Глава 27
– Котопсина напала на консьержку? – уточнил Макс.
– Нет, – возразила я, – села ей на плечо. Кусать не стала, физического вреда не причинила, но… описала девушку. И, сделав пакость, сразу умчалась.
– Вот те на, – протянул муж.
– Я отправила Нату в душ, – сказала я, – а пока она мылась, мне пришлось сгонять в торговый центр у метро. Купила ей джинсы, пуловер, белье. Сто раз извинилась перед ней. Ну очень неудобно было! Наташа, правда, говорила: «Зачем вы деньги потратили? Шмотки отстираются. И вы ничего плохого не сделали, зверушка маленькая, котеночек, они всегда хулиганистые».
Макс отрезал кусок сыра.
– У консьержки золотой характер. Другая на ее месте могла бы потребовать и наряды, и мзду. Надеюсь, такое поведение не войдет у Генриетты в привычку.
Я посмотрела на главную героиню моего рассказа, которая сидела у стола, преданно глядя на Вульфа.
– Ты рассказывала о своем визите к Ольге, – напомнил муж. – Эпизод с пописом исчерпан, продолжай про Венькину.
– Ладно, слушай. Когда я ушла от нее, меня догнала во дворе горничная. Она спросила: «Хотите расскажу, почему от хозяев все работницы убегают?» Конечно, я согласилась и услышала следующее…
…Ольга, ее брат и его жена очень хорошие люди. С прислугой любезны, вовремя отсчитывают деньги, обещают оплачиваемый отпуск, человека не лишают зарплаты, если он пропустил работу из-за болезни, штрафов за разбитую посуду или испорченные вещи не предусмотрено. Валентина один раз постирала свитер Оли в машине, и тот стал размером на мышь. Валя уже приготовилась лишиться немалого количества рубликов, но хозяйка только посмеялась и отдала свитер крошечной чихуа-хуа соседки. Собачка щеголяла в обновке, и все были счастливы. Одним словом, других таких хозяев днем с огнем не сыщешь.
Через неделю после того, как Валя появилась в доме, от Венькиных собралась уйти сиделка. Горничная удивилась и спросила у той:
– Почему вы решили сменить место? Мне кажется, что условия здесь райские. Там, где я раньше служила, хозяйский сын постоянно приставал ко мне, гости каждый день толпами являлись, прибавляя забот, а когда я случайно кокнула паршивенькую фаянсовую кружку, сумму из зарплаты вычли, как за дорогой сервиз. В этой семье нет ничего похожего. Да еще можно брать из холодильника любые продукты и спокойно есть их.
– Мне тут тоже по душе, – призналась медсестра, – но… надо уйти. И ты тоже свалишь.
– Ни за что! – отрезала Валентина. – Из рая не убегают.
Собеседница хмыкнула.
– Когда Тамара, которую я сменила, ту же фразу мне сказала, мол, и я быстренько уволюсь, я посчитала ее дурой. «Ничего, ты скоро все поймешь. Через месяц-другой», – добавила она.
Медсестра как в воду глядела. В конце сентября горничной вдруг позвонили с неизвестного номера, и чей-то голос велел:
– Уходи от Венькиных.
– Вы кто? – удивилась девушка.
– Уходи от Венькиных, – вновь донеслось из трубки. – По-хорошему велю. Пока по-хорошему.
Валя отсоединилась, решив, что ей звякнула, изменив голос, бывшая подруга, которая тоже претендовала на место горничной в семье Венькиных. Из-за того, что обе девушки хотели попасть в дом Ольги, они поругались. Молодая хозяйка выбрала Валентину, Вера осталась с носом. Валя решила не обращать внимания на глупое поведение своей знакомой и спокойно работала дальше.
Через неделю после неприятной телефонной беседы домработница пошла в супермаркет. Народу в зале была уйма, и кто-то незаметно порезал ножом ее кожаную куртку. Валя вернулась к Венькиным в слезах. Оля заметила ее состояние, расспросила и посоветовала горничной не переживать.
– На свете полно завистливых идиотов, которые царапают чужие машины гвоздем или портят красивые, не свои, вещи. Сами лентяи не способны заработать, вот и завидуют тем, кто деньги получает, да еще исподтишка гадят успешным людям.
Ольга подарила горничной новую косуху, которая оказалась намного дороже испорченной недоброжелателем. А вечером Вале опять позвонили, и тот же голос сказал:
– Не хотела уйти по-хорошему? Будет по-плохому. Сегодня тебе только одежонку убили. Уходи от Венькиных! Если не послушаешься, нож в тебя воткнется.
