Синица в руке
— Это не рок, — сказал Ра Чен.
Сквозь толстое стекло смотрели глупые птичьи глаза. У птицы были маленькие, недоразвитые крылья и до смешного большие ноги. Триста фунтов веса, без малого восемь футов роста, а в остальном птица была похожа на неоперившегося цыпленка.
— Она меня лягнула, — пожаловался Светц.
Худощавый, тонкий в кости, он держался очень прямо.
В этот раз жаловаться было почти не на что.
— Она меня лягнула и сломала четыре ребра. Я еле дополз до камеры расширения.
— Тем не менее это не рок. Прости, Светц. Пока ты лежал в больнице, мы побывали в Бэверли-Хиллз, в историческом отделе библиотеки, и выяснили, что птица рок всего лишь легенда.
— Но посмотрите на нее!
Шеф, краснолицый и тучный, кивнул:
— Правильно, легенды не возникают на пустом месте. Первооткрыватели Австралии, встречая таких птиц — страусов, — думали: если это птенец, то какова взрослая птица? Возвращаясь домой, они рассказывали небылицы о взрослых птицах.
— Я сломал четыре ребра из-за птицы, которая даже не летает?
— Не огорчайся, Светц. Это не полное поражение. Страус — вымершее животное, и твоя птица будет великолепным экспонатом в виварии Генерального Секретаря.
— Генеральный Секретарь просил птицу рок. Что вы ему скажете?
— То-то и оно, — нахмурился Ра Чен. — Ты знаешь, что он просит теперь?
Люди, плохо знакомые с Ра Ченом, думали, что он все время хмурится; думали до тех пор, пока им не случалось увидеть, как он хмурится по-настоящему. Светц подозревал, что Ра Чен чем-то обеспокоен. Теперь он был в этом уверен.
Генеральный Секретарь всем доставлял неприятности. Рецессивный ген, унаследованный от могущественных выродившихся предков, наделил Генерального Секретаря умом шестилетнего ребенка, Кроме этого, родители передали сыну неограниченное право владения Землей и ее колониями. Его прихоть была законом для всей обитаемой Вселенной.
Светц понимал, что нельзя не дать Генеральному Секретарю того, что он просит, — чего бы тот ни попросил.
— Какой-то идиот, спускаясь в Лос-Анджелес, взял Генерального Секретаря с собой, — сказал Ра Чен. — Теперь Генеральный Секретарь хочет видеть город таким, каким он был, пока не затонул.
— Что в этом страшного?
— В этом — ничего, но Генеральный Секретарь не остановился на этом. Кто-то из советников заметил его заинтересованность и подсунул ему исторические видеозаписи. Генеральный Секретарь получил от них массу удовольствия и пожелал участвовать в погроме Уоттса.
Светц сглотнул тугой ком.
— Придется позаботиться о безопасности Генерального Секретаря.
— Разумеется. А Генеральный Секретарь по происхождению кавказец.
Страус, разглядывая людей, склонил голову набок. Он на самом деле напоминал птенца еще более крупной птицы. Светцу казалось, что страус только что вышел из яйца величиной с бунгало.
— У меня пухнет голова, — сказал он. — Зачем вы мне об этом рассказываете? Вы ведь знаете, что я не люблю политику.
— Представь, что начнется, если Генеральный Секретарь будет убит при содействии Института Времени! Очень многие нас подсиживают, например Институт Космоса. Там будут очень рады, если мы опозоримся.
— А что делать? Мы не можем отказать Генеральному Секретарю в просьбе.
— Мы можем его отвлечь.
Они перешли на заговорщический шепот и, отвернувшись от страуса, зашагали вдоль ряда стеклянных клеток.
— Каким образом?
— Еще не знаю. Поговорить бы с его кормилицей, — протянул Ра Чен. — Я пытался, но ничего не вышло. Наверное, ее подкупил Институт Космоса. Может, она честная, состоит при Генеральном Секретаре тридцать четыре года. Откуда мне знать, чем увлечь его. Я встречался с ним всего четыре раза на официальных приемах. Знаю одно: его внимание непостоянно. Он забудет о Лос-Анджелесе, если заинтересуется чем-нибудь другим.
Они проходили мимо клетки с надписью:
СЛОН
Обнаружен приблизительно в семисотом году доатомной эры на территории Индии (Земля).
Вымерший вид.
Серое морщинистое животное смотрело на проходящих мимо людей с сонным равнодушием. Слон выглядел старым и мудрым и, наверное, узнал в Светце человека, пленившего его. Светц привез в виварий едва ли не половину животных прошлого. Светц боялся животных, особенно крупных. Почему Ра Чен все время посылает его за животными?
Тридцатифутовая ящерица в соседней клетке (чудище Джила, согласно табличке), в отличие от слона, не осталась равнодушной, узнав Светца. Она выпустила в обидчика струю оранжево-желтого пламени и в ярости захлопала крыльями, когда пламя беспомощно ударилось о стеклянную стену. Если она когда-нибудь вырвется из клетки…
Все клетки вивария герметичны. Животные прошлого не могут дышать воздухом настоящего.
Светц вспомнил кобальтово-голубое небо прошлого и успокоился. Он поднял голову: в полуденном зените сияла бирюза. Ближе к горизонту небо было пастельно-зеленым, а у самого горизонта — густо-желтым, даже коричневатым. Если огнедышащий китаец вырвется на свободу, ему будет не до Светца.
