3. СОВЕЩАНИЕ ЭКИПАЖА

Янош Табори сидел возле конференц-зала на стуле, взятом из аудитории, при свете переносной, но мощной лампы.

— Расстояние до модели биота было предельным для механической руки, — объяснял он перед крошечной камерой, которую держала в руках Франческа Сабатини. — Я дважды пытался поймать его, и оба раза безуспешно. Тогда доктор Браун решил перевести геликоптер на ручное управление, чтобы немного приблизить его к стене…

Тут дверь в конференц-зал распахнулась, и в ней появилась приветливая рыжеволосая физиономия.

— Мы уже заждались вас, — дружелюбно проговорил генерал О'Тул. — Борзов, по-моему, уж теряет терпение.

Франческа выключила свет и опустила видеокамеру в карман летнего комбинезона.

— Ну что же, мой венгерский герой, — усмехнулась она, — отложим беседу. Всем известно, что наш вождь не любит ждать. — Она подошла к стулу и, обняв за плечи невысокого мужчину, прикоснулась к его повязке. — Мы все действительно очень рады, что все обошлось.

Симпатичный чернокожий мужчина — ему было немногим больше сорока — во время интервью старался не попадать в кадр и набирал что-то на плоском прямоугольном пульте площадью около квадратного фута. Следом за Яношем и Франческой он отправился в конференц-зал.

— Мне хотелось бы на этой неделе обратиться к новым проектным концепциям, использованным в телеуправлении рукой с помощью перчатки, — шепнул Реджи Уилсон, опускаясь рядом с Табори. — Многие читатели находят эту техническую чепуху потрясающе интересной.

— Ну наконец-то! Какое счастье, что и вы трое сочли возможным присоединиться к нам, — саркастически загудел Борзов из другой половины зала. — Я уже было решил, что для вас собрание экипажа — досадное недоразумение, отрывающее от более важных дел… конечно, куда важнее поговорить о собственных неудачах или очередную умную статейку тиснуть, — тут он указал на Реджи Уилсона, которого изобличал плоский пульт, лежавший перед ним на столе. — Знаете что, Уилсон, едва ли вы мне поверите, но в первую очередь вы — член экипажа, а потом уже журналист. Способны вы хотя бы на время отложить эту проклятую штуковину и просто послушать меня? Мне много нужно сказать, и я не хочу, чтобы это осталось в записи!

Уилсон убрал пульт, спрятав его в чемоданчик. Борзов встал и принялся ходить по комнате, разговаривая на ходу. Стол в конференц-зале был овальным — в самой широкой части около двух метров шириной. Вокруг него располагалось двенадцать рабочих мест, каждое с клавиатурой компьютера и экраном, слегка углубленным в поверхность стола, — при необходимости его можно было прикрыть полированной крышкой, сливавшейся с деревянной поверхностью стола. Как и всегда, оба других военных участника экспедиции, адмирал европейского флота Отто Хейльман — герой операции по ликвидации Каракасского кризиса, проведенной Советом Объединенных Правительств (СОП), и генерал американских ВВС Майкл Райан О'Тул сидели по обе стороны от Борзова около узкой оконечности овала. Остальные девять членов экипажа «Ньютона» обычно занимали разные места: это факт всегда беспокоил любителя внешних проявлений порядка адмирала Хейльмана и в меньшей степени — его начальника Борзова.

Временами «непрофессионалы» — те, кто не был космонавтом, — группировались у противоположного конца стола, оставляя «космическим кадетам» — так называли выпускников Космической академии — буферную зону в середине. После почти года пристального внимания прессы публика разделила экипаж «Ньютона» на три подгруппы: непрофессионалы (к ним относились двое ученых и двое журналистов), военная тройка и пятеро специалистов, которые во время полета должны были выполнять самые квалифицированные работы.

Но в этот день обе невоенные группы перемешались. Японец Сигеру Такагиси — ученый-универсал, считавшийся в мире крупнейшим знатоком всего, что касалось экспедиции на первого Раму, автор «Атласа Рамы», рекомендованного к изучению другим членам экипажа, — сидел в середине овала между советским пилотом Ириной Тургеневой и британским космонавтом, инженером-электронщиком Ричардом Уэйкфилдом. Напротив них располагались офицер службы жизнеобеспечения Николь де Жарден, смуглая, изящная, как статуэтка, женщина смешанного франко-африканского происхождения, великолепный пилот Яманака, склонный к некоторой автоматичности действий, и наделенная сногсшибательной внешностью синьора Сабатини. Оставшиеся три места на «южной» оконечности овала, обращенные к огромным картам и диаграммам Рамы на противоположной стене, занимали американский журналист Уилсон, словоохотливый Табори — космонавт из советского Будапешта и доктор Дэвид Браун. Последний казался весьма сосредоточенным и озабоченным: к началу совещания стол перед ним был уже завален бумагами.

