе дышится легче, хотя вокруг нас по-прежнему тьма кромешная, если не считать слабого света от самой машины — она всегда светится и теперь освещает несколько футов грязного, неровного цементного пола вокруг машины. Ты берешь у меня еще одну сигарету и вслед за мной выходишь из машины.
У меня с собой узелок с одеждой, и я начинаю переодеваться. Надеваю на себя простой, с короткими рукавами, цельнокроеный комбинезон и говорю тебе:
— Я остаюсь здесь. В этом веке, насколько я помню, носят именно такие комбинезоны, так что я прекрасно обойдусь. Все мое состояние — деньги, вырученные тобой за атомный генератор, — инвестировано так, что всегда можно получить проценты по удостоверению личности, а оно у меня с собой. Так что с деньгами у меня все в порядке. Я знаю, деньги у них до сих пор в ходу — ты и сам в этом убедишься. Насколько я припоминаю, в этом мире можно жить припеваючи. Подымемся наверх, и я тебя покину. Мне нравится, как здесь смотрят на жизнь, и я не собираюсь возвращаться с тобой в прошлое.
Ты киваешь, вспомнив, что я уже говорил об этом.
— Какое же, однако, это столетие?
Я и об этом упоминал, но ты забыл.
— Сдается мне, это примерно 2150 год. Он говорил мне, — точно так же как я сейчас говорю тебе, — что это межзвездная цивилизация.
Ты берешь у меня еще одну сигарету и следуешь за мной. У меня с собой небольшой фонарик, и мы пробираемся мимо мусорных куч наружу, в коридор. Это своего рода под-под-подземелье. Нам приходится преодолеть один лестничный марш, а там стоит лифт, к счастью, с открытой дверью.
— А как же машина времени? — спрашиваешь ты.
— Она в безопасности, ее еще никто никогда не крал.
Мы входим в лифт, я отдаю ему команду: «Первый!» Раздается шипение, и мимо нас начинают мелькать коридоры подземелья. Мы не чувствуем ускорения — в будущем используют какое-то устройство искусственной гравитации. Потом двери распахиваются, и лифт говорит нам: «Первый».
По-видимому, это служебный лифт, мы оказываемся в неосвещенном коридоре, вокруг — никого. Я хватаю твою руку и трясу ее.
— Пойдешь вон туда. Не бойся заблудиться: никогда этого с тобой не было, значит, и не может быть. Найдешь музей, схватишь генератор — и ходу! Желаю удачи!
Ты действуешь как во сне, хотя сам не веришь, что это сон. Ты киваешь мне, и я иду, выныриваю в главный коридор. Через какое-то мгновение ты видишь, как я смешиваюсь с толпой, которая слоняется возле открывающегося ресторана или чего-то там в этом духе. Я обращаюсь с вопросом к какому-то прохожему, он показывает, куда мне идти, я поворачиваюсь и скрываюсь из виду.
Ты выходишь из бокового коридора и спускаешься к зданию немного поодаль от ресторана. На здании небольшие скромные вывески. Увидев их, ты впервые осознаешь, что все здесь не так, все изменилось.
«Канцелярные, Роучика», «Кисдр Диспансер»…
Вывески очень скромные, благородные. Некоторые поддаются расшифровке: магазин канцелярских принадлежностей, авторучки и тому подобное. Что означает слово «кисдр», ты пока не догадываешься. Но вот твое внимание привлекает вывеска:
«Биро путшесви: шик-рейс: Марц, Виинс и ко. Тур Планете. Спец Рейс К всм За 60 земсут, взврщ!»
И ко всему этому — одна картинка, на которой изображена самая обыкновенная металлическая сфера и пассажиры, взбирающиеся по трапу; само же агентство закрыто. Но ты уже начинаешь схватывать суть их орфографии.
Теперь вокруг тебя немало людей, но они едва ли обращают на тебя внимание. Да и к чему им это? Ведь даже если бы ты увидел человека в леопардовой шкуре, разве ты бы стал на него глазеть? Нет, ты решил бы, что это какой-нибудь спектакль, и прошел бы мимо. Да, люди мало меняются.
Ты собираешься с духом, подходишь к мальчику, торгующему чем-то вроде серпантина.
— Как мне пройти к Музею наук?
— Таки лева, видь знак, сто тут, — отвечает он тебе.
Вокруг ты слышишь и довольно правильный английский язык, но многие говорят вот так, как этот парень, на совершенно искаженном языке. Образованные и необразованные? Непонятно.
