13
Мэри стояла у бюро, перебирая картотеку. Одиннадцать часов утра, а ноги уже дают о себе знать. Перед ней была груда бумаг, которые следовало рассортировать. Она предпочла бы делать это в аэродинамической трубе, чтобы увидеть, как воздушный поток подхватит и унесет весь этот бумажный хлам.
— Мэри, отнесите отчеты в торговый отдел, когда сможете.
Когда смогу? Она взглянула на управляющего. Тиран, садист и болван. Правда, будь он холост, она бы согласилась выйти за него. Вот тогда бы можно было отдохнуть…
— Хорошо, мистер Краудер, отнесу, как только смогу.
— А пока что не смогли бы вы…
— Да, с удовольствием.
— Но я еще ничего не сказал! — удивленно нахмурился он.
— Простите, мистер Краудер, мне показалось, что шкаф с картотекой вот-вот опрокинется. Это уже случалось.
— Да ну?!
— Вот именно, если сразу выдвинуть все ящики.
На время это отвлекло мистера Краудера, который застыл на месте, уставившись на шкаф.
Мэри иногда развлекалась подобным образом. И как удалось тупице без всякой квалификации занять такое положение в фирме?! Впрочем, еще чаще ее удивляло, как она, работая здесь, не сходит с ума… Она подумывала, не оставить ли фирму. Может быть, сделать это сегодня же и наняться на заправочную станцию? Механики, которые обслуживали ее машину, всегда казались ей не лишенными юмора.
— Вы говорите, если сразу выдвинуть все ящики? — мистер Краудер все еще разглядывал шкаф.
— Только не пробуйте это проделать.
— Но ведь следовало бы приколотить его наглухо к стене, не так ли?
— Возможно.
Куда лучше было бы приколотить к стене самого мистера Краудера. И пользоваться им, как доской объявлений.
— Я доложу руководству, — управляющий ушел.
Теперь он будет размышлять об этом до самого обеда.
Обеденный перерыв Мэри провела на скамейке в парке. Она жевала сандвич, растирая подъем ноги. Сидевшая рядом пожилая женщина беседовала со своей сумкой. Мэри взглянула на соседку, — возможно, такая же конторская служащая, как и она…
— Вот и я так кончу… В беседах со своей сумкой…
Она вытянула ноги и вздохнула. Ах, появился бы претендент на роль мужа, да еще со счетом в банке… Она закрыла глаза, но вместо высокого и стройного предмета грез ей привиделась какая-то бесформенная фигура, ростом чуть выше зонтика, которая приближалась к ней с плиткой шоколада…
— Путешествуете по делам? — спросил соседа пассажир авиалайнера на высоте тридцать тысяч футов.
— Да, — ответил микробиолог, — конференция…
Эллиот открыл свой шкафчик в школьном подвале, из которого посыпались тетради и всякая всячина, и сунул в него учебники. Окинув удрученным взглядом беспорядочную кучу, он махнул рукой и захлопнул дверцу. Могут ли сравниться школьные уроки с загадочным сиянием звезд?.. Скукотища… Он вышел в коридор. Серые, как в тюрьме, школьные стены нагоняли тоску. А тут еще Поганец шагал навстречу.
В руках рыжего пройдохи было зеркальце. Он приставил его к лицу Эллиота.
— Парень года, друг президентов, королей и инопланетян, — он повернул зеркальце так, чтобы в нем отразилась и его собственная физиономия. — Конечно, с тобой там будет и еще кое-кто… Мы знаем кто, правда?
Пустобрех и зануда… Впрочем, трепотня Лэнса вызывала ожидаемый эффект Эллиоту захотелось как следует вздуть его.
Лэнс улыбнулся, чувствуя, что наконец чего-то достиг в этом мире. Теперь он мог бы прямо из пятого класса стать участником аэрокосмической программы и давать советы по связи с инопланетянами; разве не звучат у него в голове какие-то сигналы?
— Он все время разговаривает со мной, Эллиот. Я ему нравлюсь.
— Не понимаю, чем…
— А он понял, что я могу быть ему полезен. Послушай, Лэнс взял Эллиота за рукав. — Ты знаешь, что мы теперь самые важные люди в школе? Ведь мы в контакте… — его глазки еще более перекосились, словно у ночной белки-летяги в дневное время.
Эллиот взглянул в слезящиеся бусинки глаз Лэнса и должен был признать — в них отражалось сверкание Ипа. Это помогло ему подавить в себе страстное желание отлупить Поганца.
