ДОМИНИК ДУЭ
КОЧЕЗЕ ИЗ СЕВЕРАМЫ 10
"Peг Хайленд", — прочел служащий и сунул пластмассовую карточку в щель посреди консоли. Тут же замигала зеленая лампочка. Человек нажал клавишу — и над консолью вспыхнул экран дисплея. Peг увидел на нем собственное изображение — лицо медленно поворачивалось, и по нему бежали буквы и цифры. Peг не знал кода, но понимал, что эти бегущие символы содержат всю информацию, которой располагает о нем администрация Всевременья.
Взгляд чиновника скользнул по молодому человеку. Равнодушный, профессионально холодный взгляд. Peг сознавал необходимость строго соблюдать правила безопасности, но ему претила эта процедура, словно его лишали собственной сути. Однако он послушно повернул голову сначала вправо, затем влево, чтобы облегчить идентификацию. Рега всегда занимало, по каким чертам чиновники судили, что это именно он — ведь внешность у него была самая обычная: метр восемьдесят, карие глаза, темный шатен, правильные черты лица…
Короткая процедура опознавания закончилась, агент извлек карточку из щели и вернул ее владельцу.
— Приказ с заданием, — попросил он, протягивая руку.
Peг передал ему пластифицированный прямоугольник, который тут же скользнул в ту же щель, где мгновением раньше побывало удостоверение личности. На этот раз на экране высветилось лишь слово СЕВЕРАМА 10 и чуть ниже — буква X.
— Приоритет X, — донесся из динамика мелодичный голос. — Никто, кроме уровней Альфа и Бета, не имеет права требовать отчета от исполнителя.
Предупреждение было недвусмысленным.
— Приоритет X, — пробормотал чиновник, на мгновение сбросив напускное равнодушие, и поднял глаза на Рега.
Молодой человек угадал причину его удивления. Приоритет Х — один из самых высших, если не самый высший. Обычно его присваивают руководителям Всевременья, тем самым Альфа и Бета, которым он подотчетен. А тут столь высокий приоритет получает сопляк, выполнявший до сих пор лишь незначительные задания.
Он сделал усилие над собой, чтобы скрыть собственное удивление, — на лице не дрогнул ни единый мускул. Его собеседник смутился, опустил глаза и принялся нажимать на клавиши. По экрану побежали новые цифры.
— Вы отбываете в семнадцать тридцать пять, — наконец сказал он. — Будьте в зале ожидания в семнадцать часов. Вас проводят.
Молодой человек молча кивнул, взял свое предписание и удалился.
Центр зала украшала гигантская голограмма — бородатый человек в старинном черном рединготе восседал в опутанной множеством металлических трубок гондоле, снабженной неисчислимыми рычагами и приборами. "Герберт Джордж Уэллс и его машина времени", — в который раз прочел Peг надпись на цоколе и улыбнулся, вспомнив, какие шуточки нередко отпускали в адрес писателя… Изобретатель путешествий во времени был бы весьма удивлен, узнав об изменениях, которые наука внесла в его машину. Но к его удивлению, вероятно, примешалось бы разочарование: двери в другие времена выглядели слишком обыденно. Тем хуже для мечты — эффективность прежде всего!
— Peг! Какими судьбами?..
Обернувшись, он узнал Мака Бийона, приятеля по выпуску. В Академии полиции времени они были неразлучными друзьями. Но годы учебы остались в прошлом. С тех пор они лишь изредка встречались в промежутках между заданиями. Но сердце уже не лежало к этим встречам. Сотрудникам полиции Всевременья, как известно, нельзя иметь друзей. Слишком многое приходится выполнять в одиночку, слишком велика ответственность. Своего рода клан давших обет одиночества.
— Какими судьбами, говоришь? — усмехнулся Peг. — Скорее всего электронными. Куда тебя засылает Центр на этот раз?
— Азия 4. — Мак лениво пожал плечами. — Сплошная рутина, ничего необычного. А тебя?
— Северама 10. — Он помолчал и как бы невзначай добавил: — С приоритетом X.
Мак присвистнул.
— Приоритет X! Старик, я впервые сталкиваюсь со столь высоким индексом! Лезь из шкуры… Не удивлюсь, если тебя ждет повышение…
— При условии, что удача не изменит, — улыбнулся Peг.
Они немного помолчали. Мак явно горел желанием узнать побольше, но не решался расспрашивать. Обычно из заданий тайны никто не делает, особенно с приятелем по выпуску, но здесь… Впрочем, Peг при всем желании ничего не мог сообщить по простой причине — сам был в полном неведении о цели своей миссии. Впервые с момента работы в полиции Всевременья ему поручили дело, подробности которого станут известны только по прибытии на место… И он почувствовал облегчение, когда Мак предложил подняться в бар на крыше. Отсюда открывался красивый вид. Далеко внизу лежал город — с его улицами, проспектами, зеленью бульваров. Несколько гектаров бетона и прирученной природы… Но это была лишь декорация — настоящий город прятался в глубине. Километры и километры подземелий, столь же обширных, как и эти платановые бульвары. Сотни тысяч зданий… Крохотные функциональные квартирки для миллионов обитателей Всевременья. Только квартиры руководителей соответствовали их рангу.
— Упрям ты, Peг Хайленд, — в голосе Мака сквозила ирония. — Я имею в виду цвет твоей кожи, — пояснил он, заметив недоумение на лице собеседника. — Все тот же загар, несмотря на кучу солнцезащитных препаратов…
— А почему я должен быть белокожим? — возмутился Peг. — Чтобы ни на шаг не отставать от моды? Плевать я на нее хотел!
— Дело не только в этом. Вряд ли ты остаешься незаметным в колониях, куда тебя посылают.
Peг скривился.
— Ну и что? Стоит ли беспокоиться из-за этого? Я никогда не скрывал, что являюсь агентом Всевременья.
Мак наклонился вперед.
— Вспомни, чему учили в Академии: старайтесь внешне походить на тех, кто руководит колониями, куда вас посылают…
— …А в девяти случаях из десяти руководители — белые. Значит, будьте белее белых — будьте бледнобелыми… Загар не мешал мне делать свое дело не хуже других. А может, и лучше — миссия Х досталась мне не случайно!
"Мак прав, — подумал он, — меня ждет повышение, если все пройдет нормально".
Если все пройдет нормально.
"А если те, кто посылает меня в Севераму 10, рассчитывают на обратное? Может, им нужен мой провал?"
Он отогнал неприятные мысли и обвел взглядом бар. Все вокруг плавало в приглушенном серебристом свете — свете солнца, отфильтрованном куполом. Наступал вечер. К двадцати часам купол станет непрозрачным и наступит искусственная ночь. Поскольку солнце всегда занимало одну и ту же точку в небе и сверкало одним и тем же блеском.
Блеском сверхновой.
Сверхновая — взорвавшаяся звезда. Всевременье было создано именно здесь и именно в эту эпоху по одной-единственной причине. Когда взрывается звезда, бег времени прерывается в радиусе нескольких миллиардов километров.
Всевременье жило вне времени, в созданном сверхновой анклаве вечности. А почти все его подданные — в колониях времени. Например, в Севераме 10.
