ПОРОГОВАЯ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Час был совсем ранний; Валентина, как это нередко бывало, проснулась раньше Джулии. Осторожно высвободившись из объятий сестры, она села в постели. Сквозь неплотно задернутые шторы проникал бледный, рассеянный свет. В спальне что-то шевельнулось. Валентина спросонья не сразу поняла, что к чему. Она подумала, что это Котенок, но Котенок спал у нее под боком на кровати. Приглядевшись, Валентина заметила, что с приоконного дивана поднимается плотное облачко, и тут до нее дошло: она сумела разглядеть Элспет.
Она наблюдала, словно с большого расстояния: Элспет мерцала и расплывалась. «Мамина копия», — подумала Валентина, но как только привидение оглянулось на нее через плечо, от него повеяло чуждым и непонятным. Элспет пошевелила губами, выговаривая неслышные слова, и поплыла в сторону кровати. Раньше Валентина не испытывала ни малейшего страха, но сейчас перетрусила. От ужаса сонливость как рукой сняло, но тут Элспет исчезла. Валентину мазнуло по щеке холодком — вот и все. Она выпрыгнула из кровати, метнулась к дверям, кубарем скатилась по главной лестнице и остановилась — как была, в одной пижаме — возле почтовой корзины.
Роберт лег часа полтора назад и не сразу услышал стук в дверь. Его первой мыслью было: в доме пожар. В одних трусах он подбежал к дверям и, щурясь, высунул голову в холл.
Валентина спросила:
— Можно войти?
— А… минутку. — Он сходил в спальню, натянул брюки и вчерашнюю рубашку, вернулся в прихожую и распахнул дверь. — Доброе утро. — Потом пригляделся повнимательнее. — Что стряслось?
— Я видела Элспет, — сказала Валентина и расплакалась.
Роберт привлек ее к себе.
— Тише, тише, — выдохнул он ей в макушку. Она немного успокоилась. — Я месяцами пытался ее увидеть. Как она выглядела?
— Как мама.
— Что ж тогда плакать?
— Я впервые увидела привидение. Пойми: она мертвая.
— Да, понимаю.
Он повел ее на кухню, усадил за стол и принялся готовить завтрак. Валентина высморкалась в бумажное полотенце.
— По-твоему, она явилась тебе намеренно? — спросил Роберт. — Как это было, если поточнее?
Валентина покачала головой.
— Когда я ее только заметила, она сидела на диване и смотрела в окно. Вроде бы ничего не делала, чтобы привлечь внимание. Но когда она почувствовала мой взгляд, ее понесло ко мне, я перепугалась, и ее как ветром сдуло. — Валентина помолчала. — На самом деле, я сейчас подумала, — это, наверное, спросонья померещилось.
— Ага, — сказал Роберт. — То есть приснилось?
— Нет… не думаю. Возможно, это было… ну, понимаешь, так бывает, когда стараешься что-нибудь припомнить и ничего не получается, а потом, когда уже и думать об этом забудешь, оно раз — и всплывает в голове.
— То есть?
— То есть я забыла, что ее нельзя увидеть, — потому и увидела.
Роберт рассмеялся.
— Надо будет и мне попытаться. Впрочем, она со мной теперь не разговаривает, так что вряд ли мне повезет. Как она тебе показалась? Сердита на тебя?
— Сердита? Нет, она хотела что-то сказать, но без всякой злобы.
Тут закипела вода, и Роберт заварил чай.
— А вы с Джулией не вступаете с ней в контакт?
— Изредка. Но она не хочет рассказывать про то, что нам интересно.
Роберт с улыбкой накрывал на стол.
— Думаю, имело бы смысл позволить ей самой задавать вопросы: тогда с течением времени вы узнаете все, что угодно. — Он сел напротив Валентины.
— Может быть. Но по мне, лучше от тебя узнать.
— О чем именно?