— Да-да, правда. Мы в контакте… Ну, мне пора… — он зашагал по коридору, а Лэнс отправился восвояси. Оба слышали звездный зов, но сигналы у Эллиота были сильнее и звучали не так радостно — чувство космического одиночества вернулось с волной, проникшей сквозь школьные стены. Проследить источник волны не представляло труда: школа, городской квартал, холмы, у подножий которых приютилось несколько домиков, и в одном из них, в тесном закутке, — подавленный старый космолог с геранью в руках.
— …Инопланетянин… — бормотал микробиолог по пути в зал заседаний. — Я уже жалею, что согласился участвовать в этой дурацкой затее… — обернулся он к коллеге.
— А я смотрю на это как на отдых, — засмеялся тот.
— Правительство могло бы придумать лучший способ использовать наше время, — пожал плечами микробиолог.
Они вошли в зал. Места за столом уже были заняты. Ученые, военные, медики беседовали между собой.
Легкое позвякивание ключей возвестило о появлении инициатора собрания. Ключник прошел к председательскому месту. Все стихли.
— Дамы и господа, мы недолго задержим вас. Я понимаю, вы устали с дороги, а завтра вам придется встать до рассвета. Система карантина, разработанная нами, вполне совершенна, но потребует серьезной подготовки…
Что же представлял собой этот Ключник, спокойный, уравновешенный человек, находившийся в самом эпицентре циклона, с каждой минутой набиравшего силу?
С детства его преследовала заветная мечта: на Землю прилетают пришельцы из космоса и избирают его посредником для передачи человечеству вечных знаний и опыта, накопленных Высшим разумом.
Детские грезы редко воплощаются в жизнь. Мечты Ключника увлекли его в сомнительные сферы деятельности, связанной с разведкой, пока наконец он не стал одним из тех, кто расследует самые загадочные и непонятные небесные явления — вспышки света в ночи, туманные следы на горизонте, трепещущие очертания на экране радара.
Ключник провел долгие месяцы в пустынях и на вершинах гор, видя над головой карту звездного неба, где в неподвластном воображению отдалении от Земли плавала сводящая с ума тайна.
Как всякий упорный охотник. Ключник наконец уловил некую систему в передвижениях своей жертвы. Он был первоклассным специалистом, исколесил в джипе тысячи миль; но ему приходилось довольствоваться земной техникой, в то время как объекты его интереса двигались высоко-высоко над ним с неземным изяществом и быстротой. Но привычка становится правилом, и Ключник обнаружил некую закономерность. Посещения небесного корабля зависели от вегетационных циклов земной флоры.
Космический корабль появлялся в определенной точке земного шара в период цветения. И теперь на стене кабинета висел четкий фотоснимок корабля, сделанный в момент его приземления среди холмов, неподалеку от дома Мэри.
За окнами двор склада гудел от прибывшей техники и голосов, сопровождающих ее специалистов. Ловушка готовилась медленно, слишком медленно, с точки зрения Ключника, но нельзя было допустить ни малейшей оплошности, чтобы не прозевать и не испортить добычу.
Внутри складских помещений разворачивались всевозможные системы жизнеобеспечения, ибо мертвый инопланетянин не представлял собой желанного приза. Его необходимо было взять живым, и для этого Ключник предусмотрел все. Что бы ни произошло с инопланетянином от длительного пребывания в чужеродной земной среде, у Ключника на все было готово противоядие. Были мобилизованы все достижения медицины. Все, что Земля могла предложить, было наготове и в любой момент могло быть представлено в распоряжение ученых для спасения плененного члена экипажа космического корабля.
Ключник не мог знать только одного, что созванная им куча специалистов способна лишь повредить маленькому инопланетянину, который довольствовался «М&М» и не нуждался ни во внутривенном питании, ни в трансплантации органов.
Но Ключник сплел гигантскую сеть, в которой было предусмотрено все. Здесь смогли бы даже оживить замерзшего в ледниковый период мамонта (если бы до этого дошло дело), оживить любой орган, любую клетку, создать любую среду обитания, мыслимую во Вселенной.
— Мне не нужен мертвец, — неустанно повторял он своим сотрудникам и приехавшим по его зову ученым.
Уже было смонтировано самое разнообразное оборудование. Если бы каждую проволочку, бывшую наготове, прикрепить к телу инопланетянина, он стал бы похож на телефонный коммутатор. Все, кто находился на складе, страстно желали поскорее вступить в контакт с инопланетным существом. Разве можно не мечтать об этом?..
Гигантская сеть Ключника была готова опутать маленькое, всего в три фута ростом, создание, прячущееся в чулане и каким-то образом знавшее о том, что готовится.