— А Консуэла? — неожиданно спросил Мак перед самым расставанием. — Ее так и не отыскали?
— Нет, — ответил Peг. Он с невероятным трудом выдавил это односложное слово. Рана по-прежнему кровоточила, и достаточно было одного замечания, одного имени, чтобы вернулась боль.
— Невероятно! — Мак зло тряхнул головой. — Невероятно! Человек исчезает во время перехода, и ни колониальная полиция, ни полиция Всевременья не могут его найти! Не укладывается в голове!
"Если только человек сам не желает исчезнуть", — едва не произнес Peг. Но удержался. Отказ говорить о Консуэле был для него единственной возможностью сохранить нетронутыми воспоминания о ней.
17.15. Зал ожидания был почти пуст, и Регу не удавалось отвлечься от ненужных мыслей. Напряжение возрастало с каждой минутой. "Чертова миссия… Знать бы, что от меня требуется!"
В зале появилась одетая в ярко-голубую форму Трансвременья стюардесса. Она направилась прямо к молодому человеку.
— Peг Хайленд?
Тот согласно кивнул.
— Следуйте за мной.
В коридоре он обнял девушку за плечи. Она искоса глянула на него и улыбнулась. В лифте стюардесса закинула ему руки за голову, но мимолетное возбуждение прошло, и он легонько оттолкнул ее от себя. "Опять ты, Консуэла. Неужели ты всегда будешь преследовать меня?.."
Проходя мимо застекленной стены, он увидел двери времени, предназначенные для переброски групп. Одна из них была под напряжением и напоминала громадный стеклянный куб, гигантский алмаз, оправленный в пол здания, но Peг знал, что это иллюзия. Внутри его не было ничего плотнее воздуха. И этим воздухом дышали и здесь, и на расстоянии в сотни или тысячи лет… В воздухе медленно материализовывались фигуры людей и какие-то приземистые, массивные силуэты. Скорее всего бульдозеры. Не иначе, строительная бригада возвращалась после подготовки места для новой колонии…
— Пожалуйста, поспешите. Время поджимает! — нетерпеливо произнесла девушка.
Он кивнул и пошел вслед за ней.
Через несколько десятков метров она указала ему на проем в стене коридора. За ним виднелась небольшая, совершенно пустая комната с белыми стенами, только воздух в ней казался кристаллом хрусталя.
— Пришли, — сказала стюардесса и глянула на часы над проемом, — еще тридцать секунд. А где багаж?
— Нет, — однозначно сказал он, не объясняя, что власти Северамы 10 снабдят его всем необходимым. Вопрос стюардессы был риторическим, чтобы заполнить последние секунды ожидания.
Вдруг она отступила в сторону и коротко приказала:
— Идите! Приятного перехода!
Peг шагнул в мерцающее отверстие. Передвижению ничто не мешало. Он был в пустой комнатке и шел к противоположной глухой стене.
Неожиданно в ее непорочной белизне появился черный прямоугольник. Проем, такой же, как и тот, что он только миновал, вел в другой коридор. Но этот коридор был уже в Севераме 10. Несколько шагов — и молодой человек миновал пропасть в несколько тысячелетий.
Начальник службы безопасности Северамы 10 нахмурил брови и перегнулся через стол.
— Надеюсь, вам известно, в каком историческом периоде расположена наша колония?
Peг пожал плечами:
— Увы, О'Брайен, я не историк. Конечно, у меня есть представление, но…
Его собеседник вздохнул.
— Ну ладно, начнем сначала. Северама — часть Американского континента, расположенная в Северном полушарии. Это вам известно?
— Конечно, — с улыбкой ответил Peг. Преувеличенная снисходительность чиновника его не удивляла. Типичная реакция представителей колониальной администрации, испытывающих неистребимый комплекс неполноценности перед любым агентом Всевременья.
Диагноз был прост.
— А цифра означает, что наша колония хронологически десятая в ряду тех, что занимают Северную Америку, — продолжал 0'Брайен.
"Почему, — между тем думал он, — почему они прислали именно этого Рега Хайленда? Может, во Всевременьи что-то заподозрили?"
— Она простирается между XV и XIX веками. То есть начинается незадолго до прибытия Христофора Колумба и волн иммиграции, последовавших за открытием континента.
— Обычная схема, — кивнул Peг. — Для колонизации всегда выбираются наименее населенные эпохи. И в этом случае происходит легкая ассимиляция автохтонов.
— Так считают социологи Всевременья! А действительность редко совпадает с таким идеальным распорядком. Некоторые популяции автохтонов, даже самые малочисленные, отказываются от ассимиляции…
Начальник службы безопасности намеренно не окончил фразу, ожидая, что агент Всевременья осведомится о причинах его вызова в Севераму 10. Но Peг не спешил. Разузнать об особенностях колонии, а потом приступать к выполнению задания — таково незыблемое правило полиции времени, которое вбивалось в голову всем слушателям ее Академии с первого дня. Он обвел взглядом комнату. Обшитые панелями стены, под деревянными балками потолка — люстра под керосиновую лампу. "Они даже не отказались от электричества!" Позади О'Брайена на стене висела голова оленя. А сам чиновник Северамы 10 был в трапперской замшевой куртке и высоких, кустарного производства, сапогах.
Все это не удивляло Рега. Он знал, что во многих колониях не копируют общество Всевременья, предпочитая выбирать образ жизни, характерный для периода размещения колонии. В Европе 8 ходили в римских тогах и варварских шкурах (конечно, синтетических). В Африке 7 мужчины щеголяли с завитыми волосами и бородами подобно ассирийцам… Но приспособление к эпохе имело свои пределы — никто не соглашался жить в пещерах.
Декор, не более того, скрашивающий печальное однообразие всех колоний, созданных Всевременьем. Панели скрывали бетон здания — двойника тех, что он видел в Азии 5 или Океании 3.
Считая, что молчание слишком затянулось, он спросил:
— Вы намекаете на индейцев?
— Да, — признал О'Брайен. — Они жили здесь задолго до нашего прибытия.
— Ну и что? — Peг, не скрывая нетерпения, глянул на часы. В уголке циферблата мигали цифры: 29 апреля 1703 года. — Ваша колония существует уже более двух веков. Проблемы интеграции следовало давно решить.
— Увы, — вздохнул его собеседник. — Вначале все шло по плану, разработанному Всевременьем. Популяция аборигенов считала нас богами и не решалась на открытые столкновения. Но шли годы, и они поняли, что мы такие же люди, как и они, а могущество наше кроется в научных и технических знаниях. Тогда они восстали.
— И вы раздавили их, — продолжил Peг. — Потом разобщенные племена воевали главным образом между собой… Сделать это было нетрудно!
— Куда труднее, чем вы думаете. Схваток было более чем достаточно, а кровопролитными они оказались не только для индейцев! У нас было сверхсовременное оружие, а они великолепно знали местность и к тому же защищали свое право на существование, тогда как мы…
— Но вы же здесь. Значит, их решимость ничего не стоит против вашего оружия.