— Просто непостижимо, — говорил Борзов, целеустремленно вышагивая вокруг стола, — как любой из вас, пусть на миг, может забыть, что является участником самой важной из экспедиций человечества. Но по итогам последних работ на тренажере должен признать, что относительно некоторых из вас у меня начинают возникать сомнения.

— Кое-кто полагает, что новый Рама будет копией предыдущего, — продолжил Борзов, — и не проявит интереса к тем ничтожным созданиям, которые явятся исследовать его. Согласен, он может иметь ту же форму и размер — это подтверждают и результаты проводившихся в последние три года локаторных измерений. Но даже если нас ожидает еще один мертвый корабль, многие тысячи лет назад построенный чужаками, предстоящее дело окажется самым важным в жизни каждого. Я считаю, что оно потребует от всех огромного напряжения сил.

Советский генерал умолк, чтобы собраться с мыслями. Янош Табори решил задать вопрос, но Борзов жестом остановил его, вновь приступив к прерванному монологу.

— Действия экипажа на последних тренировках были просто отвратительными. Некоторые из вас проявили себя выдающимися… — вы знаете кем, — кое-кто действовал так, словно не имел ни малейшего представления о том, что нам предстоит. Я убежден, иные из вас даже не читают инструкций перед тренировками. Конечно, эти бумаги подчас могут показаться скучными, но десять месяцев назад приступая к подготовке, все вы были согласны изучить методики и исполнять их требования в соответствии с интересами экспедиции. В том числе и те из вас, кто не имеет летного опыта.

Борзов остановился перед одной из больших карт на стене, в нижнем углу которой была вставка — вид на так называемый «Нью-Йорк», комплекс загадочных сооружений, обнаруженный внутри первого внеземного корабля. Высокие тонкие здания, похожие на небоскребы Манхаттана, жались друг к другу на островке посреди Цилиндрического моря, — частично этот район был картографирован во время первой встречи цивилизаций.

— Через шесть недель мы окажемся на загадочном космическом корабле и там, возможно, обнаружим подобный город. Все человечество увидит в нас своих представителей. Так что любые наши приготовления могут быть недостаточными. Никто не может заранее предвидеть, с чем нам придется столкнуться. И все плановые операции вы должны выполнять автоматически, выучить их назубок, чтобы руки давали свободу мозгу, чтобы он мог адекватно реагировать на любые условия, в которых мы можем оказаться.

Командир занял свое место во главе стола.

— Сегодняшние тренировки закончились едва ли не полной катастрофой. Мы могли разом потерять троих обученных членов экипажа и самый дорогой в истории техники геликоптер. И я хочу еще раз всем напомнить об основных целях нашей экспедиции, какими их видят Международное космическое агентство и Совет Объединенных Правительств. В первую очередь мы должны обеспечить безопасность экипажа — это главное. Вторая наша задача состоит в определении и исследовании опасности, которую может представлять Рама для Земли и ее населения. — Теперь Борзов глядел прямо на Брауна, отвечавшего командиру неподвижным, словно окаменевшим взглядом. — Только после того как будут выполнены эти основные требования, а корабль Рама будет признан безвредным, можно приступать к поимке биотов!

— Хотелось бы напомнить генералу Борзову, — немедленно звонким голосом возразил Дэвид Браун, — не все из нас согласны с тем, что цели можно слепо расставлять по ранжиру. Трудно переоценить значение биотов, интерес к ним со стороны научного сообщества Земли. Я неоднократно говорил об этом и на собраниях космонавтов, и во время моих частых выступлений в теленовостях. Вот если этот второй Рама окажется во всем подобен первому и будет полностью игнорировать наше присутствие, а мы при этом проявим нерасторопность и не сумеем захватить ни одного биота, прежде чем нам придется оставить корабль, — тогда и получится, что абсолютно уникальный шанс, вновь предоставившийся науке, принесен в жертву трусости политиканов всего мира.

Борзов собрался ответить, но доктор Браун, вскочив, возбужденно замахал руками.

— Нет, нет, выслушайте меня до конца. Сейчас вы обвиняли именно меня в проявленной сегодня некомпетентности, и я имею право возразить вам, — он взял со стола компьютерную распечатку и махнул ей перед собой. — Вот задания на сегодняшнюю тренировку, сформулированные и отпечатанные вашими инженерами. Позвольте мне, генерал, освежить вашу память на случай, если вы кое-что позабыли. К примеру, базовое условие N1: экспедиция близится к завершению, твердо установлены пассивность Рамы II и отсутствие угрозы для планеты Земля. Базовое условие N2: во время экспедиции биоты наблюдаются спорадически, но никогда в группах.