— Что бы такое привезти? Старые животные Генеральному Секретарю, наверное, надоели. Попробуем жирафа, Светц?
— Кого?
— Собаку, сатира или что-нибудь оригинальное, — бормотал Ра Чен. — Медвежонка?
Светц боялся животных и решил направить шефа по другому пути:
— Мне кажется, сэр, что вы ищете решение не там, где нужно.
— Н-да? А где нужно?
— У Генерального Секретаря столько животных, что хватит на тысячу человек. Более того, добывая забавных зверей, вы втягиваетесь в соревнование с Институтом Космоса. Не все ли равно: инопланетные животные или звери из прошлого?
Ра Чен поскреб в затылке:
— Верно. Я об этом как-то не думал. И все же нужно что-то делать.
— У машины времени масса возможностей.
Чтобы попасть в Институт, достаточно было ступить на телепортационную площадку, но Ра Чен предпочел идти пешком. Он хотел поразмыслить.
Светц шел рядом с шефом, опустив голову и глядя невидящим взглядом себе под ноги. В подобные моменты к нему приходило вдохновение. Но вот перед ними Институт — огромный куб из красного песчаника, а озарения все нет.
Сильная рука легла Светцу на плечо.
— Минутку, — тихо сказал Ра Чен. — У нас в гостях Генеральный Секретарь.
— Откуда вы знаете? — Светц втянул голову в плечи.
— На въезде в город стоит его машина, не заметил? Ее привезли в прошлом месяце из Лос-Анджелеса времен Великого Калифорнийского землетрясения. Автомобиль с двигателем внутреннего сгорания.
— Что будем делать?
— Сопровождать Генерального Секретаря по Институту и уповать на то, что он не станет настаивать, чтобы его отправили в Лос-Анджелес двадцатого года постатомной эры взглянуть на погром Уоттса.
— А если станет?
Если Ра Чена обвинят в измене, Светца — тоже.
— Придется отправить. Нет, не с тобой, Светц. С Зирой. Она чернокожая и говорит на языке американских негров. Это может пригодиться.
— Этого мало, — возразил Светц, скрывая облегчение.
Пусть рискует Зира.
Они подошли к автомобилю Генерального Секретаря. Светца поразила странная, угловатая форма машины, сложность приборов управления, блеск металлических украшений. С машины сняли капот, открыв для всеобщего обозрения хитросплетения деталей двигателя.
— Погодите! — воскликнул Светц. — Ему нравится?
— Что нравится и кому?
— Генеральному Секретарю нравится автомобиль?
— Конечно, Светц! Он без ума от своей машины.
— Давайте достанем ему еще одну. Перед Великим землетрясением в Калифорнии было полно автомобилей.
— Неплохая мысль. — Ра Чен даже остановился. — Это на какое-то время займет Генерального Секретаря, а мы подумаем…
— О чем?
Ра Чен не слышал его.
— Гоночную? Нет, он разобьется… Советники заставят сделать приоритетное ручное управление. Вездеход?
— Давайте спросим его самого.
— Стоит попробовать, — согласился Ра Чен.
Они двинулись вверх по лестнице.
В Институте было три машины, включая машину с грузовой камерой расширения, плюс общий управляющий блок. Генеральному Секретарю очень понравились пульты управления, на которых мигали разноцветные лампочки. Он хихикал и хлопал в ладоши. Барабаня пальцами по прикладам автоматов, за ним неотступно следовали телохранители с каменными лицами.
Ра Чен представил Светца как лучшего агента. Столь высокая оценка ошеломила Светца, и он не мог связать двух слов. Генеральный Секретарь этого не заметил.
Непонятно было, помнит ли он еще о том, что хотел увидеть погром Уоттса: спросить об этом он позабыл.
Когда Ра Чен заговорил об автомобилях, Генеральный Секретарь заулыбался во весь рот и так энергично закивал, что Светц стал опасаться, как бы он не сломал себе шею.
Генеральному Секретарю предложили выбрать любую из сотен моделей, выпущенных в течение полувека. Он сунул палец в рот и глубоко задумался. И вот он объявил о своем выборе.
— Спросим его самого, спросим его самого, — сердито передразнил Ра Чен. — Знаешь, чего он хочет? Он пожелал иметь первый в мире автомобиль. Самый первый!
— Я думал, он попросит любую машину какой-то определенной марки, — Светц растирал виски. — Где же ее отыскать? Нужно прочесать всю Северную Америку и Европу на протяжении двух десятилетий.
— Ну, это слишком. Достаточно наведаться в библиотеку Бэверли-Хиллз. И все же задача сложная.
Рейд в библиотеку Бэверли-Хиллз назначили на третье июня двадцать шестого года постатомной эры. В экспедицию отправили отряд вооруженных анестезирующими иглами агентов в грузовой камере расширения. Гигантская машина времени, странные люди в воздухоплавательных жилетах в любой другой день стали бы всемирной сенсацией, но третье июня было для Института Времени Днем Счастливой Охоты. Весть о пришельцах не могла распространиться за пределы Калифорнии, да если бы и распространилась, ее не заметили бы в потоке более важных новостей. Вечером начнутся подземные толчки, океан вздыбит огромные зеленые волны.
Светц, Ра Чен и Зира Саутворт провели в историческом отделе библиотеки почти всю ночь. Ра Чен знал язык белой Америки ровно настолько, чтобы переводить заголовки. Зира просматривала отобранные им книги.