— Это была война-оборотень, — продолжал О'Брайен, не обращая внимания на слова Рега. — Когда одно племя было раздавлено или соглашалось на ассимиляцию, поднималось другое. После сиу — ирокезы, после ирокезов — делавары, после делаваров — могикане, потом снова сиу… А когда для виду покорившиеся племена вставали на тропу войны, они держали в руках оружие, которым обучились пользоваться во время краткого пребывания в колонии… Война тянулась несколько десятилетий, с долгими перемириями и внезапными вспышками кровожадности. За эти несколько десятилетий индейцы обрели уверенность, что им принадлежит особое место в колонии. А когда война действительно закончилась, положение исправлять было поздно. В конце концов они согласились на ассимиляцию, но только ради того, чтобы не исчезнуть совсем, и добились сохранения собственных традиций, собственной цивилизации. Все это тянется уже целый век.
— Целый век! — воскликнул Peг. — И вы потратили все это время на… — он на мгновение задумался. — По правде говоря, не вижу, чем здесь должно заниматься Всевременье. Ваша проблема — внутреннее дело Северамы 10. Она должна была быть решена на месте своими силами и… уже давно! Почему вдруг призыв на помощь? Всевременье не занимается разбором внутриколониальных склок!
Начальник службы безопасности заколебался:
— Хотелось бы, чтобы вы составили собственное мнение…
Он открыл ящик стола, извлек оттуда папку, к которой была приколота фотография. Он показал ее молодому человеку.
— Мато-Хопа, — пояснил он. — Вернее, Джексон Меллоуз, как значится в наших актах гражданского состояния. Или Кочезе, как он себя именует. Думаю, вам следует встретиться.
На улице было прохладно, и Peг оценил трапперскую куртку, которую ему посоветовал надеть О'Брайен.
— Если вы не хотите в глазах всех и каждого выглядеть агентом Всевременья, — добавил он. — Мне кажется, это особенно нежелательно при встрече с индейцами…
Хайленд нехотя расстался с чрезвычайно удобным и функциональным комбинезоном, который носило большинство обитателей Всевременья, и надел то, что было принято в Севераме 10 — замшевую куртку, грубые штаны, высокие сапоги… и множество шерстяных вещей, которые местные жители напяливали на себя под предлогом поздней весны. Во Всевременьи подобной проблемы не существовало: изотермический комбинезон автоматически компенсировал любые внешние температуры…
"Мейн-стрит 359", — повторил он про себя. Адрес, где, по мнению О'Брайена, должен находиться Мато-Хопа. Или Джексон Меллоуз. Или Кочезе. "Любопытно, зачем ему три имени?.. И почему меня отправили именно к нему? Странная манера вводить в курс, дела!" Но Peг отогнал эту мысль: он слишком мало знал о Севераме 10, чтобы позволить себе вынести определенное суждение.
Пока ему следовало ограничиться наблюдением.
Он пересекал улицу, когда ему в глаза бросилась надпись охрой на серой стене какого-то здания: "ГОТОВЬТЕСЬ, БРАТЬЯ, ДЕНЬ БЛИЗОК!"
Быть может, секта — из тех, кто обычно процветают в колониях времени. Или индейцы.
Он хотел остановить первого же прохожего, но тот прошествовал мимо, сделав вид, что не заметил его. Второй оказался не очень красноречив:
— День близок! — усмехнулся он, бросив взгляд на надпись. — Это уж точно. Великий День близок! Но, наверно, это не совсем то, чего ожидают краснокожие!
Потом прохожий внимательно посмотрел Регу в лицо. Губы его сомкнулись, и он быстро удалился, не добавив ни слова. Реакция прохожего удивила Рега: ему показалось, что тот испугался.
— Мы же договорились, что вашей ноги здесь не будет, — с неудовольствием процедил О'Брайен. — Слишком опасно и для вас, и для меня. Особенно теперь. Этот агент Всевременья…
— Вот-вот, — собеседник без приглашения уселся за стол. Его глубоко надетая широкополая шляпа скрывала глаза. — Я пришел именно из-за него. Нам следует побеседовать.
Вдруг он грохнул кулаком по столу начальника службы безопасности:
— Что за игру вы ведете, О'Брайен?!
— Я… я не понимаю! — залился краской чиновник Северамы 10.
— Ax, не понимаете… — повторил человек с вызовом. Он уперся локтями о стол О'Брайена и пристально посмотрел в глаза. — Не разыгрывайте простака. Вам наверняка известно, что моя организация повсюду имеет тайных агентов… и ничто в колонии не ускользает от меня! Вы что же думали, что я не узнаю, как выглядит агент Всевременья? Видели бы вы лица моих ребят, когда нам сообщили, что этот Peг Хайленд…
— А я, — зло прервал его О'Брайен. — Вы думаете, я не удивился?
— Это ваша идея. Я никогда не был сторонником того, чтобы вмешивать в это дело Всевременье. Вам известно мое мнение, а точнее — мнение моей организации. Мы достаточно самостоятельны, чтобы самим стирать свое грязное белье!
— Действительно, идея была моей, но вы ее одобрили. Согласитесь, это единственная возможность доказать Всевременью справедливость нашей позиции. Как только представитель метрополии выявит, что индейцы настроены враждебно по отношению к колониальной администрации, руки у нас будут развязаны и мы сможем поступить с ними, как сочтем нужным.
— Но нам прислали именно его, — недовольно проговорил человек. — Его, а не кого другого. Значит, Всевременье не доверяет нам до конца.
— Не думаю. В некотором роде этот Хайленд — наиболее квалифицированное лицо для оценки обстановки в Севераме 10. Наша ошибка состоит в том, что мы не предусмотрели вероятности того, что среди агентов Всевременья имеется такой Peг Хайленд.
Воцарилось молчание. Оба собеседника задумались.
— Надо менять планы, — вымолвил наконец незнакомец. — Хайленд представляет слишком большую опасность для Северамы 10. Его следует устранить.
О'Брайен нахмурился.
— Пока еще рано. Мы же ни в чем не уверены.
— Ну, полноте! Мои люди не ошибаются! Они узнали его с первого взгляда.
Стены помещения, куда провели Рега, были завешаны тканью с геометрическим рисунком, иногда переходившим в стилизованные фигуры животных. Тотемические символы? Возможно. Peг сожалел, что покинул Всевременье, не зная цели своей миссии. Для начала было бы неплохо познакомиться с информацией о древних индейских цивилизациях… "С администрацией всегда так, — вздохнул он про себя. — Вам надлежит выполнить задание и в то же время отказано в средствах для успешного его завершения. Мания секретности. Если однажды Всевременье утратит власть над колониями, то только по этой причине. По причине того, что метрополия не считает возможным облечь доверием своих агентов".
Приподнялась одна из занавесок, и в комнату вошел седовласый человек с непроницаемым лицом. Тот самый, который несколько минут назад провел Рега сюда.
— Кочезе примет вас, — бесстрастно произнес он и отодвинул в сторону занавеску, пропуская гостя.
В комнате, куда вошел Peг, царил полумрак, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к слабому освещению. Похожие занавеси, никакой мебели. Только подушки и одеяла на полу. Навстречу ему поднялся человек.
