Эту маленькую историю – изначально индуистскую притчу – впервые рассказал мне мистер Сурендра Патель из Скарсдейла, штат Нью-Йорк. Я переработал ее, как счел нужным, и приношу извинения тем, кто знал ее в исходной форме, с богом Шивой и его женой Парвати в качестве главных героев.

Однажды архангел Уриил пришел к Богу как в воду опущенный.

– Что тревожит тебя? – спросил Бог.

– Моим глазам предстала великая грусть, – ответил Уриил и указал по ноги, вниз. – Там.

– На земле? – с улыбкой спросил Бог. – Что ж, вот где в печалях недостатка нет. Давай поглядим.

Они наклонились. Далеко внизу они увидели оборванного нищего, который брел по сельской дороге в окрестностях Чандрапура. Очень худого, с покрытыми язвами руками и ногами. Собаки часто с лаем бежали за ним, но он не оборачивался, чтобы их отогнать, даже когда они хватали его за пятки. Просто плелся по дороге, прихрамывая на правую ногу. В какой-то момент красивые, сытые дети со злобными усмешками на лицах высыпали из большого дома и принялись бросать камнями в оборванца, протянувшего к ним пустую миску для подаяний.

– Уходи отсюда, тварь! – воскликнул один из детей. – Убирайся в поле и сдохни там!

Тут архангел Уриил разрыдался.

– Перестань, перестань. – Бог похлопал его по плечу. – Вот уж не думал, что ты такой чувствительный.

– Нет, конечно, нет. – Уриил вытер глаза. – Просто мне показалось, что этот человек олицетворяет все страдания, когда-либо выпадавшие на долю сыновей и дочерей земли.

– Разумеется, олицетворяет, – ответил Бог. – Это Раму, и такая у него работа. Когда он умирает, на его место заступает другой. Это почетное занятие.

– Возможно. – Уриил закрыл глаза, по его телу пробежала дрожь. – Но смотреть на него невыносимо. Его печаль наполняет мое сердце тьмой.

– Тьме здесь не место, – ответил Бог, – а потому я должен принять необходимые меры, чтобы изменить условия, которые повергли тебя в такое состояние. Смотри, мой добрый архангел.

Уриил посмотрел и увидел, что Бог держит алмаз размером с яйцо павлина.

– Алмаз такого размера и чистоты прокормит Раму до конца жизни и обеспечит всех его потомков до седьмого колена, – добавил Бог. – Если на то пошло, второго такого на земле нет. А теперь… давай поглядим… – Он опустился на четвереньки и бросил алмаз в просвет между двумя белоснежными облаками. Бог и Уриил наблюдали, как алмаз упал точно посередине дороги, по которой шел Раму.

Большой и тяжелый алмаз стукнулся о землю достаточно громко, и будь Раму моложе, он бы, конечно же, услышал этот стук. Но за последние годы слух у него сильно ухудшился. Начали подводить и легкие, и спина, и почки. Только зрение оставалось таким же острым, как и в двадцать один год.

С трудом поднимаясь на холм, понятия не имея об огромном алмазе, который сверкал и переливался в солнечной дымке, поджидая его по ту сторону вершины, Раму глубоко вздохнул… остановился, наклонился, опираясь на посох, потому что вздох его перешел в приступ кашля. Он держался за посох обеими руками, пытаясь совладать с приступом, и когда кашель уже начал ослабевать, посох – старый, и сухой, и почти такой же изношенный, как сам Раму, – переломился с резким треском, бросив Раму в пыль.

Он лежал на дороге, смотрел на небо и спрашивал себя, почему Бог так жесток. Я пережил всех, кого любил больше всего, – думал он, – но не тех, кого ненавижу. Я стал таким старым и страшным, что собаки лают на меня, а дети бросаются камнями. Последние три месяца мне в рот попадали только объедки, за десять лет я ни разу не вкушал достойную трапезу в кругу семьи или друзей, я вечный странник на этой земле, и нет места, которое я могу назвать домом. И сегодня я буду спать под деревом или под забором, без крыши над головой, которая укрыла бы меня от дождя. Я весь в язвах, спина болит, а справляя малую нужду, я вижу кровь там, где ее быть не должно. Сердце мое пусто, как миска для подаяний.