Герань начала вянуть, ее веточки клонились книзу, как и голова Ипа. Руки его безвольно поникли и опустились на колени, словно пара мертвых рыбок. Надежда на передатчик оставила его. Прибор действовал уже несколько недель, но космос безмолвствовал. Экипаж Великого Корабля был далеко, он мчался в пространстве, вне досягаемости сигналов с Земли.
«Я умираю. Хозяин», — едва слышно прошептала герань, но старый ботаник был бессилен помочь — цветок впитывал его эмоции, а он уже не мог ими управлять. Космическое одиночество пронизывало Ипа до мозга костей. Он оперся о Маппита, с трудом привстал и выглянул в окошко. Взгляд его устремился к небу, в небесную голубизну, но никаких признаков сияния излучаемой кораблем энергии, ни следа туманности от него там не было. Только самолет землян выписывал в небе буквы, рекламируя торговый центр, куда для привлечения покупателей завезли пару орангутанов.
Ип отвернулся от окна. Еще немного, и его тоже выставят на всеобщее обозрение. Набьют поролоном, покроют лаком и станут показывать в витрине или в стеклянном шкафу. А рядом еще положат несколько печений «Орео», вот, мол, чем питалось это существо…
Он открыл дверь чулана и вышел в комнату Эллиота.
Переступая через разбросанные по полу вещи мальчика, он уныло проковылял в коридор, спустился в прихожую, прошлепал утиными лапами по ковровой дорожке и остановился, всем телом ощущая пульсацию дома. Это было беспорядочное, сумбурное место, но ему здесь нравилось. Как бы он хотел принести счастье его обитателям, осуществить все их несбывшиеся мечты, но в его силах было разве что заставить мебель плавать по воздуху… Что толку от этого? Станет труднее садиться в кресло — вот и все.
Он прошаркал по прихожей, неуклюжий, маленький, ростом не выше зонтика, потом побрел в кухню и открыл холодильник.
У него возникло желание съесть кусок швейцарского сыра.
«Чем бы его запить?» — подумал он и остановил свой выбор на небольшой светлой бутылке. Сев за стол, он пригубил напиток: ячменный солод, хмель с добавлением риса и кукурузы. По-видимому, совершенно безвредное питье.
Он выпил бутылку до дна, напиток ему понравился, и он осушил вторую.
Солнце расплескало золотистые лучи по столу. Ип обернулся к окну. Ему показалось, что оконная рама слегка покачивается, сперва налево, потом направо.
Что за странность?..
Ип откупорил еще бутылку и залпом опустошил ее прямо из горлышка, наслаждаясь бульканьем влаги.
Поднявшись со стула, он обнаружил, что не может сделать ни шагу.
«Свершилось», — сказал он самому себе, цепляясь за край стола, чтобы удержаться на ногах. Земное притяжение… Колени у него подгибались, он предчувствовал, что именно так и случится, когда пробьет его час и сила земной гравитации станет непосильной для ослабевшего скелета.
Ноги разъезжались в разные стороны, колени словно размякли. Он налетел на плиту, отшатнулся, ударился о дверь. Руки не подчинялись ему, безуспешно хватая воздух.
Шатаясь из стороны в сторону, старый ученый просеменил в гостиную; живот его волочился по ковру, свесившись больше обычного. «Хорошо бы, — подумал он, — приделать колесики». Он даже представил их себе, по одному колесику по обе стороны живота, и фонарики, как на велосипеде Эллиота.
Ип включил телевизор.
«…протяни руку, — раздалось оттуда, — протяни руку и коснись кого-нибудь…»
Моргая, он тупо уставился на экран.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку, как это делал Эллиот, и прислушался. Откуда-то из глубины ее послышался женский голос, похожий на голос Мэри, но много старше, сварливый и нервный.
— Послушай, Мэри, у меня всего одна минута, запомни рецепт, уверена, он тебе понравится, при твоем сумбурном питании…
«…протяни руку, — вопил телевизор, — протяни руку и скажи: «Привет»…»
— Привет, — повторил захмелевший гоблин.
— Эллиот, это ты, мой ангел? Что ты делаешь дома? Почему не в школе? Ты заболел? Это твоя бабушка, ненаглядный мой… Тебе нужно лечь в постель, Эллиот. Немедленно ложись! Пусть мама мне позвонит.
— Позвонит…
— Тебе станет лучше, сладкий мой. Укройся потеплее, — рассеянная старая курица зачмокала в трубку, целуя внука.
Подвыпивший инопланетянин зачмокал в ответ и опустил трубку на место.
Он открыл новую бутылку пива, задрал ноги кверху и продолжал смотреть на телевизионный экран.
Напевая себе под нос, он постукивал одной ногой о другую, напрочь забыв, что его телепатический передатчик включен на полную мощность, но отравленный алкоголем мозг был настроен на весьма хмельную волну.