— Джексон Меллоуз? — спросил Peг, подходя ближе.
— Мато-Хопа, — поправил его человек, протягивая руку. Он выглядел несколькими годами старше посланца Всевременья. Ему было лет тридцать — тридцать пять, и он был выше на целую голову. Они обменялись рукопожатием, и человек добавил: "Меня зовут еще и Кочезе".
Следуя приглашению. Peг неловко уселся среди подушек.
— Кочезе… — задумчиво повторил он.
Мато-Хопа, или Джексон Меллоуз, тихо рассмеялся.
— Что вас удивляет?
— Конечно, имя. Где вы его откопали?
— Вы имеете в виду великого вождя? — ответил вопросом Мато-Хопа. — Последнего великого вождя индейцев? После него индейские племена были окончательно разобщены бледнолицыми… Но это история. Колонизация, проводимая Всевременьем, изменила многое. Индейцев как народа уже не существует. Подлинный Кочезе, по всей вероятности, никогда не родится. Что же мешало выбрать его имя? Он расхохотался.
— Я знаю слишком много, не правда ли? Вещи, которые известны Всевременью и колониальной администрации, знать не положено нам, подневольным поселенцам колонии времени. История…
— Запрета нет, — возразил Peг. — Но чему послужит знание истории в колониях времени, где никогда не будут происходить события, составляющие ее? Возьмите, к примеру, Джорджа Вашингтона. Исторически он сыграл решающую роль в создании американской нации. А здесь одна нация — северамцы 10. Здесь Вашингтону не суждено сыграть своей исторической роли. Более того, в настоящее время он живет в Европе, поскольку колонизация пресекла эмиграцию. Он живет в такой же колонии времени. Колониальная политика Всевременья ставит крест на истории, словно того, о чем написано на ее скрижалях, никогда не происходило.
Мато-Хопа покачал головой, и Peг заметил, что его черные волосы собраны в косичку у затылка с помощью кожаного ремешка.
— Однако именно история привела к созданию Всевременья и позволила колонизацию времени. Более того, она для нас полезный инструмент исследования. Индейцы могут лишь сожалеть, что не узнали ее раньше. В массовых убийствах, совершенных современниками или наследниками Вашингтона, мы смогли бы разглядеть ожидающую нас участь…
Peг вздохнул. Его собеседник некоторое время пристально смотрел на него, не произнося ни слова.
— Полагаю, Всевременье прислало вас сюда не за тем, чтобы беседовать об истории, господин Хайленд… — видя впечатление, которое произвели его слова, меднолицый человек растянул губы в улыбке. — Простите, я забыл. Вы знаете все мои имена, я же по положению не должен знать ни вашего имени, ни того, в каком качестве вы выступаете…
— Не имеет значения, — смущенно пробормотал Peг. Он представился простым сотрудником О'Брайена, а индеец спокойно заявил ему, что знает все… Следовательно, Мато-Хопа имел доступ и к секретной информации.
— У нас повсюду есть свои люди, — продолжил Мато-Хопа. — По крайней мере там, где цвет кожи не делает нас нежелательными лицами. Секретные службы для нас закрыты. Но информаторы у нас есть. Это те, кто не согласен с политикой Северамы 10 по отношению к нам…
— Но… это же подрывные действия! — воскликнул Peг. — Выступая против колониальной администрации, вы выступаете и против Всевременья!
Индеец успокоил его поднятием руки.
— Мы боремся за то, чтобы выжить. Не более того.
Peг пожал плечами:
— Никто не собирается угрожать вашему существованию!
— Вы уверены в этом, господин Хайленд? Вы здесь всего несколько часов и многого не знаете… К тому же колония уже разрушила наши традиции, уничтожила нашу культуру. Мы в некотором смысле мертвый народ, раса живых призраков…
Он замолчал — седовласый человек, отодвинув занавеску, вошел в комнату с подносом, на котором дымились две чашки. Peг взял одну из них и поднес к лицу.
— Чай? — удивился он. — Это что, теперь ваш традиционный напиток?
— Нет, — улыбнулся Мато-Хопа. — Но почему бы не пользоваться тем хорошим, с чем нас познакомили колонизаторы? Мы не все отбрасываем в цивилизации Всевременья!
— Я думал… — Peг кивнул головой на занавеску, — что для вас вопрос чести — жить, как жили ваши предки.
— Ну, эти ткани все же приятнее для глаза, чем голый бетон. К тому же подобный камуфляж успокаивающе действует на службы безопасности. Наша привязанность к прошлому вселяет в них уверенность, будто они без труда раздавят нас, как только будет принято решение.
Они молча выпили чай.
— Агент Всевременья! — снова заговорил Мато-Хопа. — Какая честь для Северамы 10!.. Скажите, с какой целью администрация метрополии послала вас сюда?
— Чтобы собрать максимально достоверную информацию о положении в колонии. Когда некоторые проблемы выходят за пределы компетенции колониальных правительств…
— Неужели! — прервал его Мато-Хопа. — Значит, по-вашему, поддержание порядка в колонии является прерогативой метрополии?
Peг был в нерешительности.
— Нет, — невозмутимо продолжал индеец. — Правительство Северамы 10 может принимать самостоятельные решения, по крайней мере в тех случаях, когда его меры соответствуют законам Всевременья. Если оно потребовало присылки наблюдателя, то только ради того, чтобы оправдать некие исключительные меры. К примеру, поголовное истребление всех индейцев колонии. Агента метрополии проще простого обвести вокруг пальца. Достаточно разыграть соответствующую мизансцену, и тип отбудет восвояси в полной уверенности, что индейцы угрожают существованию колонии и принятие радикального решения неизбежно. А когда Всевременье будет поставлено в известность о состоявшемся геноциде, умы будут уже подготовлены, организаторов для проформы пожурят, но никаких серьезных санкции не последует.
— Мизансцены не было, — возразил Peг. — Доказательством тому наша встреча.
— Не было, поскольку вы не обычный агент! — рассмеялся Мато-Хопа. — Представляю их рожи, когда вы появились перед ними!
Peг хотел спросить, чем он отличается от других агентов Всевременья, но индеец уже поднялся. Молодой человек понял, что аудиенция закончена. Он вскочил и направился к выходу. Мато-Хопа проводил его до выхода.
— До свидания, брат, — сказал он, пожимая руку Регу. — Будьте осторожны. Бледнолицые наверняка считают, что смогут использовать вас в соответствии со своими планами. Быть может, они попытаются вас убить.
