ЧАСТЬ ВТОРАЯ

С поездкой в Омаху она решила обождать до Нового года. Все пять сестер и братьев были старше Роз-мари, и до этого дня дожили только трое: сестра и два брата. С каждым Розмари дважды переговорила по телефону: в первый раз как Рип Ван Рози, а во второй — как Мама Энди. Кажется, в сумме получилось на одну беседу больше, чем за целый год до того, как с Розмари расправилась колдовская шайка.

Ее любимец Брайан, слава Богу, присоединился к «Анонимным алкоголикам» и с 1982-го капли в рот не берет; в понедельник у них с Доди, его женой, начинается кругосветный вояж в честь тридцатипятилетия свадьбы, и свечи они затеплят в новозеландском порту Окленде.

Эдди, которого Розмари любила меньше всех, ничуть не изменился, если судить по его речам. «Передай Энди, что дядюшка Эд от имени тридцати тысяч членов профсоюза упаковщиков мяса почтительнейше советует не быть такой тряпкой с атеистами-параноиками. Правильно говорит ван Бурен: они у нас зажгут свечи! Под прицелом, если понадобится!"

Джуди — «мисс Вассар-колледж — 93» — была красоткой с глянцевитыми черными волосами, уложенными в скромный пучок, щедро наложенными «тенями» вокруг глаз и алым пятнышком величиной с десятипенсовик над переносицей. Значок «Я люблю Энди» она приколола к сари пастельной расцветки. Ко всему прочему Джуди носила фамилию Харьят. Закутанная в шелка, она в понедельник поутру привезла Розмари компьютерную распечатку с тысячами посланий, накопившимися за последние шесть вечеров, а также список ответов, подходящих почти ко всем этим обращениям.

Пока они с Розмари корпели за столом у окна гостиной, Джуди то и дело шмыгала носом и терла глаза. При таком жестоком обращении черная полумаска вряд ли продержалась бы до обеда. Розмари дотронулась до руки секретарши и спросила:

— Джуди, что-то не так?

Та шмыгнула, в карих глазах появилась скорбь.

— Парень! — изрекла она и воздела очи горе. — Вы бы только знали! Поверить не могу! — Джуди шмыгнула, промокнула нос и глаза косметической салфеткой.

Розмари кивнула с тяжелым вздохом, вспомнив своего «парня».

— Да, эти умеют гадить в душу. — Она похлопала Джуди по руке. — Если хочешь поговорить, давай, я хороший слушатель.

— Спасибо. — Джуди изобразила улыбку и снова прижала к лицу салфетку. — Ничего, переживу.

Когда она собралась уходить, Розмари заметила в атташе-кейсе девушки аккуратно заполненные кроссворды. И спросила:

— Играешь в скрэббл?

Печали на лице красивой индианки как не бывало.

— А то нет! Не больше двух минут на ход, начало с любой пустышки. Годится?

— Гм-м… Пожалуй, как-нибудь вечерком от партии не откажусь.

Телевизионный отдел занимал северо-западную четверть десятого этажа. Добираясь до углового офиса, принадлежавшего Крейгу, Розмари пересекла пять тысяч квадратных футов пустых кабинок — ни души, только компьютеры и телефоны на столах да фотографии и газеты на перегородках…

Крейг и Кевин в бэдэшных футболках и джинсах сидели, закинув ноги в кроссовках на кофейный столик, и смотрели по телику черно-белый фильм с Эдвардом Дж. Робинсоном в главной роли. Эта парочка сама была черно-белой (слово «негр» вышло из обихода, теперь принято говорить «черный»). Крейг смахивал на Адама Клейтона Пауэлла, а Кевин — на типичного девятнадцатилетнего парнишку по имени Кевин, с той лишь оговоркой, что ныне среди девятнадцатилетних Кевинов попадаются ростом невелички, которые вдобавок китайцы.

— Розмари! Привет! — воскликнули телевизионщики и вскочили на ноги. При этом Кевин опрокинул свою банку «коки».