— Сама не знаю… мы не уверены, но, кажется, между Элспет и мамой есть какая-то страшная тайна. Понимаешь, они близнецы, а друг дружку знать не хотели. Из-за чего?
— Не могу сказать.
— Не можешь или не хочешь? — спросила Валентина.
— Не могу. Не имею представления, почему их пути разошлись. Это было задолго до нашего с Элспет знакомства. Она почти никогда не упоминала вашу маму. — Он налил им чаю.
Валентина смотрела, как из ее кружки поднимается облачко пара.
— А что вам так приспичило? — спросил Роберт. — Мама помалкивает, Элспет старательно уничтожила все, что могло вызвать лишние волнения. Если, конечно, допустить, что между ними действительно была тайна.
— Мама боится, как бы мы чего-нибудь не прознали.
— Разве этого не достаточно, чтобы оставить все как есть? — Против своей воли он выговорил это с нажимом; Валентина даже вздрогнула. — Ты пойми. — Роберт взял себя в руки. — Человеку случается докопаться до таких подробностей, которых лучше не знать.
Валентина помрачнела:
— Кто бы говорил? Ты же историк. Только и делаешь, что докапываешься до чужих подробностей.
— Валентина, изучать быт викторианцев — это одно, а раскапывать скелеты в семейном шкафу — совсем другое.
Она не ответила.
— Вот слушай. Расскажу тебе поучительную историю. — Роберт отхлебнул чаю и пожалел, что заикнулся. Зачем ее посвящать в эти дела? Но она вся обратилась в слух, и он продолжил: — Когда мне было пятнадцать лет, на мою мать в один прекрасный день свалилось немалое состояние. Я стал допытываться: «Мам, откуда такие деньжищи?» — «Ах, умерла моя двоюродная тетушка Прю и оставила мне наследство». Среди наших близких действительно было засилье теток, но об этой я даже не слышал; род моей матери вел свое начало от крестоносцев, и, как повелось, ни у кого не было ни гроша. Но она стояла на своем. Прошло недели две; я включил последние известия — показывали интервью с каким-то новым министром: смотрю, а это мой отец. Правда, под другим именем, но это был он, собственной персоной. «Мам, — закричал я, — иди скорей сюда, погляди!» Мы с ней сидели рядом и смотрели, как он держится: учтиво, респектабельно.
Валентина уже поняла, к чему он клонит.
— Значит, деньги пришли от твоего отца?
— Совершенно верно. Его карьера достигла такого уровня, когда любое слово моей матери, подхваченное бульварной прессой, грозило стереть его в порошок. «Двойная жизнь министра» — чем плохой заголовок? Поэтому он счел за лучшее откупиться, и больше я его не видел. Разве что в новостях.
Валентине стало ясно то, о чем она прежде не решалась спросить:
— Поэтому ты можешь позволить себе не работать?
— Ну, в общем, да, — протянул Роберт. — Но я планирую заняться преподаванием, как только закончу диссертацию. — Он вздохнул, — Лучше жить небогато, но хоть изредка видеться с отцом.
— Мне казалось, ты к нему относишься с неприязнью.
— Как сказать… Он не особенно любил детей, а я как раз достиг того возраста, когда между нами стало возможно понимание — впрочем, это иллюзия.
— Ох. — Валентина подумала, что необходимо сказать нечто более веское. — Я очень сожалею.
Роберт взглянул на нее с улыбкой:
— Ты с каждым днем становишься все больше похожей на англичанку. Нет, сожалеть тут не о чем. — В кухне этажом выше застучали шаги Джулии. — Тебе нужно идти?
— Не сейчас.
— Давай тогда завтракать.
— Давай.
Роберт достал из холодильника яйца, бекон, масло и прочее.
— Как тебе приготовить яйца?
— Можно яичницу?