Идя наугад, Peг незаметно для себя миновал оживленные торговые кварталы и оказался в печальном тихом пригороде. Хотя различие заключалось лишь в интенсивности автомобильного движения и числе пешеходов. Повсюду стояли одинаковые пятиэтажки, повсюду тянулись одинаковые асфальтированные улицы, пересекающиеся под прямым углом. "Так и должно быть, — подумал он. — Строительным бригадам, которые готовят колонии к заселению, некогда заниматься архитектурными излишествами. Надо строить тысячи и тысячи квартир, контор, заводов, а значит, приходится использовать типовые проекты". Его интересовало, как могли выглядеть города прошлого с непохожими друг на друга домами, лепившимися один к одному вдоль не всегда прямых улиц… Но прошлое есть прошлое, стоит ли его оплакивать? Тем более что оно перестало существовать с момента, когда Всевременье занялось его перекройкой. Из-за того что население продолжало расти, требовались почти целинные земли для размещения демографических избытков. В некотором роде Северная Америка с XV по XIX век была идеальным местом и эпохой. Всего-навсего несколько сотен тысяч коренных жителей, а ведь природные богатства этих мест позволяли разместить в тысячи раз больше людей…
Неожиданно для себя Peг заметил, что идет по совершенно безлюдной улице, на которую глядят пустые глазницы окон. Он не испугался, нет, агента Всевременья лучше любого оружия защищал страх возмездия со стороны метрополии.
Он двинулся дальше, решив уточнить дорогу у первого же прохожего.
Вдруг метрах в десяти от него из подворотни высыпала группа индейцев — их легко было узнать по длинным черным волосам. Они цепочкой рассыпались поперек улицы. Каждый сжимал в руках охотничье ружье.
Попытка запугать? Возможно. Но с какой целью? Единственное средство узнать — не вступать в игру, не пугаться. И продолжать идти…
Дуло одного из ружей направилось в его сторону. Сухой треск горохом заплясал по бетонным фасадам. Над головой Рега просвистела пуля.
Рефлексы, отработанные безжалостными тренировками, бросили его за выступ стены. Еще один выстрел — рядом посыпалась штукатурка.
Нападавшие не таились. Они имели на то основания: Peг был безоружен. Непоколебимая уверенность в том, что Всевременье защитит тебя даже в самой отдаленной колонии…
Вдруг послышался визг горящих на крутом повороте шин, затем скрип тормозов.
Хлопнули дверцы автомобиля. Снова выстрелы. Непонятный шум, и все стихло.
Он осторожно выглянул из укрытия. Метрах в пяти шести от него посреди улицы стояла машина. Лэндровер в стиле XX века, что, впрочем, не удивило Рега: колонии времени снабжались оборудованием, сделанным по подобию древних вещей. Еще одна возможность Всевременья обеспечить себе главенствующее положение. Метрополия пользуется самыми последними достижениями науки и техники, колонии же — отошедшими в прошлое: в таких условиях всякий мятеж обречен на провал.
У машины стояли четверо индейцев с ружьями в руках. Те ли это, что напали на него, или те, кто спас?
Увидев Рега, один из мужчин опустил оружие.
— Ну что, брат, убедился?
Он узнал Мато-Хопа, но спокойнее от этого не стало.
— Если бы они в самом деле хотели тебя убить, им хватило бы и одной пули, — заявил индеец, когда они вернулись на Мейн-стрит, 359. — Ты представлял собой отличную мишень.
— Мизансцена? — спросил Peг. — Вроде той, о которой вы мне только что говорили.
Ему не очень нравилось, что Мато-Хопа перешел на ты. Он не давал повода для подобной фамильярности.
— Если хочешь… — индеец на мгновение задумался, устремив взгляд в пустоту. — Да! Они хотели припугнуть тебя. Они предупредили — в следующий раз выстрелят точнее. Не думал, что они будут действовать с такой предосторожностью… Впрочем, ты агент Всевременья. Ликвидировать тебя без всяких оснований они опасаются. Предпочитают начать с устрашения… Надеются, что ты откажешься от миссии по причине некомпетентности. Тогда Всевременье пришлет другого агента, больше соответствующего их замыслам.
— Они… Кто эти люди?
Мато-Хопа неподдельно удивился.
— Ты в самом деле не знаешь? Те, кто хотят освободить Севераму 10 от индейцев. О'Брайен и компания.
— Почему именно они? Меня действительно пытались запугать, но ведь ваше вмешательство тоже может быть частью мизансцены. А если предположить, что стрелявшие в меня были заодно с вами? Может, вы хотели доказать тем самым лояльность индейцев ко Всевременью, чтобы я составил соответствующий отчет властям метрополии? Или я ошибаюсь?
Мато-Хопа печально покачал головой:
— Ты мне не веришь. И упрямо продолжаешь доверять этим людям… Надеюсь, тебе не придется раскаиваться.
— Я никому не доверяю! — с яростью вскричал Peг. — Ни им, ни вам. Я объективно веду свое следствие. Попытка покушения на представителя Всевременья — деталь. Я не считаю, что покушались именно на меня.
— Здесь ты неправ. Они целились не во Всевременье, а именно в тебя.
— В конце концов объясните мне, что происходит! — взорвался Peг. — Вы говорите намеками… Объяснитесь! Чем я отличаюсь от других агентов Всевременья?
— Ты в самом деле не знаешь? — глаза Мато-Хопа расширились от удивления. — Ты что, никогда не смотрелся в зеркало? Ты же индеец, как и мы.
Итак, причиной всему был цвет его кожи. Не сопротивляйся он с таким упрямством моде Всевременья, ничего бы не случилось. И власти Северамы 10 увидели бы в нем обычного посланца метрополии…
Еще никогда Земля не обращалась вокруг столь щедрого солнца. Вот почему белая кожа не выходила из моды у жителей Всевременья. Ее предохраняли, используя солнечные фильтры. А кое-кто решался даже на депигментацию. И лишь в редких случаях с модой не считались. Не считался и Peг Хайленд, но теперь он спрашивал себя, не совершил ли непоправимой ошибки.
Peг вздохнул. Стоит ли объяснять это Мато-Хопа? В конце концов, если индейцу хочется видеть в нем брата по расе… Его самого расовые вопросы не волновали. Что значит этнические признаки для гражданина Всевременья? Существует лишь единый народ, вобравший в себя все культурное и расовое наследие.
— Нет, — сказал он. — Решительное нет. Вы предлагаете мне союз, а я должен оставаться сторонним наблюдателем.
Мато-Хопа был явно раздражен:
— Я уже говорил, брат, власти Северамы 10 не оставят тебе выбора. В их глазах ты самый чистокровный индеец, и они не позволяет тебе выполнить миссию. Либо ты откажешься от нее, либо дискредитируешь себя в глазах руководителей Всевременья, либо умрешь, а О'Брайен с компанией постараются возложить вину за твое убийство на нас.
— Предпочитаю забыть эту сцену, — холодно произнес Peг вставая. — В ваших же интересах. Но не вздумайте начинать снова. Делу, которому вы служите, подкупом не помочь.
Индеец стоял с опущенной головой, не отвечая. Говорить было больше не о чем.
"Жаль, — думал Peг, направляясь к выходу, — Мато-Хопа — единственный симпатичный человек из всех, кого я встретил в этой колонии. И самый хитрый…"
Почувствовав, что за ним следят, Peг резко обернулся и заметил, как какая-то фигура бросилась в ближайший подъезд.
Пожав плечами, он пошел дальше. Пересек улицу напротив торгового центра. Его наметанный глаз сразу заметил отражение преследователя в огромных зеркальных стеклах. Уверенный в том, что Peг не видит его, тот, не прячась, шел метрах в пяти или шести позади и собирался в свою очередь сойти с тротуара. Длинные черные волосы — индеец?