— Сидите, сидите, — сказала Розмари. — Ого, ну и видок! — Она подошла к окну и глянула поверх зданий Вестсайда на Гудзон и видимый отсюда совершенно целиком мост Джорджа Вашингтона.

— А правда, здорово? — раздался у нее за спиной голос Крейга.

— Фантастика! — Она повернулась и кивком указала надверной проем. — Там кто-нибудь есть?

— Отпуск, — пожал плечами Крейг. — От Дня Благодарения до Нового года. Для всей лавочки.

— Щедро.

— Все Энди, — улыбнулся Крейг. — Работы сейчас мало, шоу «Канун Нового года» уже на пленке.

— А как с тем, что в проекте? — спросила Роз-мари.

— В проекте почти ничего, — ответил Крейг. — В будущем году сокращаем производство. Наляжем на повторные показы.

Кевин вытер стол бумажным полотенцем.

— Что смотрите? — На экране телевизора Робинсон о чем-то упрашивал Хеди Ламарр… Нет, похожую на нее женщину.

— «Женщина в окне», — произнес Крейг. — Фриц Ланг, тысяча девятьсот сорок четвертый.

— По-моему, я не видела.

— Хороший фильм. Черно-белый. Они посидели несколько минут втроем, посмотрели телевизор. Потом Крейг осведомился:

— Ты ко мне просто так зашла или по делу?

— Да, по делу, — ответила Розмари.

— Извини, мне бы сразу спросить. — Он встал и повернулся к Кевину:

— Ты посиди, посмотри, а мы в кабинете потолкуем.

Крейг провел Розмари в соседнее помещение. Там царила рабочая обстановка: два стола завалены деловыми бумагами, журналами, газетами, компьютерными распечатками, стена прячется за мониторами и аудиоаппаратурой, другие — за стеллажами с кассетами и бобинами.

Крейг освободил два кресла на колесиках. Когда уселась Розмари, он тоже опустился в кресло и подъехал почти вплотную к ней. Подался вперед, сложив руки на груди, опираясь локтями на подлокотники, склонив голову набок, — весь внимание.

— Хоть Энди и понизил кругом температуру, одно горячее местечко все-таки осталось. Я имею в виду атеистов-параноиков и кое-чье отношение к ним. Не знаю, что у вас нынче в работе…

— Почти ничего, — перебил Крейг.

— И не хочу соваться, куда не просят…

— Розмари! — с укором вымолвил он. — Любые твои предложения мы выслушаем с благодарностью.

— Знаю, Энди хочет, чтобы их права уважали, но не складывается ли впечатление, будто он маловато старается? Мне бы хотелось до Нового года увидеть ролик, штурмующий эту тему «в лоб», то есть чтобы в нем Энди обратился напрямик к моему брату Эдди, бряцателю оружием. Пока еще есть время остудить горячие головы. Надо бы побыстрее снять этот фильм. Думаю, чем проще он будет, тем лучше.

Крейг, барабаня кроссовкой по полу, глядел вниз. Наконец посмотрел на Розмари:

— Ты с Энди уже беседовала?

— Нет. Решила первым делом узнать, кто бы мог этим заняться, ну и твое мнение выяснить.

— Спасибо, ценю, — произнес Крейг. — Слушай, у меня мысль. Почему бы тебе не просмотреть готовый материал — специальные выпуски, заставки — в общем, все, что мы тут наворочали. А к возвращению Энди… когда он тут объявится, в понедельник?., ты уже будешь в полной боевой готовности, и мы организуем совещание. Не только по этому поводу, но и насчет сокращения выпуска продукции — может, все-таки не стоит рубить сплеча? Эту гениальную идею родил Джей — ты ведь знаешь нашего крохобора? — Крейг сокрушенно покачал головой, побарабанил пальцем по виску. — И откуда только берутся такие?

Он научил Розмари обращаться с видеоплейером и пультом дистанционного управления, показал, в каком приблизительно порядке размещены записи — продукция «БД», деятельность фонда в освещении прессы, разнообразные материалы по смежным темам. Показал и кассеты с кинофильмами, в том числе долгоиграющие, для которых требовался другой плейер.

