Министр сидел на стуле против Йенсена. Его глаза растерянно бегали, свернутым в комок белым шелковым платком он вытирал кровь в уголках рта. Врач снова занял свое место у окна.

— Сначала несколько уже известных фактов, — сказал Йенсен. — А потом вы ответите на интересующие меня вопросы.

Министр краем глаза покосился на окно и кивнул.

— Тысячи людей умерли от болезни, поразившей определенные слои населения. Было бы неправильно говорить об эпидемии, так как выяснилось, что болезнь незаразная.

Министр вопросительно поднял брови.

— Хаос, воцарившийся в стране и прежде всего в столице, отчасти можно объяснить смертью людей, отвечающих за удовлетворение потребностей общества. Всю последнюю неделю власть сосредоточила в своих руках группа врачей, которые забаррикадировались в центральном госпитале и прилегающем к нему районе. Как оказалось, все они были больны. Неизвестная болезнь поразила мозг и лишила их рассудка. Когда общество, потрясенное болезнью и событиями, которые ей предшествовали, распалось, эта группа безумных врачей объявила в стране чрезвычайное положение.

Министр не сводил с Йенсена глаз, то и дело облизывая кончиком языка пересохшие губы.

— Врачи в центральном госпитале поддерживали в себе жизнь частыми переливаниями крови. Когда же запас плазмы кончился, они под угрозой оружия стали доставлять в госпиталь доноров, у которых выкачивали кровь. Так погибло множество людей — сколько, нам пока неизвестно. С введением чрезвычайного положения центр города был закрыт, а его жители насильно эвакуированы. Вскоре последовало запрещение выходить на улицу в пределах всего города. Население было терроризировано и жило в атмосфере постоянного страха.

Министр открыл рот, пытаясь что-то сказать, но Йенсен предостерегающе поднял руку.

— И еще одно очень важное обстоятельство, — сказал он, — у всех заболевших первые симптомы проявились почти одновременно, — поэтому резонно предположить, что они заразились практически в одно и то же время. Это случилось около трех месяцев назад, в конце августа или в начале сентября.

— Я тут ни при чем, — быстро сказал министр.

— Ну, а теперь мне хотелось бы получить от вас ответ на следующий вопрос.

Министр как зачарованный смотрел на Йенсена.

— Что такое «Стальной прыжок»?

В комнате стало удивительно тихо, слышались только приглушенные голоса на поле и рокот моторов — очевидно, вертолеты шли на посадку. Йенсен посмотрел на часы. Секундная стрелка сделала полный оборот. Еще один. Он поднял глаза и взглянул на человека в сером костюме. Тот беспокойно заерзал на стуле.

— Я не виноват! Мы не виноваты. Если что-то и произошло, это несчастная случайность.

Голос его прерывался.

— Объясните, что такое «Стальной прыжок», — невозмутимо повторил Йенсен.

— Я… Можно воды?

— Воды нет, — отозвался врач, — Водопровод не работает.

— Отвечайте на вопрос, — сказал Йенсен.

— «Стальной прыжок»…

— Продолжайте.

— Так назвали мероприятие, входившее в предвыборную кампанию коалиционных партий.

— Кто за него отвечал?

— Руководство.

— Вы входили в состав руководства?

— Да.

— В чем конкретно заключалось мероприятие?

— В пропаганде преданности стране. Его цель — стимулировать интерес населения к политике перед выборами.

— В какой форме оно проводилось?

Министр, обретший спокойствие, с прежним высокомерием взглянул на комиссара.

— Послушайте, Йенсен, какое это имеет отношение к делу? Если где-то и произошла осечка, вам не удастся сделать козлом отпущения ни меня, ни мою партию, ни политику взаимопонимания!

— Мне нужны только факты.

— Пожалуйста. Мне нечего скрывать. К вашему сведению, в предвыборной кампании принимали участие и другие организации.

— Вы имеете в виду службу безопасности?

Министр снова покосился на окно. Затем сказал:

— Служба безопасности почти не принимала участия в предвыборной кампании. Но не исключено, что на каком-то подготовительном этапе ее подключили для выполнения отдельных мероприятий. Между прочим, Йенсен, говоря о службе безопасности, вы затрагиваете государственную тайну.

— Теперь это уже не имеет значения. Вы так и не ответили на мой вопрос о том, в какой форме велась кампания.

— Все было очень просто. Мы разослали открытки с вопросами. Наверно, вы и сами получили такую открытку.

— Получил. Белую открытку с синей маркой.

— Совершенно верно. К чему тогда эти вопросы, если вам все известно? Ведь вы отослали открытку обратно?

— Да.

— И приклеили марку?

— Конечно.

Министр вопрошающе посмотрел на Йенсена.

— Не понимаю, черт побери! — воскликнул он.

— Кто печатал открытки?

— Крупнейший полиграфический концерн.

— А конверты?

— Они же. Уж вам-то это известно.

— Кто печатал марки?

— Типография Национального банка.

— А кто наносил клей на марку?

В гнетущей тишине, охватившей комнату, четко слышались шаги караульной за дверью. По временам приклад автомата ударялся о стену. Наконец полицейский врач выпрямился. Йенсен метнул на него быстрый взгляд и вновь обратился к министру.

— Я спрашиваю, кто наносил клей на марку?

— Исследовательский институт Министерства обороны, — чуть слышно ответил министр.

— Нет, — тихо произнес врач. — Этого не может быть!

Его тяжелый взгляд остановился на министре. Затем он повернулся и быстро вышел из комнаты.

Полными ужаса глазами министр умоляюще смотрел на Йенсена.

— Не надо, — пролепетал он. — Ради Бога, не разрешайте ему…

Но комиссар его не слушал. Рядом хлопнула дверь туалета и вслед за этим раздались какие-то сдавленные всхлипывания — это врача выворачивало наизнанку.

Вскоре послышался звук спускаемой воды.