Она была высокая, тонкая и очень темнокожая, с шевелюрой, похожей на черный костер. Зира сидела на полу, по-турецки скрестив ноги, худая и угловатая, читая отрывки из книг, а мужчины расхаживали по библиотеке, отыскивая книги, упомянутые в ссылках. К двум часам утра все взмокли и потеряли терпение.
— Никто даже не собирался изобретать автомобиль! — взорвался Ра Чен. — Это получилось само собой!
— Да, вариантов множество, — согласилась Зира, — но мне кажется, не стоит принимать во внимание паровые автомобили. Таким образом, можно исключить «Гюньо-Треветик» и более поздние британские модели парового транспорта.
— Ограничимся двигателями внутреннего сгорания.
— Здесь самые сильные претенденты французский «ленуар» и венский «маркус», — сказал Светц. — Помимо этого, серьезные заявки на первенство у «Даймлера-бенца». Достаточно давно запатентовал свое изобретение Селден…
— Черт возьми, выбери что-нибудь одно!
— Минутку, сэр! — Зира оставалась хотя бы внешне спокойной. — Пожалуй, самое лучшее, что у нас есть, — это «форд».
— Почему именно «форд»? Он изобрел всего лишь систему массового выпуска автомобилей.
— Вот! — Зира подняла с пола книгу. Светц узнал ее: биография Форда. — Он отец автомобильной промышленности.
— Теперь все знают, что это не так, — возразил Светц.
Ра Чен сделал решительный жест:
— Не будем суетиться. Возьмем автомобиль «форд», а в подтверждение — эту книгу. Кто сумеет нас проверить? Даже если кто-нибудь займется изысканиями, подобными нашим, он получит тот же ответ, то есть ничего не получит. «Форд» ничем не лучше и не хуже других марок.
— Хорошо, если никто не продвинется в исследованиях дальше нас, — удовлетворенно сказала Зира. — Жаль, что нельзя достать модель «Т». Она больше похожа на автомобиль. Первая машина Форда скорее напоминает телегу с трубой. В книге написано, что он собирал ее своими руками из старья.
— Силен! — сказал Ра Чен.
На следующий день, ближе к полудню, Ра Чен давал последние указания.
— Не стоит красть машину в прямом смысле слова, — напутствовал он Зиру. — Если тебе что-то помешает, возвращайся без нее.
— Слушаюсь, сэр. Гораздо безопаснее будет снять копию с автомобиля более позднего периода, например времен Смитсона.
— Не говори ерунду, Зира! Машина должна быть новой. Разве можно дарить Генеральному Секретарю подержанную машину?
— Нельзя, сэр.
— Ты прибудешь на место около трех утра. Чтобы не обнаруживать себя, свети инфракрасными лучами и прими таблетки для обострения зрения. Постарайся, чтобы от тебя не исходило видимое излучение. Если кто-нибудь увидит искусственный свет, поднимется шум.
— Ладно.
— Тебе показывали…
— Я знаю, как пользоваться дупликатором, — как всегда, несколько высокомерно отозвалась Зира. — Мне известно также, что оно дает обратное изображение.
— Неважно. Привези обратное. Мы сделаем из него нормальное.
— Разумеется, — Зира была огорчена, что делает лили, половину работы. — Как быть с языком?
— Ты говорили, на языке как белой, так и черной Америки, но это язык более позднего периода, чем тот, куда ты отправляешься. Поэтому не употребляй сленга и говори по-негритянски, если, конечно, тебе не понадобится произвести впечатление на белого. В этом случае говори на языке белых, но медленно и простыми словами. Может быть, тогда тебя примут за иностранку. Я на это надеюсь.
Зира бодро кивнула. Пригнув голову, она вошла в камеру расширения. Обернувшись, втащила за собой дупликатор. Аппарат был невелик по размеру, но весил около тонны (с отключенным генератором подъемного поля). Один конец его был покрыт белым светящимся составом.
Камера расширения постепенно растворялась в воздухе и наконец совсем исчезла. Она не отсоединилась от машины времени, но повернулась в направлении, по которому не распространяется свет.
— Так-так — Ра Чен потер руки. — Не думаю, чтобы ей было сложно достать нелетучий летучий посох Генри Форда. Другое дело, что скажет Генеральный Секретарь, когда увидит, что ему привезли.
Светц кивнул, вспомнив черно-белые плоские рисунки из книг по истории. Автомобиль Форда был неуклюжий, неряшливый, уродливый и ненадежный. Несколько скрытых усовершенствований — и он станет достаточно надежным для того, чтобы им мог пользоваться Генеральный Секретарь. Но сделать его красивым просто невозможно.
— Нужна другая забава, — сказал Ра Чен. — Автомобиль — только отсрочка.
Со стороны машины времени, в которой путешествовала Зира, раздался звук разрываемой ткани, приглушенный и монотонный. Рабочие принялись готовить к отправке грузовую камеру расширения. Она понадобится Зире для доставки копии автомобиля.
— Я бы все же попытался, — начал Светц.
— Что сделать?
— Найти птицу рок.
— Страуса? — усмехнулся Ра Чен. — Какой ты упрямый, Светц.
Светц не сдавался:
— Вы знаете, что такое неотения?
— Впервые слышу. Видишь ли, Светц, мы израсходовали на поездку за птицей рок почти все средства. Ты в этом не виноват, но еще одна такая поездка обойдется нам в миллион коммерческих единиц.