Но позади оказался еще один преследователь, который следил за ними обоими. Снова человек Мато-Хопа? Нет, не похоже, что за ним следят двое. Значит, кто-то из них был на содержании О'Брайена. Вероятно, это полицейский Северамы 10… Но зачем его сделали похожим на сторонника Кочезе? Быть может, Мато-Хопа все же говорил правду?
Кто был ему другом? О'Брайен? Или Мато-Хопа? Скорее всего ни тот ни другой. С момента прибытия в Севераму 10 его не покидало неприятное ощущение, что им играли, словно пешкой, и эта пешка стала главной фигурой в каких-то тайных интригах.
Вдруг он заметил в толпе знакомое лицо.
Консуэла! Мелькнуло только лицо, но он был уверен, что это именно она.
На мгновение он забыл и о Севераме 10, и об О'Брайене, и о Мато-Хопа, и о преследователях. Консуэла была здесь, всего в нескольких шагах!
Секунда рассеянности едва не обернулась катастрофой. Позади послышались быстрые шаги. Однако выработанные долгими тренировками рефлексы не подвели — он вовремя отпрянул в сторону. Удар пришелся по плечу. Peг ткнулся носом в асфальт.
И тут же вскочил, готовый к схватке. Нападающий тоже упал, не выпуская из правой руки широкий охотничий нож. Заняв оборонительную позицию. Peг выждал, когда его противник встал, и бросился на него. Он знал, что справится…
Он был безоружен, но не беззащитен. Ни одному убийце Северамы 10 не выстоять против человека с его подготовкой!
Не задумываясь, Peг выполнил тысячи раз повторенное движение: схватил противника за запястье, дернул на себя, лишив равновесия, и перебросил через бедро. Человек приземлился на голову. Peг упал вместе с ним и довершил дело резким ударом ребром ладони.
Прохожие отстранились и с удивлением наблюдали за происходящим. Ни один не вмешался в драку. Рассчитывать только на себя — первое правило, которое вбивали вам в голову во Всевременьи.
Поднимаясь, он встретился взглядом с одним из зрителей, тем самым индейцем, который шел следом за ним и его преследователем.
Человек улыбнулся и растворился в толпе. Peг не успел сделать и шага в его сторону. Нечего было и думать отыскать его в незнакомом городе. Да и зачем? Чтобы выяснить, кто он? Теперь любезные объяснения были бы излишними…
Он перевернул человека и не удивился, обнаружив, что голову его прикрывал парик.
Толпа росла, но держалась на почтительном расстоянии. Консуэла… Он обвел взглядом лица в тщетной надежде…
"Пропащее дело, — подумал он с апатией. — И надо же было, чтобы этот тип бросился на меня именно в этот момент… Она не могла не обратить внимания на драку. И, конечно, узнала меня, а теперь спрячется. В одиночку мне ее не найти. Не привлекать же службы Всевременья…"
Он уселся рядом с недвижным телом, поджидая полицию — та не должна была быть далеко…
Зеваки принялись оживленно обсуждать случившееся, однако не осмеливались подходить ближе.
Он уже начал думать, что воображение сыграло с ним злую шутку. Миллиарды и миллиарды людей рассеяны по десяткам колоний времени… Отыскать ее среди них невозможно. Ни здесь, ни в ином месте.
Как он и предполагал, представители закона не замедлили появиться. Пока полицейские разгоняли толпу, начальник патруля проверил документы Рега, который без улыбки взирал на всю эту комедию. Полицейский кивнул и мрачно прокомментировал:
— Этого следовало ожидать… Выходить на улицу без эскорта в вашем положении — чистое безумие! Поверьте, они готовы на все, только бы дискредитировать власти Северамы 10 в глазах Всевременья.
— Кто? Индейцы? — спросил Peг, пораженный наглостью полицейского.
Тот нахмурился.
— А кто же еще?
— Кто же? — тихо переспросил Peг. Он бросил взгляд на распростертое на тротуаре тело. Этот ведь белый, не индеец. Но кому нужна такая инсценировка? Чтобы подтвердить свои догадки, следовало допросить типа, лежавшего у его ног. Но он упустил эту возможность. К тому же вряд ли человек знал своих нанимателей в лицо.
Он забрал свои документы и пошел прочь.
— Советую побыстрее найти укрытие. В следующий раз они не промахнутся! — крикнул ему вдогонку полицейский.
Peг не ответил. Он чувствовал невероятную усталость.
Мертвенно-бледный, О'Брайен рухнул в кресло.
— Опять неудача, — пробормотал он.
— Мы допустили ошибку, недооценив его, — сказал человек, сидевший по другую сторону стола. — Но худшее не в этом. Время играет против нас, О'Брайен! Краснокожие договорились с ним за нашей спиной, это ясно…
Он наставил указательный палец на своего собеседника:
— Теперь в игру вступаете вы! Индейцы не осмелятся выступить против законных властей Северамы 10.
— Я? — Начальник службы безопасности посмотрел в глаза визитера. — Вы хотите сказать…
— Вы должны ликвидировать его. А когда проблема будет решена, мы сочиним убедительную версию для Всевременья.
— Подождите! — воскликнул О'Брайен. — Мы же можем обвинить его в сообщничестве с мятежниками и потребовать его немедленного отзыва…
— Чтобы он поделился нашими маленькими тайнами с властями метрополии? Вы свалились с луны, мой милый, мы не можем так рисковать. Мы ведь не знаем, что ему удалось разнюхать с момента прибытия. А вдруг он уже в подробностях знает, как мы собираемся решить индейскую проблему.
О'Брайен уныло повесил голову:
— Что он делает сейчас?
— Отдыхает. Денек был для него нелегким… Он закрылся в комнате, которую вы предоставили ему в здании для офицеров ударного корпуса.
— Ударного корпуса? — Начальник службы безопасности безрадостно усмехнулся. — Тогда вопрос решен.
Он протянул руку к кнопке.
— Четырех-пяти человек хватит. Можете считать Рега Хайленда покойником.
Его собеседник перегнулся через стол и схватил О'Брайена за рукав.
— А вдруг это ловушка? Может, Хайленд только и ждет этого! Нет, следует поступить иначе. Ваша мысль обвинить его в сообщничестве с мятежниками не так уж плоха. Вот, что вы сделаете…
Когда за ним пришли. Peг не оказал никакого сопротивления. Он с безразличием дал себя обыскать, однако отметил удивление полицейских — те явно ожидали найти целый арсенал оружия.
Ему связали руки, провели чередой похожих коридоров, вывели во двор. В конце концов он очутился в кабинете начальника службы безопасности. Сидящий за столом О'Брайен не предложил ему стула. И Peг остался стоять. Полицейские удалились. Молодой человек приблизился к столу и оперся о него ладонями, не обращая внимания на боль от врезавшихся веревок.
— Жду ваших объяснений! — ледяным тоном произнес он.
— Ну что вы, господин Хайленд, не будьте ребенком, — раздался голос позади. — Вы хотите объяснений? Но ведь вы и так знаете более чем достаточно!