Волна обежала вокруг комнаты, прошла сквозь стену, и, качаясь, поплыла через город, пока не достигла школы.
Эллиот сидел за партой в биологическом кабинете, когда вихляющаяся волна достигла его.
— Перед каждым из вас стеклянная банка, — в этот самый момент говорил учитель. — Я обойду класс и посажу в каждую банку по лягушке. Затем мы опустим туда же ватку, смоченную эфиром, и подождем, пока лягушка перестанет шевелиться.
Эллиот приложил губы к банке и принялся дуть, воспроизводя космические звуки, которые подвыпивший инопланетянин издавал в этот самый момент:
— Бла… бла… бла…
— Эллиот, прекрати паясничать, — прикрикнул учитель. Немедленно прекрати!
Эллиот хотел подчиниться, но ему показалось, что классная комната меняет форму, и сам он тоже меняется. Пытаясь сосредоточиться, он посмотрел на Пегги Джин, сидевшую за соседней партой. Девочке его кривляние явно доставляло удовольствие. Она улыбнулась, и он осклабился в ответ.
— Итак… — произнес учитель, смачивая ватку эфиром.
Эллиот перевел взгляд на банку с лягушкой. Та выпучила на него глаза, и Эллиот вдруг заметил ее сходство с Ином. Такая же нелепая коротышка, пузатая, как и гость из космоса, беспомощно пялилась на него из стеклянной банки.
— Вы хотите умертвить это беззащитное животное? — спросил Эллиот.
— Вот именно, — ответил учитель.
Тем временем пузатый космический путешественник пьяно глазел в телевизор, где показывали какую-то сентиментальную оперу. Гарви сидел у его ног, по-собачьи надеясь, что чудище даст ему дальнейшие указания, а также отломит кусок сандвича.
На экране телевизора герой оперы награждал героиню страстным поцелуем.
Ип взглянул на Гарви.
Пес тихо заскулил.
Все еще не пришедший в себя инопланетянин обнял лохматого дворнягу и поцеловал в нос.
Эллиот наклонился к Пегги Джин, притянул к себе и страстно поцеловал в губы.
Учитель неистовствовал, и неудивительно: Эллиот метался от парты к парте, освобождая из стеклянного плена лупоглазых узниц, которые, не мешкая, спешили покинуть класс, беспорядочно прыгая но полу.
— Изыдите! — кричал Эллиот, вовсе потеряв голову и переходя на библейский язык. Возможно, он был настроен на какие-то волны особых каналов телевидения, ибо бегал по классу с криком: — Вон, исчадия ада! Именем бога, изгоняю вас!
Последние лягушки немедленно подчинились приказу, вспрыгнув на подоконники.
Тайлер вытянул ноги под партой и печально покачал головой. Впервые за время знакомства с Эллиотом он пожалел его. Эллиот изменился, он больше не был жадным эгоистом, как прежде. В самом деле, он становится добрым малым.
— Сэр! Сэр! — громко завопил Тайлер, желая отвлечь внимание учителя от Эллиота. — Лягушка вскочила в ваш пакет с завтраком!
Учитель лихорадочно схватил пакет и принялся его трясти. Из пакета прямо в банку с раствором формальдегида вывалился сандвич, ветчина и сыр тут же опустились на дно. Никакой лягушки в пакете не оказалось. Последняя из них с помощью Грега была выдворена с подоконника во двор. Она пролетела по воздуху, подстегнутая метким попаданием шарика из жеваной бумаги.
Разъяренный учитель выволок Эллиота из класса. Стив достал из парты бейсбольную шапочку с крылышками и напялил на голову.
— Наверняка исключат, — громко сказал он и задумался, вот ведь к чему приводит, когда тобой командует младшая сестренка.
Но подлинный виновник приступа безумия, постигшего Эллиота, вертел в гостиной ручки телевизора. С затуманенной от выпитого головой Ип устроился в кресле, положив короткие ножки на подушку. Шла передача новостей. Сообщалось об аварии в шахте.
«…обвал произошел в южном треке, — говорил в микрофон усталый спасатель, весь покрытый угольной пылью. — Мы вынесли на поверхность всех пострадавших, но состояние большинства из них тяжелое».
Кадры, показывающие жертв катастрофы, оповещали мир о происшедшей трагедии. Сидевший в кресле подвыпивший малютка-гоблин поднял вверх палец, засветившийся розовым светом.
Полуживые шахтеры вдруг повскакивали с носилок и принялись обнимать друг друга, плача от радости и изумления и потрясая исцеленными руками и ногами.
Инопланетянин откупорил еще бутылку.