По телодвижениям остальных членов экипажа Дэвид Браун мог видеть, что выступление его пока имеет успех. Переведя дыхание, он продолжил:

— Исходя из обоих базовых условий, я решил, что в данной тренировке отрабатываются действия, когда для поимки биота останется последняя возможность, и думал только о том, какое значение для земной науки будет иметь несколько образцов этих созданий — ведь во всей истории человечества достоверный контакт с внеземными существами был только однажды, в 2130 году, когда космонавты Земли высадились на Раму. Но долгосрочный научный эффект первой встречи оказался куда меньшим, чем это было возможно. Да, мы располагаем результатами всех измерений и наблюдений первой экспедиции, в том числе и подробной информацией о вскрытии паукообразного биота, выполненном доктором Лаурой Эрнст. Но с собой на Землю космонавты привезли только один артефакт, небольшую часть биомеханического цветка, чьи физические характеристики необратимо изменились, прежде чем удалось постичь его тайны. Среди сувениров, оставшихся от первой экспедиции, нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало его: их пепельницы, стаканы, даже транзисторный приемник, которыми пользовался экипаж, ничего не скажут нам об уровне техники раман. И вот нам предоставлен еще один шанс.

Доктор Браун поднял глаза к овальному потолку над головой. Голос его набирал силу.

— Если нам удастся обнаружить и доставить на Землю два-три типа биотов, а также открыть секреты этих созданий, то наша экспедиция, без всякого сомнения, окажется самым значительным событием всех времен. Только постигнув основы техники раман, мы сможем осуществить истинный контакт.

Даже на лице Борзова отразилось произведенное речью Брауна впечатление. Красноречие то и дело позволяло американцу обращать поражение в победу. Советский генерал немедленно изменил тактику.

— И все же, — спокойным тоном проговорил Борзов, едва наметилась пауза в риторике Брауна, — не следует забывать, что мы имеем дело с человеческими жизнями и ничто не может оправдать нарушения правил безопасности, — он глянул через стол на других членов экипажа. — Я тоже хочу доставить биоты с Рамы на Землю — не меньше, чем все вы, — продолжил он, — но должен признаться: ничем не подкрепленное мнение, что второй аппарат будет в точности подобен первому, не выдерживает никакой критики. Какие результаты первого соприкосновения с раманами позволяют нам надеяться на отсутствие враждебности с их стороны? Мы даже не представляем себе их облик. Опасно слишком рано приступить к захвату биота.

— Так или иначе, командир, никто не может заранее знать, какая точка зрения окажется справедливой, — проговорил Ричард Уэйкфилд, сидевший за столом посредине между Борзовым и Брауном. — Но даже если мы убедимся, что этот аппарат идентичен первому, у нас нет никаких оснований делать предположения относительно того, что может случиться, если мы решимся на захват биота. Хорошо, допустим, что прав доктор Браун, и оба корабля представляют собой чрезвычайно сложные и умные роботы, созданные миллионы лет назад теперь уже исчезнувшей расой на другой оконечности Галактики. Как можно определить, какого рода программы использованы в биотах для предупреждения опасности? Что, если биоты некоторым непонятным нам образом включены в основные подсистемы корабля? Естественно, подобные механизмы должны быть запрограммированы на самооборону. Очевидно, что любые наши действия, способные показаться враждебными, могут вызвать реакцию, в корне меняющую весь характер функционирования корабля. Хочу всем напомнить — даже в систему управления автоматической посадочной ступени, разбившейся в 2012 году о поверхность этанового моря на Титане, были заложены совершенно разные стратегии действий в зависимости от того, что…

— Стоп! — с дружелюбной улыбкой перебил его Янош Табори. — Всякие тайны и секреты начального этапа исследований Солнечной системы автоматическими аппаратами не имеют отношения к сегодняшней траурной церемонии. — Он глянул на Борзова. — Шкипер, плечо болит, в пузе пусто, на душе после утреннего потрясения кошки скребут. Все эти речи прекрасны, но если они сейчас не закончатся чем-нибудь конкретным, значит наше заседание не достигло цели, и мы уже можем считать себя свободными, чтобы иметь возможность, так сказать, получше уложить чемоданы.

Адмирал Хейльман склонился вперед.

— Космонавт Табори, нашими собраниями руководит генерал Борзов. И ему решать…

Советский командир махнул рукой в сторону Хейльмана.

— Не надо, Отто. По-моему, Янош прав. Сегодня и так выпал трудный день, к тому же он последний из семнадцати весьма загруженных занятиями дней. После отдыха и разговор пойдет легче.

Борзов встал.

— Объявляем перерыв. После обеда в аэропорт пойдут автобусы. — Экипаж начал подниматься. — Во время короткого отдыха, — заметил он, подводя итоги, — пусть каждый из вас подумает, на какой стадии подготовки находится. У нас осталось только две недели работы на имитаторах тренировочного центра — скоро новогодние праздники. Сразу после них начнется интенсивная подготовка к запуску. И следующая серия тренировок станет последним шансом все поправить. Я надеюсь, что каждый из вас возвратится полностью подготовленным к дальнейшей работе, глубоко пересмотрев свое представление о целях экспедиции.