Опять сбросив вызов, Валентина набрала номер той самой подруги Веры, отношения с которой были разорваны. А та обрадовалась.
– Валюша! Ты уж прости меня! Я переживала, что по глупости при последнем нашем разговоре гадостей тебе наговорила. Во мне тогда обида кипела, но получилось-то, наоборот, очень хорошо. Прямо счастье, что к Венькиным не попала. Меня взял к себе костюмершей известный певец, я с ним уже в Америку слетала и в другие страны. Не сердись, пожалуйста!
Вале стало понятно: ее знакомая ни при чем. Да и зачем Вере требовать от нее уйти с хорошего места? Подруга чудесно устроена, летает за рубеж. Потом до девушки дошло: вот почему сиделка сказала ей: «Ты тоже сбежишь отсюда». Значит, некто угрозами прогоняет из дома Венькиных прислугу.
– Ни разу про такое не слышал, – признался Макс. – Сталкивался с шантажистами – те требовали денег… Брошенные любовницы-любовники трезвонили законным половинам прелюбодеев, рассказывали им правду об изменах… Уволенные сотрудники доставали бывшего шефа – по ночам вызывали к нему полицию, «Скорую», пожарных… Но чтобы кто-то гнал из семьи обслугу! Странно. Смысл этого?
Я налила чай в кружки.
– Маргарита Леонидовна тяжело больна. Мало того, что у нее плохо ходят ноги, нарушена работа вестибулярного аппарата, так она еще и не адекватна психически. Для такого человека трудно найти сиделку, медсестры даже за большие деньги не согласны сидеть с ней. И их можно понять. Когда очередная няня убегает, Оля вынуждена сама ухаживать за мамой, не спать ночами и днем тоже постоянно находиться начеку. Маргариту Леонидовну даже на очень короткий срок нельзя одну оставить, дочь буквально прикована к матери. А если еще и домработница уходит, коллапс наступает – в квартире грязь, еды нет, грязного белья до небес и так далее. Леонид занят делами фирмы, да и вообще он мужчина, а представители сильного пола не часто занимаются домашним хозяйством. В общем, получается, что некто неприятности хочет доставить не сиделкам или горничным, а детям Венькина и его больной вдове. По словам Ольги, Маргарита Леонидовна очень нервничает, когда возле нее появляется новый человек. Состояние здоровья сумасшедшей сразу ухудшается, каждый день случаются припадки злости. Но бывают исключения, некоторых людей неадекватная женщина встречает радостно. Со мной она разговаривала спокойно и вежливо. Но, как правило, Маргарита Леонидовна при виде посторонних ведет себя иначе. Ей надо привыкнуть к человеку, только тогда она успокоится. А смена обслуживающего персонала происходит с печальной регулярностью.
– Игорь звонит… – остановил меня Макс. – Наверное, что-то выяснил про Луизу, которая напала на Реутову.
– Включи громкую связь, – попросила я.
Вульф нажал на кнопку.
– Говори, Гарик!
– По базе ГИБДД джип розового цвета с хромированными колесами и аэрографией на кузове в виде кошки-невесты в Москве один, – сообщил Игорь. – Совсем не дешевая тачка от концерна «БМВ», а если учесть нестандартную окраску и «живопись», то надо добавить к цене значительную сумму. Авто принадлежит Розе Волковой. Так вот, хозяйка сообщила, что сама за руль не садится, муж запрещает, поэтому наняла шофера. Супруг ужасно разозлился на жену, которая – внимание! – одолжила свой розовый барби-мобиль соседке Луизе Карашкиной, а та въехала на нем в автобусную остановку. Хорошо, народа там не было, дело ограничилось разбитыми стеклами и вмятинами на капоте и крыльях. Горе-водительница оплатила ремонт, а Волкова оправдывалась перед благоверным: «Мне ее так жалко было! Луиза собралась на кладбище на могилу своей сестры, та трагически погибла, а ее «Бентли» не завелся, чего-то в нем не сработало. Как отказать соседке? Она вся в слезах примчалась: «Розочка, одолжи какие-нибудь колеса, если сегодня к сестре не съезжу, с ума сойду». Дорогой, я же не дала ей твой автомобиль, «мерс» или «Ламборджини». Твоя жена не дурочка, я понимаю: ты терпеть не можешь, если твои колесики тронуть…»
– Что случилось с родственницей Карашкиной? – быстро спросила я.