Учитель тащил Эллиота по коридору к директору. Он был по горло сыт выходками учеников. Жизнь преподавателя биологии не усыпана розами; орды прыщавых юнцов, с которыми приходилось общаться каждый день, вконец расшатали его нервную систему. Иногда ему самому хотелось сунуть голову в банку с эфиром. Конечно, с большим удовольствием он проделал бы это с Эллиотом. Борясь со страстным желанием уничтожить мальчишку на месте, он в душе надеялся, что директор хотя бы выпорет хулигана или поручит экзекуцию самому учителю. К сожалению, такое наказание не предусмотрено современной школьной системой, и трясущийся от негодования учитель, излив директору накопившееся возмущение, оставил кабинет, чувствуя, что дети в конце концов одолеют его — швырнут на лабораторный стол, заткнут ноздри ватой с эфиром и располосуют вдоль и поперек.
Директор был приверженцем умеренности в воспитании. Прогрессивно мыслящий педагог, он набил трубку и раскурил ее, желая установить атмосферу взаимного доверия.
— Скажи, сынок, что стряслось с тобой? Накурился марихуаны?
Он загасил спичку, попыхивая трубкой.
— Твое поколение, мой мальчик, движется прямым путем в ад. Пора осознать ответственность за свое будущее…
Директор был в ударе и наслаждался звуком собственного голоса. Он обрушивал на Эллиота одну прописную истину за другой, почерпнув их из телевизионных передач, газет, скучных педагогических журналов, и сдабривал плоскими взлетами собственной изобретательности.
— …понимать, что в наши дни человек твоего возраста сам должен воспитывать себя, вытягивать себя наверх за шнурки ботинок…
Директор самодовольно попыхивал трубкой. Мир прочно стоял на месте. Мятежная молодежь скоро поймет, что незачем раскачивать лодку.
— …Вы не можете изменить систему, сынок. Ваши попытки ни к чему не приведут. Они бессмысленны…
Он подчеркнул последнюю фразу взмахом трубки. Его предшественник, занимавший этот кабинет, был сексуальным маньяком и уволился после того, как его проделки всплыли наружу. Вот он действительно раскачивал лодку. Однако теперь кабинет директора был безгрешен, здесь царила предписанная инструкциями обстановка. Столпы просвещения были неколебимы. Порядок — незыблем…
Если не считать, что Эллиот начал подниматься в воздух…
Конечно, во всем был виноват инопланетянин. Хмельная куролесящая волна, исходившая от него, достигла кабинета директора и стала вздымать несчастного Эллиота кверху, словно воздушный шарик.
Чтобы не оторваться от кресла, Эллиот изо всех сил вцепился в подлокотники. Директор ничего не замечал, увлеченный собственным красноречием, он считал, что провинившийся мальчишка просто корчится от стыда, слушая его нравоучения.
— …такое легкомысленное отношение к жизни, твое и твоих друзей, не что иное, как потеря драгоценного времени. Видишь, к чему я клоню?.. — он продолжал пережевывать одно и то же, начисто забыв об Эллиоте, плененный звуками собственного голоса. — …Наш мир — это определенная величина, сынок. Перестань витать в эмпиреях. Брось пустые мечты о том, чего не существует. Вот в чем, мне думается, кроется корень твоих проблем…
Но в этот момент корнем проблем Эллиота было то, что его с корнем отрывали от кресла. Земное притяжение было бессильно. Хмельная волна играючи поднимала его кверху, оторвав руки Эллиота от подлокотников, и он тут же взмыл к потолку директорского кабинета.
В это время директор протирал стекла очков, отвернувшись к окну и разглядывая их на свет, но разглагольствований своих не прекращал:
— …поведение, мой мальчик. Знаешь ли ты, какой грандиозный прогресс достигнут благодаря тому, что человечество двигалось по заранее предначертанному пути развития…
Он обернулся к Эллиоту, но кресло, где только что сидел мальчик, было пусто.
Эллиот парил под потолком.
Этот факт директор осознал мгновением позже. Глаза его широко раскрылись. Он съежился в кресле, крепче сжав пальцами стекла очков. Он пытался взять себя в руки… Подумаешь, ну парит мальчик под потолком… В голове директора будто стучали молотом по наковальне, а над ним, грохоча колесами, проносился поезд.
Он прижался к спинке кресла и завыл, подобно Гарви.
Эллиот плавно опустился в кресло.
— Можно мне идти, сэр?
— Да, да, пожалуйста, иди… — директор вяло махнул рукой.
Опьяневший вконец инопланетянин шатался по дому. Шесть бутылок пива — непосильная нагрузка для организма старого и невинного небожителя.
