Едва мы достигли Чертси, стало ясно, что городок покинут. Еще шагая мимо железнодорожной станции, мы обратили внимание на то, что выход для пассажиров перекрыт металлической решеткой. За решеткой надпись на доске мелом извещала, что движение поездов прекращено вплоть до особого распоряжения. Да и в самом городке, пока мы пробирались по неоснащенным улицам, не видно было ни одного огонька в окнах, ни одного прохожего. Под конец мы спустились к Темзе, но и тут не было никого и ничего, кроме нескольких покачивающихся у причалов лодок и яликов.

Гроза миновала, но дождь по-прежнему хлестал как из ведра, и у нас обоих зуб на зуб не попадал от холода.

— Надо найти местечко для отдыха, — сказал я. — Мы с тобой выбились из сил.

Амелия устало кивнула и теснее прижала к себе мою руку. Я радовался тому, что кругом ни души и никто нас не видит: возврат к цивилизации был слишком резким, и я только сейчас сообразил, что Амелия в своей сорочке выглядит почти нагой, да и я одет немногим пристойнее. Но моя спутница уже приняла решение:

— Придется взломать какой-нибудь дом. Не ночевать же на улице.

— Но марсиане…

— Предоставь их военным. Дорогой, нам необходимо отдохнуть.

У реки стояло несколько домов, но, передвигаясь от одного к другому, мы обнаружили, что жильцы покидали их продуманно и без паники: дома были заперты на замок, окна закрыты ставнями. Пришлось вернуться к какому-то особняку у дороги, впрочем, тоже недалеко от реки. Здесь, когда я толкнул раму, окно распахнулось. Я тотчас забрался внутрь, подошел к двери и раскрыл ее для Амелии. Та перешагнула порог, сотрясаемая мелкой дрожью, и я согрел ее в своих объятиях.

— Снимай сорочку, — предложил я. — Сейчас подыщу тебе какую-нибудь другую одежду.

Я усадил ее на кухне — там не далее как утром топили плиту и было еще тепло, — а сам обшарил все комнаты наверху, но, к своему ужасу, обнаружил, что все платяные шкафы пусты, даже в комнатах для прислуги. Правда, мне удалось найти несколько одеял и полотенец, и я снес их вниз. На кухне я сорвал с себя белье и вместе с превратившейся в лохмотья сорочкой Амелии повесил на трубе у плиты. При обходе верхнего этажа я успел заметить, что вода в баке еще не остыла, и теперь, пока мы укутывались в одеяла подле плиты, сообщил Амелии, что она может принять ванну. Эта весть была воспринята с таким простодушным и бурным восторгом, что я удержался от уточнения: горячей-то воды, скорее всего, хватит лишь на одного из нас.

Пока я рыскал в поисках одежды, Амелия тоже не сидела сложа руки. Она обнаружила в кладовой кое-какие продукты, и хоть пища была холодной, но какой изумительно вкусной она нам показалась! Думаю, что никогда не забуду нашей первой после возвращения на Землю трапезы: солонина, сыр, помидоры и сорванный прямо с грядки салат. Нам даже удалось запить эти яства вином: при доме нашелся скромный винный погребок.

Зажигать свет мы не осмелились — ведь все остальные дома в округе были затемнены, и если поблизости очутится хоть один марсианин, мы немедленно себя выдадим. Тем не менее я перерыл все комнаты в поисках журнала или газеты: мною руководила надежда узнать, что было известно о снарядах, прежде чем марсиане выбрались из ямы. Однако хозяева тщательно очистили свои владения от какого бы то ни было имущества, кроме того, которым мы воспользовались, и оставили нас в неведении относительно новостей.

Наконец Амелия заявила, что пойдет мыться, и чуть погодя я услышал шум льющейся воды. Но не прошло и минуты, как Амелия возвратилась и сказала:

— Эдуард, мы привыкли делиться всем до последней малости, а ты, по-моему, нуждаешься в мытье не меньше чем я.

Вот как случилось, что, пока мы нежились в теплой, испускающей пар воде, впервые после спасения позволив себе настоящую передышку, за окном ослепительной зеленой молнией мелькнул третий снаряд, приземлившийся в нескольких милях к югу от Чертси.