– Ее убили… – начал Игорь, бывший на громкой связи.
И тут в комнату влетела Киса.
– Мы не сделали текст по словам! А кого убили?
– Гарик, будь добр, отправь всю информацию по сестре Карашкиной мне на почту, – сказал Макс в трубку и отложил ее.
– Кого убили? – повторила девочка.
– Лампа убила в офисе стол, – быстро соврал муж.
– Стол не живой, – возразила Киса.
– Дядя Игорь имел в виду, что я его развалила, «убила» в кавычках, – поддержала я версию супруга.
– А-а-а… – протянула девочка. И тут же возразила: – Но дядя Гарик сказал «ее убили», а стол мужчина.
– Устал дядя Игорь, вот и нес чушь, – фыркнул Макс. – Ступай зубы чистить и в кровать.
– А текст? – спросила Киса.
– Иди в ванную, – велел отец, – потом ложись. Утром все готово будет.
Девочка, резко повеселев, умчалась.
– Ну вот, теперь еще предложения придумывать надо, – простонала я.
– Ерунда, – рассмеялся супруг, – за минуту управимся. Где эти страшные слова?
Я открыла тетрадь.
– Вот!
– Огурец, бомба, заяц, электричка, – прочитал глава детективного агентства. – Так! Огурец вырос на огороде. Кто-то захотел сделать бомбу. Заяц решил поехать в гости на электричке. Заяц сделал из огурца бомбу, сел в электричку, и та взорвалась. Конец истории, можем отправляться баиньки. Спят усталые родители, сделав все уроки, спят…
– Нет! Ерунда! – возмутилась я. – Повествование должно иметь смысл.
– В моем рассказе заключена глубокая философия, – с совершенно серьезным видом заявил Вульф. – Оцени трагичность выбора длинноухого: взрывать ему вагоны или нет? Он сам вырастил огурец и…
– …Из огурца никогда взрывчатка не получится, – возразила я. – Это первое, что учительница скажет.
Макс схватил телефон.
– Гена, привет. Можно с помощью огурца теракт совершить? Сейчас спрошу. Лампудель, он соленый или свежий?
– В задании просто указано: огурец, – вздохнула я.
– Может быть любым, – сказал в трубку мой муж, – и маринованным, и жареным, и вареным. Ага. Спасибо! Так вот, дорогая Лампа. Если просверлить в огурце дырки, насыпать в них…
– Остановись, – попросила я. – Кисе не нужен рассказ о том, как превратить огурчик во взрывпакет. Мне не нравится текст. Придумай другой. Без бомбы.
– Так это слово указано в задании, его непременно нужно использовать, – напомнил Макс.
– Хорошо, – согласилась я. – Но пусть ничего не взрывается.
– М-м-м… – пробормотал Вульф. – Ладно, сделаем так: заяц вырастил огурец.
– Не пойдет, – сказала я.
– Но ведь ничего не взлетело на воздух, – удивился супруг.
– Заяц и огурец, два ключевых слова в одной фразе.
Макс издал стон.
– Начну снова. Огурец вырос на огороде у косого.
– Нет, – рассердилась я, – опять то же самое.
– Косой не заяц, – возразил муж.
– Это синоним, – заспорила я. – Беляк и кролик тоже не подходят. Надо просто: на огороде вырос огурец.
– Волк решил сделать бомбу, – продолжил Макс.
– Ох, не нравится мне его желание, – сказала я.
– Серый разбойник и длинноухий разные звери, – остановил меня Вульф, – они вообще никак не похожи. И у санитара леса плохой имидж, он хулиган, безобразник. Вспомни русские народные сказки, наши мультики. Волк элементарно бомбу из огурца склепает.
– Нам существительное «волк» не задавали, – уперлась я.
– Дано всего четыре слова, – напомнил муж, – логично предположить, что какие-то от себя добавить надо. Ты же против «огород» и «вырос» не возражала.
Мне пришлось согласиться.
– Ты прав.
– Террорист сел в электричку.
– Нет, нет, лучше так: злодей сел в электричку.
– Пожалуйста. Не возражаю против разумной редакторской правки, – развеселился супруг. – Заяц понял, что замыслил волк, прыгнул на него, вмазал ему кулаком промеж глаз, зачитал права, задержал…
– Стоп! – скомандовала я. – Надо коротенечко. Заяц отнял у волка огурец, и электричка не взорвалась.
– Гениально! – восхитился Вульф. – В тебе пропал великий писатель. А теперь пошли наконец спать. Устал я что-то.