Натыкаясь на мебель, переворачивая стулья, он бродил из комнаты в комнату. Гарви преданно следовал за ним, хотя ему было тоже не по себе из-за волн, исходивших от Ипа; он поник, отяжелел, еле залезал под стулья, с трудом выползал оттуда и наконец рухнул под диван.
— Что с тобой? — спросил Ип. — Неужели ты не можешь идти прямо? Как я… — инопланетянин хотел показать, как нужно ходить, но споткнулся и плюхнулся на пол. Затем поднялся и, напевая «Всякое бывает…», попробовал сделать несколько танцевальных па, которым его научила Герти.
Он пел в правильном ключе, но что-то путал в тональности. Гарви скулил, подвывая. Псу казалось, что он слышит голос, раздающийся в огромных каменных пещерах, высеченных в далеких мирах, где взад-вперед бродят крохотные чудовища…
— …Но это только рок-н-ролл… — Ип качался из стороны в сторону, придерживая круглое брюхо.
Этот удалой танец мог бы продолжаться до бесконечности, если бы не вернулась Мэри. Она вошла через парадную дверь, листая журнал, вынутый из почтового ящика, и направилась на кухню.
Старый герой из космоса решил, что пришло время открыться ей в своих чувствах. Он спустился в прихожую.
Гарви устремился следом за инопланетянином и догнал его как раз в тот момент, когда на кухне появилась Мэри. Поспешно встав на задние лапы и высунув язык, он принялся клянчить у хозяйки подачку, стараясь загородить собой космическое чудище.
— Чего тебе, Гарви? — спросила Мэри. — Я не знала, что ты умеешь так служить. Тебя Эллиот научил?
Собака утвердительно кивнула.
— Ведь я кормлю тебя позже, Гарви, ты же знаешь! — с этими словами Мэри вышла во двор.
Гарви опустился на все четыре лапы — он никогда не любил стоять на задних лапах в просительной позе — и взглянул на старого инопланетянина.
Ип посмотрел на пса, затем перевел взор в сторону двери, ведущей на задний двор, и, решив, что бессмысленно дольше скрываться от Мэри, оттолкнул Гарви в сторону.
Пес, словно мячик, взмыл вверх и опустился на порог в тот самый миг, как в дом с прижатой к груди охапкой цветов входила Мэри.
Гарви снова умильно завилял хвостом и запрыгал перед хозяйкой, закрывая собой Ипа. Мэри остановилась. Лицо ее было скрыто цветами, и она не заметила старого волокиту.
— Гарви, ты слишком возбужден сегодня. Уж не подсыпал ли Майкл чего-нибудь в твою миску?
Пес отрицательно помотал головой.
Мэри опустила цветы в вазу с водой, поставила ее на стол, перекинула через плечо приготовленную к стирке скатерть и пошла к лестнице. Неужто Гарви кивал в ответ головой или ей показалось?..
Ип стоял, привалившись к стулу. Сколько можно бесцельно блуждать по дому? В поясе астероидов и то легче маневрировать.
Он пошатнулся, глубоко вздохнул и решительно двинулся вперед. Ведь кто знает, возможно, настал его последний день на Земле? Если сила земной гравитации будет подгибать его колени, он и до вечера не протянет. Нет, он не умрет, не открыв Мэри своих чувств.
С трудом доплелся Ип до лестницы. Гарви, как привязанный, брел рядом, недовольно ворча и барабаня хвостом по перилам.
В ванной комнате Мэри готовилась к любимому вечернему душу. Захотела бы она, чтобы в ванной вместе с ней оказался инопланетянин? Чтобы он стоял рядом на смешных утиных лапах и смотрел обожающими глазами? Не похоже. Но вероятность этого возрастала по мере того, как Ип карабкался вверх по лестнице, напевая «Всякое бывает».
За шумом воды Мэри не слышала космической серенады. Прошло несколько минут, пока нагрелся котел и пошла горячая вода. Она начала раздеваться.
Ип как раз проходил мимо ее спальни. Он заглянул в дверь, и все цветы бессильно поникли, то ли под собственной тяжестью, то ли от смущения. А что древний ботаник? Он продолжил свое шествие по коридору в сторону ванной. Гарви напрягся и поджал хвост. Ему запретили появляться в ванной комнате с тех пор, как он сжевал банный коврик.
Но тут старый путешественник остановился и… зашлепал обратно в свою каморку. Там он повалился на подушки и впал в забытье.
Ключник не знал, что губит трофей, о котором столько мечтал, что Ип уже телепатически обнаружил собранную Ключником ультрасовременную аппаратуру, и это угнетающе подействовало на инопланетянина. Он еще до конца не мог осознать, что означает вся эта неясная световая мозаика, паутина зондов, раздражающих его периферическое сознание, но его раздирали тысячи смутных тревог, и даже удивительное знакомство с пивом не помогало рассеять их. Лежа в чулане, не в силах приподнять голову, он ощущал механические руки, которые крепко сжимали его. Он забылся тревожным сном, сопровождаемым страшными видениями.