Peг резко повернулся и окинул с ног до головы человека, которого сразу не заметил.
— Кто вы такой?
Тот небрежно махнул рукой.
— Мое имя вам ничего не скажет. У меня нет никаких официальных постов в администрации Северамы 10… — Он помолчал, по-видимому ожидая повторного вопроса, но Peг не доставил ему этого удовольствия. — Я представляю жителей колонии, по крайней мере тех, кому опротивели краснокожие, и можете мне поверить, таких большинство. Они считают, что у администрации не хватает духу выступить против индейцев… Наша организация берется урегулировать сию щепетильную проблему. Раз и навсегда.
— Геноцид, — заключил Peг. — Значит, именно это.
Его собеседник скривился:
— Слишком напыщенное слово для такого пустяка. К тому же они сами напрашиваются! Держались бы потише…
— Почему вы мне говорите все это? — оборвал его агент. — Собираетесь убить? Советую поостеречься: метрополия проведет расследование и…
— Кто собирается вас убивать? Предпочитаю думать, что вы в согласии с логикой поймете…
— Об этом не может быть и речи! — перебил Peг. — Геноцид?!
— Кто знает?
В этот момент вошли вызванные О'Брайеном полицейские и увели Рега, не дав ему возможности возразить.
— С этим мальчишкой не договоришься! — вздохнул начальник службы безопасности, когда агент исчез за дверью.
— Да, — его собеседник уселся на край стола. — Но вопрос не в этом. Сговорчив он или нет, не имеет значения. Его следует устранить. Вы помните, что надо делать?
— Организовать побег, — кивнул О'Брайен. — Предоставим ему возможность смыться от нас и пристрелим. Такая попытка к бегству будет расценена Всевременьем как доказательство его предательства.
— Хорошо. Помогите ему сбежать. Но не облегчайте задачу. А то, глядишь, он и на самом деле смоется!
Последние слова рассмешили О'Брайена.
Посадить человека довольно просто, а заставить его сбежать, не предоставляя истинной свободы…
Регу не хотелось бежать. По-правде говоря, ему ничего не хотелось. В голове бродили какие-то разрозненные мысли — невозможность связать их обрекала на бездействие.
Прежде всего — Консуэла. Перед его глазами то и дело мелькал образ женщины, исчезнувший в толпе. Ее лицо безусловно напоминало то, что хранила память, но было ли оно тем же? Peг то отчаянно верил в это, то убеждал себя, что все только привиделось. Стоит ли пытаться найти ее? Ведь прежде чем скрыться из Всевременья, она ушла от него? К тому же обладательница этого лица и тут предпочла исчезнуть. Если это была Консуэла, ее новое бегство доказывало, что она окончательно порвала со всем, что их некогда связывало.
Peг никогда не был уверен в Консуэле. Она была для него мечтой. Или кошмаром.
Все, во что верил Peг, рухнуло. Могущество Всевременья, лояльность колониальных властей, справедливость колонизации времени — все, вплоть до доли миротворца, которую ему надлежало играть…
Нескольких часов хватило, чтобы развеять в прах прекрасные идеалы. Удаленность метрополии — он теперь ясно понимал — позволяла идти на любую ложь. Люди, поставленные Всевременьем во главе колоний, творили откровенное беззаконие. Колонизация могла привести к исчезновению исконных цивилизаций.
Столь безжалостный пересмотр собственных убеждений лишил его сил. А ведь они были источником его мужества, его решимости. Конечно, он был не столь наивен, чтобы полагать, будто безопасность, которой он пользовался в качестве агента Всевременья, позволяла ему безнаказанно выступать против населения целой колонии, но не это было главным. Черпая силу в своей вере, он всегда боролся, отметая мысль об опасности, ведь на его стороне было право, а право не могло не восторжествовать.
Угасло желание бороться, даже защищать собственную жизнь. Все, что до сих пор, как ему казалось, оправдывало его существование, растаяло словно дым. Ложь царила на всех уровнях как в метрополии, так и в колониях, и бороться — означало множить эту ложь.
Ему принесли еду. В куске хлеба был спрятан ключ, но и это его не всколыхнуло. Ключ позволял открыть дверь камеры. Но кто положил его в хлеб? Индейцы или те белые, которые, по словам Мато-Хопа, тайком поддерживали их дело? Он не видел необходимости в бегстве. Бегство позволяло добраться до двери времени, но она наверняка тщательно охранялась службой безопасности…
Он отшвырнул ключ в угол и забыл о нем.
Через некоторое время он задремал.
Его разбудили выстрелы. Пока он спал, наступила ночь.
Поспешные шаги в коридоре, скрип ключа в замочной скважине. Дверь приоткрылась. В проеме возник высокий силуэт Мато-Хопа.
— Добрый вечер, брат, — весело проговорил он.
— Привет, брат, — ответил Peг тем же тоном и удивился тому, что все его сомнения и колебания исчезли.
Они стояли у окна. Снаружи сновали люди в синей форме. Бронемашины занимали позиции на каждом перекрестке.
— Почему они не дают сигнала к штурму? — спросил Peг. — Их по крайней мере в десять раз больше.
— Ошибаешься, — усмехнулся Мато-Хопа. — Слышишь шум с нижних этажей? Там тысячи индейцев. Такое же положение в каждом городе Северамы 10 — мы захватили все здания, принадлежащие службе безопасности.
Peг недоверчиво посмотрел на него:
— Зачем?
— В этих зданиях размещаются двери времени.
Посланец Всевременья непонимающе нахмурился. Мато-Хопа вздохнул:
— Двери времени очень много значат для жителей колонии. Это единственная связующая нить с метрополией. Сейчас они в наших руках, и мы можем на равных вести переговоры с властями Северамы 10. Вы — нам, мы — вам: мы возвращаем вам двери, а вы взамен этого освобождаете территории, нужные нам для того, чтобы жить, как мы хотим.
— Резервации для индейцев… — Peг покачал головой. — Ты плохо изучал историю, Мато-Хопа! Иначе бы знал, что белые всегда отдавали индейцам территории не без задней мысли — со временем они собирались их вернуть… Это будет легко сделать! Им даже не придется ждать, пока вы доберетесь до резерваций. По правде говоря, ваше единственное оружие — контроль над дверями. Стоит вам покинуть эти здания, как вас начнут убивать поодиночке.
— Это — наш единственный шанс, — помрачнел Мато-Хопа. — На этот раз придется поверить им. Я знаю, что мы многим рискуем, но… Мой народ ждет столько лет, столько поколений, когда наступит Великий день, день, когда индейцы будут жить свободными на своих землях…
Peг ответил не сразу. В отчаянии он прикидывал все возможности.
— Вы действительно хотите уйти? Тогда, быть может, есть другой выход…
Целый народ собирался отправиться сквозь время и пространство на поиски убежища… Идея была не нова — колонизация времени основывалась на том же принципе. Peг воспользовался известным примером.
Энергия, которой ему так не хватало в последние часы, возвращалась. Следовало все предусмотреть, все организовать. Время сомнений миновало, настала пора действий.