Ты идешь прямо, пока не натыкаешься на надпись, врезанную в каучуковое покрытие тротуара: «Мюзие ныуков». Рядом стрелка показывает, куда идти, и ты поворачиваешь налево. Впереди, в двух кварталах от себя, ты видишь розовое, словно легкие мазки акварели, здание, возвышающееся над всеми другими. Очевидно, теперь дома строят ниже, чем раньше: самые высокие — не больше двадцати этажей.
Ты бросаешься к зданию и обнаруживаешь на тротуаре перед ним объявление о том, что это Музей наук.
Ты поднимаешься по ступенькам, но до тебя вдруг доходит, что музей, должно быть, закрыт. Какое-то время ты пребываешь в сомнении. Тебе приходит в голову мысль, что все это предприятие — сплошная чепуха и что лучше всего вернуться к машине времени и отправиться домой. Но тут к воротам подходит сторож. Он выглядит как все сторожа, если не считать коротких штанишек и дружелюбной улыбки.
Что еще важнее — говорит он почти правильно. Здесь все говорят, немного растягивая слова, смягчая гласные и сливая согласные, и речь их довольно приятна.
— Ваам помочь, сээр? О, конечно. Вы, должно быть, играете в «Атомах и аксиомах»? Музей закрыт, но я с удовольствием помогу вам ознакомиться с любым интересующим вас предметом, чтобы игра ваша вполне соответствовала действительности. Прекрасный спектакль, я видел его уже два раза.
— Благодарю вас, — бормочешь ты, изумляясь, какая же это цивилизация смогла породить таких вежливых сторожей. — Я… мне сказали, чтобы я ознакомился с экспозицией атомных генераторов.
Он прямо-таки излучает сияние, слушая меня.
— Ну коонечно же!
Двери за тобой захлопываются, но они, видимо, не запираются. Кажется, замков вообще не существует.
— Это, наверно, в новом отсеке. Идите по этому коридору, поднимитесь на один этаж, поверните налево. Самая лучшая во всех вселенных экспозиция! У нас собраны оригиналы первых тридцати моделей. Профессор Джоонас с помощью этих моделей внес поправки в свою окончательную теорию о принципах их действия. Но, к сожалению, не сумел объяснить, как они устроены. Когда-нибудь кто-нибудь это сделает. О, бооже, до чего гениален был этот изобретатель двадцатого века! Это мой конек, сээр. Я прочитал об этом периоде истории все, что мог достать. Оо, ваше произношение! Поздравляю, ваш выговор почти так же хорош, как в старых магнитофонных записях.
Несколько раз вежливо поблагодарив сторожа, ты наконец, отделываешься от него. Здание кажется пустым. Ты поднимаешься по лестнице. В комнате направо ты видишь первую установку для получения настоящих бриллиантов. Когда ты подойдешь поближе, внутри установки что-то страшно затрясется и к тебе в ладонь соскользнет какая-то штука размером с пенни.
Хорошо поставленный голос объявит:
— Сувенир. Это типичный драгоценный камень двадцатого века с пятьюдесятью восемью четкими гранями, в технических кругах известен как бриллиант Даггера, вес его составляет примерно двадцать каратов. На третьем этаже в утренние часы вам могут вставить его в кольцо за одну десятую цены в кредит. Если у вас не один ребенок, а больше, нажмите на красную кнопку, и вы получите столько камней, сколько вам нужно.
Переведя дыхание, ты кладешь сувенир в карман и возвращаешься в коридор. Идешь налево мимо большой комнаты, где собраны модели самых разнообразных космических кораблей: от первых лунников, похожих на ракеты типа Фау-2, до трехметрового шара с маленькими человечками внутри — и все это движется по заданным орбитам. Потом тебе попадается комната с надписью «Руженэ», заполненная всякими видами оружия, начиная с арбалета и кончая крошечной палочкой, вдвое короче и тоньше обычного карандаша, с надписью: «Последний вид ручного оружия».
Кроме того, в конце коридора находится большой зал с вывеской «Атом генетрс».
К этому моменту ты уже почти решился. Ты серьезно обдумал свои последующие шаги. Мой рассказ запал тебе в душу, хотя ты еще не вполне принял его.
Ты замечаешь, что все генераторы, установленные на столах, гораздо меньше по размерам, чем ты считал раньше. Видимо, они располагаются в хронологическом порядке. Самая поздняя модель размером с телефонный аппарат помечена «2147, Общ. Энерг. Пат.». Более ранние модели, конечно, крупнее, не такие изящные, но очень разные: наверное, качество их и вид зависели от уровня производства энергосистем. Большая надпись на потолке информирует посетителя об атомных генераторах, объясняет, что именно изобретение атомных генераторов помогло человечеству достигнуть современного уровня жизни.