Источником этих видений был расположенный неподалеку склад, где ни на минуту не прекращалась работа. Ключник ликовал в предвкушении триумфа. Подчиненные, словно муравьи, взволнованно сновали вокруг. Приближался исторический момент. Ключник понимал это, каким-то образом соприкоснувшись с телепатическим полем цивилизации, которая создала удивительный корабль и управляла им. Упоительные картины превосходили самые смелые мечты его детства, и странная любовь зрела в нем, любовь к чудесному разуму, который коснулся Земли.
Все было готово, отсчет времени начался. Но Ключника сковывала неосознанная сопричастность кораблю и его экипажу. В него словно вселилась могучая энергия корабля. Ключник опасался, как бы не разочаровать инопланетян. Кажется, он предусмотрел все для спасения их сородича.
Армада спецмашин, сложнейшая аппаратура ждали в полной готовности.
Все это Ключник приготовил ради затерявшегося существа из космоса.
Эллиот вернулся домой с Лэнсом.
— Что случилось с тобой на уроке, Эллиот? Ты словно помешался!
— Без тебя знаю.
— Зря ты так. Не стоило бы привлекать внимание в такое время!
Лэнс озабоченно посмотрел на Эллиота, словно мышь, поглядывающая по сторонам после того, как прогрызла насквозь кусок сыра.
Эллиот снова с трудом подавил желание отлупить Лэнса, но, как и прежде, в глубине косых глазок Поганца он заметил отсветы огоньков, мерцавших в глазах Ипа. Эллиот тяжело вздохнул и пошел к лестнице. Лэнс не отставал, словно комок жевательной резинки, приставшей к подошве.
— Здорово ты выдал этому биологишке! Ребята, которые занимались после нас, говорили, что он был совсем обалдевший, будто надышался эфира. Знаешь ведь, как действует эфир…
Они вошли в комнату Эллиота, переступая через разбросанные вещи, прошли к чулану и увидели Ипа, лежавшего на подушках, задрав ноги.
Лэнса охватил страх.
— Ты оставляешь его одного?! Дурак! Ведь он — самое драгоценное, что есть на свете… А любой может забраться сюда и похитить его, или он сам может нечаянно пораниться… Мало ли что бывает…
Эллиот приподнял Ипа с подушек.
— Да он пьян!
Инопланетянин открыл глаза.
— Скажи правильно: «Шесть бутылок».
— Да, ты, пожалуй, перебрал, Ип.
Пришелец с дальней звезды, вращая глазами, пальцем начертил в воздухе какие-то космические знаки и икнул.
— Почему ты прячешь его? — не унимался Лэнс. — Знаешь, сколько людей заплатят бешеные деньги, лишь бы глянуть на него? Это тебе даже не «Кисс», и не команда «Янки» из Нью-Йорка! Это — золотая жила!
Лэнс жестикулировал, давая понять, что ему присущи все качества делового человека. Рыжий вихор удлинял форму его черепа, словно владелец его, спасаясь из мышеловки, лишь в последний момент успел выдернуть голову. Всякий бизнесмен спустил бы его с черной лестницы. Но самонадеянный выскочка с присущим этой категории людей апломбом гнул свое:
— Ты, я и Ип! Все оформим законно!
Эллиот поддерживал Ипа, но тот валился то вперед, то назад.
— Скажи правильно: «Голова болит».
— Он совсем нализался, — простонал Лэнс. — Тебе нужен администратор, Эллиот! Ты ни фига не смыслишь в этом деле!
Эллиот держал Ипа в объятиях, ощущая непривычную, странную тяжесть.
— Ип! — он встряхнул инопланетянина, и тот повернул к нему голову, в глазах поблескивала бесконечность космоса, которой Эллиот никогда прежде не замечал. Далекие-далекие сигналы словно пронзили насквозь тело Эллиота, и тяжесть Ипа вдруг стала его собственной тяжестью.
— Ип, что… что происходит?..
Древнее существо повалилось вперед. Плотность его тела все время менялась. Ип словно был ядром умирающей звезды, вся сила земной гравитации влияла на него. Он превращался в черную дыру в космосе.
С Лэнсом тоже происходило что-то странное: страшная сила вдруг неудержимо потянула его книзу, он стал еще ниже и под тяжестью руки Ипа припал к полу, словно крыса.