Раму медленно поднялся, не подозревая о том, что менее шестидесяти футов дороги и вершина холма скрывают от его все еще острого глаза самый большой в мире алмаз, и посмотрел в подернутое дымкой синее небо.

– Господи, я такой несчастный, – пожаловался он. – У меня нет к Тебе ненависти, но, боюсь, Ты мне не друг, да и остальным людям тоже.

Он этих слов ему чуть полегчало, и он поплелся дальше, задержавшись лишь для того, чтобы поднять с земли более длинную часть посоха. И с первым же шагом принялся корить себя за чрезмерные жалобы на судьбу и несправедливую молитву.

Ибо мне есть за что благодарить Бога, – рассуждал он. – День, к примеру, восхитительно прекрасный, и хотя здоровье уже не то, я по-прежнему отлично вижу. Какой ужасной стала бы жизнь, если бы я ослеп.

В доказательство своих слов Раму крепко зажмурился и двинулся дальше, постукивая по земле сломанным посохом, совсем как слепой – тростью. Жуткая тьма окружила его со всех сторон, душила, сбивала с толку. Скоро он уже не имел ни малейшего понятия, движется ли в прежнем направлении или его тянет к краю дороги, и он вот-вот свалится в канаву. Мысль о том, что будет после такого падения с его старыми, хрупкими костями, повергла Раму в ужас, но он не открыл глаз и продолжал шаркать вперед.

– Это единственное средство, которое может излечить тебя от неблагодарности, старик, – говорил он себе. – Остаток дня ты проведешь, помня о том, что ты, конечно, нищий, но хотя бы не слепой нищий, и от этого будешь счастлив!

Раму не свалился в канаву, но его все-таки повело вправо, когда он поднялся на вершину холма и начал спускаться по склону, поэтому он прошел мимо громадного алмаза, который ярко сверкал в пыли. Левая нога Раму разминулась с ним менее чем на два дюйма.

В тридцати ярдах от алмаза Раму открыл глаза. Яркий свет заполнил их, казалось, потоком хлынул в разум. С огромной радостью смотрел он на подернутое дымкой синее небо, на пыльные желтые поля, на серебристую ленту дороги, по которой шел. Он рассмеялся, увидев птичку, перелетевшую с дерева на дерево, и хотя не оглянулся и не заметил огромного алмаза, который лежал на дороге так близко от него, язвы и боль в спине на какое-то время забылись.

– Спасибо, Господи, за зрение! – воскликнул он. – Спасибо, Господи, хотя бы за это! Возможно, я увижу что-нибудь ценное на дороге – старую бутылку, за которую дадут денег на базаре, или даже монетку, – но даже если и не увижу, с меня довольно. Спасибо, Господи, за зрение! Спасибо, Господи, что Ты есть.

И, всем довольный, он двинулся дальше, оставив алмаз на дороге. Бог протянул руку, подобрал алмаз и вернул на то место под африканской горой, откуда взял его. Потом, словно что-то вспомнив (как будто Бог может что-то забыть), сломал в вельде ветку железного дерева и бросил на дорогу в окрестностях Чандрапура, как раньше бросил алмаз.

– Разница в том, – сказал Бог Уриилу, – что ветку наш друг Раму подберет, и она прослужит ему посохом до конца его дней.

Уриил смущенно посмотрел на Бога (насколько любой – даже архангел – может смотреть на ослепляющее лицо).

– Вы преподали мне урок, Всемогущий?

– Не знаю, – мягко ответил Бог. – По-твоему, преподал?