— Мне не понадобится машина времени.
— Вот как?
— Мне нужна помощь придворного ветеринара. Вашего влияния достаточно, чтобы устроить мне встречу с ним?
Должность придворного ветеринара занимала плотная, коренастая женщина с пышным бюстом, жилистыми ногами и тяжелым подбородком. Она шагала между рядами клеток, а вслед за ней летела грузовая платформа с аппаратурой.
— Я знаю почти всех этих животных, — сказала она Светцу. — Когда-то я хотела дать им всем имена. У каждого животного должно быть имя.
— У них есть имена.
— Ну да. ЧУДИЩЕ ДЖИЛА, СЛОН, СТРАУС, — читала она. — Мать называет сына Горацио, чтобы люди не путали его с Гилбертом. Но никто не примет КОНЯ за СЛОНА. Здесь только один КОНЬ и один СЛОН. Бедные зверюшки!
Она остановилась у клетки СТРАУСА:
— Это ваша добыча. Я как раз собиралась навестить его.
Птица в нерешительности переминалась с ноги на ногу. Склонив голову набок, она разглядывала пару за стеклом. Казалось, она удивилась приходу Светца.
— Он похож на только что вылупившегося цыпленка, — сказала женщина. — Вот только ноги слишком велики. Они могут выдержать гораздо больший вес.
Светц разрывался на части. Из его идеи вырос проект Зиры, и ему очень хотелось быть в Центре управления. А с другой стороны, страус — его первая неудача.
— Скажите, — спросил он, — у него есть неотенические черты?
— Конечно. Неотения — всеобщий способ развития. У нас самих имеются неотенические черты. Например, гладкая кожа. У всех других приматов она покрыта волосами. Когда наши предки начали гоняться за своим обедом по равнинам, им понадобилась более совершенная система охлаждения, чем была в то время у приматов. Таким образом, они приобрели один из признаков незрелости — голую кожу. Еще один такой признак — большая голова. Классическим примером неотении служит аксолотль.
— Простите?
— Вы знаете, что такое саламандра? У детенышей саламандры имеются жабры и плавники. Взрослые животные дышат легкими, которые появляются вместо жабр, и живут на суше. Аксолотль, вероятнее всего, — это саламандра, не утратившая жабр и плавников. Генная мутация, типичная для неотении.
— Я не слышал ни о саламандрах, ни об аксолотлях.
— Они жили в открытых водоемах, Светц.
Светц кивнул. Если этим животным была необходима для жизни природная вода, оба вида должны были исчезнуть более тысячи лет назад.
— Загвоздка в том, что мы не знаем, когда ваша птица потеряла способность летать. В далеком прошлом в ее генотипе мог произойти какой-либо неотенический процесс, в результате которого крылья так и не развились. Возможно, внушительные размеры птицы компенсируют отсутствие крыльев.
— Ага. Значит, ее предок…
— Мог быть не крупнее индюшки. Ну что, войдем, посмотрим?
Стеклянные стены раздвинулись. Войдя в клетку, Светц почувствовал, как они снова смыкаются. Страус опасливо попятился.
Ветеринар вынула из мешка, лежавшего на платформе, силовой пистолет и выстрелила. Страус обиженно пискнул и упал. Раз — и готово. Ветеринар решительным шагом направилась к пациенту, но на полпути остановилась.
— У меня что-то случилось с обонянием, — в страхе проговорила она, втягивая носом воздух.
Светц вынул из кармана два предмета, похожих на целлофановые пакеты, и протянул один из них женщине:
— Наденьте на голову.
— Зачем?
— Иначе задохнетесь.
Он натянул свой пакет на голову и плотно прижал края к коже шеи. Голова оказалась в герметичном баллоне.
— Воздух, которым заполнена клетка, ядовит, — пояснил он. — Это воздух прошлого. Пятнадцать столетий назад, когда цивилизация еще не родилась, никто ничего не сжигал. Поэтому здесь пахнет только страусом.
А снаружи… Конечно, для того чтобы не умереть, не обязательно вдыхать сернистый или угарный газ и оксиды азота. Для поддержания дыхания необходим только углекислый газ. В лимфатических узлах левой подмышечной впадины располагается нервный комплекс, возбуждающий дыхательный рефлекс. Он реагирует на определенную концентрацию углекислого газа в крови.
Ветеринар закупорила свой фильтрующий шлем.
— Насколько я понимаю, концентрация углекислою газа здесь очень низка.
— Точно. Вы забываете дышать. Вы привыкли к воздуху, в котором содержится четыре процента углекислого газа. Здесь концентрация углекислого газа в десять раз меньше. Птица спокойно дышит этой безвкусной смесью. Более того, в другом воздухе она погибла бы. Мы за полторы тысячи лет приспособились к загрязненной и постоянно загрязняемой атмосфере. У страуса не было этих пятнадцати веков.
— Я учту это, — коротко ответила ветеринар, и у Светца возникло опасение, что он читал лекцию человеку, который знает гораздо больше.
Женщина опустилась на колени рядом с оглушенным страусом, и платформа опустилась тоже.
Светц смотрел, как ветеринар хлопочет над страусом, беря образцы тканей, измеряя кровяное давление и пульс на фоне действия наркотиков и других веществ.
В целом он понимал, что она делает. Существовали стандартные методики нейтрализации наиболее поздних мутаций в генотипе животного. Они всегда давали ожидаемые результаты. В одной из клеток томился Homo habilis, который входил в число личных советников Генерального Секретаря, пока не назвал своего правителя слабоумным тираном.