— Он сообщается через тебя. Он твой, Эллиот. Но ты должен все это оформить по закону. Мой отец адвокат. Он нам подскажет, как действовать. Мы разбогатеем, будем ездить повсюду. Все станут искать знакомства с нами, мы сделаемся знаменитостями. Все захотят увидеть инопланетянина. А он будет принадлежать нам!
Но Ип не принадлежал никому, разве что силе земного притяжения. Он полностью протрезвел и ему одному известным способом в миг нейтрализовал действие алкоголя на свой организм. Но глубокие перемены в себе самом нейтрализовать не мог.
Он качался взад и вперед, его била дрожь. Казалось, настал конец его звездной жизни. Он будто сжимался. Жизнь в нем угасала на глазах…
Только бы не захватить с собой мальчика… Однако черная дыра разверзалась, никто и ничто не могло избежать ее. Даже межзвездные корабли, пролетающие вблизи, поглощаются ею — таков закон космоса.
— Скажи правильно: «Уходи».
Ип пытался оттолкнуть мальчиков, но те цеплялись за него, и старый ученый ощущал пульсацию любви в их маленьких сердцах. Глупые дети, вам нельзя следовать за мной. Я же из другого мира. Ваш разум не может проникнуть туда, куда ухожу я. Я древний скиталец в бесконечности, а вы еще дети…
Гарви с визгом царапался в дверь. Возвращалась Мэри, пес чуял ее приближение и предупреждал об угрозе. Он тявкнул раз — другой, и мгновение спустя дверь вниз растворилась.
Гарви взглянул на существо из космоса, и его собачий ум учуял темную пропасть. Он отпрыгнул в сторону и ощутил в своих лапах непривычную тяжесть.
— Оставьте меня… — говорил Ип, пытаясь поднять руки, но согласно Великой Теории концентрированная энергия, отлично подходившая для космоса, покидала его.
Он должен найти выход, чтобы умереть в одиночестве. Но даже тогда космическая сила может оказаться так велика, что начнет притягивать к себе другие силы. Кто дал ему, одинокому страннику, право явиться причиной гибели всей Земли?! Ведь его смерть может вывернуть Землю наизнанку…
— Скажи правильно: «Опасность».
Он мысленно пробежал по всем уровням космоса, но не смог отыскать нужную формулу для нейтрализации этой силы. Он был схвачен ею, а корабль находился в сотнях световых лет отсюда…
— Уф, какой он тяжелый, — сопел Лэнс, когда мальчишки, сгибаясь под тяжестью, волокли инопланетянина через комнату. Напрягая все силы, они опустили обмякшее тело на кровать Эллиота.
— Привет, ребята, — сказала Мэри, входя.
Гарви уже гарцевал на задних лапах, стараясь прикрывать собой Эллиота и Лэнса, которые поспешно натягивали простыню на неподвижного Ипа.
— Что ты сделал с Гарви? — спросила Мэри, удивленно глядя на пса, который, громко фыркая, странно размахивал перед ней лапами. — Дал ему таблетки? Скажи правду.
— Гарви, прекрати! — прикрикнул Эллиот.
Ип падал все ниже и ниже. Он чувствовал присутствие ивового создания, хозяйки дома, и знал, что и ее притянет космическая сила, а он не хотел этого — у него была своя дорога, у нее — своя. Микрокосм каждого из них находился в разных плоскостях. Ее затянет в глубину, в которую погружается он. Ее сознание подвергнется распаду, как и сознание мальчиков…
— Если я не встану… не встану… Скажи правильно: «Не встану!»
Но он не мог даже шевельнуться и только прислушивался к чужому языку землян.
— Что в школе?
— Все нормально.
— Хочешь есть?
— Мы сейчас спустимся, — ответил Эллиот.
— У вас найдется швейцарский сыр? — организм Лэнса нуждался в подкреплении. Он чувствовал себя странно, будто проваливается в какие-то бездонные глубины. В ту ночь, когда он мчался на велосипеде к холмам, ему казалось, что он может взлететь в воздух, а сейчас он чувствовал, что падает в пропасть, во тьму, окутанный чем-то липким, с чем может совладать только швейцарский сыр.
— Кто-то уже съел сыр, — сказала Мэри, искоса глянув на Лэнса. Материнская интуиция подсказывала, что мальчики скрывают от нее что-то, но она не хотела допытываться.
И вдруг у нее разболелась голова. Она вышла из комнаты.
Эллиот поспешно обернулся к кровати. Рука космического странника безвольно свесилась из-под простыни. Страх охватил мальчика, когда он увидел посеревшую руку Ипа. Он опустился на колени перед кроватью и сжал ладонь Ипа в своей руке.
— Ип, поправься! Поправься, прошу тебя…
