Хотя родословная первооткрывателя остается неизвестной (обвинительный перст традиционно указывал на ирландцев), закон Мерфи — один из самых известных во всей инженерной науке. Стандартная формулировка звучит так: если что-то может сломаться, оно сломается.

Существует также и следствие, менее известное, но зачастую поминаемое с еще большими эмоциями: даже если это не может сломаться, оно сломается.

С самого начала процесс освоения космоса давал бесчисленные доказательства закона, порой настолько невероятные, что в них с трудом верилось: телескоп стоимостью в миллиард долларов, приведенный в состояние непригодности неисправным инструментом для оптической настройки; спутник, выведенный на неправильную орбиту из-за того, что один инженер переключил какие-то провода, не предупредив своих коллег, новая модель корабля, взорванная во время испытаний сотрудниками безопасности, у которых перегорел прожектор, действующий по принципу светофора…

Как выяснилось в ходе последующего расследования, с боеголовкой, выпущенной в Кали, все было в порядке. Она действительно могла высвободить энергию, эквивалентную одной гигатонне тринитротолуола (плюс-минус пятьдесят мегатонн). С помощью чертежей и образцов военной техники, сохранившихся в военных архивах, конструкторы вполне компетентно сделали свое дело.

Но они работали с огромным напряжением, и им, возможно, так и не удалось осознать, что фактически конструирование боеголовки — отнюдь не самая сложная часть задачи.

Доставить ее как можно быстрее на Кали было довольно просто. В распоряжении имелось любое количество доставочных кораблей, едва ли не со стапеля. В конечном итоге несколько судов соединили вместе, получив многоступенчатую ракету-носитель. Последняя ступень с высокоскоростным плазменным двигателем продолжала сообщать толчок вплоть до последних минут перед попаданием, когда на конечном участке траектории включалось автоматическое наведение. Все сработало отлично…

Проблема возникла в другом. Изнуренная работой конструкторская группа могла бы извлечь урок из давно забытого инцидента времен второй мировой войны (1939–1945).

В кампании против японского флота подводные лодки военно-морских сил США сделали ставку на новую модель торпеды. Правда, это едва ли можно было назвать новым видом вооружения, поскольку к тому времени торпеды разрабатывались уже в течение почти столетия. И обеспечить взрыв боеголовки при ударе по цели никому не показалось бы задачей, требующей слишком больших усилий.

Тем не менее взбешенные командиры подводных лодок то и дело докладывали в Вашингтон, что торпеды не взрываются. (Несомненно, все остальные командиры сделали бы то же самое, если бы уцелели после своих неудачных атак.) В главном управлении военно-морских сил отказывались верить. Должно быть, они там просто плохие стрелки: превосходная новая торпеда прошла всесторонние испытания, прежде чем ее поставили на вооружение, и т, д., и т, п.

Подводники оказались правы. Торпеда вернулась к разработчикам. Смущенная следственная комиссия обнаружила, что стержень ударника на носу торпеды обламывался прежде, чем успевал выполнить свою довольно немудреную работу.

Ракета, нацеленная на Кали, наносила удар со скоростью не в несколько смехотворных километров в час, а свыше сотни километров в секунду. При таких скоростях механический стержень ударника был бесполезен: боеголовка двигалась во много раз быстрее, чем срабатывал контакт, который передавал убийственное известие с черепашьей скоростью звука в металле. Естественно, конструкторы прекрасно это знали и для взрыва боеголовки использовали целиком электрическую систему.

Им было легче оправдаться, чем артиллерийско-техническому управлению военно-морских сил США: испытать систему в реальных условиях не представлялось возможным.

Поэтому никто никогда не узнает, почему же все-таки она не сработала.