Выявляя неотенические изменения, ветеринар пыталась предугадать, что выйдет, когда они будут нейтрализованы. Неминуемо возникнут трудности, связанные с изменением обменных процессов. Если предположения Светца верны, масса птицы резко возрастет. Придется вводить ей питательные вещества внутривенно и очень быстро.
В общем ясно, но конкретные действия абсолютно непонятны и нагоняют скуку. Светц поймал себя на том, что разглядывает фильтрующий шлем на голове ветеринара. Наполненный воздухом, баллон стал почти невидимым. Только золотистый контур выделялся на фоне желто-коричневого неба.
Неужели Космос на самом деле хочет взять верх над Институтом Времени? Если так, то этот золотой нимб дает ему право на это. Шлем изготовлен из особого материала, который избирательно пропускает газы в обоих направлениях. Таким образом, относительно пригодный для дыхания воздух превращается в абсолютно пригодный.
Дыхательные баллоны были взяты со склада Института Космоса и использовались сотрудниками Института Времени в неизмененном виде. Институт Времени взял на вооружение и другие достижения космической техники: летучий посох, ружье, которое стреляет анестезирующими иглами, облегченное антигравитационное устройство для новой камеры расширения.
Однако их главный аргумент был более тонок.
«Когда-то в океане бурлила жизнь, — подумал Светц. — Сейчас континентальный шельф мертв, как Луна, только города под куполами. Когда-то весь континент покрывали зеленые леса и цветущие пустыни, по которым бежали прозрачные реки. Мы вырубили деревья, истребили животных, отравили реки и принялись орошать пустыни, тем самым вытеснив жизнь и оттуда. И вот на Земле не осталось другой жизни, кроме пищевых дрожжей и людей. Мы забыли столько, что не можем отличить легенду от научного факта. За последние полторы тысячи лет мы уничтожили едва ли не всю жизнь на Земле и изменили состав атмосферного воздуха до такой степени, что боимся вернуться к прежнему составу.
Я боюсь неизвестных животных прошлого, не могу дышать воздухом прошлого, мне не знакомы съедобные растения, я убиваю животных не для того, чтобы есть их, и не знаю, какое животное может убить меня. Земля прошлого так же чужда мне, как другая планета. Пусть и достается Космосу».
Придворный ветеринар вонзала заостренные концы разноцветных трубочек в разные части тела птицы. Трубочки тянулись на платформу, к всевозможным приборам.
В кармане у Светца зазвонил телефон. Светц рывком расстегнул карман.
— У нас неприятности, — сказал Ра Чен с экрана. — Камера Зиры возвращается в Институт. Очевидно, она опустила рычаг «домой» сразу же после того, как вызвала грузовую камеру расширения.
— То есть решила вернуться, не дожидаясь прибытия грузовой камеры?
— То, что там произошло, произошло быстро, хмуро кивнул Ра Чен. — Если она вызвала грузовую камеру расширения, значит, нашла автомобиль. Через несколько секунд она прекратила выполнение задания. Светц, я волнуюсь.
— Сэр, мне очень не хочется уходить отсюда, — Светц оглянулся на страуса.
В этот момент все перья птицы осыпались, обнажив округлое тело. Светц принял решение:
— Я не могу уйти, сэр. Через десять минут мы сделаем из страуса птицу рок.
— Что-что? Неплохо! А как?
— Страус — неотенический потомок птицы рок. Мы заставили его совершить обратное развитие.
— Хорошо, оставайся. Постараемся обойтись без тебя, — Ра Чен отключился.
Придворный ветеринар сказала:
— Не следует давать обещаний, которые невозможно сдержать.
— Что-то не получается? — У Светца екнуло сердце.
— Нет, пока все идет прекрасно.
— Все перья опали. Это хорошо?
— Не волнуйтесь. Посмотрите сами — вместо них растет пух. Ваш страус впадает в детство, — сказала она весело. — В детство своего предка. Если предок на самом деле был не больше индюшки до того, как разучился летать, то цыпленком наш страус будет и того меньше.
— И что тогда?
— Он потонет в собственном жире.
— Нужно было записать генетический код.
— Поздно. Взгляните-ка еще раз! Обратите внимание на ноги — они уже не такие мощные.
Птица лежала на полу клетки как большая груда бледно-желтого пуха. Скелет уменьшился, особенно заметно уменьшились ноги. Теперь она была бы не выше четырех футов. Избыток массы превратился в жир, и страус стал почти круглым. Он напоминал надувную игрушку, брошенную в желтую лужу.
— Теперь он действительно похож на цыпленка, — заметил Светц.
— Не только похож, Светц. Это настоящий цыпленок, просто очень большой. А взрослая птица будет гигантом, — придворный ветеринар вскочила на ноги. — Нужно поторопиться, Светц. Скажите, в клетку подаются дрожжи?
— Да, а что?
— Он растет так быстро, что умрет от голода, если… Покажите мне, где кормушка?
Все животные в виварии питались дрожжами, как и люди, но каждому животному давали специальные добавки. Особое средство создавало у зверей иллюзию, что они едят то, чем привыкли питаться до того, как машина времени увезла их в будущее.
Светц показал ветеринару трубу, через которую в клетку поступали дрожжи. Женщина соединила трубу с одной из машин на своей платформе, пощелкала выключателями, подсоединила еще какой-то аппарат.