Изучая надпись, ты замечаешь, что об изобретателе говорится мимоходом, без упоминания его имени. Либо они его не знают, либо просто считают, что оно известно каждому, что, пожалуй, вероятнее. Они обращают внимание на то, что первая модель атомного генератора вместе с техническим описанием, комплектом конструкторских чертежей и патентом досталась им в уже готовом виде.
Они утверждают, что генератор был совершенным по всем основным показателям: работал на любом топливе, выдавал ток до тысячи ампер любого напряжения до пяти миллионов вольт, постоянный или переменный ток любой частоты до одной тысячи мегагерц и мощностью до пятидесяти киловатт, причем мощность ограничивалась лишь проводимостью выходных цепей. Подчеркивается, что принцип его устройства до сих пор изучают, что по сравнению с первым образцом в конструкции были использованы лучшие и добавлены более совершенные выходные устройства.
Ты направляешься в конец зала и разглядываешь этот шедевр. Первый генератор — это всего лишь ящик-куб с ребром в один фут. На каждой стороне его есть большой штекер, а наверху — набор контрольных ручек-верньеров и маленькое отверстие, возле которого — надпись по-старинному: «Вставь активный стержень или подай внешнее питание». По всей видимости, так его заправляют.
— Прекрасная машина, — произносит у тебя за спиной сторож. — Износилась одна из катодных сеток, пришлось заменить, а так все сохранилось в том виде, в каком нам ее оставил великий изобретатель. И работает исправно, как всегда. Хотите, расскажу…
— Нет, не нужно, — произносишь ты, но тут же понимаешь, какую плохую службу могут сослужить тебе твои дурные манеры.
Пока ты придумываешь слова оправдания, сторож вынимает что-то из кармана и читает.
— Так, так… прекрасно. Сейчас прибудет майор из Алтасекарбы, созвездие Кентавра. Но я вернусь к вам минут через десять. Он собирается изучать какие-то виды оружия для своей монографии о первобытных кентаврианцах — сравнивает их с людьми девятнадцатого века. Пожалуйста, извините меня.
Ты охотно извиняешь его, и он удаляется довольный. Ты тем временем возвращаешься к самому началу экспозиции, к стенду этих «Общ. Энерг. Пат.», или как это сказать по-нашему?.. Генератор невелик, тебе под силу унести его. Но проклятая машина закреплена намертво. Ты не видишь ни одного болта, а все же сдвинуть ее с места тебе не удается.
Ты идешь вдоль экспозиции. Глупо было бы брать раннюю модель, в то время как есть модель со встроенным магнитным электроприводом, работающим по принципу Эренхафта или еще кого-то, да к тому же с источниками контролируемой атомной энергии. Но все они закреплены на своих местах черт знает каким способом.
И вот ты вновь у самой первой модели генератора. Может быть, и она закреплена? Ты делаешь попытку поднять ее и чувствуешь, что она подается. Обнаруживаешь под ней объявленьице, где говорится, что, пока «не установлен новый гравитатор, касаться генератора нельзя».
Конечно, ты делаешь все так, как я предсказал, — ведь ты же не можешь изменить временного цикла. И эта действующая модель портативна. Ты поднимаешь ее — всего каких-нибудь пять-десять фунтов! Естественно, ее можно нести.
Ты ждешь, что сию минуту раздастся сигнал тревоги. Но нет, ничего не происходит… Эх, если бы ты сейчас не пил так много этого шотландского виски, а слушал бы, что я тебе говорю, ты бы заранее знал, что с тобой будет. Но, конечно же, как и я в свое время, ты пропустишь мимо ушей многое из того, что я сейчас говорю, и тебе придется выпутываться самому. Но, может быть, что-то тебе и пригодится. Я пытался припомнить, что у меня осталось в памяти из его рассказа, но так и не сумел. Поэтому я продолжу рассказ… Наверно, я иначе и не могу, это, можно сказать, предрешено.
Итак, ты, спотыкаясь, трусишь по коридору, поглядываешь с опаской, нет ли поблизости сторожа. Вроде никого… Но вот из оружейной комнаты доносится его голос. Ты сгибаешься и пытаешься проскользнуть мимо, понимая при этом, что ты весь на виду. Тем не менее ничего не происходит.
Ты скачешь по лестнице, ощущая на своей спине лучи будущего, но опять ничего не происходит. Впереди дверь, она закрыта. Ты подбегаешь к ней, и она вежливо отворяется перед тобой. Со вздохом облегчения ты выскакиваешь на улицу.