Пока жарилась яичница с беконом, Роберт достал тарелки и столовые приборы, расставил на столе джем, сок и под конец приготовил тосты. Валентина не сводила с него глаз: ее успокаивала его деловитость и восхищала новизна ощущений: впервые в жизни мужчина готовил ей завтрак и вдобавок делал вид, будто не замечает, что она сидит за столом в пижаме.
Разложив яичницу по тарелкам, Роберт тоже сел за стол. Они приступили к еде. Наверху громко топала Джулия.
— Кое-кто недоволен, — заметил Роберт.
— А мне-то что?
— Ну и ладно, — сказал он.
— Как я хочу уехать, — произнесла Валентина.
«Ты ведь только что приехала». Вслух Роберт сказал:
— А что тебе мешает?
Валентина уловила в его голосе — как описать?.. уж не обиду ли? — и поспешила оправдаться:
— Это не из-за тебя. Из-за Джулии. Она считает меня своей собственностью. Ведет себя… типа… как диктаторша.
После некоторого колебания Роберт выговорил:
— В конце года квартиру можно будет продать и жить в свое удовольствие.
Валентина покачала головой:
— Джулия ни за что не согласится. Она не допустит, чтобы я жила самостоятельно. Я связана по рукам и ногам.
— Проконсультируйся у Ксавье Роша — договорись о разделе долей. У вас достаточно средств, чтобы ты могла оставить квартиру сестре, а свою долю получить деньгами, — подсказал Роберт.
Валентина просветлела:
— А такое возможно?
— Это черным по белому написано в завещании. Разве вы его не читали?
— Читали, — неуверенно ответила Валентина, — но я пропустила, где мелким шрифтом.
— Элспет говорила, что напрасно обязала вас прожить здесь год. Ей за вас неспокойно.
— И когда же она такое говорила? — поинтересовалась Валентина.
— На прошлой неделе.
— Поздновато спохватилась.
— Согласен, — кивнул Роберт. — Ваш с Джулией разлад, очевидно, напоминает то, что произошло между ней и Эди, если, конечно, там что-то произошло.
Доев яичницу, Валентина утерла губы.
— Пусть бы она нам рассказала.
— Думаю, она бы и рада; мне кажется, это ваша мама хочет сохранить тайну.
— А ты бы что сделал на моем месте?
Роберт усмехнулся и пробежал взглядом по ее пижаме.
— Я бы много чего сделал, — ответил он. — Перечислить?
— Не надо. Ты же знаешь, я не о том.
Она покраснела. Роберт вздохнул.
— Для начала подружился бы с Элспет.
— Ну… — Она задумалась. — Боюсь я ее.
— Потому что для тебя она — холодный ветер и ничего более. При жизни она была потрясающей личностью.
— Почему Элспет с тобой не разговаривает?
— То есть?
— Ты же сам сказал, что она…
— Да-да, верно. — Он встал и начал убирать со стола. — Маленькое недоразумение. Уладим.
— А она была… на кого она была больше похожа: на Джулию или на меня?
Роберт покачал головой.
— Она ни на кого не была похожа. Решительная, как Джулия, но в то же время сдержанная, как ты. Невероятно сметлива, не упускала своей выгоды. Но преподносила любую интригу так, что я с радостью становился пешкой в ее игре.
— У меня волосы дыбом встают, когда я думаю, что она за нами следит, а мы даже не догадываемся о ее присутствии.
— А вы, памятуя об этом, старайтесь друг дружку не обижать.
— Чего она тебе про нас наговорила?
Роберт изобразил удивление:
— Я же не слепой.
Валентина густо покраснела, но ничего не ответила. Роберт сказал:
— По моим сведениям, Элспет и Эди условились, что Элспет будет держаться подальше от тебя и Джулии. Элспет, как мне кажется, считает, что она сдержала свое слово. — Он убрал в холодильник сок и масло. — Но теперь она, вероятно, захочет узнать вас поближе. Раз уж вы здесь. — Он открыл кран над раковиной. — Если это тебя успокоит, не так уж часто она летает по квартире. Она всегда любила уединение. Если вы снимете с полки пару книжек и положите так, чтобы ей сподручно было перелистывать страницы, или оставите включенным телевизор, она и вовсе перестанет вас беспокоить.