Птица росла на глазах. Слой жира стал тоньше, потом исчез вовсе. Вытянулись ноги и крылья. Клюв стал загибаться в острый злобный крюк.
Светц испугался. Под желтым пухом было что-то более серьезное, чем кожа и кости.
Дрожжи поступали в два резервуара на платформе, а оттуда — в разноцветные трубочки. Каким-то образом придворный ветеринар превращала дрожжи в сахар.
— Все в порядке, — сказала она. — Я боялась, не получится. Темп роста должен замедлиться, и тогда все будет хорошо, — ветеринар улыбнулась. — Вы были правы: страус — неотенический потомок птицы рок.
В этот момент переменилось освещение.
Светц не сразу понял, что ему мешает. Но вот он поднял голову: небо было лазурно-голубым от зенита до горизонта.
— Что случилось? — спросила женщина скорее удивленно, чем испуганно. — В жизни не видела такого цвета!
— Я видел.
— Что это?
— Не волнуйтесь. Но не снимайте шлем, особенно когда вылете из клетки. Не забудете?
— Нет, конечно, — она сощурила глаза. — Вы что-то скрываете, Светц. Это связано со временем, так?
— Думаю, да.
Чтобы избежать дальнейших расспросов, Светц подал условный сигнал установленному в стене фотоэлементу. Стеклянные стены раздвинулись, выпуская его из клетки.
Выйдя наружу, он оглянулся. У придворного ветеринара был испуганный вид. Она слишком о многом догадалась. Отвернувшись от Светца, женщина вновь занялась страусом.
Страус лежал на боку, открыв глаза. Он вырос до невероятных размеров, но, несмотря на огромное количество введенного внутривенно сахара, оставался худым. Изменился цвет его оперения. Птица стала черно-зеленой, а по величине была сравнимой с помещенным в соседнюю клетку слоном, который, наблюдая за происходящим, забыл о своем мудром равнодушии и начал смущаться.
Птица уже не была похожа на страуса.
По лазурно-голубому, как в далеком прошлом, небу бежали пушистые белоснежные облака. От зенита до горизонта небо было голубым, его девственную голубизну не оскверняла ни одна из привычных примесей.
Кругом лежали бездыханные тела. Светц не решался остановиться, чтобы помочь кому-нибудь. Ему предстояло сделать более важное дело.
У Института он перешел с бега на шаг. В том месте, где были сломаны ребра, грудь болела, будто туда воткнули нож.
Во дворе Института лежали тела сотрудников. Очевидно, люди выбежали во двор в поисках пригодного для дыхания воздуха. На въезде стоял автомобиль Генерального Секретаря. Под ним лицом вверх лежал Ра Чен.
Что он там делает, интересно знать?
Подойдя ближе, Светц услыхал рокот мотора. Понятно: Ра Чен надеялся спастись, вдыхая выхлопные газы. Логично, черт возьми! Почему же его расчеты не оправдались? Светц заглянул в блестящие металлические внутренности машины. Двигатель не такой, как был раньше. На чем он работает? На паре? На электричестве? Может быть, машину приводит в движение маховик? Так или иначе, выхлопной трубы, которую искал Ра Чен, на месте не было.
Сердце Ра Чена билось сильно и часто, но он не дышал. Нет, дышал! Он делал вдох и выдох два раза в минуту, когда под автомобилем накапливалось достаточное для возбуждения дыхательного рефлекса количество углекислого газа.
Светц вошел в Институт. Около десятка сотрудников потеряли сознание прямо у светящихся пультов управления. Еще три тепа распластались на полу. Генеральный Секретарь лежал в неестественной позе, глупо улыбаясь в потолок. У телохранителей были сонные и озабоченные лица, а в руках — автоматы наизготовку.
Малая камера еще не вернулась.
Светц заглянул в пустую нишу машины времени, и его охватил ужас. Что он может сделать, не выяснив у Зиры подробностей случившегося? От пятидесятого года доатомной эры до сегодняшнего дня тридцать минут полета. С тех пор как Ра Чен звонил в зоопарк, тридцати минут не прошло. До чего медленно тянется время, когда случается несчастье!
Может быть, это побочный эффект парадокса, который отрезал камеру Зиры от настоящего, оставив ее навсегда в прошлом или направив по другой линии времени. С парадоксами Институт Времени еще не сталкивался.
Математика не поможет. В математике путешествий во времени слишком много исключений.
В прошлом году кто-то попытался провести топологический анализ пути камеры расширения. Он доказал не только то, что путешествие во времени невозможно, но и то, что нельзя двигаться быстрее, чем свет. Ра Чен запустил эту информацию в Институт Космоса в робкой надежде на то, что там перестанут строить гиперскоростные корабли.
Что же делать? Надеть на всех фильтрующие шлемы? Хорошая мысль, но в Центре управления нет запаса шлемов, за ними нужно бежать через весь город. Светц не решался покинуть Центр.
Он заставил себя сесть.
Через несколько минут, почувствовав давление вытесненного из машины времени воздуха, он вскочил. Вернулась малая камера расширения. Из круглого люка выбралась Зира.
— Забирайся обратно! — приказал Светц. — Живо!
— Ты не имеешь права мной командовать, Светц! — Она прошла мимо него и принялась оглядываться. — Где Ра Чен? Автомобиль пропал.
От усталости и огорчения черты ее лица заострились, голос звучал монотонно и хрипло.