Потом ты слышишь крик за собой. Ты не останавливаешься. Ты знай работаешь ногами, затем рысцой устремляешься по улице, ныряя за спины прохожих, которые смотрят на тебя, но разбираться в выражении их лиц тебе просто некогда. Сзади снова раздается крик. Ты и тут не останавливаешься - тебе не до того. Кто-то протягивает руку, пытается схватить тебя, но ты увертываешься.
Улица становится пустинной, ты бежишь вприпрыжку. Атомный генератор с каждым шагом делается тяжелей и, кажется, вот-вот выдернет тебе руки из плеч.
Вдруг откуда ни возьмись появляется какая-то глыба мяса высотой футов в шесть, одетая в голубую форму, и надо всем этим — полицейский значок. Полицейский хватает теба за руку, и теперь уже ясно — тебе не уйти, и ты останавливаешься.
— Дружище, да разве можно так утруждать себя, в такую-то жару? — говорит полицейский. — Закон запрещает перегрузки, и никаких исключений! Позвольте, я позову такси.
Реакция наступает мгновенно, ты чувствуешь, как подгибаются у тебя колени, но усилием воли встряхиваешься, делаешь большой глоток воздуха.
— Я… у меня деньги остались дома, — мямлишь ты. Полицейский кивает.
— О, тогда понятно. Ясно. Не мое дело читать вам нотации. Но вам следовало бы сразу обратиться ко мне. — Он протягивает руку и легонько хлопает по плечу ближайшего прохожего. — Сэр, срочная просьба. Не поможете ли вы этому джентльмену?
Прохожий ухмыляется, смотрит на часы, кивает.
— Вам далеко? — спрашивает он.
Ты заметил, как называется здание, из которого вышел в самом начале, и невнятно произносишь это название. Незнакомец снова кивает, берет генератор за вторую ручку и свистит в свисток, который дал ему полицейский. Прохожие расступаются, и вы с незнакомцем во всю прыть устремляетесь по свободному пути, а полицейский стоит и, весь сияя, смотрит вам вслед.
Итак, в будущем совсем неплохо. Теперь-то ты начинаешь соображать, почему я захотел остаться в будущем. Но все равно, организация дела здесь не на высоком уровне. Ведь с тем же успехом и сторож мог бы доставить генератор на место и даже быстрее тебя.
Так и есть. Когда ты добираешься до здания, сторож оказывается уже там. Ты киваешь незнакомцу, и тот, подняв брови и не ожидая от тебя благодарности, сразу же уходит. А сторож подходит к тебе. У него в руках ящик, похожий на большой старинный фотоаппарат. Ящик, щелкнув, открывается, и ты отшатываешься от него.
— Вы забыли захватить инструкции, монографию и описание к патенту. Без них мы не разрешаем пользоватвся генератором. По счастью, мне было известно, что управление «Атомов и аксиом» находится в этом здании. Пожалуйста, дайте знать, когда генератор вам больше не будет нужен, мы пришлем за ним.
Ты проглатываешь кусок давно уже удаленных гланд и берешь пачку бумаг, которую он вынимает из ящика. Он пытается еще о чем-то расспрашивать тебя, ты отвечаешь что-то наугад. Кажется, твой благожелатель-страж удовлетворен. На прощанье он радостно улыбается и уходит к себе в музей.
Не веря еще в свою удачу, ты хватаешь атомный генератор и бумаги и спускаешься вниз, к служебному лифту. Кнопки у лифта нет, нет и признака дверей.
Ты оглядываешься в поисках каких-нибудь дверей или коридоров и при этом узнаешь помещение: то же самое, те же вывески на стенах, что были прежде.
Но вот раздается что-то вроде покашливания, и стена раздвигается. Возникает настоящая дверь лифта, который стоит и ждет тебя. Ты входишь, ловя ртом воздух, бормочешь, что тебе-де нужно в самый низ, и только потом задумываешься, сможет ли машина, управляемая голосом, разобраться в твоем бормотании. Черт его знает, как назвать это самое нижнее помещение, где стоит машина времени? Но лифт закрывается и начинает быстро падать вниз. Снова покашливание, и вот ты уже внизу. Ты выходишь, и тут обнаруживаешь, что у тебя нет с собой фонаря.
Ты никогда не узнаешь, обо что ты споткнулся, но как бы то ни было, спотыкаясь, стукаясь о ящики, пытаясь ощупью добраться до места, ты торопишься к машине времени. Появляется тусклая полоска света, этот свет излучает машина времени. Наконец-то ты добрался…
Ты кладешь атомный генератор в багажник, швыряешь туда же бумаги, истекая потом, бормоча несусветное, протискиваешься в кабину. Ты тянешься к зеленой кнопке, но неуверенно. Рядом с нею расположена красная, и ты в конце концов решаешься нажать ее.