Кто, кроме него, мог справиться с компьютером, управляющим дверями времени?.. Индейцы, похоже, полностью положились на него, поэтому он не сказал, что имеет весьма поверхностные знания в данной области: люди вокруг так полагались на него, что он боялся неосторожным словом стереть выражение надежды с возбужденных лиц.
Прежде всего он спутал координаты Всевременья — это-то он умел. Дело пошло хуже, когда он попытался заменить их. По контрольному экрану бежали все более и более плотные серии букв и цифр, и эта бешеная пляска, как он понимал, не имела ничего общего с настройкой.
"Защитный контур", — встревоженно подумал Peг.
Всевременье предусматривало опасность мятежа и захват дверей времени, а потому кто-то придумал это средство, чтобы помешать нежелательным элементам нарушить ход колонизации. Специальная программа отсылает мятежников в то место и в ту эпоху, где они ничего не могут предпринять. Хуже — они могут быть уничтожены в момент выхода из дверей. Если выход открывается в сердце звезды…
Не зная, что делать, он повернулся к Мато-Хопа. Не так поняв его немой вопрос, индеец пожал плечами:
— Нам все равно, какое место ты выберешь для нас. Только бы там не было колонизаторов…
"Каждому свое, — подумал Peг. — Он предводитель, такие, как он, делают историю. А я простой техник, и он мне доверяет в том, что выше его понимания. Одна загвоздка — я не смогу сыграть даже роль техника.
Сказать ему правду? Он и его народ воспользовались эффектом неожиданности, но колониальное правительство долго бездействовать не будет. И прекрасная мечта Мато-Хопа превратится в кошмар. Надежды потонут в крови".
Он выдавил некое подобие улыбки.
— Тогда останемся в Северной Америке, — сказал он, делая вид, что крутит ручки. — Сразу после оледенения. Суровая эпоха. Но Всевременье там еще не разместило ни одной колонии.
Мато-Хопа поощрительно потрепал его по плечу. "Я — сволочь, я — сволочь", — в отчаянии повторял про себя Peг. Но другого решения не было. Что угодно, но не кровавая бойня, к которой готовятся О'Брайен и его ультра. Если двери времени распахнутся в центре звезды, никто не успеет осознать, что произошло. И никто его не упрекнет…
Бег символов по экрану прекратился. Кто-то подошел и переписал цифры и буквы с экрана.
— Для наших братьев, которые захватили остальные центры, — пояснил Мато-Хопа. — Они отрегулируют двери времени таким образом, и мы встретимся.
"Или вместе умрем", — мысленно добавил Peг. Снаружи полицейские смыкали кольцо осады. Занимали стратегические точки, но штурма не начинали. Из боязни повредить драгоценные двери времени или потому, что власти Северамы 10 надеялись с помощью тех же дверей решить индейскую проблему без пролития крови.
Ожидание будет долгим и для осажденных, и для полицейских: напряжение на дверях времени достигнет нужной величины только через несколько часов.
Грязно-серое утро постепенно вытесняло ночь. Peг, словно во сне, следил за нескончаемой колонной молчаливых людей, тянувшихся к дверям. Попав в зал, где он материализовался всего лишь сутки назад, индейцы разбивали попарно. Странный кортеж, двигаясь вперед, постепенно таял и окончательно исчезал в центре зала…
— Похоже, ты кого-то высматриваешь? — вдруг спросил стоявший рядом Мато-Хопа. — Вроде, у тебя здесь не может быть знакомых!
Peг повернулся к нему.
— Возможно, и высматриваю, — ответил он. — Кое-кого, кто не принадлежит ни мне, ни этой колонии…
Сколько времени он отказывался говорить о Консуэле? Целую вечность. С тех пор, как она скрылась. И вот здесь, в месте, вовсе не предназначенном для исповеди, он вдруг ощутил необоримое желание исповедаться перед этим едва знакомым человеком. Он заговорил о Консуэле, о Консуэле и о себе.
Уже не больше сотни мужчин, женщин и детей топталось в коридорах, по которым за несколько часов прошли тысячи их собратьев. Исход завершался. Еще десять минут — и центр службы безопасности Северамы 10 опустеет.
Мато-Хопа повернулся к Регу.
— Я пойду последним, — сказал он. — После этого ты установишь координаты Всевременья и вернешься домой.
— Домой? У меня больше нет дома. Я ухожу вместе с вами.
"И умру вместе с вами, если те, кто запрограммировал двери, предусмотрели именно такое решение".
Лицо Мато-Хопа расплылось в широкой улыбке:
— Я верил в это, брат. Не знаю, индеец ты или нет, но ты достоин им быть. Мой народ будет горд считать тебя своим.
Когда наконец наступила их очередь. Peг придержал Мато-Хопа за руку:
— Мне остается только сказать тебе кое-что. Консуэла ушла не из-за пустой ссоры влюбленных. Точнее, она ушла не от меня, она скрылась от Всевременья. То, что я понял сегодня, ей стало известно после первых же заданий. Я продолжал верить в красоту, в благородство нашей миссии, и пропасть между нами ширилась с каждым днем…
— И вдруг стены ее сомкнулись, — заключил МатоХопа. — Теперь ты поступишь, как она. Ты уйдешь, исчезнешь из системы, созданной Всевременьем. Кто знает, может, все беглецы собираются в одном и том же месте?.. Поверь мне, у тебя больше шансов отыскать ее, отправившись с нами, чем продолжая поиски по разным колониям.
"Даже если это место именуется Нигде?" — едва не спросил Peг. Потом подумал о смерти и вдруг понял, что постоянно надеялся на нее с момента исчезновения любимой женщины.
Индеец подсунул под компьютер небольшую коробочку.
— Бомба замедленного действия, — усмехнулся он. — Ничего страшного. Она разрушит только компьютер. И нас не отыщут ни люди О'Брайена, ни люди Всевременья. Мы будем свободными. Наконец.
Они ступили внутрь двери.
— Больше нет Джексона Меллоуза, — торжественно заявил краснокожий. — Это имя дали мне колонизаторы, а значит, оно с полным правом отбрасывается. Отказываюсь и от имени Кочезе — оно означало, что после меня у индейцев больше не будет вождей. Теперь все переменилось. После меня другие поведут мой народ к его судьбе. Отныне я лишь Мато-Хопа.
Peг не слушал. Мысль о близкой смерти не оставляла его. И вдруг он подумал, что исход этой миссии в конце концов придется по нраву властям Всевременья. Проблема индейцев решается без всякого пролития крови. И в геноциде никого не обвинишь… Кто знает, быть может, метрополия не случайно остановила свой выбор на нем, рассчитывая, что из-за обожженной солнцем кожи обитатели колонии примут его за индейца и он, используя промахи колониального правительства и расистской организации, перейдет на сторону угнетенных? Слишком хитроумно, но ведь правители Всевременья славились своим маккиавелизмом!..
Ему некогда было продолжать свои рассуждения. В глазах расплылось. Белые стены комнаты сменил золотистый свет. И это не был невыносимый свет звездного пламени — вместе с Мато-Хопа он вступил в осенний день. Перед ними расстилалась бесконечная прерия.