Светц взял ее за локоть:
— Зира, у нас…
— Нужно действовать! — она вырвала руку. — У меня пропал автомобиль, ты слышал?
— А ты слышала: сейчас же в камеру!
— Нужно что-то предпринять! Почему я не чувствую никаких запахов?
Она несколько раз втянула носом безвкусный, пустой, мертвый воздух и недоуменно оглянулась. Только тут она поняла: происходит что-то странное. Глаза ее закатились, и Светц, шагнув к ней, подхватил ее на руки.
В камере расширения он заглянул Зире в лицо. Сейчас, когда она была без сознания, у нее было совсем другое лицо — не такое жесткое, как всегда, какое-то беззащитное и даже миловидное. Хм, у Зиры довольно красивое лицо.
— Тебе следует чаще расслабляться, — заметил Светц.
В том месте, куда его ударил страус, как второе сердце, пульсировала боль.
Зира открыла глаза и спросила:
— Почему мы опять в камере расширения?
— Здесь собственная система кондиционирования воздуха, — ответил Светц, — а воздухом окружающей среды дышать нельзя.
— Почему?
— Об этом я хотел спросить тебя.
Она удивленно раскрыла глаза:
— Это из-за автомобиля. Он исчез.
— Почему?
— Не знаю. Светц, я все делала как надо, клянусь! Но когда я включила дупликатор, автомобиль исчез.
— Это мне не очень нравится, — Светц постарался ответить ровным голосом. — Что ты…
— Я все делала так, как меня учили! Вставила окрашенный белым конец в раму, задала значение веса, дала допуск на краевые ошибки, проверила показания…
— Наверное, ты все же перевернула дупликатор задом наперед. Погоди! Ты пользовалась инфракрасной подсветкой?
— Конечно, было очень темно.
— Ты принимала таблетки, обостряющие зрение?
— Ты всегда так медленно соображаешь Светц? — И вдруг она переменилась в лице. — Я видела инфракрасное излучение. Конечно. Я вставила в раму горячий конец. Обратный конец, который должен был продублировать пустое пространство напротив автомобиля. И с обеих сторон получилась пустота. Тупица! — с горечью заключила Зира. — Какая тупица!
Сцепив под коленями руки, она прислонилась спиной к вогнутой стене камеры.
— Если верить книге, Генри Форд продал этот автомобиль за двести долларов, — наконец заговорила она. — Потом он долю бедствовал…
— Двести долларов — это много?
— Я думаю, это зависит от периода истории. Наверное, если в недобрый час отнять у человека двести долларов, его можно разорить. Я разорила Форда, и сборочные линии придумал кто-то другой, кому больше нравился пар или электричество.
— Наверное, пар. Паровые двигатели появились первыми.
— Почему это так сильно повлияло на состав воздуха? Мы можем дышать тем, что выходит из выхлопной трубы, но это не нужно нам для жизни. Нужен только углекислый газ. Паровой двигатель тоже сжигает топливо, так ведь?
— Я долго об этом думал, — сказал Светц, — и в конце концов понял, в чем дело. Продукты сгорания топлива не исчезают. Они повисают в воздухе и образуют своего рода экран между нами и солнцем. Этот экран висел над нами тысячу лет, вполовину ослабляя солнечное излучение. А теперь его нет.
— Фотосинтез! Вот куда ушел весь углекислый газ!
— Точно.
— Состав воздуха изменился, почему же с нами ничего не произошло? Мы развивались, приспосабливались к определенному составу воздуха. Почему путь нашего развития не перечеркнут? Почему мы его осознаем?
— Не знаю. Мы очень многого не знаем о путешествиях во времени.
— Я не придираюсь, Светц. Я задаю вопрос, потому что хочу понять, что происходит.
Светц молчал.
— Все ясно, — сказала Зира через некоторое время. — Мне нужно отправиться в прошлое и напомнить себе самой правильно повернуть дупликатор.
— Не получится. Вернее, не получилось. Если бы ты правильно повернула дупликатор, всего этого не случилось бы. Поэтому ты и перепутала стороны.
— Логика и путешествия во времени несовместимы, забыл?
— Может быть, удастся тебя обойти, — Светц запнулся, потом продолжал: — Попробуем так. Запустишь меня в прошлое с таким расчетом, чтобы я прибыл за час до того, как прибудет Зира. Автомобиль еще будет на месте. Я продублирую его, продублирую его копию и погружу вторую копию и оригинал в большую камеру расширения. Потом появишься ты и уничтожишь первую копию. Тогда появлюсь я, верну Форду оригинал, а вторую копию привезу сюда. Ну как?
— Великолепно! Повтори, пожалуйста.
— Смотри: я отправляюсь в прошлое…
Зира рассмеялась:
— Не обижайся, Светц. В прошлое могу отправиться только я. Ты не сумеешь там ориентироваться. Ты не спросишь, как пройти, и не прочитаешь ни одной вывески. Останешься здесь — будешь управлять машиной.
Выбираясь из камеры расширения, Светц услышал крик, который мог бы возвещать о конце света. На мгновение он застыл, затем скатился по выпуклой стене камеры. За ним последовала Зира, надев фильтрующий шлем, которым пользовалась во время неудачной поездки за автомобилем Форда.
Фасад Института был выполнен из прозрачного материала. Он выходил на дворец и виварий.