Но вдруг со стороны лифта раздаются беспорядочные возгласы, тебе в глаза ударяет яркий свет, снова крики. Ты нажимаешь красную кнопку.
Ты так никогда и не узнаешь, что это были за крики: то ли они все-таки догадались, что их ограбили, то ли хотели еще чем-то помочь. Тебе уже все равно. Вокруг мгновенно возникает поле, ты нажимаешь на соседнюю кнопку — ту, которой до сих пор не пользовался, — и она отправляет тебя в ничто. Больше не видно света, не слышно ни звука — ты спасен!
О том, как протекало обратное путешествие, рассказывать особенно нечего. Ты сидишь, покуривая и постепенно успокаиваясь. Ты замечаешь третий ряд кнопок, над которыми карандашом написано: «Нажмите, и вы вернетесь на тридцать лет назад». Ты ждешь, когда же воздух в кабине станет спертым, но этого не случается, потому что на этот раз ты в кабине один.
Вместо этого все вдруг вспыхивает, и ты с машиной времени оказываешься во дворе своего дома.
Позже ты восстановишь временной цикл во всех подробностях. Как ты входишь в машину времени возле своего дома, переносишься в подземелье будущего, приземляешься снова на своем дворе, прыгаешь через тридцать лет назад, чтобы подобрать самого себя, и оказываешься возле своего дома. Вот так. Но в этот миг ты об этом не задумываешься. Ты выскакиваешь из машины, выволакиваешь атомный генератор и тащишь его в дом.
Его нетрудно разобрать, но это мало что проясняет: так, какие-то металлические пластинки, пружинки и прочие непонятные штучки, а в общем-то все это довольно легко сделать, все детали, по-видимому, из обычного металла. Но через час, снова собрав генератор, ты замечаешь: все в нем оказывается новеньким, что называется, с иголочки, только сбоку недостает медного проводничка. И генератор не работает! Ты вставляешь в гнездо обычный домашний провод сечением в двадцать миллиметров симметрично проводнику на противоположной стороне генератора, засыпаешь туда немного металлических опилок и снова включаешь в сеть.
И от электросети с напряжением сто двадцать вольт, с частотой шестьдесят герц, силой тока пятнадцать ампер ты добиваешься успеха. Электрокомпании больше не нужны! Ты с радостью догадываешься, как тебе повезло, что грузовой отсек не был изолирован полем от эффекта времени: генератор при своем движении назад во времени соответственно изменялся и принял свой первоначальный облик — если не считать замененной позднее катодной сетки, о которой говорил сторож, — она, возможно, исчезла параллельно с обратным ходом времени при путешествии домой.
А ты чуть не скачешь от восторга, обнаружив, что все бумаги написаны твоим почерком, что имя изобретателя, которое стоит под ними, твое и что дата выдачи патента — 1981 год.
Потом это тебя засосет: взять атомный генератор из будущего, привезти его назад в прошлое — твое настоящее, чтобы потом он появился в музее и ты считался бы его изобретателем, чтобы ты мог украсть его и стать-таки его изобретателем. И ты проделываешь все это с помощью машины времени, которую прихватываешь с собой, чтобы отправиться на ней в будущее, чтобы прихватить ее обратно с собой, чтобы…
Кто что изобрел? И кто что построил?
Вскоре ты начнешь пожинать плоды своего открытия. Маленькие школьники округи станут заходить к тебе, чтобы взглянуть на человека, который изменил ход истории и сделал атомную энергию столь доступной всем. В конце концов твое имя становится таким же известным, как имена Ампера, Фарадея и многих других.
А ты все размышляешь над этой загадкой. И не находишь ответа.
Но однажды ты пойдешь, сделаешь кое-какие приготовления на будущее, вернувшись, заберешься в машину времени, которая будет ждать тебя в специальном, отведенном для нее помещении. А потом, возвратившись на тридцать лет назад, или, точнее, вот в это настоящее — впрочем, как тебе будет угодно, — ты постучишь в дверь собственного дома и расскажешь себе же молодому все, что я сейчас рассказываю тебе…
А теперь…
С виски покончено. Ты уже как следует назюзюкался и пойдешь со мной без лишних слов. А мне хочется узнать, зачем это люди там, в будущем, искали тебя, что они кричали перед тем, как машина времени исчезла.
Ну, поехали.»