— Телевизор сломался, — напомнила ему Валентина.
— Давай им займемся, договорились?
Роберт стоял у раковины спиной к Валентине. Он поглядывал в окно и думал об Элспет: «Ты, наверное, сходишь с ума от скуки. Ни поговорить, ни почитать». Трудно было представить, какие чувства обуяли Элспет, когда Валентина бросилась от нее наутек. Повернувшись к Валентине, он спросил:
— Вы с Джулией не будете возражать, если я попозже к вам зайду, чтобы с ней пообщаться?
Валентина пожала плечами:
— Пожалуйста, нет проблем. А с чего это ты решил спросить? Ты и так от нас не вылезаешь и постоянно с ней общаешься.
— Не думал, что вы в курсе.
— Мы же не слепые. — Она улыбнулась.
— Один — один.
Валентина поднялась из-за стола и, шлепая босыми ногами, подошла к Роберту.
— Спасибо, накормил.
У него были мыльные руки, и в тот момент, когда он поворачивался к ней, она чмокнула его в щеку.
— Так нечестно! — воскликнул он. — Давай-ка по-настоящему.
Каждый поцелуй становился для нее маленьким уроком. Роберту и самому это нравилось, но он давно подумывал о том, чтобы перейти на более продвинутый этап обучения. Он залез мокрыми руками к ней под пижамную блузу и провел ладонями по нежным холмикам.
Она прошептала:
— Как хорошо.
— Бывает еще лучше, — предложил он.
— Ой, нет… не сейчас. — Она смущенно отступила.
Роберт только улыбнулся.
— Мне нужно идти, — сказала Валентина.
— Ладно.
— Я поговорю с Элспет.
— Замечательно, — одобрил он.
— И не буду наезжать на Джулию.
— Это тоже замечательно.
— Увидимся.
— Непременно.
Вернувшись к себе, Валентина застала Джулию за обеденным столом: полностью одетая, с зажженной сигаретой в руке, она читала газету и пила кофе.
— Привет, — сказала Валентина.
— Привет, — отозвалась Джулия, не поднимая головы.
— Мне противно, что ты куришь в квартире.
— А мне противно, что ты бегаешь трахаться с Робертом, пока я сплю, но тебе мое мнение по барабану, так ведь? — Джулия внимательно изучала газетную полосу.
— Я не… мы с ним не… и вообще это не твое дело.
Тут Джулия подняла глаза:
— Допустим. У тебя вся пижама мокрая.
Она затянулась сигаретой и выпустила дым в сторону Валентины. Валентина пошла в душ. Когда она оделась, Джулии дома не было.
Тогда Валентина приготовила стопку бумаги, пару карандашей и ручек. Она разложила изготовленную Робертом планшетку на кофейном столике и осторожно положила на середину пластмассовое кольцо.
— Элспет? — позвала она. — Ты здесь?
Планшетка зашевелилась.
ДОБРОЕ УТРО, сказало кольцо.
На глазах у Валентины Элспет материализовалась, зависла над доской и стала сосредоточенно двигать кольцо. Потом она подняла глаза на Валентину и заулыбалась.
Валентина улыбнулась ей в ответ.
— Расскажи мне сказку, — попросила она.
ПРО ЧТО
— Как вы с мамой были маленькими.
Склонив голову набок, Элспет задумалась. Она поставила палец в центр кольца и несколько раз покрутила. Вслед за тем она опустилась на колени у кофейного столика и медленно начала выводить: ЖИЛИ-БЫЛИ ДВЕ СЕСТРЫ ЗВАЛИ ИХ ЭДИ И ЭЛСПЕТ…