На глазах у Зиры и Светца одна из стеклянных клеток разлетелась на куски, лопнула, как яичная скорлупа, и из нее, как цыпленок из яйца, вышла птица рок.
Снова раздался крик.
— Что это? — прошептала Зира.
— Это был страус. Теперь я не знаю, как его назвать.
Птица двигалась, как в замедленном кино. Она была невероятных размеров. Черно-зеленая, прекрасная и грозная: огромная, как вечность, с золотым султаном на лбу, она опустила клюв на соседнюю клетку. Клетка треснула, как бумажная.
— Пойдем! — Зира дергала Светца за руку. — Если это житель зоопарка, его не нужно бояться. Он задохнется, когда я верну машину на место.
— Верно, — согласился Светц.
Они принялись за работу. Грузовая камера расширения отправилась в прошлое на несколько часов дальше.
Когда Светц снова взглянул сквозь стеклянную стену, птица поднималась в воздух. Ее крылья хлопали, как паруса, и отбрасывали тени, как облака. Когда птица поднялась выше, Светц увидел, что в ее гигантских когтях бьется жертва. Светц узнал, кто это, и с ужасом понял, как огромна птица рок.
— Она собирается съесть СЛОНА, — произнес Светц.
Его охватило необъяснимое сожаление. Необъяснимое потому, что он не любил животных.
— Что-что? Не отвлекайся, Светц!
— Да-да, конечно. — Он помог Зире забраться в камеру расширения и запустил ее в прошлое.
Техника Центра управления работала превосходно, хотя весь персонал был в забытьи. Если бы что-нибудь разладилось, Светцу бы пришлось работать за шестерых. Поэтому он сновал между приборами, внимательно читая показания и отвечая на малейшее изменение. Случайно он оказался у прозрачной стены. Птица рок поднялась на невероятную высоту. Любая другая птица затерялась бы в такой выси, но рок была очень хорошо видна на фоне чужого голубого неба. Во двор Института упали окровавленные кости слона.
Время шло.
Двадцать минут на дорогу в прошлое и еще какое-то время на то, чтобы снять две копии с автомобиля, догрузить их в большую камеру расширения и дать сигнал Светцу.
Вот и сигнал. Машины у Зиры. Для верности Светц передвинул ее на шесть часов вперед, ближе к утру. Зире может помешать ранний прохожий, но по крайней мере Форд получит свой автомобиль.
Птица рок закончила кровавое пиршество. СЛОНА больше нет. Рок опускалась, распластав крылья. Светц наблюдал за ней.
Птица становилась все больше и больше, и наконец Светцу показалось, что она заполнила всю Вселенную. Она пронеслась над Центром, как грозовая туча, закрыв солнце и подняв ветер. Как два смерча, лапы с изогнутыми когтями опустились на дорожку.
Птица наклонилась. Сквозь прозрачную стену на Светца смотрели чудовищных размеров глаза.
«Она меня узнала, — подумал Светц. — Даже птица будет умной, если у нее такая большая голова».
Птица разогнула шею, и ее голова исчезла из вида.
«У меня был страус, но мне этого показалось мало. Синица в руке лучше, чем журавль в небе. До чего верной оказалась старинная пословица!»
Крыша лопнула под ударом огромного крючковатого клюва. Куски бетона брызнули на пол и на стены. Желтый глаз отыскал Светца, но клюв не мог его достать. Отверстие в крыше недостаточно широко.
Загорелись три красные лампочки. Светц подскочил к пульту и принялся нажимать кнопки. Вот погасли две лампочки, вот и третья. Ему не приходило в голову бежать. Рок найдет его, где бы он ни спрятался.
Есть! Зира опустила рычаг «домой». Теперь все пойдет само собой.
Бах!
Светца отбросило к большой машине времени. Перед ним оказался желтый глаз величиной с дверь. Половины крыши как не бывало, но клюв все еще не помещался в проем. Зато сквозь крошащееся стекло к Светцу пробивался гигантский коготь.
Освещение переменилось.
Светц сполз на пол. Сквозь растопыренные черно-зеленые перья он увидел бледно-зеленое небо, а в нем коричнево-желтые облака.
Птица недоуменно втянула воздух — раз, другой. В ее огромном глазу Светц прочел страх. Птица подняла голову и отошла на несколько шагов от Центра для разбега. Ее черные крылья опустились на Центр, как ночь.
Светц не стал внимать ни инстинкту самосохранения, ни рассудку. Он вышел во двор посмотреть, как рок взлетит.
Ему пришлось обнять колонну. Взмахнув крыльями, рок подняла ураганный ветер. Птица взглянула под ноги, увидела Светца, узнала его и отвернулась.
Когда к Светцу присоединилась Зира, птица рок была еще хорошо видна. Подошел Ра Чен. Вскоре добрая половина сотрудников стояла, изумленно глядя в небо.
Птица превратилась в черную точку на фоне зеленой пастели. Задыхаясь, она поднималась все выше и выше.
Одного вдоха оказалось достаточно. Огромному мозгу птицы требовалось так же много кислорода, как пищи ее огромному телу. Рок тут же взлетела, отказавшись от десерта из мяса Светца. Она поднималась все выше, надеясь найти там чистый воздух.
Генеральный Секретарь стоял рядом со Светцем, уставясь в небо, и радостно хихикал.
Кажется, рок больше не поднимается. Да, черная тень опять становится все больше, скользит вниз.
Откуда было птице знать, что чистого воздуха нет нигде?