— Класс! — оглядываясь, проговорила Розмари. — А у вас, случайно, нет «Унесенных ветром»?

— Случайно есть, — улыбнулся Крейг. — Без купюр, с пробами на роль и еще кучей-всякой всячины.

— О Боже! — вскричала Розмари. — Я в раю!

— Доброе утро. Нельзя ли спросить, кто звонит? — Женский голос со слабым японским акцентом звучал приятно.

— Мама Энди, — ответила Розмари. — Это он мне дал ваш номер.

— Секундочку, будьте любезны. Вы — Розмари Э. Рейли?

— Да.

— Розмари, повесьте, пожалуйста, трубку. Энди скоро с вами свяжется. Если хотите, чтобы он позвонил вам по экстренной линии, нажмите единицу.

Розмари повесила трубку, подозревая, что побеседовала с компьютером. Похоже, ей придется смотреть «Этот безумный, безумный, безумный мир».

Она взбила подушки, уложила их горкой в изголовье кровати, привалилась к ним спиной, надела очки и взяла со стоявшей на подносе тарелки вторую половинку круассана. Жуя, решала кроссворд. С верхним левым углом Розмари справилась в уме.

Когда она одной рукой по-новому складывала газету, чтобы просмотреть обзор книжных новинок, раздался телефонный звонок. Розмари отложила газету и недоеденный круассан, слизнула крошки с пальцев и встала.

— Алло?

— Привет, мам. Как дела?

— Лучше не бывает. Завтрак в постель! Такое чувство, будто я попала в добрый старый фильм. Норма Ширер, Гарбо… — Она рухнула на атласное одеяло.

Телефонная трубка хихикнула ей в ухо.

— Я думаю, ты бы и там сделала купюру. Розмари улыбнулась и спросила, снимая очки:

— Ангел мой, где ты?

— В Риме, это для меня самое подходящее место.

— А слышно так, будто ты здесь, сразу за углом.

— Эх, если б… Ты чего звонила?

— Не хотелось бы показаться настырной, — сказала она, — но я…

— Если из-за Крейга и рекламного ролика, то я уже в курсе. Звонил ему по другому поводу, и он рассказал. Думаю, прекрасная идея.

— Правда?

— Не сомневаюсь. Свежий взгляд на вещи — это всегда полезно, а у кого нынче самый незамыленный глаз, если не у Рип Ван Рози? И я не только заставки имею в виду, но и вообще все сейчас происходящее. Твой очаровательный пальчик указал на то, что мне самому следовало бы заметить много дней назад. Немедленно беремся за работу и тебя призываем к сотрудничеству. А сейчас извини, дел невпроворот. В субботу вернусь.

— В субботу? — переспросила Розмари.

— Мадрид отменяется. Вот это да!

— Я еще ни разу в жизни так не скучал.

Она просмотрела уйму заставок и отдельных передач «БД» — трогательные сценарии, добротная съемка и вообще очень красиво, но до высшего класса не дотягивает. Все это посвящалось Энди. В иные мгновенья, когда он говорил с экрана о свечах, ей казалось, будто на лице сына вдруг появляются те, прежние глаза. Розмари отматывала пленку назад и просматривала по кадрам… Нет, ничего. Все те же светло-карие оленьи очи и ее воспоминание — прекрасный тигриный взгляд за миг до поцелуя, до того коварного, ошеломительного поцелуя…

Нет, правда, разве можно его за это осуждать? Бедный одинокий ангел…

Ведь и сама она не похожа на его прежнюю маму… Что бы сказали по сему поводу газеты, журналы и телевизионные «говорящие головы»? Бр-р, лучше и не думать!

Розмари в пятый или шестой раз просмотрела десятисекундный ролик; в нем ее сын был вылитый Иисус — сильный, любвеобильный, да что там — попросту великолепный. Он напоминал, что надо купить свечи в супермаркете или еще где-нибудь и спрятать от детей, и ждать, и снять целлофан одновременно со всем миром как раз перед Зажжением.

В перерыве она смотрела пробы на роль и купюры ид «Унесенных ветром».