Глава 68
Юджиния Инсигна, кусая побелевшие губы, старалась говорить по возможности спокойно.
— Что там случилось, Марлена?
— Ничего не случилось. Совершенно ничего, — ответила та, без тени волнения глядя на мать большими, темными, загадочными глазами.
— Как ничего? Ты же бежала и кричала.
— Может, и крикнула, но только один раз. Понимаешь, там было так тихо, так тихо, что я вдруг испугалась, не оглохла ли я. Знаешь, полнейшая тишина. Поэтому я топнула и побежала, просто чтобы услышать шум шагов, и крикнула…
— Просто чтобы услышать собственный крик? — с подозрением спросила Юджиния.
— Да, мама.
— И ты думаешь, я тебе поверю? Нет, Марлена, я не верю. Мы записали твой голос. Не похоже, чтобы ты хотела просто нарушить тишину. Это был крик ужаса. Что-то очень сильно напугало тебя.
— Я же сказала. Тишина. Я испугалась глухоты.
Марлена обернулась к д'Обиссон:
— Как вы думаете, доктор, может ли быть так, что человек, который привык постоянно слышать разные звуки и который вдруг не слышит ничего, ни одного звука, будет чувствовать себя лучше, если вообразит, что он что-то услышал?
Д'Обиссон с трудом заставила себя улыбнуться:
— Ты описала все слишком образно, но в общих чертах правильно.
Действительно, сенсорная депривация может приводить к галлюцинациям.
— Вот поэтому я и испугалась. А потом услышала свой крик, свои шаги и успокоилась. Спросите охранников, тех, что пришли за мной. Я их встретила совершенно спокойно и покорно пошла за ними на станцию. Спросите, дядя Зивер.
— Они говорили то же самое, — кивнул Генарр. — К тому же мы сами все видели. Ну хорошо, пусть будет так.
— Ничего хорошего, — взорвалась Юджиния, по-прежнему бледная то ли от испуга, то ли от гнева. — Марлена больше никуда не пойдет. Эксперимент окончен.
— Нет, мама, не окончен, — оскорбление возразила Марлена.
— Доктор Инсигна, эксперимент и в самом деле не окончен, — вмешалась д'Обиссон. — Она заметно повысила голос, как бы желая предотвратить разгоравшийся между дочерью и матерью спор. — Сейчас неважно, выйдет Марлена еще раз или нет. В любом случае мы должны прежде всего изучить последствия случившегося.
— Что вы хотите сказать? — требовательно спросила Юджиния.
— Я хочу сказать, что, конечно, приятно поговорить о воображаемых голосах как о результате отсутствия привычки к тишине, но ведь этот симптом можно рассматривать и как первый признак какого-то психического расстройства.
Юджиния, казалось, лишилась дара речи, а Марлена громко уточнила:
— Вы имеете в виду чуму Эритро?
— Я не имею в виду именно чуму, — ответила д'Обиссон. — Пока что у нас нет никаких доказательств, но в принципе чуму исключать нельзя. Следовательно, нам нужна еще одна твоя сканограмма. Для твоего же блага, Марлена.
— Нет, — коротко сказала Марлена.
— Не отказывайся, — продолжала д'Обиссон. — Это твоя обязанность.
У нас с тобой нет выбора. Мы должны сделать сканирование мозга. Марлена внимательно посмотрела на д'Обиссон своими глубокими темными глазами и спокойно заметила:
— Вы надеетесь, что я уже заразилась чумой. Вы даже этого хотите.
Д'Обиссон словно окаменела; резким голосом она сказала:
— Это просто смешно. Как ты осмеливаешься говорить мне такое?
Генарр, тоже внимательно наблюдавший за д'Обиссон, решил, что ему пора вмешаться:
— Рэне, относительно Марлены мы уже говорили. Если она так сказала, значит, вы каким-то образом выдали себя. Конечно, если Марлена говорит обдуманно, а не под влиянием сиюминутного раздражения или страха.
— Обдуманней некуда, — сказала Марлена. — Она же на месте усидеть не может, предвкушая радостную встречу с моей чумой.
— Так как же, Рэне, — несколько более холодно спросил Генарр. — Вы ждете встречи с чумой?
— Кажется, я понимаю, что хочет сказать девочка, — неодобрительно нахмурила брови д'Обиссон. — Уже много лет я не сталкивалась с чумой в развитой форме, а раньше, когда станция только строилась и не была достаточно оснащена, мы не располагали никакими приборами для детального изучения заболевания. Как врач я, вероятно, была бы очень рада возможности исследовать пациента, страдающего чумой, с помощью самых современных методов и приборов, чтобы попытаться узнать истинную причину болезни, найти надежные методы лечения и профилактики. Да, такое желание может быть причиной моего возбуждения, но возбуждения чисто профессионального, которое эта девочка, не имеющая никакого опыта в таких вещах и не умеющая читать мысли, принимает за радость. На самом деле все не так просто.
— Может быть, и не просто, — возразила Марлена, — но в вас нет доброты. В этом я не ошибаюсь.
— Ты ошибаешься. В любом случае сканирование нужно проделать, и мы его сделаем.
— Нет! — почти закричала Марлена. — Для этого вам придется привязать меня к сканеру или усыпить, а тогда результаты будут неверными.
— Я не хочу, чтобы мы что-то делали против ее воли, — дрожащим голосом сказала Юджиния.
— Есть нечто гораздо более важное, чем «хочу» или «не хочу», Марлена… — начала д'Обиссон, но вдруг замолчала, пошатнулась и прижала руки к животу.
— Что с вами? — удивился Генарр. Не ожидая ответа, он оставил д'Обиссон на попечении Юджинии, которая подвела ее к ближайшей кушетке и заставила лечь, повернулся к Марлене и поспешно сказал:
— Марлена, согласись на сканирование.
— Не хочу. Она обязательно скажет, что у меня чума.
— Не скажет. Я обещаю. Не скажет, если ты здорова.
— Я здорова.
— Я уверен в этом, а сканограмма просто подтвердит то, что мы и без того знаем. Поверь мне, Марлена. Пожалуйста.
Марлена перевела взгляд с Генарра на д'Обиссон, потом снова на Генарра.
— А я смогу вернуться на Эритро?
— Конечно. Если ты здорова, то сможешь выходить, когда захочешь. Ведь ты уверена, что не заболела чумой?
— Совершенно уверена.
— Вот сканограмма в подтвердит твою уверенность.
— Да, но она скажет, что мне нельзя выходить со станции.
— Твоя мать?
— И доктор тоже.
— Нет, они не осмелятся остановить тебя. Ну а теперь скажи всем, что ты согласна на сканирование.
— Хорошо. Пусть она готовит сканер. Рэне д'Обиссон с трудом поднялась.
